Мой грешный ангел

Я беру бокал в руки и решаю первая сказать пару слов.

– Я уверена, что ты планировал совсем другой курортный роман. Без нравоучений моей сестры, пряток от друзей и прочих проблем, которые я принесла тебе. Но для меня это было самое яркое и лучшее приключение в жизни. Спасибо, что подарил сказку.

Он слушает внимательно, не сводя с меня глаз, пока я завершаю свою речь. Касается бокалом моего бокала, отпивает, а после тянется ко мне и дарит короткий поцелуй в губы. Вкус шампанского во рту кажется мне слаще, и голову кружит так, словно я уже опьянела.

– Я планировал по-другому. Но получилось намного лучше. Не жалею ни о чем. – Смотрит на меня внимательно. – А ты?

Жалею лишь, что не встретила тебя раньше.

– Ни о чем не жалею, – произношу вслух. – Буду с благодарностью вспоминать этот период, ребят и… тебя.

– Теперь ты знаешь, где нас искать! – подмигивает мне и улыбается.

Только сейчас задумываюсь о том, а что дальше? Мы будем общаться, встречаться, дружить со всеми? Или наши пути завтра разойдутся навсегда?

Симон отвлекает меня от мыслей. Сообщает, что у него для меня еще один сюрприз, и тянется к дальнему краю стола.

Еще один сюрприз? За это время он сделал для меня столько, сколько не сделал за несколько лет Филипп. И я не понимала: радоваться этому или горько плакать.

Симон протягивает мне прямоугольный футляр. Я узнаю название магазина, так как именно там они с Богданом приобрели подарок сестре.

– Что это? – уточняю, прежде чем открыть.

– Это тебе. Взгляни, – произносит мягко, бросив короткий взгляд на подарок.

Я неуверенно открываю футляр и, когда вижу, что находится внутри, прихожу в ужас. Я не понимаю, как реагировать на такой подарок и что говорить. Смотрю на это потрясающее украшение и не решаюсь прикоснуться.

– Зачем? – Смотрю на Симона и искренне не понимаю его поступков. – Всего этого было более, чем достаточно. – Показываю рукой на все, что нас окружает.

– Затем, что он тебе понравился.

Как у него все просто, боже…

Мне приятен его жест, но я помню цену этого браслета и не хочу, чтобы парень, который знает меня две недели, тратил на меня такие деньги.

Я открываю рот, чтобы отказаться от него, но Симон опережает меня:

– Желания такой девушки, как ты, должны исполняться. Это закон, – говорит он.

– Чей закон, Симон?

– Закон вселенной, ну или мой. Как тебе угодно, – отвечает так легко и уверенно, что мне кажется, будто мы живем совсем разными жизнями.

Мои желания исполняются так редко, что я уже перестала чего‑то хотеть.

Он забирает футляр из моих рук и достает из него браслет. Берет мою руку и надевает его на запястье. Украшение невероятной красоты. Я не могу оторвать глаз от него. Как и не могу произнести вслух слова отказа.

– В знак незабываемых дней, проведенных вместе, – добавляет Симон и целует мне руку, – поэтому я не принимаю никаких отказов.

– Как мне тебя отблагодарить? – Я поднимаю на него глаза и застываю.

В голове крутится только один вопрос: «Неужели я и в самом деле достойна такого трепетного отношения к себе?»

– Ты можешь спеть для меня, – неожиданно произносит он.

– Спеть? – я искренне удивляюсь его просьбе.

– Да. В тот день у костра я готов был слушать твое пение всю ночь.

– Так сильно понравилось, что ни разу за это время не попросил меня об этом? – смеюсь и смотрю на него, подозрительно сузив глаза.

Он тянется к моему лицу, касается щеки и нежно поглаживает ее. Я теряю нить разговора, наслаждаясь его касаниями.

– Не хотел раньше времени терять голову, – произносит тихо, щекоча своим дыханием кожу.

– А сегодня уже можно? – спрашиваю шепотом, стараясь не вестись на его обаяние.

– Сегодня можно все, – тянется к моему уху, – поэтому спой мне.

– Что ты хочешь, чтобы я спела?

– Что ты обычно любишь петь, когда остаешься наедине с собой.

Я принимаю его пожелания и первая песня, которая приходит на ум и которую я напеваю последние две недели, это песня группы «Горячий шоколад» – «Неба мало».

Я включаю на телефоне минус и начинаю напевать.

На припеве голос содрогается. На миг я возвращаюсь к своему разбитому сердцу, которое все так же скулит от боли, но я заглушаю его другими звуками. Я вдруг осознаю, как многое в себе заглушила за эти две недели и как больно мне будет, когда мы приземлимся в России и наши пути с Симоном разойдутся.

Закончив песню, я возвращаюсь мыслями обратно и сталкиваюсь с проникновенным взглядом Симона. Чувствую: он понимает все, что происходит у меня на душе. И мне становится не по себе.

Он встает на ноги, берет меня за руку и поднимает к себе.

