Путешествие на Запад. Том 3

– Ладно! – согласился Сунь У-кун.

И вот духи с великим усердием принялись разжимать тарелки! Кто копьем, кто острием меча, кто ножом, кто топором, кто плечом, кто руками, одни тащат, другие тянут… Так они провозились до третьей стражи, но тарелки ничуть не разжались, словно слитые из одного куска. Сунь У-кун метался из стороны в сторону, надеясь увидеть где-нибудь отверстие, но все его старания были тщетны: нигде никакого просвета не было видно.

Тогда вмешался дух созвездия Дракона, способный пробивать металлы.

– Великий Мудрец! – вскричал он. – Не волнуйся! Судя по всему, с помощью этого талисмана можно делать все, что угодно, он обладает способностью всевозможных превращений. Ты шарь руками по всему шву, а я попробую просунуть свой рог. Как только нащупаешь кончик рога, так сейчас же превращайся в крохотное существо и вылезай наружу.

Сунь У-кун так и сделал. Он стал шарить изнутри, а дух созвездия Дракона тем временем уменьшился настолько, что кончики его рогов стали тонкими, как острие иголки. Он попытался вонзить свой рог между тарелками и надавил с такой силой, которой было бы достаточно, чтобы сдвинуть с места тысячу цзиней. Наконец один его рог прошел насквозь. Тогда дух прибег к волшебству и приказал «Расти!» Он и его рога сразу же начали увеличиваться, причем вонзенный рог сделался толщиной с чайную чашку. Однако тарелки вели себя совсем не как металлические, а скорее как кожаные или мясные: отверстие в них, проделанное рогом, тоже увеличивалось и плотно облегало рог, так что не оставалось даже крохотной щелочки. Сунь У-кун нащупал кончик рога и тут же горестно воскликнул:

– Ничего не выйдет! Нигде никакой лазейки! Что поделаешь? Придется тебе претерпеть острую боль ради того, чтобы я выбрался отсюда.

О, чудесный Сунь У-кун! Он превратил свой посох в сверло и высверлил им маленькую ямку на самом кончике рога, а затем, став величиной с горчичное зернышко, забился в эту ямку и крикнул:

– Ну, вытаскивай свой рог! Только живее.

Духу созвездия Дракона, однако, пришлось затратить немало усилий, чтобы вытащить свой рог, и он тут же в изнеможении рухнул наземь.

Тем временем Сунь У-кун выскочил из ямки, проделанной им на кончике рога, и принял свой первоначальный облик. Выхватив посох, он с размаху ударил им по тарелкам. Раздался оглушительный грохот, словно рухнула медная гора или обвалился горный рудник. Какая жалость! Драгоценные тарелки, принадлежность буддийского храма, разбились на мельчайшие осколки!

Все двадцать восемь духов – правителей двадцати восьми созвездий обомлели от страха, а у повелителей духов пяти стран света даже волосы встали дыбом. От страшного грохота и звона пробудились все большие и малые бесы. Царь оборотней в испуге проснулся, стремительно вскочил на ноги, напялил на себя одежду, забил в барабан и наскоро проверил ряды собравшихся бесов, явившихся с оружием. К этому времени уже стало светать. Вся ватага бесов кинулась к трону Будды. Там они увидели Сунь У-куна с духами – правителями двадцати восьми созвездий и разбитые золотые тарелки. Царь оборотней даже в лице изменился от сильного испуга и приказал своим приближенным:

– Ребята! Закройте наглухо передние ворота и никого не впускайте!

Сунь У-кун, услышав его распоряжение, вместе со всеми небесными духами взмыл на облаке прямо на девятое небо. Тем временем царь оборотней собрал осколки золотых тарелок, а затем расставил рядами полчище своих бесов за воротами храма. Сам он, горя злобой и не зная, что придумать, вооружился короткой эластичной палицей, усеянной волчьими клыками. Выйдя вперед, он громко крикнул:

– Эй ты, Сунь У-кун! Настоящий муж не станет спасаться бегством. Если ты не трус, живей выходи: схватимся с тобой и посмотрим, чья возьмет!

