По ту сторону черной дыры

– Странное дело! – продолжала супруга, как бы не замечая реплики мужа, – пару раз мне приходилось разговаривать с Андреем Волковым, и всякий раз мне казалось, что я разговариваю с тобой, этак лет на двадцать моложе. Я конечно никогда не думала, что на склоне лет мне придется стать приемной матерью! Но что не сделаешь для своего горячо любимого мужа – кота шкодливого!

– Но, дорогая, в основном, тебе придется быть приемной бабушкой, – возразил Норвегов.

– О! – упавшим голосом произнесла Елизавета Петровна, – значит ситуация хуже, чем я думала. Ну, что ж, пеленки стирать мне не в диковинку!

– Какие, к дьяволу, пеленки. Моему внуку девять лет! – у жены началась истерика.

– Ни фига себе! Сынок отца переплюнул! Как хоть твоего внука именуют?

– Константин Андреевич Волков, год рождения – одна тысяча девятьсот девяностый, образование – три класса, беспартийный, неженат.

– Фигня, поправим! – махнула рукой супруга, – у меня на примете есть одна девчушка лет пяти…

– Лизка, прекрати! – зашипел супруг, – я внука еще ни разу в глаза не видывал. Интересно, на кого он похож?

– На папу с мамой! – Елизавета Петровна не могла никак успокоиться, – не на тебя же, старый хрыч!

– Это кто тут старый? – вскипел полковник.

– Ладно, выпусти пар, половой агрессор! – закончила смеяться жена, – детей разбудим.

Утром они сидели на скамейке и тоже волновались.

– Черти что! – произнес, наконец, полковник, – вроде и по возрасту не положено, а тут – как перед первой брачной ночью!

Елизавета Петровна, волновавшаяся, наверное, еще больше супруга, молча обняла его.

– Идут! – вскочил Норвегов. Вдали показалась уже знакомая нам парочка.

– Какой большой парень? – изумилась жена. Андрей с Костей подошли и замерли напротив.

– Здравствуйте! – важно произнес мальчуган и, обращаясь к отцу спросил:

– Это мой дед? – Андрей молча кивнул головой.

– Ого! Целый полковник! – восхитилось чадо, – жалко, мама не знает.

Елизавета Петровна, не сдержавшись, всхлипнула. Константин Константиныч подхватил внука на руки и крепко обнял. Андрей подошел к женщине.

– Ну что вы, Елизавета Петровна, не надо. Костя – парень большой. Я ему все объяснил. Он понял, что мамы больше не будет.

– Пойдемте в дом, – сквозь слезы сказала она, – не то соседей кондратий хватит. Только потише – дети еще спят.

Детей у Норвеговых было двое. Старший, Андрей, в этом году заканчивал школу и собирался поступать в институт. Дочери, Полине, было пятнадцать, и она училась в десятом классе. Оба еще спали. Занятия начинались в девять часов утра, поэтому вставать раньше половины восьмого было бы глупостью.

Тихонько расположившись в зале и, попивая чай с вафлями, они негромко переговаривались. Было решено детей в школу сегодня не отпускать, а ознакомив их с суровой реальностью, предоставить время для релакса. Норвегов, на правах командира базы, занимал пятикомнатную квартиру. Одна комната была свободна, и в нее немедленно вселили Костю. Предполагалось, что вместе с ним будет жить и Андрей, но тот вежливо отказался, сославшись на то, что привык быть хозяином, хоть и в шалаше. Тем, более, что ему предоставили великолепный двухкомнатный бокс в подземном городке. Он просто будет приходить к сыну, иногда оставаясь на ночь.

Такой вариант всех устроил, тем более Елизавету Петровну, которая заявила, чтобы Андрей звал ее просто Лизой, тем более, что она, нафиг, старше его всего-то на каких-нибудь двенадцать лет. Про себя она подумала, что соседство с таким парнем чревато для ее внутреннего спокойствия. В половине восьмого она ушла будить детей, и через полчаса они, совершив утренний туалет, появились в сопровождении матери. Папаша тут же кинулся в объяснения, вскоре запутав Полину и Андрея до одурения, а также запутавшись сам. Елизавета Петровна тоже растерялась и «минуты две они молчали». Затем слово взяла Полина:

– Насколько я понимаю, папочка, в результате твоей бурной молодости на свет появился Андрей, а в результате бурной молодости Андрея на свет появился Костя. Их мама осталась «там», – она сделала неопределенный жест рукой, который, тем не менее, все поняли, – Костя будет жить у нас в свободной комнате, а Андрей – «в царстве Куми-Ори». Так?

