Полный курс русской литературы. Литература первой половины XX века

Традиционными источниками жанра (в «западном» варианте) являлись:

1. Классические утопии XVI—XVII веков (напр., «Город солнца» Т. Кампанеллы, «Утопия» Т. Мора, «Новая Атлантида» Ф. Бэкона);

2. «Фантастические» произведения романтиков и неоромантиков (напр., «Франкенштейн» М. Шелли, философские утопии Г. Торо, Ж.-Ж. Руссо, романы Р. Киплинга, Ф. Купера и др.).

3. Литература, предвосхищающая изобретения и научные открытия будущего (напр., романы Ж. Верна);

4. Социальные антиутопии XIX—начала XX века (напр., романы Г. Уэллса, Е. Замятина, О. Хаксли, К. Чапека);

5. Средневековый эпос европейских народов (напр., «Беовульф», «Песнь о Нибелунгах», «Старшая Эдда», цикл о Рыцарях Круглого Стола);

6. Авантюрно-приключенческая жанровая литература: вестерны, детективы, приключенческие романы и т. д.

Русская фантастика имела несколько иные истоки. В ней, как и во всей русской литературе XX века, ощущалось сильное влияние русской реалистическо-психологической школы XIX века. Кроме того, влияние имели:

1. Древнерусский жанр «хождений» (напр., «Хождение в землю Офирскую», «Хождение за три моря» А. Никитина);

2. Просветительские и демократические утопии XVI—XVIII веков (помимо «Города солнца» Т. Кампанеллы, «Утопии» Т. Мора и других классических западных утопий, произведения А. Радищева («Путешествие из Петербурга в Москву»), А. Сумарокова («Сон «Счастливое общество»»); В. Одоевского («4338 год», «Город без имени»), Н. Чернышевского («Что делать?») и др.);

3. Литература, предвосхищающая изобретения и научные открытия будущего (кроме романов Ж. Верна, художественные произведения К. Циолковского, А. Беляева, А. Толстого («Гиперболоид инженера Гарина») и т. д.);

4. Социальные утопии первой трети XX века (напр., пьесы В. Маяковского («Клоп»), романы А. Толстого («Аэлита»), А. Богданова («Красная звезда») и др.), а также антиутопии того же периода (напр., романы Е. Замятина («Мы»), М. Булгакова («Собачье сердце») и др.).

Если западная литература в большой степени «пересаживала» обыкновенного земного авантюриста, конквистадора и просто искателя приключений (образ к тому времени уже прочно закрепленный в общественном сознании массовой литературой), выводя его из «земных объятий» на широкие просторы вселенной, то для русской фантастики была характерна в первую очередь ее большая склонность к созданию утопических картин будущего. Произведений, повествующих только об изобретениях и открытиях, было не слишком много (напр., К. Циолковский и некоторые другие). Социальные последствия научных открытий, их значение для общества и человека занимали русских фантастов в гораздо большей степени, чем авантюрно-приключенческая сторона. Если западная фантастика, изначально испытывая сильнейшее влияние массовой литературы, в лучших своих проявлениях поднималась до уровня социальных и философских обобщений (напр., рассказы Р. Брэдбери, романы К. Саймака), то в русской фантастике мотив философско-социальных исканий был силен с самого начала, хотя долгое время и находился под сильнейшим идеологическим давлением (напр., романы А. Толстого, А. Беляева, И. Ефремова, А. Казанцева и др.). Тем не менее, жанр постепенно и подспудно избавлялся от идеологических пут, достигнув вершин своего развития в творчестве А. и Б. Стругацких. По своей философско-этической глубине романы Стругацких перерастают рамки жанра научной фантастики, превращаясь в своего рода романы-исследования человеческой природы, основанные на построении историко-культурной перспективы, направленной в будущее.

Огромное влияние на русскую литературу последней трети XX века имела публикация «фантастического» романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита», положившая начало целому направлению, которое некоторыми исследователями было названо «фантастическим реализмом» (термин Достоевского) и выводилось из традиций Гоголя (который оказал на творчество Булгакова огромное влияние). В этом направлении позже работали такие авторы, как В. Орлов (романы «Альтист Данилов», «Аптекарь»), А. Ким («Белка») и некоторые другие. Элементы фантастики стали вводиться в ткань произведений и представителями других направлений (в частности, постмодернистами – С. Соколов, В. Пьецух, В. Пелевин, В. Сорокин).

