bannerbanner
Путешествие на Запад. Том 4
Путешествие на Запад. Том 4полная версия

Путешествие на Запад. Том 4

Язык: Русский
Год издания: 2007
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
30 из 43

– А что, если мы посмотрим, как царевна бросает мячик? – спросил Сунь У-кун.

– Нельзя! Нельзя! У нас с тобой одеяние не подходящее. Чего доброго заподозрят в чем-либо! – заартачился наставник.

– Ты, видно, забыл, что рассказал тебе настоятель монастыря для сирот и одиноких, – с укором произнес Сунь У-кун. – Во-первых, посмотрим на расписную башенку, а во-вторых, посмотрим на царевну, попытаемся отличить истинное от ложного. Правитель безусловно ждет радостной вести от нее и вряд ли станет сейчас заниматься делами. Посмотри, что делается на улицах! Пойдем, сходим и сейчас же вернемся!

Сюань-цзан послушался и последовал за Сунь У-куном.

Огромная толпа людей во все глаза смотрела, как царевна будет кидать разноцветный мячик.

Увы! Кто мог знать, что рыбак, закинувший леску крючком, на этот раз выловит не рыбку, а беду на свою голову.

Скажем теперь несколько слов о правителе страны Зарослей небесного бамбука. Он очень любил природу, растения и цветы. И вот в позапрошлом году провел почти всю ночь с царицей и царевной в дворцовом саду, любуясь цветами при лунном сиянии. Какой-то оборотень заметил их, похитил царевну, а сам принял ее облик. Узнав, что Танский монах в этом году, в данном месяце, в данный день, в данный час, прибудет в столицу, оборотень потребовал, чтобы ему выстроили расписную башенку. Он возымел желание посягнуть на непорочную силу Ян благочестивого Танского монаха, дабы обратиться в бессмертного небожителя. И вот, как раз в третью кэ после полудня, когда Танский монах вместе с Сунь У-куном затесался в толпу и приблизился к расписной башенке, мнимая царевна, держа в руках зажженные свечи, от которых струился благовонный дым, вознесла молитву к духам Неба и Земли. По обеим сторонам от нее стояли напомаженные и напудренные девы в роскошных одеждах. Их было несколько десятков. Приближенные подали царевне матерчатый мячик, расшитый цветами. У башенки, построенной восьмиугольником, было восемь больших окон с узорчатыми рамами. Царевна повела глазами во все стороны, заметила, что Танский монах подошел очень близко, взяла в руки мячик и бросила его прямо на голову Сюань-цзану. Тот сильно испугался. Его головной убор от удара съехал набок. Сюань-цзан хотел схватить мяч, но тот закатился ему в рукав. С башенки послышались возгласы: «Мяч попал в монаха! Мяч попал в монаха!».

Началась давка. Купцы и приезжие с воплями и криками бросились к Танскому монаху, чтобы вырвать у него мячик.

Сунь У-куну пришлось рявкнуть во всю глотку и оскалить зубы. Выгнув спину раза два, он тотчас превратился в грозного великана, ростом в три чжана и состроил такую страшную рожу, что все в страхе попадали на землю и стали ползком пятиться от него. Никто не осмелился приблизиться к Сунь У-куну. Вскоре все разбежались. Тогда Сунь У-кун вновь принял свой прежний вид. С башенки сбежали разукрашенные девы и прислужницы, вместе с придворными евнухами старших и младших рангов. Все они совершили земной поклон перед Танским монахом.

– О знатный гость, знатный гость! – заговорили они. – Просим пожаловать во дворец, где тебя будут чествовать!

Танский монах поспешно поклонился в ответ, поднял скло – нившихся перед ним придворных и, обернувшись к Сунь У-куну, с нескрываемой досадой произнес:

– Ах ты, мартышка! Опять из-за тебя неприятности!

– Причем тут я? – засмеялся Сунь У-кун. – Мячик попал тебе в голову и закатился тебе в рукав. Чего ты обижаешься на меня?

– Ну как теперь быть?

– Не волнуйся, – беззаботно ответил Сунь У-кун, – ступай во дворец и повидайся с государем, а я вернусь в заезжий дом, расскажу о случившемся Чжу Ба-цзе и Ша-сэну и буду ждать тебя. Если царевна откажется выйти за тебя замуж, на этом все и кончится, ты получишь пропуск, и мы сможем отправиться дальше. Но, если она непременно пожелает стать твоей супругой, скажи правителю так: «Призови сюда моих учеников, я хочу дать им кое-какие наставления». Когда нас вызовут во дворец, я хорошенько рассмотрю царевну и узнаю, оборотень она или нет. Вот тебе замысел, который называется «Покорение оборотня с помощью сватовства!».