– Умница ты моя! – восхитился Константин Константиныч, – завтра же подпишу приказ о назначении тебя замполитом базы, а Горошина брошу в ассенизационную колонну.

– Куда? – не поняла Полина.

– На говно! – авторитетно пояснил Костя-младший. Все захохотали, ибо интеллигентность военного городка – понятие растяжимое от Эдиты Пьехи до известных пределов.

– Ну, внучок, – отсмеявшись сказал полковник, – тебя надо свести с майором Булдаковым. Может, он тебя возьмет юнгой в свою «дикую роту».

– У меня идея! – сказала Полина, – я могу сегодня погулять с малышом в парке. Подруги умрут от зависти!

– Но, полегче, – пробурчал «малыш», – я же не плюшевый мишка!

– Умри, Полька! – сказал ей брат, – парень взрослый.

– Но мы все-таки погуляем? – умоляюще произнесла Полина, – а, Костик?

– Погуляем, – согласился Костя, – только, чур, не приставать!

Глава 9.

Прошло несколько дней. Все было спокойно. Появлялась, правда, делегация из какого-то монастыря, но не увидела ничего предосудительного в том, что два «Кировца» копали братскую могилу для убиенных аваров. Руководитель миссии пытался поговорить по душам с Ратибором, но тот, озверевший от водки, ничему не внимал. Пришлось переговоры вести Булдакову. Тот основательно набил руку на сотворении крестного знамения, и поэтому ловко отмахивался двумя перстами от надоедливого инока. В конце-концов пришлось присягнуть, что эти железяки присланы в подарок из Кракова. Олег Палыч долго тыкал носом монаха в надпись на кабине «Made in USSR» и ставил тому на вид, что он ни черта не разбирается в языках.

В конце концов, делегацию накормили пельменями, напоили квасом и отправили домой. Булдаков долго вытирал вспотевший лоб и приговаривал, что от врагов избавляться куда проще.

Посадили картофель. Шура Лютиков был награжден долгожданной звездочкой и посему получил справедливую кличку «Коньяк».

Закончил курс лечения от триппера заместитель командира по складам капитан Малинин – известный дамский угодник, наставивший рога не одному офицеру и почти всем прапорщикам. В отместку те сложились и наняли молоденькую проститутку из Бобруйска, болевшую, как она утверждала, сифилисом. Жрица любви подкачала. У нее была «всего лишь» гонорея. Но хватило и этого. Капитан Малинин «намотал на винт» венерическое заболевание. Сладкой музыкой для персонала штаба были стоны и проклятия, насылаемые бедным Анатолием Алексеевичем на весь женский род, доносившиеся из штабного туалета. Капитан Львов вкалывал Малинину бициллин с извращенным садизмом, ибо и сам являлся рогоносцем из-за своего пациента.

Вдобавок Малинину приходилось лакомиться в столовой, так как не видя разницы между партнерами, он заразил и собственную супругу. Людмила, ошалевшая от такой засады, кормить благоверного отказалась наотрез.

Гуляющий с видом мученика по аллеям парка, капитан вызывал у всех встречных женщин улыбку сострадания.

– Прощайте! – горестно шептал Малинин вслед им, – еще рано. Два месяца – это почти бесконечность.

Такую епитимью на него наложил на него бессердечный Львов, бесконечно угрожая какими-то генококами. Перенос базы привел Анатолия Алексеевича в восторг. По святой наивности он считал, что венерических болезней здесь не существует. Он обнаружил новое поле для деятельности. Поселение, практически лишенное мужчин, представляло собой практически идеальный вариант для его специфической деятельности. Пошмыгивая своим утиным носом, который неизвестно почему сводил с ума женщин, дотошный капитан исходил городище вдоль и поперек. Благодатная нива ждала своего харвестера, залечивающего последние раны.

По прошествии нескольких дней случилось очередное ЧП. Мимо проезжала дружина туровского князя во главе с воеводой Погодой. Славные ратники числом около сотни были не прочь скоротать ночь в Бобровке щупая местных девиц и поужинать бобровской же свининой. Перетрухавший Ратибор сказался скорбным животом, отбежал за угол и торопливо начал жать клавишу транка.

– Люди, Олег, беда! Поляне налетели! – он выглянул из-за своего убежища, – уже баб делят!

– Не бзди! – донеслось из динамика, – попытайся их отвлечь. Мы мигом!