Последнее десятилетие XX века для русской литературы характеризуется, тем, что:

1. Культура в целом и, в частности, литература, испытывают сильнейшее западное влияние и того, что получило название «общество потребления», появляется и обретает вполне «западные» формы жанровая (массовая) литература;

2. Постмодернистские течения продолжают свою деятельность, все более погружаясь в стихию формотворчества, но вместе с тем постепенно начиная утрачивать свою социальную актуальность и перетекая в разряд предметов потребления (что вполне согласуется с аналогичными процессами, происходящими на Западе с беспредметным искусством и постмодернистской литературой);

3. Литература все больше начинает тяготеть к слиянию с другими видами искусства, образуя синтетические формы (театрально-музыкальные шоу, кино, перфоменсы, литературно-философские эссе и т. п.);

4. Лирика все больше замыкается на внутреннем мире личности, абстрагируясь от решения социальных задач, сближаясь с тем, что получило название «потока сознания», и занимаясь частным поиском поэтических форм (см. выше).

Русская литература рубежа XIX и XX веков. Традиции русской реалистической школы XIX века, «русское зарубежье», сохранение и развитие традиций в эмиграции

На рубеже веков русская литература разделилась на два больших потока. Несмотря на разнородность составлявших их писателей и поэтов, кардинальное различие стилей и поэтических программ, основным, что их отличало, было отношение к происходящей смене эпох, изменению уклада жизни и ценностных ориентиров. То, что жизнь меняется, было очевидно для всех. Также было очевидно и то, что вслед за этим должна будет измениться философско-этическая система. Первый поток составляли писатели, которые были по большей части традиционалистами: они продолжали традиции русской реалистической школы XIX века. Несмотря на понимание того, что «вишневый сад» неизбежно будет вырублен и на смену благостному XIX веку с его дворянскими гнездами, балами, обломовскими мечтаниями и метаниями «лишних людей» неизбежно придет век XX, совсем не похожий на своего предшественника, традиционалисты свои взоры по большей части обращали в прошлое и, как правило, настороженно (а то и враждебно) относились к новому веку, веку, в котором предметом и адресатом искусства становился уже не человек, не личность в собственном смысле этого слова, но людская масса. Они инстинктивно чувствовали в новых веяниях не только смену эстетики и жизненного уклада, но угрозу самому духу «личностного сознания», то, что еще Ницше назвал процессом «расчеловечивания человека». Отстаивание права личности на индивидуальное бытие, на суверенитет ее внутреннего мира перед угрозой со стороны «идеологии», «массовых манипуляций», давления со стороны государства и социальных групп становится для таких писателей одним из главных идейных стержней творчества. В окружающем мире все больше начинало господствовать «сознание масс», поэтому не случайно, что у многих писателей подобного склада постепенно происходило дистанцирование по отношению к чуждой действительности. Это ярчайшим образом отражалось в их творчестве. Например, они часто обращались к автобиографической прозе (И. Бунин), к описанию исчезающих традиций, на которых покоился уклад «прошлой» жизни (И. Шмелев), к публицистике. В этом отношении не случайно то, что подавляющее большинство «традиционалистов» не приняло революцию. Причем не только революцию «большевистскую», но и саму идею революции как коренного изменения жизни. Несмотря на то, что на определенных этапах революционные идеи находили отклик в душе некоторых писателей-«традиционалистов», касались они в основном общей «гуманизации» общественной жизни, демократизации политических институтов и т. п. Октябрьский же переворот был для большинства из них лишь пришествием того самого «грядущего хама», о котором в свое время говорил Д. Мережковский, торжеством бесовщины в национальном сознании (см., напр., «Окаянные дни» Бунина), они не могли, а подчас не хотели видеть тех закономерностей, которые привели к настоящему положению вещей (впрочем, нельзя не признать, что при этом были и серьезные попытки осмыслить историю и вписать современность в ее контекст, напр., труды Н. Бердяева). Торжествующей массе нужны были глашатаи ее интересов, защитники же суверенитета и самоценности отдельно взятой личности неизбежно оказывались в оппозиции, а вследствие этого вытеснялись из страны (напр., неоднократная высылка из страны по личному указанию Ленина большого количества оппозиционно настроенных «интеллектуалов»). Это в основном касалось деятелей науки, литературы и искусства, основная же масса «обычных» эмигрантов покидала родину по экономическим причинам: разруха, голод, ужасы гражданской войны и красного террора. Значительную часть эмиграции составляли бывшие белогвардейцы.

