Алмазы мертвеца

Старик говорит:

– Дров у меня нет, дровец прошу.

Птица отвечает:

– Иди домой, будут у тебя дрова!

Пришел старик домой, а там дров полон двор. Рассказал старик старухе обо всем, что с ним случилось в лесу. Старуха и говорит ему:

– Денег у нас нет, иди проси у птицы денег.

Старик взял топор, пошел в лес. Пришел к тому самому дубу и начал стучать по стволу. А птица говорит с верхушки:

– Диль-диль, дедынька! Не губи мое гнездышко, не губи мое теплое, чего попросишь, то и дам.

Старик говорит:

– Денег прошу.

Птица отвечает:

– Иди домой, есть у тебя дома деньги!

Пришел старик домой, а там полный сундук денег.

Старуха говорит старику:

– Иди проси у птицы, чтобы были у нас сын со снохой.

Старик взял топор и пошел в лес. Пришел к дубу и стал стучать по стволу.

А птица с дерева:

– Диль-диль, дедынька! Не губи мое гнездышко, не губи мое теплое, чего попросишь, то и дам.

Старик говорит:

– Нет у нас сына и снохи.

Птица отвечает:

– Иди домой, дома есть и сын, и сноха!

Вернулся старик домой – на передней лавке сидят сын с молодой женой.

На другой день старуха говорит старику:

– Иди, старик, проси у птицы царское звание.

Старик взял топор и пошел в лес. Подходит к дубу и давай стучать топором. С дуба отозвалась птица:

– Диль-диль, дедынька! Не губи мое гнездышко, не губи мое теплое, чего попросишь, того и дам.

Старик говорит:

– Царского звания прошу!

Птица отвечает старику:

– Иди домой, будешь царем!

Вернулся старик домой и сделался царем.

А старухе все мало. Говорит она:

– Старик, а старик, проси птицу, чтоб стал ты богом!

Старик взял топор и пошел в лес. Приходит к дубу и давай стучать.

Птица говорит ему:

– Диль-диль, дедынька! Не губи мое гнездышко, не губи мое теплое, чего попросишь, того и дам!

Старик говорит:

– Хочу стать богом!

Сделался старик собакой, а старуха – кошкой. А все, что птица им дала, пропало, словно ничего и не было. Так-то вот!

* * *

Теплый, но свежий воздух обдувал лицо, на глаза были предусмотрительно надеты солнечные очки во избежание попадания пыли и нежелательных насекомых. В ушах шумело, но не от того, что был ветер, просто скорость была немаленькая, к тому же дорога шла с горки. Спортивный велосипед развил неплохую скорость.

Я наслаждалась поездкой, сидя на фрирайдерном велосипеде, имеющем двадцать одну скорость, диаметр колес двадцать шесть и пластиковые крылья. И окрас велосипеда, надо отметить, был любимый – красно-желтый.

Сегодня утреннюю пробежку я заменила на велопробег. Решила совместить приятное с полезным. Олег, видимо, пресытившись вчерашним ночным моционом, спал как убитый, хотя еще вчера грозился встать ни свет ни заря и поехать доламывать печь. Однако на мои слова: «Закрой за мной дверь и никому не открывай, пока не вернусь», я услышала только сонное «угу».

Я убедилась, что дверь за мной закрылась, после чего села на железного друга и поехала изучать село.

Мне достаточно было одного часа, чтобы обнаружить то, что я искала.

Черный «Ленд Ровер» во всей красе стоял у красивого нового дома с двухметровой деревянной оградой. Сам же дом располагался в самом конце села. Но не в той стороне, где мы вчера сидели с Олегом и наслаждались свежим воздухом. Это был другой конец села, как раз у той самой глубокой речки.

Место было очень живописным, и дом стоял почти на отшибе, держась особняком от других, более ветхих и старых домишек. Неподалеку, метрах в двухстах, стоял заброшенный дом с покосившейся оградой, похожий на тот, в котором мы вчера ломали печь.

За час я объехала почти все село со всеми его улочками и закоулочками. И нигде черный «Ленд Ровер» до сего момента мне не попался на глаза.

Значит, этот дом – то, что мне нужно, заключила я.

Прислонив велосипед к рядом стоящему тополю, я торопливо сняла свой компактный рюкзак и достала из него то, что захватила с собой.