Альтест хлюпая носом потащился обратно и столкнулся нос к носу с самим Погодой.

– Где тебя мавки тягают? – заревел воевода, – мне своих девок пришлешь на сеновал. Обоих! Они у тебя ладные, грят…

– Дуняха нездорова! – заверещал Ратибор, – чего…

– Что у нее, глисты? – захохотал здоровяк, – а ну, покаж девок! Может, я их с собой заберу.

Внезапно вдалеке раздался рев моторов. Воевода отвернулся от альтеста и прислушался.

– Погода! – донесся крик от входных ворот, – мы пропали!

Из– за частокола на непрошенных гостей смотрела «Черная Акула», ощетинившаяся дулами многоствольных пулеметов, автоматических пушек и ракетных установок. В раскрытые ворота ввалились два БТРа, из которых на ходу вываливались булдаковские молодцы, вооруженные до зубов.

Воевода запрокинул голову чтобы лучше рассмотреть вертолет, и его шлем скатился с головы. Он глянул на Ратибора. Тот приплясывал, как мальчишки в кино при виде Чапаева на белом коне, с шашкой наголо ведущим лично свою дивизию на врага.

– Пропали! – подтвердил мерзавец-альтест, – неча на чужих девок заглядываться.

Первым к Ратибору подбежал Мурашевич и, запыхавшись, крикнул:

– Папаша, что с Дуней? – но уже сама Евдокия выбежала из избы, чтобы повиснуть на мощной шее своего ненаглядного.

Хитрый старейшина тихонько сказал Погоде:

– Если я только одно слово сему витязю – тебе несдобровать. Еще до вечера будешь болтаться на суку.

Погода мрачно кусал губы. Он был не из робкого десятка, но одно дело биться со знакомым противником, а другое дело, когда вокруг тебя летают и ползают чудища.

– Что я должон? – наконец спросил он.

– Будь гостем! – кротко ответил Ратибор.

– А не отравишь? – сомневался «гость», но его мучения прервало появление самого Булдакова.

– Ба! – заорал майор, – дай меча побаловаться!

«Дорогих гостей» спровадили только через неделю, и то благодаря княжескому гонцу. Князь недоумевал, куда запропастилась его дружина, когда кровь из носу нужно идти походом на Икоростень. Погода долго уламывал Булдакова идти с ними, обещая десятую часть добычи в качестве призовых, но майор был непреклонен.

– Мы, дружище Погода, народ мирный. Нас не тронь, и мы никого не тронем. А сейчас нам первым делом урожая дождаться нужно. Так и объясни своему князю.

Погода хмуро икнул. Если бы не ежедневные пьянки, то ему уже давно снесло бы крышу от обилия новшеств, наполняющих жизнь обитателей городка непонятным смыслом. Он еще долго тряс головой, натягивал поводья коня и через десять верст регулярно осведомлялся у оруженосца:

– Слышь, Кветко, мне и вправду не померещилось?

– Нет, Погода! – отвечал такой же очумелый паренек.

– Ну тогда добудь мне ключевой водицы!

Ратибор веселился аки дитя. Его дочь – любимая и ненаглядная Дуняша всерьез намылилась выйти замуж за видного парня – Володю Мурашевича. Хорошо бы выдать и вторую, но непутевая Настасья отвергла еще одного видного парня – Васю Горомыко, и с ослиным упрямством отказывала всем претендентам. Отец недоумевал: чего девке надобно? Выдрать бы разок ремнем, да скорее отсохнет его рука!

Это с одной стороны. С другой родной братец Алексий постоянно ныл, что не дело – допускать во все дела иноземцев с их бесшабашностью и неземными возможностями. Братья часто спорили до хрипоты и один раз едва не подрались. Ратибора поддерживали все бабы, однозначно. Ведь этим дурам все едино под кого ложиться – лишь бы стабильность была. А какая тут стабильность, когда в городище впору женский батальон организовывать по причине отсутствия мужиков!

Но Ратибор не зря считался одним из самых хитрых альтестов во всем новогородском княжестве. Выгоду он чуял за сотню верст по течению, да еще против ветра. Единственное, что его заботило во всей этой суматохе – упорное нежелание второй дочери рассматривать кандидатов на свою руку. Самые тонкие намеки отца распознавались сразу и отбивались с опытностью Джо Макинроя.