Примечательно, что практически всеми деятелями культуры и литературы происходящая в стране перестройка жизни рассматривалась именно как вселенский процесс, коренная ломка всех устоев, своего рода «апокалипсис», конец старых и начало новых времен. Те, кто принадлежал ко второму большому потоку (их условно можно было бы назвать «новаторы»), также остро ощущали это. Важнейшее их отличие от «традиционалистов» состояло в противоположном отношении к происходящим переменам. Они не только чувствовали приближение крушения старого мира и приветствовали его (напр., А. Блок, В. Брюсов), но и предлагали свои «проекты» того, что должно прийти ему на смену (подробнее об этом – в разделе, посвещенном литературным течениям начала века).

Вероятно, именно эти различия во многом определили характер русской литературной эмиграции, а также то, что подавляющее большинство оставшихся на родине «новаторов» не только поддержало революцию, но и активно включилось в процесс строительства нового общества. Вряд ли кто-либо из них предполагал, что всего через 10-15 лет наступит другая эпоха, пережить которую многим из них не придется.

Надо сказать, что эмиграция в России существовала и до революции. Причем этот поток непрерывно возрастал, начиная с конца XIX века. По данным Большой советской энциклопедии, поток эмигрантов вырос с 30 тысяч человек в 1887 году до 291 тысячи в 1913-м. Всего же из царской России эмигрировало 1 миллион 700 тысяч человек, среди которых большой процент составляли представители национальных меньшинств: украинцы, поляки, латыши, литовцы, финны, евреи и т. д. Главной причиной эмиграции были, в первую очередь, экономические причины. Не малую роль играли и политические факторы: притеснение, бесправие, национальные ограничения, запрет религии. Так уже в XX веке в Канаду при помощи Л. Толстого и В. Бонч-Бруевича выехала целая секта духоборов, чьи потомки и до сих пор живут там отдельным селением. Особую категорию эмигрантов составляли революционеры самых различных политических взглядов. Среди эмигрантов в разное время были М. Горький, А. Толстой, А. Белый, Б. Зайцев, Б. Савинков и многие другие. Большинство эмигрантов стремилось как можно быстрее адаптироваться к новой жизни. Меньшая часть эмиграции воспринимала свое пребывание на чужбине как временное состояние, не теряла связи с родиной и, как правило, в конце концов возвращалась в Россию.

Положение коренным образом изменилось после Октября 1917 года. Массовый исход беженцев из России в Европу начался уже в январе-марте 1919 года с уходом немцев с Украины и французов из Одессы и достиг пика в 1920 году, когда войска Деникина и Врангеля покинули Новороссийск и Крым. Около 200 тысяч русских оказалось в Константинополе, откуда они затем растекались по всему свету. Десятки тысяч ушли в Китай с армиями Колчака и Каппеля. По неполным данным всего после 1917 года эмигрировало 2 миллиона человек. Вернулись не более 182 тысяч. Эта масса эмигрантов и создала ту почву, на которой продолжали развиваться литература и искусство и из которой возникло понятие «русское зарубежье».

Характерной особенностью русского зарубежья было сохранение первой волной эмиграции всех основных черт русского общества. Первые несколько лет этому способствовало ожидание скорого возвращения на родину. Готовя себя для дальнейшего служения России, эмигранты основывали русские школы и высшие учебные заведения (Русский университет, Технический институт, Сельскохозяйственная школа в Праге). Выходили газеты, отражавшие все многообразие политических партий дореволюционной России. Объединяющую роль играла и Русская зарубежная церковь, вначале единая с Русской Православной Церковью, а в 1921 году провозгласившая себя независимой.

Сохранялась за рубежом и российская наука: начало положила созданная в 1923 году в Берлине по инициативе историка П. Виноградова Русская академическая группа. Подобные группы возникли в Софии, Варшаве, Риге. Созданный из ученых России Белградский научный институт выпустил одиннадцать томов научных трудов. Русские ученые внесли свой вклад в развитие экономики, химии, авиации, астрономии, медицины, антропологии, истории, филологии и – особенно – философии и богословия.