Танский монах скрепя сердце последовал совету Сунь У-куна, а тот повернулся и пошел на почтовую станцию.

Дворцовые прислужницы окружили Танского наставника и подвели его к башенке. Царевна спустилась вниз и своими очаровательными ручками, белыми, как нефрит, поддерживая Сюань-цзана, усадила его рядом с собой в дворцовую колесницу. Свита окружила их, и поезд царевны вернулся во дворец. Еще до их прибытия ко дворцу привратники-евнухи уже успели доложить государю.

– О великий государь, десять тысяч лет тебе здравствовать! – молвили они. – Царевна едет сюда с каким-то монахом, которого она сама усадила в колесницу. Должно быть в него попал мячик. Они подъезжают к главным воротам дворца. Ждем твоих распоряжений!

Государь был весьма опечален и раздосадован полученным известием. Ему очень хотелось прогнать неизвестного монаха, но он не знал намерений царевны, а потому был вынужден скрыть свои чувства, и приказал пропустить их к себе. Царевна и Танский монах вошли в тронный зал, увешанный золотыми колокольцами. Вот уж поистине прямо про них сказано стихами:

Хвалу и здравицу в честь государяПрекрасная чета провозгласила, –Так пожелали многих лет здоровьяЕму и добрая и злая сила.

Как только была закончена церемония приветствий, государь приказал вошедшим подняться на тронное возвышение и начал расспрашивать Танского монаха.

– Откуда ты прибыл, праведный человек? Как случилось, что мячик, брошенный нашей любимой дочерью, вдруг попал в тебя?

Танский монах повалился ему в ноги.

– Я – бедный монах, послан за священными книгами великим императором Танского государства, расположенного на южном материке Наньшаньчжоу, – сказал он. – Мне велено прибыть на Запад, в храм Раскатов грома, поклониться Будде и испросить у него священные книги. У меня есть при себе подорожная, и я пошел во дворец лишь за тем, чтоб представиться тебе, государь, и получить пропуск. Когда я проходил по перекрестку мимо разукрашенной башенки, твоя царевна кинула мячик, который попал мне в голову. Но я ведь монах и исповедую вероучение, воспрещающее брачную жизнь людям, отрешившимся от мирской суеты. Как же я осмелюсь даже помыслить о том, чтобы составить пару твоей прелестной дочери? Молю тебя, государь, простить мне мой смертный грех. Выдай мне пропуск, чтобы я смог поскорей прибыть на чудесную гору Линшань, поклониться Будде, испросить у него священные книги и вернуться к себе на родину. Я буду вечно помнить и благодарить тебя, государь, за твою высочайшую милость!

– Так вот оно что! – воскликнул государь. – Значит, ты праведный монах из восточных земель! Не зря говорится: «Судьба соединяет людей брачными узами даже если они находятся за тысячи ли друг от друга». В нынешнем году моей дочери-царевне минуло двадцать лет, но она еще не просватана. Согласно гаданию, сегодняшний день, по году, месяцу и числу, самый подходящий для выбора жениха, поэтому царевне выстроили расписную башенку и сшили разноцветный мячик, дабы с его помощью она нашла себе достойную пару. Однако, как на грех, подвернулся ты, и мячик попал в тебя. Хоть я и недоволен случившимся, но пусть решает моя доченька. Как она захочет, так и будет.

Тут царевна поклонилась царю до земли и промолвила:

– Царь-батюшка! Вспомни поговорку: «Выйдешь замуж за петуха – слушайся петуха, выйдешь за пса – слушайся пса». Я поклялась и дала зарок выйти замуж за того, в кого попадет мячик. Перед тем как его кинуть, я помолилась духам Неба и Земли и положилась на их выбор. Раз мячик попал в этого человека, оказавшегося праведным монахом, значит, мне было суждено выйти за него замуж еще в прошлом моем существовании. Как же я посмею воспротивиться судьбе и изменить ее решение? Хочу объявить его своим суженым.

Государь повеселел и дал распоряжение придворному предсказателю-звездочету определить по звездам день свадьбы. В то же время он повелел готовить приданое и оповестить всю страну о предстоящей свадьбе.

Танский наставник, слышавший все эти распоряжения, уже не благодарил больше за милости, а лишь молвил: «Помилуй! Пощади! Уволь меня!».