Евдокия явно понимала, в чем тут дело, но хранила молчание. Девушки часто приходили в часть, в гости к Володе, безмерно удивляясь подземному жилищу. Все их забавляло: и освещение, и отсутствие окон, и видео, и, особенно, ватерклозет. Дико смущаясь, и раз за разом краснея, Володя объяснил девушкам как правильно пользоваться сантехникой, и историческую сущность туалетной бумаги.

Андрей Волков жил в боксе напротив, и иногда случайно заходил, когда девушки навещали приятеля. В такие минуты Анастасия становилась оживленнее и разговорчивее. Стараясь не смотреть на Андрея, она задирала Володю и Дуню. К ее жуткому недовольству, Андрей при этом вставал и уходил с недовольной миной на лице. Капля за каплей, вытягивая из Володи информацию, она узнала о нелегкой судьбе сержанта Волкова. Будучи до самых кончиков пальцев женщиной, она уходила в другую комнату и там плакала, не зная, что ей делать дальше. Сержант, сам того не желая, покорил сердце девушки.

Володя пытался поговорить с Андреем, но тот только пожимал плечами и бубнил, что в таком возрасте он сам был, влюбился в заведующую лабораторией математического моделирования, но от этого, ясное дело, не умер. А на роль матери для Кости она не годится ни в коем разе. Тогда, с отчаяния, Мурашевич посоветовал Насте искать путь к сердцу Андрея через маленького Костю.

Настя приободрилась, утерла слезы и пошла в парк. Несколько дней подобного патрулирования принесли успех. Она познакомилась с Полиной, которая делала вид, что гуляет с Костей, а паренек изо всех сил притворялся самостоятельным мужчиной, сопровождающей юную леди при прогулках. Покорив Костю тем, что подарила ему лук и колчан со стрелами (сперев их в слободе), предназначенные для обучения юных воинов, Настя продолжала развивать успех «стремительным домкратом».

В один прекрасный день, когда с Костей был в парке сам Андрей, чадо заявило, что хочет, чтобы с ними гуляла и Настя. Не ожидавший от собственного сына такое западло, Волков опешил, но согласился. Но выбрав момент, когда они с Анастасией остались один на один, спросил:

– Таська, чего ты добиваешься?

Следует отметить, что близняшки с какой-то непостижимой быстротой перенимали манеру разговора солдат и, отчасти, их сленг. Сдобренный местным колоритом, говорок Настасьи действовал на Андрея, как на Джона Коннора «Держи хвост пистолетом, придурок!» в исполнении Арнольда Терминатора. Он млел, таял и тщательно поправлял гульфик. Вот и сейчас парень ощутил, как по спине готовятся проползти колонны мурашек.

Откинув со лба прядь русых волос, девушка одарила парня недевичьим взглядом и томно произнесла:

– Ты – мужик неглупый; догадайся-ка сам!

– Блин! – повысил голос сержант, – да что, на мне – свет клином сошелся? Вокруг столько холостых парней. А ты как на улицах Саратова!

– Чего?

– Любишь женатого! – потерял способность трезво мыслить он. Настя ему нравилась, но он считал это просто следствием долгого воздержания. Та же бесовка, сощурившись, поперла в решительное наступление.

– Ну, что у тебя сын, я, допустим, вижу. А вот твоей жены, извини, нет!

– Ты же знаешь, что она осталась там, у нас!

– И что, всю жизнь бобылем куковать будешь?

– А если мы вернемся?

– А если не вернетесь?

– Папа, да что ты, как маленький! – они не заметили, что сзади стоит Костя и внимательно прислушивается к их перепалке, – она такая красивая!

– А вот я тебе сейчас ремня по мягким запчастям! – разбушевался отец, – а маму ты уже забыл, паршивец?

– Не смей бить ребенка! – Анастасия обняла мальчика руками, и маленький засранец из-за этой импровизированной изгороди показал отцу язык.

Андрей сел со вздохом на траву и обхватил голову тем же, чем Костю Анастасия. Ситуация складывалась, грубо говоря, внештатная. Он дал себе слово никогда не изменять жене, а тут – такие пироги! Настя стала перед ним на колени и глядя прямо в глаза спросила:

– Мне что, локти себе кусать? Может, я тебе не нравлюсь, а? Ты видел, какими на тебя глазами Олька, соседка моя смотрит? Да я вынести этого не могу! Может она тебе больше люба, чем я? Я тебя первая заметила, понял!

Волков чувствовал себя полной скотиной, причем и в первом случае, и во втором.