Сунь У-кун не удержался от любопытства. Вместе с духами созвездий он прижал книзу край облака и стал разглядывать царя оборотней. Вот каким он представился Сунь У-куну:

Собой являл он истинное диво:Чтобы сдержать волос косматых гриву,Надвинул обруч золотой себе на лоб,Перепоясан был жгутом, как в поле сноп,Обвязанный рукою нерадивой.Нос посреди лица, как спелый плод,Висел, ему заглядывая в рот,Который было бы назвать уместно пастью:Он был пошире, чем у щуки, и зубастейБлестели брови, желтые, как медь,А из-под них глаза метали пламя;Своими волосатыми рукамиДержал он палицу, на четверть иль на третьУсеянную волчьими клыками.Кольчуга прочная, но тонкая, как сеть,Охватывала стан его и плечи:Он, видно, был готов для бранной встречи.И сколько ни гляди, а взять не сможешь в толк:То – в шкуре человека или в доспехах волк?

Выставив посох, Сунь У-кун крикнул:

– Ты что за чудовище? И как посмел принять облик Будды, захватить гору и устроить на ней монастырь под названием малый храм Раскатов грома?

– Ты, обезьяна, видно, не знаешь, кто я и как величать меня по имени, а потому и позволил себе дерзость вторгнуться на мою священную гору. Так знай: это место называется Малым западным небом. Я обрел истинное перерождение за свое нравственное самоусовершенствование, за что само небо пожаловало мне эти богатые храмы и чертоги. А зовут меня Желтобровым Буддой. Но здешние жители не знают этого и зовут меня или великим Желтобровым царем, или Желтобровым старцем. Мне давно стало известно, что ты направляешься на Запад. Знал я также, что ты кое-что смыслишь в волшебстве, вот и устроил все так, чтобы завлечь твоего наставника и померяться с тобой силами. Если ты одолеешь меня, я пощажу твоего наставника и всех вас и позволю вам получить истинное перерождение. Если же не справишься со мной, я всех вас перебью, а сам отправлюсь к Будде Татагате, возьму у него священные книги и буду наставлять на путь Истины цветущую Серединную империю.

– Ишь расхвастался, подлый оборотень! – зло засмеялся Сунь У-кун. – Если хочешь схватиться со мной, подойди поближе. Сейчас я покажу тебе, как надо драться!

Царь оборотней был вне себя от ярости, он отразил удар Сунь У-куна, и тут между ними разгорелся такой замечательный бой, что о нем даже сложены стихи:

Два посоха сошлись между собой несхожих:Один из них в длину растягиваться может,Другой из них способен вширь расти.Одним владеет почитатель Будды,Другой теперь у дьявола в честиИ служит ревностно ему покуда,И славу помогает обрести.Вот, соревнуясь в ловкости и силе,Враги волшебное оружие скрестили;Как бы узоры сложные чертя,Один из посохов по воздуху летает,Другой ему пути не уступает,Драконом разъяренным нападает,Чеканными ободьями блестя.Один становится длинней, другой – все шире,И кажется – не два их, а четыре, –С такой они летают быстротой:Враги страшны в своем ожесточенье,Они равны и в злобе и в уменье –И потому ужасен этот бой!Мартышка путь проделала немалый,И всюду хитрость и смекалку проявляла.Владея истинным учением, онаНи страха, ни смятения не знала,И потому всегда была сильна.А оборотень в дерзостном безумствеРешился на великое кощунствоИ, в дивный образ Будды воплотясь,Хотел достойных странников заставитьСамих себя сгубить и обесславить,Но хитрость та ему не удалась,Он, ненавистью лютою пылая,Разделаться с противником желая,Наотмашь посохом своим разил,Однако Сунь У-кун, ему не уступая,Удары отбивал, что было сил,И сам их в исступленье наносил.Пар изо рта клубится, словно туча,Благого солнца застилая свет,Туманом их испарины одетДалекий лес и гор сокрыты кручи.Враги дерутся, то сходясь, то расходясь,Забыв про жизнь и смерти не боясь;Ты, Сюань-цзан, чьи праведны молитвы,Один невольная причина этой битвы.