– Ну и бестолковый же ты, монах! – рассердился правитель. – Мы соизволили признать тебя женихом нашей дочери-царевны и обещаем тебе все наши богатства. Почему же ты не хочешь оставаться здесь и наслаждаться всеми благами? Зачем тебе идти за священными книгами? Если посмеешь еще хоть слово сказать, мы прикажем дворцовой страже вывести тебя вон и отрубить голову!

У Танского наставника от страха душа, как говорится, ушла в пятки. Отбивая земные поклоны, он дрожащим голосом обратился к государю со следующей просьбой:

– Я чувствительно признателен тебе, государь, за милость, равную небесной, которую ты оказываешь мне, – проговорил он. – Но вместе со мной на Запад идут еще мои ученики – их трое. Поскольку ныне ты принимаешь меня к себе в родню, мне хотелось бы дать им наказ. Умоляю тебя призвать их сюда и выдать им пропуск, чтобы они могли поскорей отправиться в путь и выполнить свой долг.

Государь внял его просьбе.

– Где же находятся твои спутники-ученики? – спросил он.

– На заезжем дворе при почтовой станции, – ответил СЮань-дзан.

Тотчас же был послан дворцовый нарочный, которому было велено призвать учеников праведного монаха, сообщить, что их наставник остается в столице в качестве супруга царевны, и выдать им пропуск, чтобы они могли следовать дальше на Запад. Пришлось Танскому монаху подняться на ноги и прислуживать государю как тестю. Обо всех этих событиях сложены стихи.

Чтобы свою не осквернить природу,Трем правилам ты следовать обязан,[61]А если тяжкий подвиг не свершил ты,То не ропщи, что злой судьбой наказан.Путь Истины нам мудрецы открыли,Его постичь от нас самих зависит.Твори добро, а благостное НебоТебя и осчастливит и возвысит.Смотри, чтоб шесть корней твоих отнынеВ тебе желаний алчных не рождали,Лишь непорочным чувствам дай дорогу,Лишь в истинном живи первоначале.Тогда покой ты обретешь душевный,Где нет земных желаний и стремлений,И лишь тогда наверняка избегнешьВсех бесконечных перевоплощений.

О том, как нарочный прибыл в заезжий двор почтовой станции и призвал во дворец учеников Танского монаха, мы пока рассказывать не будем.

Обратимся к Сунь У-куну. Расставшись со своим наставником у расписной башенки, он отправился в заезжий двор, весело хихикая. Его встретили Чжу Ба-цзе и Ша-сэн.

– Братец, ты что так развеселился? – спросили они. – Почему с тобой нет наставника?

– Он предается радости и веселью, – ответил Сунь У-кун.

– Какая может быть радость, когда мы еще не поклонились Будде и не получили священных книг? – удивился Чжу Ба-цзе.

– Вот слушай! Едва мы подошли с наставником к расписной башенке, установленной на самом перекрестке, как царевна кинула цветной мячик и попала прямо в нашего учителя. Его сразу же окружили дворцовые прислужницы, нарядные девы и придворные евнухи и подвели к башенке. Затем он сел в колесницу вместе с царевной и укатил во дворец, где его объявят женихом. Что же это такое, по-твоему, если не радость?

Эти слова вывели Чжу Ба-цзе из себя. Он начал топать ногами и колотить себя в грудь.

– Я говорил, что мне надо с ним идти! – досадовал Дурень. – А все ты виноват, Ша-сэн! Если бы я был там, то сразу подскочил бы к башенке, мячик попал бы в меня, царевна признала бы меня женихом, и все было бы хорошо. У меня была бы кровля, жена, пошли бы дети… – размечтался Дурень.

– И не стыдно тебе? – закричал Ша-сэн, подскочив к Чжу Ба-цзе и мазнув его рукой по лицу. – Ишь ты морда! «Купил себе старого осла за три гроша и хвалится!». Да если бы в тебя попал мячик, всю ночь стали бы жечь бумагу с заклинаниями, чтобы отогнать черта, да еще сетовали бы, что поздно хватились. Кто же осмелится пустить в дом такую образину?

– Эх ты, чумазый! Ничего ты не понимаешь! – возразил Чжу Ба-цзе. – Что с того, что я безобразен? У меня есть свои достоинства! Еще в древности говорили: «У кого кожа толста, у того кость крепка», – у каждого свое!

– Полно тебе чепуху городить! – вмешался Сунь У-кун. – Собирай-ка лучше поклажу. Боюсь, что наставник наш забеспокоился и сейчас позовет нас. Надо быть готовыми отправиться во дворец и защищать его там.