– Какая еще Олька? Ты что, белены объелась? – заметив слезы на глазах девушки, он охватил ладонями ее голову и вытер их большими пальцами. Настя зарылась лицом в его грудь и вздрагивая спросила:

– Я могу надеяться, что ты меня полюбишь? – Андрей хмыкнул:

– Как сказал один кретин: «надежда умирает последней», аминь! – тут к нему прижался Костя и тихонько на ушко прошептал:

– Папа, ну поцелуй ее, пожалуйста! Я отвернусь! – и отбежал от них в сторону.

– Засранец! – с нежностью сказал Андрей.

– Что? – подняла голову Настя.

– Хочет, чтобы я тебя поцеловал, – пояснил он. У девушки сперло дыхание, – да вот не знаю, разрешишь ли…

– Можно, я тебя сама поцелую? – краснея спросила она, и, не дожидаясь разрешения, прильнула к нему губами…

– Глупенькая, ты же совсем целоваться не умеешь! – прошептал он, отрываясь.

– Так научи! – еще больше покраснела Настя.

– Ну, не здесь же! – сам покраснел парень, когда проходившая мимо Светлана Булдакова показала ему большой палец. Он вскочил и поднял ее.

– Эй, вундеркинд! – позвал Андрей сына, – иди-ка, брат, сюда. Есть одно срочное дело! Сейчас Настя отведет тебя к деду, а я пойду домой.

Девушка едва снова не расплакалась. На этот раз – от досады. Но увидев, как Андрей подмигнул ей, расцвела. Конечно же, он хочет, чтобы она затем пришла к нему. Взяв Костю за руку, Настя быстро пошла с ним в направлении дома, где жили Норвеговы. Оставшись один, Андрей кивнул в задумчивости головой, и тоже припустил домой. Он мысленно плюнул на все условности, пожалел свою мужскую сущность, и отныне решил рулить по течению.

Думая по дороге о женской непосредственности, сержант не заметил, как добрался до «Центрального Портала». Спустившись вниз, на свой этаж и, войдя в свою комнату, он побрился и принял душ. Глядя в зеркало ванной, сержант Волков вытянулся по струнке, и сам себе доложил:

– Готов к исполнению мужских обязанностей – несения караульной службы! – в эту минуту в прихожей раздался телефонный звонок. Андрей поднял трубку и, к своему глубокому облегчению узнал, что сам себя сглазил. Через час ему нужно заступать в караул помначкара. Это значит, что выяснение отношений с Настей откладываются на более поздний срок.

Он не знал Насти. Она заявилась к нему вскоре, после звонка дежурного. Глаза ее, возбужденно блестевшие, не оставляли сомнений в том, какого рода надежды она питает. Тем больнее было Андрею ее огорчить. Узнав о том, что «пряник» ускользает прямо из-под носа, девушка разревелась.

– Таська, ты чего? – совсем растерялся парень.

– Ни-ичего! – выдавила, заикаясь, она, – ты спроси, спроси у Дуньки, сколько раз я плакала, пока тебя, поганца, не встретила! Долго ты меня еще мучить собираешься?

Бессознательно он притянул к себе мягкое девичье тело, и, едва соображая, что делает, принялся целовать соленые от слез губы.

– Глупенькая! – говорил он в промежутках между поцелуями, – да неужто я с тобой играю! Мне действительно нужно на службу. От этого никак не отвертеться!

– А нельзя ли… – начала было Настя.

– Государево дело! – щелкнул он ее по носу, – теперь тебе легче будет мне дожидаться? Не будешь опасаться, что я полезу под юбку к какой-то там Ольге?

– Куда полезешь?

– Потом объясню. Но, однако, мне пора – время.

Они вышли из портала, и Настя проводила Андрея до плаца, где уже прохаживался майор Булдаков, решивший пойти сегодня начкаром сам. Олег Палыч чуть не поперхнулся, когда увидел, что его помощник приближается к караульному городку под руку с очаровательной девушкой. При подходе к нему, девушка робко поцеловала сержанта и упорхнула в другую сторону.

Закрыв лицо ладошками, майор посмотрел сквозь щелочки на белый свет, а когда сержант начал ему докладывать, схватил транк, и набрал домашний номер.

– Светик! – произнес он в рацию, – тут моих помощников девушки перед заступлением в караул целуют, а кто поцелует начкара?

– Волкова? – донеслось из транка.

– Его, родимого! – печально подтвердил майор.

– Молодец, парень! – транк запереливался всеми цветами радуги.