Противники схватывались уже более пятидесяти раз, но все еще нельзя было сказать, кто из них победит. Вдруг в воротах монастыря забили в гонги и барабаны. Целая толпа бесов, размахивая знаменами, кинулась с военным кличем к месту боя.

На помощь Сунь У-куну выступили духи – повелители двадцати восьми созвездий и повелители духов пяти стран света. Все они подняли свое оружие и, грозно вскрикнув, обступили кольцом царя оборотней. Бесы так перепугались, что замерли в оцепенении: барабаны и гонги сразу же умолкли.

Однако царь оборотней не выказывал ни малейшего страха. В одной руке он держал палицу, отражая сыпавшиеся на него со всех сторон удары, а другой достал из-за пояса старый холщовый мешок и подкинул его в воздух. Раздался пронзительный свист, и в мешке сразу же оказался Сунь У-кун вместе со всеми духами-правителями созвездий и с правителями духов пяти стран света. Царь оборотней взвалил мешок на плечи и медленно, важно направился к себе. Бесы приветствовали его восторженными криками и вместе со своим повелителем вернулись в монастырь. Царь оборотней приказал слугам принести пятьдесят веревок покрепче и, развязав мешок, стал доставать оттуда пленников и связывал каждого из них в отдельности. Несчастных так туго связали, что они не могли пошевельнуться, а у некоторых даже кожа лопалась. Затем всех унесли в заднее помещение и швырнули на землю.

На радостях царь оборотней приказал устроить торжественный пир, который продолжался с самого раннего утра до поздней ночи. Однако о том, как он закончился и все разошлись на покой, мы здесь рассказывать не будем.

Вернемся к Великому Мудрецу Сунь У-куну и небесным духам, которые лежали, связанные, на земле. Около полуночи Сунь У-кун услышал жалобный плач. Он стал прислушиваться и узнал по голосу своего наставника – Танского монаха, который причитал:

О Сунь У-кун, достойный друг,Сколь на себя я негодую,Что вверг вас всех в беду такую…Не выйти нам из вражьих рук!За ослушанье я наказанЗачем твоим словам не внял?Злой дух, как лев, меня подмял,Теперь повержен я и связан…Все подвиги и все труды,Увы, пропали бесполезно!.Мы – в прахе под пятой железной,Враги – победою горды!Кто нас научит? Как нам быть?Как нам от пут освободиться?Свой путь на Запад завершитьИ восвояси воротиться?

Сунь У-кун слышал каждое слово и проникся жалостью к Танскому монаху. «Хоть он и не послушался моего совета, – думал Сунь У-кун, – и сам виноват, что попал в беду, все же он не забыл обо мне, несмотря на страдания, которые ему приходится выносить. Надо воспользоваться этой глухой ночью, пока бесы все спят и нет никакой охраны, освободить всех пленников и бежать отсюда!».

До чего же доброе сердце у нашего Сунь У-куна! Он прибег к волшебному способу, уменьшился и, выбравшись таким образом из веревок, опутывавших его тело, подошел к Танскому монаху:

– Наставник! – тихонько окликнул он его.

Танский монах сразу же узнал Сунь У-куна по голосу и спросил:

– Зачем ты пришел сюда?

Сунь У-кун вполголоса рассказал все, что произошло.

– Брат, – взмолился Танский монах, – спаси меня скорей! Обещаю впредь во всем слушаться тебя и никогда не перечить!

Только после этих слов Сунь У-кун решил действовать. Он сперва освободил наставника, затем Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, потом снял веревки с повелителей духов двадцати восьми созвездий и повелителей духов пяти стран света. Наконец он вывел коня и велел всем немедленно выбраться из монастыря; едва они вышли за ворота, как хватились своей поклажи, но никто не знал, куда ее спрятали бесы. Сунь У-кун повернул обратно, чтобы найти поклажу, но дух созвездия Дракона удержал его:

– Я вижу, для тебя вещи дороже жизни, – сказал он, – довольствуйся тем, что тебе удалось спасти своего наставника. Чего ради искать еще какую-то поклажу?