– Братец! Ты что-то опять не то говоришь! – воскликнул Чжу Ба-цзе. – Для чего нужна твоя защита нашему наставнику? Он ведь стал женихом царевны, поселится с ней вместе и будет наслаждаться. Это не то, что карабкаться по горам, лазить по тропинкам да сражаться с оборотнями и злыми духами-марами! Он уже в летах и сам знает, что ему делать в брачной постели. Неужто ему понадобится твоя помощь?!

Сунь У-кун схватил Чжу Ба-цзе за ухо и, размахивая кулаком, заорал на него:

– Негодяй! Распутник несчастный! Совсем забылся! Ты как смеешь говорить подобные мерзости?!

В этот момент вдруг появился смотритель станции и сообщил:

– Сюда прибыл гонец нашего премудрого правителя и просит вас, преподобных монахов, последовать за ним!

– Для чего же нас приглашают? – удивился Чжу Ба-цзе.

– Ваш благочестивый наставник по счастливой случайности встретился с нашей царевной. В него попал ее мячик, и она признала вашего наставника своим женихом. Вот по этой причине сюда и прислан гонец, чтобы пригласить вас ко двору, – учтиво пояснил смотритель.

– Где же он, посланец правителя? – спросил Сунь У-кун. – Проси его сюда!

Посланец вошел, взглянул на Сунь У-куна и отвесил ему вежливый поклон. Когда взаимные приветствия были окончены, он опустил голову, боясь поднять глаза, и принялся бормотать:

– Может, черти?… А может, дьяволы?… Бог Грома? Якша?

– Гонец! – крикнул Сунь У-кун. – Ты что бормочешь? Если хочешь что сказать, говори прямо!

От этого окрика гонец так струхнул, что даже задрожал и поднял обеими руками жезл государя, свидетельствующий о высочайшем повелении. Выбивая дробь зубами, он начал говорить, с трудом связывая слова:

– Наша… царевна… Есть приглашение… пожаловать на помолвку. Царевна… наша… на помолвку… есть приглашение…

Чжу Ба-цзе решил успокоить его.

– У нас здесь нет орудий пыток, и мы не станем пытать тебя! – сказал он. – И колотить тебя не будем! – добавил он. – Говори внятно и не бойся.

– Ужель ты думаешь, что он боится твоих побоев? Да он твоей морды испугался! – проговорил Сунь У-кун, обращаясь к Чжу Ба-цзе. – Ну-ка, живо собирайте поклажу и выводите коня, – приказал он. – Идемте к наставнику во дворец и обсудим наши дела!

Недаром сказано:

Трудно на узкой тропе разминутьсяТем, кто навстречу друг другу идет.Тот, кто навязывает свою милость,Тот, кто насильно любовь предлагает,Только вражду на себя навлечет.

О том, что сказал правитель ученикам Танского наставника, вы узнаете из следующей главы.

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ЧЕТВЕРТАЯ,

повествующая о том, как четверо монахов-путников пировали в царском саду и как напрасно лелеял вожделенные мечты оборотень в образе царевны

Мы остановились на том, как Сунь У-кун и его спутники, следуя за гонцом, направились во дворец. Когда они прибыли к главному входу, дворцовые привратники-евнухи тотчас же до – ложили правителю о них, и правитель велел ввести гостей. Все трое стали в ряд перед троном государя, однако не совершали поклонов до земли, как положено в таких случаях.

– Вот, значит, какие они, высокочтимые ученики преподобного монаха, жениха нашей дочери-царевны, – с удивлением промолвил правитель. – Как же их зовут по фамилии и по имени? Где они проживают? По какому случаю отрешились от мира и какие священные книги хотят раздобыть?

Сунь У-кун тут же выступил вперед с намерением подняться на тронное возвышение, но стоявший сбоку телохранитель грозно прикрикнул на него:

– Ни с места! Если хочешь что-нибудь сказать правителю, говори!

Сунь У-кун рассмеялся.

– Так уж у нас, монахов, принято, мы привыкли делать шаг вперед, если только нам представляется возможность.

Чжу Ба-цзе и Ша-сэн тоже шагнули вперед вслед за Сунь У-куном. Танский наставник, опасаясь, что его ученики своей грубостью и невоспитанностью рассердят правителя, поднялся с колен и крикнул:

– Братья! Отвечайте, раз правитель спрашивает!

