Мертвая ведьма пошла погулять
Ким Харрисон
Мертвая ведьма пошла погулять
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Я стояла в тени витрины закрытого магазина напротив бара «Кровь и варево», стараясь незаметно подтянуть черные кожаные штаны на подобающее им место. «Какое убожество», – думала я, озирая опустошенную дождем улицу. Для такого вшивого задания я была слишком хороша.
Моей обычной работой было задержание нелицензированных и черных ведьм, ибо для поимки ведьмы требуется именно ведьма. Однако на этой неделе улицы были тише обычного. Все, кто смог туда добраться, были сейчас на Западном побережье, где проходил наш ежегодный съезд. А мне осталось это роскошное задание, будь оно трижды проклято. Просто «хватай и тащи». Сюда, в темноту и под дождь, меня не иначе как фортуна Поворота поставила.
– Кого я дурачу? – прошептала я себе под нос, подтягивая на плечо лямку сумочки. Меня уже целый месяц не посылали арестовать ведьму – ни лишенную лицензии, ни черную, ни белую, ни в крапинку. Вообще никакую. Пожалуй, приводить сыночка нашей градоначальницы на сборище оборотней в полнолуние было не самой лучшей идеей.
Поблескивающая машина вывернула из-за угла, представляясь иссиня-черной под ртутным уличным фонарем. Эта машина делала уже третий круг по кварталу. По мере того, как она, тормозя, приближалась, мое лицо все сильнее кривилось к недовольной гримасе.
– Проклятье, – прошептала я. – Надо было выбрать местечко потемнее.
– Он тебя, Рэчел, за шлюху принял, – захихикал мне в ухо наводчик. – Я же тебе говорил, что в этом красном недоуздке ты форменная проститутка.
– А тебе, Дженкс, никто никогда не говорил, что от тебя как от пьяной летучей мыши воняет? – пробурчала я в ответ, едва шевеля губами. Наводчик этой ночью был ко мне до неловкости близко, восседая на одной из серег. Большая такая, свисающая штуковина– серьга, понятное дело, а не феек. Я уже давно считала Дженкса претенциозным сопляком дурного нрава и соответствующего поведения. Однако он хорошо знал, с какого участка сада поступает его нектар. Кроме того, фейки составляли максимум того, что мне позволялось брать с собой после того инцидента с лягушкой. Я могла бы поклясться, что фее с ее размерами нипочем в лягушачью пасть не влезть.
Услышав, как машина с хлюпаньем останавливается на мокром асфальте, я осторожно двинулась вперед. Автоматическое тонированное стекло передней дверцы с воем опустилось. Нагибаясь к окну и показывая мистеру Однобровому свое служебное удостоверение, я нацепила на лицо самую что ни на есть милейшую улыбку. Из взгляда мистера мигом испарилась вся плотоядность, а физиономия его посерела.
– Однодневка, – с презрением бросила я и тут же в приступе укоризны подумала: «Нет, так не стоит». Да, он был нормалом, обычным человеком. Пусть даже такие определения, как «однодневка», «домосед», «размазня», «готовенький» и (самое мое любимое), «закуска», были точны, их следовало тактично осуждать. Впрочем, если этот мистер снимал гулящих с тротуаров Низин, его уже можно было считать покойником.
Машина даже не тормознула, проносясь на красный свет, а я обернулась на пронзительный свист проституток, которых я на закате солнца отсюда сместила. Они были явно недовольны, стоя на противоположном от меня углу.
Я сделала им ручкой, а самая высокая из шлюх показала мне средний палец, прежде чем повернуться и продемонстрировать мне свою крошечную, уменьшенную заговором задницу. Эта проститутка и ее здоровенный на вид «котяра» громко общались, стараясь незаметно передавать друг другу сигарету. Ручаюсь, эта сигарета обычным табаком даже не пахла. «Ладно, сегодня ночью это не моя забота», – подумала я, снова отодвигаясь в тень.
Прислонившись к холодному камню здания, я задержала взгляд на красных подфарниках машины, пока та тормозила. Затем, нахмурив брови, придирчиво оглядела себя с ног до головы. Довольно высокая для женщины (где-то пять футов восемь дюймов), но далеко не такая длинноногая, как женщина в соседней лужице света. И косметики на мне было гораздо меньше. Не сказала бы также, что плоская грудь и узкие бедра делали меня особо заманчивой проституткой. Прежде чем я нашла специальные торговые точки для лепреконов, мне приходилось ходить в магазин «Твой первый лифчик». А там очень сложно найти товар без всяких там сердечек и единорогов.