– Разумеется, жизнь дорога, – отвечал Сунь У-кун, – но для монаха его одеяние и плошка для подаяний еще дороже. У нас там осталось проходное свидетельство, парчовая ряса и золо – тая чаша для подаяний. Все это для истинных последователей учения Будды величайшие ценности. Как можно отказаться от них?

– Брат! Сходи поищи, а мы тем временем выйдем на дорогу и будем ждать тебя, – предложил Чжу Ба-цзе.

Вы бы видели, читатель, до чего предупредительными оказались духи-правители созвездий! Они окружили Танского монаха со всех сторон и совершили волшебное заклинание. Тут налетел порыв ветерка, и все они благополучно перенеслись через монастырскую ограду прямо на дорогу, спустились с горы и расположились на лужайке в ожидании Сунь У-куна.

Время было примерно около третьей стражи.

Сунь У-кун неслышными шагами пробирался в монастырь, но оказалось, что все двери крепко заперты. Тогда он взобрался на башню, осмотрел окна, но и они тоже были наглухо закрыты. Он хотел было проникнуть внутрь, но побоялся, что заденет оконные рамы и они задребезжат.

Прочитав заклинание, он встряхнулся и превратился в небесную мышь, или, как говорят в просторечье, летучую мышь.

Если вам интересно знать, как выглядит эта мышь, послушайте:

Мордочка и глазки – как у мыши,Но еще к тому же два крыла,Цвета темного, собой мала,И живет под черепичной крышей.Солнца свет не мил ее очам –Все она порхает по ночам,Радуется лунному сиянью,На лету хватает комаров,Поутру летит под темный кров –Таково ее существованье!

Сунь У-кун нашел незаделанное отверстие в решетине, поддерживающей черепицы крыши, и пролез через него. Он миновал двери и окна и попал во внутреннее помещение, где стал оглядываться и вдруг заметил под окном третьего яруса ярко светившийся столб света, не такой, как от горящих свечей, и не такой, как от светлячков, не похожий ни на зарницу, ни на молнию. У него сильно забилось сердце. Приблизившись к окну, Сунь У-кун увидел, что свет излучают их собственные узлы.

Дело в том, что, когда царь оборотней сорвал с Танского монаха его рясу, ее засунули в узел, не сложив как следует. А эта ряса была священной, ее украшали всевозможные драгоценности: жемчужины исполнения желаний, жемчужины мохни, красный агат, красные кораллы, сожженные кости Будды и жемчуг, светящийся по ночам. Вот почему от узла и исходило дивное сияние. Сунь У-кун очень обрадовался, увидев поклажу. Он принял свой обычный облик, схватил узлы как попало, не обратив внимания на то, как они привязаны к коромыслу, взвалил на плечи и пустился бегом вниз. Но надо же было так случиться, что один из узлов оторвался от коромысла и с грохотом упал на деревянный настил! А царь оборотней спал в нижнем помещении, как раз под этим настилом. Его разбудил шум, он сразу же вскочил на ноги и стал неистово кричать: «Воры! Воры!» Все бесы, большие и малые, всполошились, стали высекать огонь и зажигать фонари, метались с громкими криками в поисках вора. Вскоре прибежало несколько бесов с докладом: «Танский монах исчез!» – за ними примчались другие: «Сбежал Сунь У-кун и все остальные пленники!» – докладывали они.

Царь оборотней поспешно отдал распоряжение: «Охранять все ворота!».

Сунь У-кун услышал крики и, опасаясь снова попасть в ловушку, бросил поклажу, перекувырнулся через голову и, выпрыгнув за окно, сбежал.

Между тем оборотень всюду разыскивал Танского монаха и остальных пленников, но нигде не мог их найти. Уже стало светать. Он взял свою палицу и во главе всей оравы бесов пустился в погоню. Вскоре он заметил под горой всех духов-повелителей двадцати восьми созвездий и повелителей духов пяти стран света, окутанных густым туманом. Царь оборотней приблизился к ним и грозно закричал:

– Вот и я! Куда вы теперь денетесь?