На мне был мой черный обтягивающий костюм, не стесняющий движений. На пояс я прицепила одну дымовую шашку и гранату со слезоточивым газом, к ноге пристегнула ножны со стреляющим штык-ножом. В кобуру с одной стороны сунула пистолет «ПМ», а в карман ветровки – иглу со снотворным.

Я была уверена, что этот арсенал мне не пригодится, просто хотела произвести сильное впечатление на Эрудита.

За полторы минуты все приготовления были закончены.

Я быстрой тенью метнулась к забору, перебралась через него и приземлилась на мягкую, взрыхленную землю по другую сторону ограды.

Не успела я осмотреться, как в трех метрах от себя увидела огромного черного ротвейлера. Пес не был привязан к цепи и спокойно разгуливал по двору. Вот только настроен против нежданного визитера он был явно не дружелюбно.

«Штык-нож», – только и успела подумать я, но воспользоваться им не успела.

Мы с собакой взметнулись в воздух почти одновременно. У меня в такие моменты все происходит словно в замедленном кадре. В полете я выбросила вперед ногу и нанесла ротвейлеру сокрушающий удар в челюсть. Собака с визгом отлетела в сторону и плашмя рухнула на землю.

Ротвейлер – это вам не бассет-хаунд, даже с перебитой челюстью он может продолжить нападение. Что он незамедлительно и сделал. Килограммов пятьдесят сплошных мускулов врезались в меня, отчего я повалилась на землю.

Умение справляться с атакующей собакой входит в арсенал моих боевых навыков. По идее, схватка с собакой заканчивается молниеносно – у животных есть инстинкт, он велит прекратить им бой, если становится ясно, что противник сильнее, продемонстрировать покорность и получить свой шанс остаться в живых. Иначе, если бы все звери бились до смерти противника, как это порой делают люди, кто бы оставил потомство – природа не зря заложила такой ограничительный механизм.

Но сторожевые бойцовские собаки устроены иначе – их болевой порог очень высок, в пылу атаки они вообще не чувствуют повреждений и способны биться до тех пор, пока в них теплится жизнь. Кто-то специально сломал ограничительные механизмы природы и превратил собак в убийц.

Вот и раненый ротвейлер не собирался останавливаться, даже несмотря на то, что противник оказал ему такое сопротивление.

Следующим этапом нападения было бы вгрызться своей окровавленной мордой мне в шею. Но я не дала ему это сделать: за секунду до нападения игла с сонным ядом вонзилась в шею ротвейлера, отчего пес тут же обмяк прямо на моем животе.

Скинув его с себя, я быстро вскочила на ноги и огляделась.

– Аксай, ты чего там? – услышала я мужской голос.

Из-за угла дома показался мужчина – один из тех, кто был вчера с Эрудитом. Он еще не понял, в чем дело, а я уже успела спрятаться за большим крыльцом и присесть на корточки.

– Аксай?! – удивленно позвал пса охранник, увидев того лежащим посреди двора без сознания.

Я воспользовалась моментом и бесшумно оказалась сзади.

Произведя захват за шею, я сделала легкий, но не смертельный удушающий прием. Мужчина захрипел, немного поупиравшись, пару раз дернулся и затих, потеряв сознание. Я уложила его аккуратно сбоку от крыльца, чтобы он не сразу попался на глаза.

Судя по всему, в доме еще один охранник, но опять же я не могу это точно знать.

Осторожно поднявшись на крыльцо, я приоткрыла незапертую дверь и прислушалась.

Было тихо, я вошла и сразу осмотрелась по сторонам, готовая в любой момент отразить нападение.

В большой прихожей никого не было. Напротив был вход в виде арки в гостиную, а справа находилась кухня.

Прижавшись спиной к арке, я заглянула в гостиную, там тоже никого не было. Зато в смежной с ней комнате я уловила движение.

Пройдя вдоль стены и обогнув мягкий большой диван, аккуратно заглянула в несильно прикрытые жалюзи. А вот и тот, кто мне нужен.

Эрудит вышел из смежной комнаты, бубня себе под нос какую-то песенку. Облачен он был в легкий домашний халат и тапочки на босу ногу.

Сделав пару шагов, он застыл с открытым ртом. Прямо напротив него в одном из кресел сидела я с пистолетом в руках.

Секунду Эрудит смотрел на меня остекленевшим взглядом, а потом схватился за сердце и присел на краешек рядом стоящего дивана.

– Надеюсь, я не заняла ваше любимое кресло? – спокойно спросила я.