Сунь У-кун, заметив, что его наставник стоит в почтительной позе перед правителем, не стерпел и громко закричал:

– Правитель! Унижая людей, ты унижаешь себя! Как же ты допускаешь, чтобы мой наставник стоял около тебя словно слуга? Ведь он теперь твой зять? В миру принято называть жениха «знатным гостем». Где же это видано, чтоб знатного гостя не сажали рядом с собой?

От этих слов правитель так разволновался, даже побледнел. Он хотел было покинуть тронный зал, но побоялся потерять уважение своих приближенных. Набравшись духу, он велел слугам принести стул и предложил Танскому монаху сесть. Только после этого Сунь У-кун стал отвечать на вопросы правителя.

– Предки мои жили в пещере Водного занавеса на горе Плодов и цветов в стране Аолайго, расположенной на материке Пурвавидеха, – сказал он. – Рожден я Небом и Землей и появился на свет из камня. У праведных людей я научился понимать Истину, собрал в свою обитель соплеменников и поселился с ними в моем благодатном краю. Я опускался в морские глубины и покорял драконов, поднимался на горные кручи и ловил зверей. Я вычеркнул из книги Смерти свое имя и обрел бессмертие. Получив звание Великого Мудреца, равного небу, я любовался драгоценными палатами в небесных чертогах, встречался с бессмертными небожителями, изо дня в день пел с ними и веселился. Мое житье в обители премудрых было исполнено радости и веселья. Но однажды я расстроил пиршество в саду богини Сиванму и учинил буйство в небесных чертогах, за что сам Будда поймал меня и придавил горой Усиншань, под которой я пробыл пятьсот лет, ни разу не вкушая ни чая, ни риса, а когда изнывал от голода или жажды, ел железные пилюли и пил медный сок. К счастью, когда мой нынешний наставник отправился из восточных земель на Запад поклониться Будде, бодисатва Гуаньинь избавила меня от кары и велела сопровождать Танского монаха на Запад. Мое настоящее имя – У-кун, а прозвище – «Странник».

Услышав все это, правитель пришел в такое смятение, что сошел со своего места и, подойдя к Танскому монаху, оперся на него своей царственной рукой.

– Дорогой зять, – воскликнул он. – Не иначе как самим Небом мне предопределено породниться с тобой, бессмертным праведником.

Танский монах выразил благодарность и попросил правителя занять свое место на троне.

– Кто же второй высокочтимый ученик преподобного наставника? – последовал вопрос правителя.

Выставив рыло и приняв внушительный вид, Чжу Ба-цзе начал рассказывать о себе:

– В своем прежнем перерождении я был падок до всяких удовольствий, любил предаваться лени. Всю жизнь прожил бестолково, разрушая свою природу. Я не представлял себе, какова высота неба и глубина земли. Мне трудно было пред ставить себе морские просторы и горные дали. Как-то раз, когда я томился в праздном одиночестве, мне вдруг встретился праведный человек, который сразу избавил меня от греховных сетей. После этого двумя-тремя словами он разрушил окружавшую меня стену напастей. Я тогда же прозрел и во всем следовал этому человеку. Совершенствовался со всем прилежанием в течение двух сроков, по восемь лет каждый. Трижды благоговейно проходил тройную закалку. По истечении срока я вознесся и получил право переступить порог небесных чертогов. Владыка неба, Нефритовый император, оказал мне великую милость, назначил полководцем звезды Тянь-пэн. Я ведал всем воинством Небесной Реки, носился по безбрежным волнам небесного океана. Но на празднестве в саду царицы Сиванму захмелел и стал заигрывать с феей Луны Чан Э, за что был разжалован и изгнан на грешную землю; я воплотился по ошибке не в ту утробу и уродился со свиным рылом. Все последующее время я проживал на горе Фулин, где творил безмерные злодеяния. Но однажды повстречал бодисатву Гуаньинь, которая указала мне путь к добру. Тогда я вернулся к истинному учению Будды и стал охранять Танского наставника. Я направился с ним на Запад к Будде, чтобы поклониться ему и получить у него священные книги. Мое монашеское имя У-нэн, по прозванию Ба-цзе.

От этих слов у правителя затрепетало сердце и затряслась печенка. Он не решался даже взглянуть на Чжу Ба-цзе. А тот еще больше разошелся, начал размахивать головой, выпятил рыло, оттопырил уши и принялся громко хохотать. Танский наставник, снова испугавшись, что правитель рассердится, поспешил остановить Чжу Ба-цзе строгим окриком:

– Ба-цзе! Не шуми!