Дух созвездия Саламандры поспешно стал звать остальных духов:

– Братья! Чудовище явилось!

Все остальные духи – повелители созвездий Дракона, Летучей мыши, Зайца, Лисицы, Тигра, Барса, Однорогого барана, Тельца, Енота, Крысы, Ласточки, Свиньи, Рыси, Волка, Собаки, Кабана, Курицы, Ворона, Мартышки, Обезьяны, Шакала, Овцы, Серны, Коня, Оленя, Змеи и Земляного червя, ведя за собой двух повелителей духов пяти стран света – Златоглавого и Сереброглавого, а также небесных духов Лю-дина и Лю-цзя, духов – хранителей кумирен, вместе с Чжу Ба-цзе и Ша-сэном, оставили Танского монаха и белого коня-дракона и все – вместе с оружием в руках ринулись на царя оборотней. Но тот поглядел на них и расхохотался. Затем он издал резкий свист, и появилось около четырех, а то и пяти тысяч больших и малых бесов, один другого грознее и сильнее, которые и устремились в бой на западном склоне горы. Тут такая пошла резня, что о ней говорится даже в стихах:

Глава всех оборотней, лют и зол,Монаха праведного обошелИ вверг его в пучину горькой муки,А тот не смог противиться ему,И сам отдался оборотню в руки,Покорный добронравью своему.Как быть теперь почтенному монаху?Исполненный раскаянья и страха,Он ищет путь спасти из западниСебя и спутников своих несчастных;Но замыслы его, увы, напрасны.Как видно, дни страдальцев сочтены;Однако, зная, что монах не предал веры,А лишь по слабости последовал примеруШа-сэна и дурного Чжу Ба-цзе,Что по неведенью они виновны все,Пришли на помощь к Сюань-цзану духи:С небесных круч они спустились вниз –И мигом за оружие взялись.Сам Сюань-цзан – тот не обидит мухи,Без помощи ему не обойтись;Вот силы грозные добра и зла столкнулись.И небеса и горы содрогнулись,Луна и солнце взор свой отвелиОт сумраком одевшейся земли,И в облака густые завернулись…Взвились знамена, словно стаи птиц,Гром загремел, как сотня колесниц,Летящих сквозь клубящиеся тучи…И барабанов слышен звук трескучий,И гонгов душу леденящий звон,Клич боевой и раненого стон,И голос победителя могучий.Враги врагов теснят со всех сторон;Холодным светом вспыхивают копья,С отточенными пиками скрестясь,Огнем молниеносным осветясь,Мечи с мечами сквозь тумана хлопьяСшибаются в смертельнейшей из сеч…Но чья рука удержит дольше меч?И духи зла и войско силы благаЯвляют хитрость, мужество, отвагу,Один – чтоб праведника уберечь,Другие – чтоб в беду его вовлечь:Так воины двух войск, разя с размаха,Сражаются за Танского монаха.

Царь оборотней удвоил яростный натиск и начал наседать всей своей оравой.

В этот решающий момент сражения вдруг раздался зычный крик Сунь У-куна:

– Я, Сунь У-кун, явился!

Чжу Ба-цзе кинулся к нему навстречу со словами:

– А поклажу принес?

– Какую там поклажу! Сам едва жизни не лишился, – ответил Сунь У-кун.

– Перестаньте ссориться! – крикнул Ша-сэн, держа в руках свой волшебный посох. – Бейте живей проклятых бесов!

Между тем бесы успели окружить кольцом всех небесных духов – повелителей созвездий, повелителей духов пяти стран света, Лю-дина и Лю-цзя, а сам царь оборотней, размахивая страшной палицей, бросился на троих спутников Танского монаха. Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн едва успевали отбиваться. Уже стемнело, и было очевидно, что никому не добиться победы. Солнце зашло за гору, а с востока, где высился морской пик, показалась луна. Царь оборотней, видя, что время позднее, пронзительно свистнул. Все бесы сразу же насторожились, а он тем временем достал свой волшебный талисман. Сунь У-кун успел заметить, как оборотень взял в руки волшебный мешок. Крикнув: «Дело плохо! Спасайся, кто может!» – Сунь У-кун оставил Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, покинул всех небесных духов и одним прыжком через голову поднялся вверх и сразу же очутился на девятом небе.