Мои предки еще в 1800-х годах эмигрировали в старые добрые США. Странным образом на протяжении всех поколений все женщины моего рода умудрялись сохранять отчетливо-рыжие волосы и зеленые глаза своих ирландских предков. Мои веснушки, однако, были спрятаны благодаря заговору, подаренному мне отцом на тринадцатилетие. Все получилось благодаря такому крошечному амулетику, спрятанному в розовом колечке. Без этого самого колечка я с тех пор вообще из дома не выхожу.
Испустив очередной тяжкий вздох, я подтянула сумочку на плечо. Вообще-то кожаные брюки, красные сапожки, а также что-то вроде недоуздка из полосок толщиной со спагетти были не так уж далеки от того, что я обычно ношу по пятницам, желая подразнить начальство… Но выходить в таком прикиде на улицу, да еще ночью…
– Проклятье, – буркнула я Дженксу. – Я и впрямь выгляжу как проститутка.
Ничем, кроме фырканья, наводчик мне не ответил. Для, ранних пташек было еще слишком дождливо, а потому, не считая наводчика и «дам» на другом углу, улица оставалась пуста. Я уже почти час проторчала здесь без всяких намеков на мою мишень. С таким же успехом я могла зайти и «Кровь и варево» и подождать там. Кроме того, находясь в баре, я гораздо скорее смогла бы оказаться объектом приставаний, а не наоборот.
Решительно переведя дух, я потянула за пару-другую прядей из пучка волос у меня на макушке, потратила несколько секунд на то, чтобы искусно их расположить, и наконец сплюнула резинку. Цоканье моих каблучков шло резким контрапунктом к позвякиванию наручников у меня па поясе, пока я шагала по влажному тротуару и заходила в бар. Стальные браслеты казались довольно кричащей принадлежностью моего наряда, зато они были самыми что ни на есть настоящими и уже не раз побывали в деле. Ничего удивительного, что мистер Однобровый остановился. Нижайше благодарю, но это исключительно для работы, а не для того, о чем вы подумали.
И все же меня послали в Низины, чтобы надеть наручники на одного лепрекона за уклонение от уплаты налогов. «Неужели, – задумалась я, – можно пасть еще ниже?» Должно быть, вес получилось из-за ареста того Всевидящего пса на прошлой неделе. Откуда мне было знать, что он вервольф? Данному мне описанию он вполне соответствовал.
Стоя в тесном предбанничке и стряхивая с себя сырость, я пробежала глазами по типичным ерундистским принадлежностям ирландского бара: длинным курительным трубкам, прилепленным к стенам, зеленым подставкам под кружки, черным виниловым сиденьям и крохотной эстраде, на которой среди целой башни усилителей со своими цимбалами и волынками возилась будущая звезда «айриш фолка». Попахивало там контрабандной «серой». Мои хищнические инстинкты мигом зашевелились. Арестуй я поставщика, начальство наверняка вычеркнуло бы меня из черного списка. Пожалуй, оно даже дало бы мне что-то достойное моих талантов.
– Привет, – прохрипел низкий голос. – Ты вместо Тоби пришла?
Отбросив в сторону мысли о поставщике «серы», я невинно захлопала глазами и повернулась, оказываясь лицом к чьей-то ярко-зеленой футболке. Затем мои глаза пошли вверх, обнаруживая могучего медведя в человеческом облике. Вышибала, не иначе. Надпись на футболке гласила БЫК. Лучше не скажешь.
– Вместо кого? – промурлыкала я, низом его футболки вытирая от дождя то, что я обычно зову своей ложбинкой между грудей. Хотя это скорее плоскогорье. На Быка, к моему вящему разочарованию, игривый жест никак не подействовал.
– Вместо Тоби. Нашей официальной проститутки. Не знаешь, она еще когда-нибудь здесь появится?
От моей серьги донесся еле слышный напевный голосок:
– Я же тебе говорил.
– Не знаю, – процедила я сквозь зубы. – Я не проститутка.
Бык снова хмыкнул, оглядывая весь мой наряд. Тогда я порылась у себя в сумочке и вручила ему служебное удостоверение. Любой, кто бы за этим процессом понаблюдал, наверняка решил бы, что он меня шмонает. С имеющимися наготове чарами сокрытия возраста это было обязательно– этой цели служил амулет проверки заклятий, что висел у Быка на шее. Откликаясь на мое розоватое кольцо, амулет засветился красным. Однако полной проверки Быку проводить не полагалось, а потому все амулеты у меня в сумочке пока что оставались не задействованными. Впрочем, сегодня ночью я в них особо и не нуждалась.