Тогда только Ба-цзе принял более пристойный вид и, скрестив руки на груди, застыл в неподвижной позе.

Тут последовал еще один вопрос правителя.

– Третий высокочтимый ученик, расскажи, по какой причине ты принял учение Будды?

Ша-сэн молитвенно сложил руки ладонями вместе и начал говорить:

– Я из простых людей. Опасаясь попасть в круг беспрерывных превращений, я стал искать путь Истины, скитался по разным местам, подобно облакам, доходил до самых дальних морских берегов и даже до края неба. Постоянно носил при себе монашеское одеяние и патру. Всякий раз, находя временное пристанище, я занимался тем, что закалял свой дух и свое сердце. В награду за искренние и ревностные старания Небо послало мне мага-отшельника, который сопутствовал мне. Мы с ним изготовили снадобье долголетия и сочетали его брачными узами с красавицей Ча-нюй. Когда все четыре преобразования снадобья слились в один образ и завершилось три тысячи проб, я переступил небесные границы, поклонился правителю Неба и получил звание Смотрителя дворцового занавеса. Сопровождал выезды Владыки неба в колеснице или паланкине, за что мне было пожаловано прозвище «воевода». На празднестве в саду богини Сиванму, по неловкости я обронил и разбил хрустальную чарку, за что был наказан и сослан на берега реки Люша. Там я преобразился и начал заниматься неслыханными злодеяниями. Но, к моему великому счастью, бодисатва, направлявшаяся в дальний путь в восточные земли, обратила меня на путь Истины. С тех пор я сопровождаю Танского наставника – верного последователя Будды, на Запад за священными книгами. Все помыслы мои устремлены сейчас к великому прозрению. Бодисатва повелела мне носить фамилию Ша и дала мне монашеское имя У-цзин, а прозвище «монах».

Правителя эти слова и испугали и обрадовали. Радовало его то, что его дочери-царевне попался жених – живой Будда, но трое его учеников, походивших на оборотней, приводили его в ужас. Как раз в этот момент явился прорицатель-звездочет, проникший в таинственные силы природы Инь и Ян, и доложил:

– День свадьбы выпадает на двенадцатый день текущего месяца нынешнего года. По звездам этот день приходится на сочетание жэнь-цзы, что по гороскопу предвещает благоприятный брак.

– А сегодня какой день? – спросил государь.

– Сегодня восьмой день после новолуния, значит, приходится он на сочетание знаков у-шэнь, – ответил звездочет. – В этот день обезьяны угощаются плодами, и полагается представлять даровитых людей, а также принимать их на службу.

Государь очень обрадовался и тотчас же повелел придворным чинам навести чистоту и порядок в дворцовом саду, особенно в беседках, вышках и теремах. Затем нареченному зятю вместе с его учениками предложили расположиться там на отдых в ожидании свадебного пира, на котором царевна должна была появиться перед гостями. Отдав все необходимые распоряжения, правитель удалился. Все чины тоже покинули зал. Тут мы и расстанемся с ними.

Уже близился вечер, когда Танский монах со своими учениками направился в дворцовый сад, где их ждало угощение из постных блюд. Чжу Ба-цзе обрадовался.

– Надо наесться как следует! – воскликнул он.

Слуги тотчас же начали подносить ему целыми коробами отварной рис и мучные кушанья. Он съедал, снова накладывал и ел до тех пор, пока живот у него не вздулся. Вскоре зажгли фонари, приготовили постели, и все разошлись на отдых. Танский наставник огляделся по сторонам и, убедившись, что вблизи никого нет, начал изливать свою досаду на Сунь У-куна.

– Мерзкая ты обезьяна! – гневно заговорил он. – Всякий раз вредишь мне. Ведь говорил я, что не надо идти к расписной башенке. Зачем же ты потащил меня туда? Видишь, что из этого получилось? Какая заварилась каша! Как же теперь быть?

Посмеиваясь, Сунь У-кун начал оправдываться:

– Наставник! Ты же сам сказал: «Моя покойная матушка тоже выбирала себе жениха, кидая тряпичный мячик, и вышла замуж по воле судьбы». Мне показалось, что в голосе твоем звучали нотки зависти, вот я и повел тебя к башенке. К тому же, я вспомнил, что сказал настоятель монастыря для сирот и одиноких, и, воспользовавшись случаем, решил проверить – настоящая там царевна или оборотень. Пока что мне удалось заметить, что правитель чем-то омрачен, а царевну я еще не видел.

На страницу:
30 из 43