– Зачем же так пугать, милая барышня? – Было видно, что Эрудит уже взял себя в руки.

– А вы такой пугливый? Не ожидала, – немного с издевкой произнесла я.

– А как же… как же вы вошли? – Он удивленно уставился на меня. – Неужели Резван вас пустил!? И Аксай… он даже не лаял.

Я ничего не ответила, думаю, мой внешний спокойный и воинственный вид говорил сам за себя.

– Милая барышня… э-э, не знаю вашего имени…

– Вы даже не удосужились вчера его у меня спросить. Невежливо было с вашей стороны. Меня зовут Евгения.

– Евгения, только не делайте глупостей. – Видно было, что этот старый прожженный волк хоть и боится, но быстро взял себя в руки. Такие быстро просчитывают ситуацию. Однако я заметила, что он бросал взгляды на дверь. – Вы, наверное, хотите поговорить. Только зачем вот так врываться в дом, мы же цивилизованные люди…

– Вот именно, – перебила я. – Мой приход к вам – это ответ на ваш вчерашний цивилизованный приход. Об этом я и хотела поговорить. – Я пристально взглянула на Эрудита и покрутила пистолет в руке.

– Позвольте спросить, кто вы? Вы так технично проникли в мой дом, в таком виде… – и он оценивающе окинул меня взглядом.

– Я представляю интересы того парня, с которым вы вчера разговаривали, – ответила я, продолжая одним глазом наблюдать за входной аркой. – Вчера вы со мной вообще не пожелали разговаривать, а зря. Ваши требования нам показались слишком некорректными. И мы до конца не разобрались в той ситуации, которую вы нам вчера описали.

– Ну я вроде все четко вчера разъяснил! – перебил меня Эрудит.

– Четко, но не подробно. Давайте более детально разберемся во всей этой ситуации. В принципе, для этого я сюда и пришла.

– Хорошо, – согласился Эрудит и уже более уверенно уселся на диване.

Я же, в свою очередь, села, скрестив ноги, и твердо произнесла:

– Только давайте вы больше не будете устраивать спектакль, который вчера разыграли во дворе нашего дома! И расскажете все как на духу. Начнем: что вы зарыли во дворе под яблоней и что вы так яростно пытаетесь теперь найти?

На меня посмотрели. Уже не было того испуганного лица и трясущихся рук.

Да, этот тертый калач просто так не расколется, но я знаю такой тип людей. Главное, дать понять, что ситуация именно под моим контролем и главная здесь я.

– Евгения, почему бы вам не спросить об этом своего… друга? Или кем он вам приходится?

– Мой друг об этом ничего не знает. И у меня нет причин ему не доверять. Так что, пока вы мне не расскажете, что вы ищете, он вам помочь ничем не сможет.

– А информация, которую вы у меня просите, сможет ему как-то помочь?

– Это информация может помочь вам! – парировала я. – Если мы будем знать, что искать, то это уже наполовину развяжет нам руки. И мы можем действовать сообща.

– Вот вы какая хитрая, – и на меня снова уставились два прожигающих насквозь глаза. – Но я не намерен ни с кем делиться!

– Не надо делиться, – спокойно уверила я. – В наших интересах найти то, что вам нужно, после чего вы спокойно свалите отсюда и оставите нас в покое. И все-таки, – тут я сделала многозначительную паузу, – хотелось бы точно услышать: все, что вы вчера рассказали, – это правда?

Сидевший напротив меня пожилой мужчина вдруг резко поник. Взгляд опустил в пол, похрустел костяшками сомкнутых ладоней.

– Конечно же, это не кривда, – прозвучал ответ. – С Екатериной Михайловной я познакомился давно, еще в начале восьмидесятых. Не буду вдаваться в подробности, думаю, они к делу отношения не имеют. Скажу только, что с этой удивительной женщиной наше знакомство случилось в Москве. Судьба таинственным образом свела нас с ней. Я тогда занимался антиквариатом, ну и еще кое-чем… – Небольшая пауза, и он снова продолжил: – Не помню уже как, но Екатерина вышла меня, может, кто-то посоветовал, может… В общем, у нее были очень интересные вещи, которые она, как я понял, привезла в Москву, чтобы выгодно продать. Вещи были действительно уникальными – в основном это были разнообразные столовые приборы: посеребренные вилки и ложки, такие же две серебряные супницы и мелкое столовое серебро. Мне все было интересно, откуда у нее эти интересные вещицы, на что она отвечала, что это наследство от ее бабушки-дворянки.