– Так что насчет поцелуя? – настойчиво вопрошал Олег Палыч.

– В следующий раз! – начкар выключил транк и искоса глянул на помощника.

– Не всем такое счастье, – пояснил он суть беседы с супругой, а затем начал проверку караула.

Строго допросив часовых на предмет знания УГ и КС, майор в шутливой форме поздравил всех с днем караульной собаки, и обещал выдать по чарке. Как обычно, перед сменой караула, проводился облет охраняемой территории на МИ-2.

Сегодня Булдаков чувствовал себя не в лучшей форме. Как он пояснил Волкову: «Наверное, чего-то обожрался». И лететь пришлось Андрею.

– Имейте в виду! – сказал майор, – летите не на охоту, а производить наблюдения. Что-то у нас давненько гостей не было. Я, как старый конь, бойню за версту чую!

Летчик и Андрей козырнули, и заняли места в вертолете. Машина загромыхала своими железяками, и умчалась ввысь.

– Высоко не подымайся! – сказал в микрофон Волков.

– Понял! – раздалось в наушниках.

– «Глаза» вызывают базу! – произнес сержант, – выходим в зону наблюдения.

– Вас понял «Глаза»! – отозвалась база, – связь – через каждые десять минут.

Далеко лететь не пришлось. Буквально километрах в семи Андрей обнаружил группу всадников, числом около тридцати, скачущих по направлению к Бобровке. Андрей поднес к глазам бинокль и снова вызвал базу.

– Поднимись повыше! – приказал он летчику, – вдруг – это разведчики, а остальное войско сзади.

Поднявшись метров на триста, они внимательно осмотрелись.

– Похоже, что эти орлы одни, – произнес сержант, опуская бинокль.

– Возвращайтесь! – приказала база, – нехрен там крыльями махать.

– Давай, на полусогнутых, домой! – передал Андрей летчику приказ базы.

– Ну, что за бяку вы там обнаружили? – поинтересовался Булдаков, когда Волков вновь предстал пред его светлыми очами, – будет ли мне с кем поразмять свои старые кости?

– Докладываю. Всадники, человек тридцать. На узкоглазых не похоже.

– Конечно, не похоже! – раздраженно перебил его майор, – те, как и китайцы, меньше, чем по миллиону, не передвигаются.

– Это не крестоносцы, – спокойно продолжал сержант, – экипировка не та. Простые доспехи, правда, мне показалось, что вид у них несколько помятый. Очень похоже на вояк Речи Посполитой. Так до нее еще…

– Не выражайся! Это мы еще посмотрим! – майор поднес ко рту рацию:

– Дежурный, два танка сюда, срочно! – Волков решил закончить:

– Судя по скорости передвижения, они будут здесь минут через сорок.

– Волков, ради тридцати человек достаточно троих: меня, тебя, и Вовки Мурашевича. Но, поелику его нет, то зови Ратибора – авось, он этих «гостей» знает.

Минут через пятнадцать привезли Ратибора. Ему объяснили ситуацию и попросили помочь с переговорами.

– Кажется я знаю, кто это, – изрек старейшина после продолжительного чесания за ухом, – это нам везут вести от князя. Заждались мы их!

Расположившись на поляне перед селением, майор и сотоварищи принялись ждать. Ждали недолго – минут через десять послышалось бряцанье доспехов и храп лошадей. На поляну выехал небольшой отряд, но отряд, находившийся в весьма плачевном состоянии: доспехи помяты, у нескольких человек разбиты щиты, все до одного забрызганы кровью. Предводитель, заметив странных и доселе невиданных людей, отдал команду построиться в боевой порядок. Сил сражаться у них, по всей вероятности, не осталось, но и просто так сдаваться они не собирались.

– Казимир! – внезапно заорал Ратибор, бросаясь к предводителю. Тот недоуменно вгляделся в Ратибора, одетого точно также, как и все остальные бойцы Булдакова, а затем какая-то догадка сверкнула у него в голове.

– Ратибор, – неуверенно произнес он, слезая с коня.

– Это – муж моей сестры, – пояснил майору старейшина, затем крепко обнял Казимира. Тот что-то взволнованно начал говорить. Заинтересованный, Булдаков подошел поближе, а Волков последовал за шефом.

– Свеи, – обратился Ратибор к Олегу Палычу, – в двух днях пути.

– Километрах, приблизительно, в ста двадцати, – прикинул майор, – ну что, Андрюха, может послать туда парочку Ми-24?

– Без предупреждения?