– Внутриземная Безопасность, – сказала я, отдавая ему карточку. – У меня здесь задание. Надо кое-кого найти, но не досаждать вашей регулярной клиентуре. Вот зачем эта… гм… маскировка.
– Рэчел Морган, – вслух прочел Бык, почти скрывая своими толстыми пальцами ламинированную карточку. – Агент Внутриземной Безопасности. Так ты агент ВБ? – Он перевел взгляд с карточки на меня и обратно, после чего его толстые губы расплылись в улыбке. – А что у тебя с, волосами? На паяльную лампу случайно налетела?
Я возмущенно поджала губы. Фотография была трехлетней давности. Никакой паяльной лампы– просто розыгрыш, неформальный обряд вступления в статус полноценного агента BR. Очень было забавно.
Феек слетел с моей серьги, оставляя ее безумно раскачиваться.
На гноем месте я бы следил за своим языком, – скачал он вышибале, наклоняя голову и внимательно разглядывая удостоверение. – Последний здоровила, который посмеялся над ее фотографией, целую ночь в травм пункте провел. Ему миниатюрный зонтик из ноздри вынимали.
На душе у меня потеплело.
– Так ты про это знаешь? – спросила я у Дженкса, хватая свою карточку и засовывая се на место.
– Про это каждая собака в конторе знает. – Феек радостно рассмеялся. – Как и про попытку взять того вервольфа чесоточным заклинанием. После чего ты его в мужском сортире ушами прохлопала.
– Сам попробуй взять вервольфа почти в полнолуние, и чтобы он тебя не укусил, – обидчиво отозвалась я. – Все не гак просто, как кажется. Мне пришлось зелье использован, А оно очень дорого стоит.
– В связи с чем ты чуть ли не всех пассажиров того автобуса волос лишила? – Стрекозиные крылышки фейка аж покраснели от смеха. Облаченный в черный шелк, с красной банданой на голове, он напоминал миниатюрного Питера Пэна, прикидывающегося главарем одной из городских банд. Четыре дюйма блондинистой достачи и исключительно паскудного нрава.
– Это была не моя вина, – сказала я. – Шофер угодил в выбоину. – Тут я помрачнела. Кто-то к тому же похимичил с моими заклинаниями. Я пыталась спутать шоферу ноги, а в итоге сняла с него волосы. Лысыми также стали все пассажиры в трех первых рядах. В конечном итоге своего клиента я взяла, хотя и истратила как минимум трехмесячную зарплату на такси, пока тот автобус снова меня не подобрал.
– А та лягушка? – Дженкс порхал туда-сюда, пока вышибала тщетно пытался щелкнуть его пальцем. – Я единственный, кто сегодня ночью согласился с тобой пойти. Да и то лишь потому, что я прибавку за риск получаю.
На Быка все это, похоже, никакого впечатления не произвело. Я пришла в легкое смятение.
– Послушай, – сказала я ему. – Я просто хочу посидеть здесь и выпить. Все тихо-мирно. – Я кивнула в сторону эстрады, где музыкальный юнец тянул какие-то провода от своих усилителей. – Когда все это дело начнется?
Вышибала пожал плечами.
– Он новенький. Думаю, типа через час. – Раздался грохот, а затем бурные аплодисменты, когда один из усилителей рухнул с эстрады. – Нет, скорее типа через два.
– Спасибо. – Не обращая внимания на звонкий смех Дженкса, я по извилистой дорожке пробралась мимо пустых столиков к ряду более темных кабинок. Выбрав ту, что находилась как раз под прибитой к стене лосиной головой, я утонула в мягком сиденье на три дюйма глубже, чем следует. Как только я выявлю мелкого нарушителя закона, я немедленно отсюда уйду. Я уже три года служила в ВБ – семь лет, если считать четыре года практики, – и вот, пожалуйста, оказалась здесь, опять выполняя работу практиканта.