Уже в 1922 году высланная из России группа религиозных философов во главе с Н. Бердяевым создала в Берлине Свободную духовную и философскую академию. Труды С. Булгакова и И. Ильина, Н. Лосского и С. Франка, Ф. Степуна, Л. Шестова, Л. Карсавина и П. Сорокина внесли огромный вклад в мировую философскую науку.

Большое значение для русской и мировой культуры имел русский зарубежный театр. За границей оказалась, например, почти половина Московского Художественного театра, в том числе М. Чехов. Эмигрантами были киноактер И. Мозжухин и Ф. Шаляпин, звезды балета Анна Павлова, Вацлав Нижинский, Сергей Лифарь, Михаил Фокин, композиторы С. Рахманинов и И. Стравинский. Среди художников-эмигрантов были И. Репин, К. Коровин, отец и сын Рерихи, З. Серебрякова, М. Ларионов.

Что касается литературы, то из России уехали (или были высланы): И. Бунин, А. Аверченко, К. Бальмонт, З. Гиппиус, А. Вертинский, Дон-Аминадо, Б. Зайцев, Вяч. Иванов, А. Куприн, М. Осоргин, А. Ремизов, И. Северянин, А. Толстой, Тэффи, И. Шмелев, Саша Черный, а также молодые, но подававшие большие надежды М. Цветаева, М. Алданов, Г. Адамович, Г. Иванов, В. Ходасевич.

Большинство писателей первой волны русской эмиграции осознавали себя хранителями и продолжателями русской национальной культуры, видели свой долг в сохранении гуманистических традиций А. Пушкина (его имя было символом для всей эмиграции, юбилеи поэта отмечались во всех странах русского рассеяния), Л. Толстого и Ф. Достоевского. Утверждая приоритет личности перед государством, старшее поколение писателей русского зарубежья никогда не проповедовало индивидуализма. Русская традиционная идея соборности, единства человека с миром, обществом, природой, космосом в той или иной мере неизбежно присутствовала в их произведениях. Вместе с тем многие из них ощущали себя наследниками литературы Серебряного века, недосягаемым идеалом для которой являлась пушкинская идея внутренней гармонии человека, а близкими по духу такие писатели, как Н. Гоголь, М. Лермонтов, Ф. Тютчев, Ф. Достоевский, ощущавшие трагедию разрушения гармонии, но тоскующие по ней и видящие ее восстановление в будущем. Писатели русского зарубежья, как уже отмечалось, не приняли жестокий «железный век», «век-волкодав» (по выражению О. Мандельштама). Капитализм и западное общество с его бездуховностью и каждодневным поиском выгоды, не только не вызывали у них восторга, но напротив, воспринимались резко отрицательно.

Основным мотивом всей русской литературы за рубежом проходит тема России, тоски по ней. На воспоминаниях о прошлом строятся «Темные аллеи» И. Бунина, его «Жизнь Арсеньева». Прошлая жизнь кажется ему светлой и доброй (несмотря на то, что она сам в своих более ранних произведениях описывал темные стороны российской жизни, напр. в «Деревне»).

Н. Берберова в своих воспоминаниях писала: «Старшие откровенно признавались, что никакого обновленного стиля не нужно… Было также усиленное давление со стороны тех, кто ждал от нас продолжения бунинско-шмелевско-купринской традиции реализма. Попытки выйти из него никем не понимались, не ценились. Проза Цветаевой … не была понята. Поплавский был прочтен после его смерти, Ремизова никто не любил».

В подобном консерватизме был свой резон: нужно было сохранить язык и традиции; но вместе с тем, как и жизнь, литература не стояла на месте.

К новаторским поискам (прежде всего в области стиля) тяготело молодое поколение, сформировавшееся уже в эмиграции: В. Набоков, Б. Поплавский, Г. Газданов и другие авторы.

Л. Н. Андреев

Краткие биографические сведения:

Андреев Леонид Николаевич

9(21) августа 1871 – родился в Орле в семье землемера, окончил юридический факультет Московского университета.

1895 – начал печататься. Творчество конца 90-х – начала 900-х годов содержит черты критического реализма («Баргамот и Гараська» 1898, «Первый гонорар» 1900, и др.). В некоторых произведениях появляются пессимистические настроения («Мысль» 1902, «Жизнь Василия Фивейского» 1904 и др.), мотивы одиночества.