– И вы у нее скупили эти ценные вещи? – спросила я в образовавшейся паузе.

– Да. – Мужчина вздохнул. – С самого начала у меня возникла симпатия к этой интересной женщине, не знаю почему, может, чутье не подвело. А еще сыграло роль то, что она была из Мордовии. Мой дед и отец были из этих краев, в свое время их раскулачили, и им пришлось бежать. Помню, как отец мне рассказывал, он был совсем ребенком, когда это случилось, как выносили вещи из дома, а он, такой маленький мальчик, сидел в санях в овечьем полушубке и плакал, не понимая, что происходит. Ну это ладно… Меня всегда тянуло на родину предков, мордовские просторы, лес… Посмотрите, какая красота вокруг! Но судьба сложилась так, что я обжился в Москве… Через пару лет Екатерина снова объявилась в столице. И снова с ней были удивительные вещицы – на сей раз это был драгоценный фарфор и одна позолоченная ваза. Я еще тогда спросил у нее, мол, Михайловна, ты что, клад нашла? На что она рассмеялась и ответила, что наследство ее бабки продолжает ее кормить, мол, деньги нужны, детям помочь, вот и приехала в столицу выгодно продать ценные вещи. И я ей в этом очень хорошо помог.

Эрудит замолчал, видимо, ударившись в воспоминания.

Я же услышала звук со стороны входной двери. В ту же секунду в проеме арки возник мужчина – тот второй, что был вчера у нас в гостях.

– Никанорыч, там… – начал было он, но, завидев меня в кресле с пистолетом, направленным ему прямо в лоб, тут же осекся.

– Спокойно, Ник! – остудил его Никанорыч. – Все в порядке, мы с Евгенией мило беседуем. Ты нам не нужен. Но с тобой потом будет серьезный разговор. И с Резваном! А где, кстати, он? – грозно спросил пожилой мужчина в халате.

– Он… – замялся Ник, показывая рукой в сторону выхода. – Он там в отключке, и Аксай!.. Он тоже. В общем, я испугался и сразу сюда. А тут… – и он зло посмотрел в мою сторону. – Я точно не нужен?

– А что ты уже можешь сделать?! – прикрикнул на него Эрудит. – Теперь ты уже не нужен! Иди помоги Резвану, приведи его в чувство! Тоже мне… Как будешь нужен, я тебя позову.

Ник, потоптавшись пару секунд на пороге гостиной и окинув меня злым взглядом, вышел из дома.

– Что вы с ними сделали? – зло спросил пожилой мужчина, пристально глядя на меня.

– Ничего особенного, – спокойно ответила я, пожав плечами. – Немного усыпила. Скоро придут в себя. Правда, собаке будет нужна помощь ветеринара.

– Что?! – Эрудит хотел было вскочить с места, но я остудила его пыл, направив на него дуло пистолета.

– Сидите спокойно, уважаемый! – посоветовала я. – Мы еще не закончили наш разговор. Думаю, ваш Ник сам справится, без вашей помощи. Итак, продолжайте, а то нас перебили. И давайте ближе к делу.

– На чем я остановился… ах да! – Эрудит раздраженно потер ладони, потом скрестил пальцы и продолжил рассказывать: – Екатерина через два года после нашей встречи в Москве пригласила меня погостить у нее. Она стала вдовой, и поэтому с ее стороны мне поступило такое предложение. Мне, конечно, хотелось бы летом приехать, но Екатерина не велела в это время года, так как почти на все лето приезжали внуки. В общем, две зимы подряд я приезжал в это село и наслаждался настоящей русской зимой. Один раз даже выходил на охоту на зайца. Но однажды… Евгения, разрешите я хотя бы попью воды, в горле вообще пересохло.

– Попейте, – разрешила я. – Только без шуток.

Эрудит встал с дивана и, пройдя через входную арку, оказался на кухне.

Я проследовала за ним.

Оказавшись в дверях кухни, я остановилась.

Эрудит налил воды в стакан из графина и залпом выпил.

– Хотите пить? – предложил он мне.

– Нет, спасибо. Возвращайтесь в комнату на те же позиции.

– Евгения, вы где-то служили? – спросил он, заходя в комнату и садясь на диван.

– Служила. – Я также заняла свою позицию в кресле.

– И где, если не секрет?

– Секрет. Давайте лучше быстрее закончим наш разговор, и я покину вас.