Именно практиканты проделывали будничное и каждодневное полицейское обслуживание Цинциннати и его крупнейшего пригорода за рекой, нежно именуемого Низинами. Мы занимались разным сверхъестественным материалом, с которым не могло справиться целиком укомплектованное обычными людьми ФВБ – Федеральное Внутриземное Бюро. Мелкие правонарушения, связанные с заговорами и вызволением народа из разных колдовских неприятностей, составляли сферу компетенции интерна. Но черт побери – я уже была полноценным агентом. Я годилась кое на что получше. И уже реально проделывала кое-что получше.
Именно я в одиночку выследила и арестовала целую шайку темных ведьм, которые в обход охранных заговоров зоопарка Цинциннати похищали оттуда мартышек и продавали их в подземную биолабораторию. Но разве удостоилась я за эту работу хоть какого-нибудь признания? Нет, нет и нет.
Именно я выяснила, что тот псих, который откапывает трупы на одном из местных кладбищ, напрямую связан с внезапным наплывом смертей в отделении по пересадке органов одной из укомплектованных человеческим персоналом больниц. Все предполагали, что он собирает материал для изготовления нелегальных амулетов. На самом же деле негодяй посредством заклинаний заставлял органы временно функционировать, после чего продавал их на черном рынке.
А те кражи из торговых автоматов, что, точно чума, преследовали город в прошлое Рождество? Мне пришлось нацепить на себя сразу шесть амулетов, чтобы выглядеть как мужчина, но ту ведьму я в конечном итоге все-таки изловила. Чтобы грабить наивных людишек, она использовала сочетание любовного амулета с заклинанием беспамятства. Это был особенно приятный для меня арест. Я три улицы за ной гналась, и времени бросить заклинание просто не находилось. А потом она вдруг повернулась и швырнула в меня предположительно смертоносный амулет, так что с моей стороны было вполне обоснованно вырубить ее пинком типа карате. Вдобавок ФВБ уже три месяца безуспешно разыскивало ее по округе, а у меня ушло всего двое суток на то, чтобы по всем правилам ее повинтить. Я заставила доблестных сотрудников ФВБ выглядеть круглыми идиотами, но разве получила я за это хоть какую-то похвалу? Скажем, «славная работа, Рэчел»? Разве оплатили мне обратную поездку в цитадель ВБ с распухшей от пинка ногой? Нет, нет и еще раз нет.
А в последнее время я получала еще более завалящие задания: малолеток, посредством заклинаний ворующих кабельное телевидение, кражи талисманов, заговоры шалости ради. И, наконец, удостоилась самой замечательной миссии, которой мне никогда не забыть. Мне велели выкурить троллей из-под мостов и из водопропускных труб, пока они там весь строительный раствор не сожрали. Тяжкий вздох вырвался из меня, пока я оглядывала бар. Какое убожество!
Снова пристраиваясь у меня на серьге, Дженкс легко уклонился от моих вялых попыток его прихлопнуть. То, что за участие в моих заданиях ему платили втрое, ничего хорошего не сулило.
Прискакала облаченная во все зеленое официанточка, пугающе бойкая для такой рани.
– Привет! – прощебетала она, демонстрируя белые зубки и ямочки на щеках. – Меня зовут Дотти. Сегодня ночью я буду вас обслуживать. – Сплошная улыбка, официанточка поставила передо мной три бокала: «кровавую Мэри», «старое доброе» и «ширли-темпл». Как славно!
– Спасибо, милочка, – сказала я, испуская пресыщенный вздох. – От кого они?
Официанточка указала глазами в сторону стойки, пытаясь запечатлеть на мордашке скучающую умудренность, но выглядя вместо этого сущей старшеклассницей на танцульках. Заглянув за ее тонкую талию, аккуратно перехваченную фартучком, я внимательно оглядела трех алкашей. Похоть в глазах, жеребцы в штанах. Такова была старая традиция. Принимая бокал, я одновременно принимала стоящее за ним предложение. Вот еще одно, о чем мисс Рэчел следовало позаботиться. Три алкаша выглядели совсем как нормалы, но кто мог знать?
Не предвидя никакого продолжения разговора, Дотти ускользнула по своим официанточьим делам.
– Проверь их, Дженкс, – прошептала я, и феек упорхнул к стойке. Крылышки его покраснели от возбуждения. Отбытия Дженкса никто не заметил. Феечная разведка в лучшем виде.