1905—1907 – пьеса «К звездам» (1905), рассказ «Губернатор» (1906), «Рассказ о семи повешенных» (1908) и др. отражают протест против самодержавия, сочувствие революционерам. Однако мотив обреченности присутствует и в этих произведениях. Революция воспринимается как стихийный бунт. Реалистические тенденции в творчестве Андреева сочетаются с экспрессионистскими (пьесы «Жизнь человека» 1906, «Царь-Голод» 1908, рассказ «Тьма» 1907, и др.).

1908—1917 – выходят рассказы, повести и пьесы. Творчество остается противоречивым: наряду с декадентскими пьесами («Анатэма» 1909) создаются реалистические произведения («Дни нашей жизни» 1908, «Анфиса» 1909, и др.).

после 1917 – эмиграция.

12 сентября 1919 – умер в Финляндии в дер. Нейвала, близ Мустамяки.

Баргамот и Гараська

Иван Акиндинович Бергамотов, по прозвищу «Баргамот», «высокий, толстый, сильный, громогласный», служит городовым на Пушкарной улице, отлично знает нравы и привычки «пушкарей», живущих на его участке.

В предпасхальный вечер Баргамот стоит на посту. У него плохое настроение, так как он сможет попасть домой к обильному столу только в три часа ночи. Он с неприязнью провожает взглядом празднично одетых людей, отправляющихся в церковь: это из-за них он вынужден голодный стоять ночью на улице.

Баргамот мечтает, как вернется домой и подарит младшему сыну Ванюшке красивое мраморное пасхальное яичко. Неожиданно появляется пьяный Гараська, «не человек, а язва», особенно нелюбимый Баргамотом пушкарь. «Физиономия Гараськи, с большим отвислым красным носом… хранила на себе вещественные знаки вещественных отношений к алкоголю и кулаку ближнего». Баргамот хватает Гараську за воротник и тащит в участок, надеясь таким образом упредить намерения Гараськи что-нибудь украсть. По дороге Гараська задает бестолковые вопросы о воскресении Христа, озадаченный Баргамот выпускает из рук засаленный ворот рубахи пьянчужки, и тот падает, давя предмет, только что вынутый из кармана. Упавший Гараська громко воет и показывает Баргамоту, что он разбил пасхальное яичко, которое хотел от чистого сердца подарить городовому. Озадаченный Баргамот неожиданно для себя приглашает Гараську разговляться к себе домой. Удивленная жена городового, Марья, гостеприимно потчует Гараську, называет его по имени-отчеству. Потрясенный Гараська вновь заливается слезами: ведь его отроду никто не называл так почтительно.

Петька на Даче

Десятилетний мальчик Петька отдан в учение к парикмахеру Осипу Абрамовичу. В дешевой парикмахерской он подносит воду, на него постоянно кричат и ругаются хозяин и подмастерья. Его приятелю Николке 13 лет, Николка знает много скверных слов и часто рассказывает Петьке непристойные истории. Окна парикмахерской выходят на улицу, по которой ходят «равнодушные, злые или распущенные» люди, на скамейках спят бездомные, дерутся пьяные. У Петьки не бывает праздников, все его дни похожи друг на друга, его жизнь кажется ему долгим неприятным сном, он все больше худеет, болеет, на лице его появляются морщинки. Петьке очень хочется уехать в другое место. Когда его навещает мать, кухарка Надежда, он постоянно просит ее забрать его от Осипа Абрамовича. Однажды хозяин отпускает Петьку на дачу к господам Надежды. В поезде радостный Петька улыбается пассажирам, интересуется, как едет поезд, улыбается облачкам. За городом Петькины глаза перестают казаться сонными, а морщинки пропадают. Сдружившись с гимназистом Митей, Петька помногу купается, удит рыбу, играет. Однако в конце недели Надежда получает письмо от Осипа Абрамовича, в котором тот требует, чтобы Петька вернулся. Петька падает на землю, плачет, кричит. Мать отвозит мальчика в город, и все начинается сначала. Только по ночам Петька с упоением пересказывает Николке свои дачные приключения.