– Ну что ж… Значит, я остановился… ага, вот на чем. Однажды со мной случилась одна щекотливая ситуация. Опять же, не буду вдаваться в подробности. Случилось это более четырех лет назад, в моих руках оказалось три алмаза в десять карат каждый, к тому же меня преследовали нехорошие люди. В общем, я, можно сказать, подался во временные бега. И затаиться решил именно в этой деревне у Екатерины Михайловны. На всякий случай я зарыл алмазы у нее под яблоней, на тот случай, если меня найдут, чтобы при мне ничего не было. А потом, думаю, страсти улягутся, и я вернусь за камнями. Спрятаны они были надежно. На дне почти полуметровой ямы я положил небольшую деревянную коробку, а в нее уже совсем маленький металлический сундучок, который был завернут в целлофан. Ну а дальше вы знаете, Евгения, из моего вчерашнего рассказа.

– То есть вы уверены, что Екатерина Михайловна засекла вас за закапыванием ваших драгоценностей. И потом перепрятала их в другое место?

– Уверен! Эти ее слова, что она все видела.

– Вы точно помните, где закопали? – решила уточнить я. За четыре года могло многое стереться из памяти. – Может, вы перепутали яблоню. Там рядом еще одна.

– Нет! – последовал категоричный ответ. – Это было именно под этой яблоней. Она одна такая, старая яблоня.

– Тогда другой вопрос: вы полностью доверяете своим ребятам?

– Конечно! – тут же последовал ответ. – Евгения, я понимаю, к чему вы клоните, но однозначно – нет. Резван мой племянник, и Ник уже не первый год работает у меня. Да, я тогда стоял за оградой, когда они копали, слышал их разговоры, если бы они что-то нашли, я бы это понял.

– Как бы вы это поняли, интересно? – насмешливо спросила я. – Вы думаете, они бы стали выражать свои эмоции на весь двор.

– Евгения, повторяю, я доверяю этим ребятам. И когда вернулись сюда, я заставил их раздеться и вывернуть все карманы. Мне было это очень неприятно делать, но попросил их об этом.

– Доверяй, но проверяй! – Я снова усмехнулась. – Значит, сомнения были?

– Я это сделал чисто для проформы. И оставим эту тему. Я вам все рассказал.

– Ваш рассказ был интересен. Только вы понимаете, что Олег ничего не знает об этих драгоценностях. Поэтому мы ничем не можем вам помочь!

С этими слова я поднялась с кресла, давая понять, что наш разговор подошел к концу и сказать нам друг другу больше нечего.

– Но мы все же нанесем вам визит через два дня, как и договаривались.

Вот хитрый лис, никак не успокоится и все-таки хочет, чтобы последнее слово было за ним.

Ну уж нет, не на ту напал.

– Нет, уважаемый Аркадий Никанорович, никаких визитов вы наносить не будете. Я думаю, вы поняли, с кем имеете дело, и надеюсь, мы больше не увидим вас с вашими ребятами во дворе нашего дома. И никакие визиты вы нам наносить не будете – ни цивилизованные, ни какие-то еще!

– Но подождите! – Аркадий Никанорович вскочил с дивана. – Вы же обещали как-то посодействовать. Может, нам поискать их вместе? Обещаю, один алмаз будет ваш! – и его глаза алчно заблестели.

– Такие вопросы я не могу решать. Мне надо посоветоваться с Олегом. Но, я думаю, ответ будет отрицательным. Лучше вам забыть про свои камушки и про нас.

Мне ничего не ответили, но я видела этот испепеляющий и злой взгляд. И все же надеялась, что мой сегодняшний визит произвел впечатление на эту троицу, и им хватит здравого смысла не соваться больше к нам с глупыми требованиями и угрозами.

– Кстати, а чей это дом? – спросила я, уже стоя в прихожей.

– Это мой дом, – ответил Эрудит. – Я его приобрел год назад, чтобы была возможность ездить в это село сколько душе угодно. Возможно, останусь тут доживать свой век.

– Дайте понять своим ребятам, чтобы не препятствовали моему уходу. – После этих слов я вышла на крыльцо.

Резван, которого я отключила, проникая сюда, уже стоял на ногах и потирал виски. Рядом с ним с каким-то флакончиком отирался Ник.

Бедный ротвейлер Аксай лежал в стороне, подергивался и иногда поскуливал – видимо, скоро очухается.