В заведении было тихо, но поскольку за стойкой работало Два бармена, пожилой мужчина и молодая женщина, я догадалась, что вскоре народ сюда подтянется. «Кровь и варево» было известным злачным местом, куда нормалы ходили общаться с Внутриземцами, прежде чем умотать обратно за реку. Там они, приятно возбужденные и считающие, что круто повеселились, плотно запирали двери и окна. И, хотя отдельные нормалы выделялись среди Внутриземцев как прыщи на лице королевы студенческого бала, отдельный Внутриземец мог с легкостью выдать себя за нормала. Эта функция выживания была идеально отточена еще со времен Пастера. Вот зачем мне требовался феек. Феи и фейки могли в буквальном смысле почуять Внутриземца раньше, чем я успела бы сплюнуть.
В очередной раз я равнодушно оглядела почти пустой бар. Однако мое кислое выражение мигом сменилось улыбкой, стоило мне только заприметить знакомое лицо из нашей конторы. Айви.
Айви была вампиршей, подлинной звездой среди всех агентов ВБ. Мы познакомились несколько лет тому назад, когда у меня шел последний год практики, и объединились на пару полунезависимых заданий. Айви тогда только-только взяли на работу как полноценного агента, предпочтя ее шесть лет университета моим двум годам колледжа и четырем практики. Думаю, сделать из нас напарниц показалось кому-то хорошей шуткой.
Перспектива работы с вампиршей– неважно, живой или мертвой – пугала меня до смерти, пока я не выяснила, что Айви не была практикующей вампиршей и совсем открестилась от питья крови. Мы были непохожи в той мере, в какой вообще могут быть непохожи две женщины, однако ее сильные стороны были моими слабостями. Хотела бы я сказать, что ее слабости были моими сильными сторонами, но у Айви вообще не имелось никаких слабостей – если не считать склонность делать развлечение из всего на свете.
Потом мы несколько лет работали по отдельности, однако, несмотря на крайне неохотно данное мне повышение, Айви все равно превосходила меня по рангу. Она знала все правильные слова, которые следовало сказать всем необходимым людям во все нужные времена. Помогало также и то, что Айви происходила из семьи Тамвудов, фамилии столь же древней, что и сам Цинциннати. Она являлась последним живым ее представителем, наделенная душой и не менее живая, чем я, зараженная вампирским вирусом от ее ныне мертвой матушки. Этот вирус проник в Айви еще во время ее пребывания в материнской утробе, обеспечивая ее связью как с миром живых, так и мертвых.
Заметив мой кивок, Айви неспешно направилась к моему столику. Все мужчины в баре принялись толкать друг друга локтями, и трое моих кавалеров также повернулись оценивающе на нее посмотреть. Айви окинула их пренебрежительным взглядом, и я могла бы поклясться, что услышала усталый вздох.
– Как дела, Айви? – спросила я, пока она опускалась на скамью напротив меня.
Виниловое сиденье заскрипело, когда Айви поудобней устроилась в кабинке, откидываясь назад. Шпильки ее высоких ботинок оказались на длинной скамье, а колени высунулись из-под стола. Айви была выше меня на полголовы, но там, где я выглядела просто высокой, от нее так и исходило знойное изящество. Слегка восточный разрез глаз придавал Айви загадочный вид, подтверждая ту мою точку зрения, что все супермодели как пить дать вампирши. Она и одевалась как супермодель: скромная кожаная юбка и шелковая блузка, всегда самой современной, самой вампирской модели; понятное дело, и юбка, и блузка черные. Волосы Айви лились вниз плавной черной волной, оттеняя бледное, овальной формы лицо. Что бы она со своими волосами ни делала, они всегда выглядели по-настоящему экзотично. Со своими я могла возиться часами– и всякий раз выходили просто рыжие кудряшки. Возле Айви мистер Однобровый никогда в жизни бы не остановился– слишком уж классно она смотрелась.
– Привет, Рэчел, – сказала Айви. – Что поделываешь в Низинах? – Голос ее был низким и мелодичным, напоминая всю тонкую плавность серого шелка. – А я думала, ты на этой неделе где-нибудь на побережье себе рак кожи зарабатываешь, – добавила она. – Что, Денон по-прежнему бесится из-за того пса?
Я смущенно пожала плечами.
– Да нет. – На самом деле мой начальник чуть тогда со злости на дерьмо не сошел. Я была всего в одном шаге от должности конторской уборщицы.
– Это была вполне простительная ошибка. – Айви медленно и лениво запрокинула голову, обнажая всю длину своей изящной шеи. Там не было ни единого шрама. – Любой мог бы ее допустить.
«Кроме тебя», – кисло подумала я.