Небесные духи, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн не сообразили, что им крикнул Сунь У-кун, и снова очутились в мешке. Одному только Сунь У-куну на этот раз удалось спастись.

Царь оборотней приказал дать отбой и вернулся со своим полчищем бесов в храм. Там он, как и в первый раз, приказал принести веревки и связал всех своих пленников. Танского монаха, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна он подвесил высоко к столбам храма, а коня привязал позади храма; духи тоже были крепко связаны, помещены в погреб и заперты на замок. О том, как все бесы выполняли распоряжения своего главаря, мы здесь рассказывать не будем.

Сунь У-кун спас себе жизнь тем, что одним прыжком оказался на девятом небе. Он увидел оттуда, как полчище бесов направилось обратно со свернутыми знаменами, и сразу же догадался, что им опять удалось взять в плен всех его товарищей. Он спустился по благовещему лучу вниз на восточную макушку горы и, скрежеща зубами от досады, бранил оборотня на чем свет стоит. Со слезами на глазах думал он о своем наставнике – Танском монахе и глядел в небо.

Он так горевал, что почти лишился голоса.

– О мой наставник! – причитал Сунь У-кун. – В каком прежнем перерождении тебе довелось совершить тяжкие грехи, за которые теперь ты несешь такое искупление. Ведь что ни шаг, то на твоем пути встречаются злые дьяволы и оборотни! Но на этот раз, кажется, ничего не придумаешь, чтобы спасти тебя. Как же быть? Что делать?

Долго он горевал и тяжко вздыхал один-одинешенек.

Но вот опять его осенила счастливая мысль. Он спросил сам себя: – Что за мешок такой у этого дьявола-оборотня? Как может уместиться в нем столько дружин? Мало того, поместились еще и небесные духи и полководцы? Я бы опять обратился за помощью к Нефритовому императору, но боюсь, что он рассердится на меня за назойливость. Помнится мне, что на севере прожи вает Чжэнь У. Его прозвище – Владыка неба, изгоняющий дьяволов. Сейчас он пребывает на горе Уданшань, что находится на южном материке Джамбудвипа. Отправлюсь-ка я к нему и попрошу выручить моего наставника!

Вот уж поистине:

Нет больше праведного путиКуда коню с обезьяной идти?Мысли с желаньями не по путиКуда без хозяина им идти?Коль вновь согласья не обрести,Пяти стихиям уж не цвести!

Чем все это кончилось, вы узнаете, читатель, из следующей главы.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ,

в которой рассказывается о том, как небесные духи и праведники столкнулись со злым оборотнем и как Будда Майтрея покорил дьявола

Итак, наше повествование мы прервали на том, как Великий Мудрец Сунь У-кун терзался и не знал, что ему предпринять. Наконец он решился, вскочил на благодатное облако и стрелой помчался прямо к горе Уданшань на великом южном материке Джамбудвипа, чтобы поклониться первоучителю Чжэнь У и попросить его выручить из беды всех пленников царя оборотней: Танского монаха Сюань-цзана и его спутников Чжу Ба-цзе и Ша-сэна вместе с небесными воинами, явившимися на помощь. Он мчался без остановки, и вскоре перед его глазами показались благодатные пределы, входящие во владения первоучителя Чжэнь У. Сунь У-кун легонько приспустил передний край облака и залюбовался прекрасными видами, не в силах оторвать от них глаз.