– Ты!.. Сука! – вырвалось у Резвана, и он было дернулся в мою сторону, но Ник его остановил. – Собаку-то зачем так? Что ты с ним сделала?

– Я думаю, в деревне найдется ветеринар, который ему поможет. Хотя мой совет – везите его лучше в город в клинику, причем прямо сейчас, пользуясь его сонным состоянием. Травма не очень сильная.

– Я тебя убью! – зло вырвалось у Резвана.

– Я думаю, ваш дядя даст вам ценные указания, как стоит поступать дальше в отношении меня и Олега. – С этими словами я убрала пистолет в кобуру, давая понять, что бояться мне тут нечего.

Открыв дверь, ведущую из двора на улицу, я покинула этот интересный дом, находящийся на окраине села на берегу речки.

Глава 7

…Уже на следующий день он собирался уехать, но бабушка остудила его пыл, попросив пойти с ней в стадо. Она специально договорилась с кем-то пасти пораньше, пока внук не уехал.

Олег был не против, к тому же стадо ему пасти нравилось.

Погода была отличная. Коз в стаде уменьшилось, раньше было больше – до ста голов. А теперь, может, шестьдесят от силы. И бабушкина подруга больше не ходила с ними пасти вот уже второй год. Стала жаловаться на здоровье, хотя козу продолжала держать. А пасти за себя просила кого-то из мужиков, расплачиваясь с ними литром самогонки, которую сама и гнала.

В этот день все происходило по отработанному сценарию. Дошли до нужного места, побродили там до полудня, дав козам наесться травы, а потом свернули в молодые березки, чтоб сделать там привал на пару часов.

Бабушка задремала, причем более чем на два часа. А Олег сидел и наблюдал за козами и был совсем не против, что бабуля уснула. Пусть хоть до вечера спит, лишь бы поменьше бродить с этим стадом.

Но бабушка проснулась в три часа. Предложила перекусить и, как и ожидалось, достала чекушку с самогоном.

Олег ждал этого еще с полудня, но бабушка, видимо, решила отложить сей процесс ближе к вечеру.

Олег немного удивился, что бабушка на этот раз выпила достаточно много и все за один присест. После чего, разумеется, изрядно захмелела, стала петь песни и рассказывать всякую чепуху, в основном из своей юности. Также словоохотливая бабуля затронула волнующую на данный момент Олега тему. Про брата Андрея.

Олег старался не давать комментариев и просто слушал. Он в очередной раз убедился, что бабушка не жалует Андрея и его мать. А уж сейчас на хмельное настроение бабушка не стеснялась в выражениях и высказала все, что она думает. И также Олег окончательно убедился в том, что и Андрей прав – ему тут делать нечего, он чужой, бабушка его совсем не признает.

Это, конечно, обидно, но при чем тут он, Олег? Наверное, из-за того, что его больше любят и уделяют внимания. Что у него родители живут вместе и не ругаются. Что он одевается лучше. И что одна из самых красивых девчонок села встречается с ним…

Олег уже почти не слушал бабушку, углубившись в свои мысли. А та тем временем сменила тему разговора, причем достаточно резко:

– …поэтому, Олежка, я это никому не рассказывала. Никому! – проговорила она.

– Что не рассказывала? – не понял Олег.

– А я тебе это еще и не рассказала. И ты, я смотрю, меня не очень слушал.

– Нет, я слушаю.

– И правильно делаешь. Знаешь, Олеж, ты стал уже такой взрослый и осмысленный парень, что я могу тебе это рассказать, – произнесла бабушка и многозначительно посмотрела на Олега. – Об этом не знает никто! Знал еще твой дед, но он унес эту тайну в могилу, когда тебе было три годика. И я долго думала, кому об этом рассказать. Твоей матери или своему сыну Анатолию. И поняла, что никому из них я не могу это доверить. Сама не знаю почему, предчувствие али какое было. Но просто не было доверия к ним, хоть они и мои дети.

Олег ничего не ответил, когда бабушка сделала паузу. Что это она так вдруг изменила тему разговора, и сама при этом стала выглядеть как-то иначе, более загадочней, что ли. И несмотря на то что выпила она немало, речь ее была достаточно связная и трезвая.

– И я поняла, что только ты, Олеж, мой внучок, единственный человек, которому я могу это рассказать. Я в это посвящу только тебя. И я уверена, что ты никому не расскажешь, а потом используешь все это с умом, так, как надо. Я же вижу, какой ты. И чутье меня не обманывает.