– В самом деле? – спросила я вслух, подталкивая к Айви бокал с «кровавой Мэри». – Ладно, дай мне знать, если мою мишень засечешь. – Я побренчала амулетами у себя на запястье, касаясь клевера, вырезанного из древесины оливкового дерева.
Тонкие пальцы Айви согнулись вокруг бокала, словно бы его лаская. Эти же самые пальцы с легкостью могли сломать мою кисть, приложи Айви небольшое усилие. Впрочем, ей придется подождать, пока она умрет, прежде чем она сможет сломать мне кисть вообще без всяких усилий. И вес равно Айви была намного сильнее меня. Половина ярко-красного напитка исчезла у нее в горле.
– С каких это пор ВБ лепреконами интересуется? – спросила Айви, разглядывая остальные амулеты.
– С тех пор, как у начальства ум за разум зашел.
Айви пожала плечами, вытягивая из-под блузки распятие, чтобы вызывающе пробежать металлическим колечком по белоснежным зубам. Ее клыки были остры, как у кошки, хотя и не длиннее моих. После смерти Айви получит удлиненную версию. Я заставила себя отвести от них глаза, разглядывая вместо этого металлический крест. Выполненный из прекрасно обработанного серебра, он был длиннее моей ладони. Айви лишь в последнее время начала его носить, желая досадить своей матушке. Их отношения оставляли желать лучшего.
Я пощупала крошечный крестик у себя на стальных манжетах, задумываясь о том, как, должно быть, тяжело общаться со своей матушкой, если она немертвячка. За всю свою жизнь я встречала всего лишь нескольких мертвых вампиров. По-настоящему старые избегают появления в обществе, а новые склонны выставляться лишь до тех пор, пока не привыкнут избегать появления в обществе.
Мертвые вампиры полностью лишены какой-либо совести, являясь воплощениями безжалостного инстинкта. Законам общества они следуют по одной-единственной причине – им нужен корм. И мертвые вампиры хорошо знают законы. Их дальнейшее существование зависит от законов, которые, будь им брошен вызов, означают смерть или боль. Самый главный из этих законов– это, безусловно, не появляться на солнце. Для сохранения здравого рассудка вампирам ежедневно нужна кровь. Им годится любой, и брать кровь у живых составляет их единственную радость. Мертвые вампиры поразительно могучи, обладая невероятной силой и выносливостью, а также способностью вылечиваться со сверхъестественной быстротой. Их очень тяжело уничтожить, не считая традиционного обезглавливания и прокалывания сердца осиновым колом.
В обмен на душу мертвые вампиры получают шанс на бессмертие. И этот шанс приходит вместе с потерей всякой совести. Самые старые вампиры утверждают, что в этом-то и есть самый смак: получить способность удовлетворить свои плотские потребности и не испытать никакого чувства вины, когда кто-то умрет, чтобы дать тебе удовольствие и еще день продержать тебя в здравом рассудке.
Айви одновременно обладала и вампирским вирусом, и душой, пребывая в ловушке на нейтральной территории, пока она не умрет и не сделается немертвячкой. Даже не будучи столь могучей и опасной, как мертвый вампир, Айви все же имела возможность ходить под солнцем и поклоняться без боли, отчего ее мертвые собратья ей завидовали.
Металлические колечки ожерелья Айви ритмично защелкали на фоне жемчужных белков ее глаз, и я с заученной сдержанностью проигнорировала ее чувственность. Айви нравилась мне куда больше, когда солнце сияло в небе, и она лучше контролировала свои манеры сексуальной хищницы.
Мой феек вернулся, садясь на искусственные цветы в вазе, полной сигаретных окурков.
– Боже мой, – вымолвила Айви, роняя свой крест. – Феек? Денон, должно быть, жуть как озлился.
Крылышки Дженкса на мгновение замерли, прежде чем опять неистово задвигаться, сливаясь в одно пятно.
– Иди-ка ты в баню, Тамвуд! – визгливо отозвался он. – Думаешь, только у фей нюх имеется?
Я нервно вздрогнула, когда Дженкс тяжело сел на мою серьгу.
– Для мисс Рэчел всегда только самое лучшее, – сухо сказала я. Айви рассмеялась, и волоски у меня на загривке защекотало. Да, я скучала по престижу работы с Айви, но порой она по-прежнему доводила меня до белого каления. – Если ты думаешь, что я помешаю тебе с твоей мишенью, я могу отсюда уйти, – добавила я.