А места здесь действительно были замечательные:

По самой середине той земли,Что перед ним свободно простираласьИ уходила вдаль на сотни ли,Крутой горы священная вершина,Как Фужунфын чудесный, возвышалась,Как несравненный Цзыгайлин, вздымалась,Касаясь небосвода середины.Пусть здесь не протекает девять рек,Как в области Цзянчжоу и ХэнъянаИ вод прохладных неуемен бег, –Их не влечет к седому океануЗато красу сего материкаЯвляют сотни кряжистых отрогов,Подъемов, спусков, каменных порогов,Где часто отдыхают облака,Светил небесных пасмурная свита;Зияет с незапамятной порыПещера черная в глубинах той горы.Столь широка она и глубока,Что, словно в раковине, пустота звенит в ней.Для Чжу и Лу, двух мудрецов страны,Чья слава несравненная в зените,Два дивных трона там помещены.У солнечной горы сокровищ много есть,И главные из них – святилищ светлых зданья.Те пагоды, дворцы их счетом тридцать шесть,Хранят благого Будды изваянья.Туда толпа паломников спешит,Там фимиам свое благоуханьеПод сводами просторными струит,Не гаснет там светильников сиянье.Хранят навеки правду золотуюНа яшме золотые письмена,То мысли Шуня и молитвы Юя.Их мудростью душа озарена.И мир и благолепие кругом,Над башнями летают птичьи стаи,Чудесным видом счастье возвещая,И реют стяги в небе голубом.Землей священная гора порождена,Святые храмы – неба порожденье…Землей и небом рождена весна,Ее роскошное, могучее цветенье.Что может быть прекрасней дней весенних,Когда природа вновь пробуждена,Когда и щебет слышится и пеньеСреди деревьев сливовых в цвету,И фениксы в пурпурном опереньеБлагого солнца славят красоту,И птицы чернокрылые ЛуаньИх песне звонкой вторят в упоенье.Взгляни: резвятся робкие олени;Взгляни: о страхе забывает ланьИ человека видит без смятенья…Вот белый аист вьет гнездо своеНа дереве высоком и ветвистом,И кажется, что прямо в небе чистомЕго птенцам построено жилье.На дне потоков, в их прозрачной мгле,Драконы нежатся, как дети в колыбели;Порою тигр выходит из ущелья,Ступая осторожно по земле…Порою звук печальный и прелестный,Как голос жалобный, доносится из бездны.Недаром край сей – праведных приют,Недаром в нем живет первоучитель,И посетившие его обительВ ней милосердие и благо познают.

Первоучитель Чжэнь У появился на свет от правителя царства Чистой радости и царицы по прозвищу Всепобеждающая, которая почувствовала, что зачала после того, как проглотила во сне солнечный луч. Она носила младенца четырнадцать месяцев, после чего он родился в дворцовых покоях в час «у» первого дня третьего месяца в год цикла Цзя-чэнь, который пришелся на первый год правления под девизом Кай-хуан.

О нем в стихах говорится так:

Он в юные лета чудесную доблесть являл,И мужем мудрейшим он сделался в зрелые годы;Себя посвятив совершенству духовной природы,Он бремя правления царством с души своей снял.Его удержать не сумели ни мать, ни отец,Когда он покинуть решил свой родимый дворец.И к тайнам и к таинствам дивным себя приобщив,От чувств и от мыслей мирских он навек отрешился,О прелестях мира забыв, на пустынной горе поселилсяИ в небо вознесся, подвижничество завершив.Тогда император Нефритовый сам повелелДать мудрому имя Чжэнь У, или Истинный воин,Решив, что великий великого званья достоинИ славного славный в веках ожидает удел.Верховное божество пустоты сокровеннойНа то согласилось, и первоучитель блаженныйНемедля был образом новым своим наделен,И стал черепахой и змеем в том облике он,Нет тайн сокровенных, которых бы он не постиг,Нет им не свершенных достойных и явных деяний,Его восхваляют все сущие в мире созданья,И славят его без конца – столь он благ и велик.Он борется с духами зла и бесовскую власть истребляет,И в этой борьбе ни пощады, ни страха не знает.

Любуясь красотами земли праведников, Великий Мудрец Сунь У-кун, сам того не замечая, уже давно пролетел через первые небесные ворота, затем через вторые и, наконец, через третьи. Но вот, когда он стал приближаться к дворцу Великого согласия, он вдруг заметил среди благодатных воспарений и благовещих сияний пятьсот духов-сановников, стоявших полукругом.