Большой шлем

Четверо игроков играют в «винт» три раза в неделю: Евпраксия Васильевна с братом Прокопием Васильевичем против Масленникова и Якова Ивановича. Яков Иванович и Масленников совершенно не подходят друг другу как партнеры: сухонький старичок Яков Иванович необычайно осторожен и педантичен, никогда не рискует, в отличие от горячего и увлекающегося Масленникова. Вечера за игрой проходят на редкость однообразно, игроки полностью поглощены картами, самый оживленный разговор, который заходит между ними, – обмен замечаниями о хорошей погоде. «Карты уже давно потеряли в их глазах значение бездушной материи, и каждая масть, а в масти каждая карта в отдельности, была строго индивидуальна и жила своей обособленной жизнью». Впрочем, однажды мерное течение жизни игроков нарушается: Масленников исчезает на две недели. После возвращения он сообщает, что его сын арестован и отправлен в Петербург. Остальные удивляются, так как раньше никого не интересовало, есть ли у Масленникова дети. В четверг, 26 ноября, игра складывается необычно: Масленникову необычайно везет. И в конце концов он объявляет «большой шлем», сыграть который он страстно мечтал долгое время. Протянув руку за прикупом, Масленников неожиданно падает на пол и умирает от паралича сердца. Остальные трое потрясены случившемся, они даже не знают, куда сообщить о смерти своего приятеля. Яков Иванович растерянно спрашивает, где же теперь искать четвертого партнера для игры. Хозяйка дома, занятая своими мыслями, неожиданно интересуется, где проживает сам Яков Иванович.

Рассказ о Сергее Петровиче

Сергей Петрович – студент третьего курса естественного факультета. Он некрасив, неумен, неловок, ординарен. Ему не удаются романы с женщинами, у него нет близких друзей, хотя он всем сердцем жаждет и любви и дружбы. Сергей Петрович живет вместе со студентом Новиковым, талантливым, умным и щедрым человеком. Под руководством Новикова Сергей Петрович принимается читать Ницше. В учении философа молодого человека больше всего поражает идея сверхчеловека. Впрочем, до конца работу «Так говорил Заратустра» Сергей Петрович так и не дочитывает: он слаб в немецком, а помогавший ему переводить Новиков оказывается выслан из Москвы. Сергей Петрович полностью поглощен книгой, в Новикове ему угадываются черты сверхчеловека, а по поводу себя он приходит к выводу, что жизнь ему не удалась, но, по Ницше, удастся смерть. Сергей Петрович не хочет быть «немым материалом для счастья других», а сам добиться счастья не может (он не способен заработать деньги, не находит утешения в нелюбимом труде, никого не любит). Сергей Петрович решает умереть. Приняв это решение, он меняет свой образ жизни: становится общительнее, возвращается к занятиям и проч. Молодой человек собственноручно изготавливает цианистый калий, пишет Новикову письмо, в котором объясняет, почему совершил самоубийство. Он не сразу отваживается выпить яд, еще рассуждая о том, что даже несчастная жизнь лучше вечного забвения. Однако вспомнив про письмо, пугается прослыть трусом и бахвалом и выпивает содержимое пузырька.

Тема одиночества в рассказах Л. Андреева

На рубеже веков вследствие быстрых и радикальных изменений условий жизни (научно-технический прогресс, урбанизация и проч.) возникает несоответствие между этими новыми условиями и не успевшими измениться морально-этическими нормами. Эта дисгармония порождает идею о «переоценке всех ценностей», о «кризисе культуры» (в философии – Ницше, Шпенглер и проч.), а в искусстве – декаденство (в букв. переводе «упадок», «упадочный»). Декадентские тенденции – характерное явление в творчестве большинства писателей начала века, что справедливо и для Андреева.

Одним из таких проявлений является тема одиночества в его творчестве. По Андрееву, человек в новых условиях обречен на одинокое существование, нити, связывающие его с остальными людьми, рвутся, и вследствие этого личность человека постепенно деградирует, нивелируется. В «Рассказе о Сергее Петровиче» идея о разорванности связей между людьми находит свое яркое воплощение. Вакуум, который окружает главного героя, заполняется искусственно – чтением работ Ницше. Неверно истолкованная философия подсказывает ему выход из создавшегося положения. Жизнь, лишенная живой связи с остальным миром, оказывается бессмысленной. Личность настолько нивелирована (человек не в состоянии адекватно воспринимать мир, анализировать события), что бунт против условий жизни превращается в бунт против самой жизни. Смерть – последняя попытка личности сохранить себя.