– Твой голос сводит с ума, – произносит он, положив руку на талию. – Только жаль, что песню спеть попросил я, а посвятила ты ее другому.

Сердце сжимается в груди от его слов.

– Ты лучшее, что случалось со мной, – шепчу еле слышно, не сдержавшись от признания. – И я не знаю песен, которые могли бы описать тебя.

– Какая сладкая ложь! – усмехается он и сжимает руку на мне.

– Это правда, – тянусь к его лицу и шепчу на ухо, – я еще долго буду помнить ночи, проведенные с тобой.

Мои слова действуют на нас мгновенно. Чувствую, как нами овладевает дикая страсть. Решаю продолжать дразнить его и кусаю за мочку. Рядом с ним я уверена в себе. Уверена в своей красоте и сексуальности. Реакция его тела на меня всегда очень красноречива, и это воодушевляет.

– Твоя улыбка и голос сводят с ума, – мои признания не прекращаются.

Возможно, он думает, что я просто играю, но каждое мое слово – правда. И мне приятно, что я могу открыто об этом говорить.

Симон воспламеняется. Берет меня на руки и сажает на стол. Это разжигает огонь внутри, я подчиняюсь каждому его движению. Он наматывает мои волосы на руку, оттягивает их назад, чтобы я вытянулась в шее, и покрывает мою кожу жаркими поцелуями.

– Этот аромат пионов сводит меня с ума, – говорит он будто сам с собой, произнося каждое слово с наслаждением и опускаясь губами к груди.

Он медленно стягивает платье мне на талию, оголяя грудь. Покусывает меня за сосок, отчего я задерживаю дыхание, а после искусно ласкает его языком.

– Все для тебя, – произношу на выдохе, выгибаясь в спине от удовольствия.

Вспышка страсти – и я уже не чувствую реальности, утопая в наслаждении. Отпустив мои волосы, он проникает под платье и скользит по коже вверх. Я закрываю глаза, наслаждаясь поцелуями, которыми он накрывает мою грудь, и прикосновениями его горячих пальцев.

Мне хорошо до одури. И я не знаю, как буду отучать свое тело от него, как буду объяснять, почему его больше нет рядом, почему нет его дыхания, касаний и самых сладких речей. Мысль, что эта наша последняя ночь, воспламеняет все мои конечности и делает меня голодной.

Сминая мои бедра, Симон добирается одной рукой до эрогенной зоны. Его пальцы касаются моей плоти через кружево трусиков, и я раскрываю глаза, встретившись с ним взглядами. С моих уст срывается сладостный стон. И я не желаю сдерживать это удовольствие в себе. Симон упивается моим возбуждением и ловит мои стоны губами, сплетая наши языки. Я растворяюсь в нем. Прижимаюсь ближе, веду бедрами в такт его пальцам, давая понять, что хочу большего. Но вместо этого Симон останавливается и отрывается от меня.

– Не торопись, ангел. – Хитро улыбается.

– Не называй меня так. Разве ангелы ведут себя так? – Тянусь к нему, чтобы вернуть к себе, но он не позволяет этого сделать.

Ему определенно нравится моя неутолимая жажда по нему.

– Ты будешь моим грешным ангелом.

– Твоим? – Лишь это врезается в мое сознание.

– Сегодня ты точно моя, – заявляет уверенным голосом.

Он стягивает с меня полностью платье и трусики и отбрасывает их.

– Ты в нем великолепна, конечно. Но без него ты нравишься мне еще больше.

Он сдвигает со стола все в сторону и удобнее усаживает меня на нем.

– Откинься назад и обопрись руками об стол, – дает мне указания.

Я молча выполняю его просьбу, потому что знаю: он подарит мне невероятные ощущения. Он раздвигает мои ноги шире, встает между и разглядывает мое тело, будто видит впервые.

– Симон, умоляю! – Тянусь к нему, чтобы поцеловать, но он останавливает меня и возвращает на место.

– Тс-с-с, не спеши. – Ухмыляется. – У нас вся ночь впереди.

Он берет что‑то за моей спиной и выпрямляется. Вижу в его руках блюдце с медом. Смотрю на него удивленно, но он ничего не объясняет. Макает два пальца в мед и подносит их к моим губам.

– Оближи. Красиво, как я тебя учил. – Хитро улыбается.

Мои щеки заливаются румянцем, но я не могу и не хочу отказывать ему. Не отрывая от него взгляда, прикасаюсь губами к его пальцам. Пробую мед на вкус. Сладко. Стараюсь сделать все как можно чувственней, чтобы впечатлить его. Эта игра заводит меня и заставляет все тело гореть от стыда и дикой страсти одновременно.

Он вновь запускает палец в мед и на этот раз мажет его мне на шею и грудь, а после сам медленно, как искушенный гурман, пробует меня на вкус вместе с нектаром. Мое дыхание учащается, я закрываю глаза от наслаждения. Это что‑то невообразимо новое для меня.

Мед начинает стекать по моему телу все ниже, я чувствую его аромат, и даже он кружит мне голову. Поцелуи Симона медленно следуют за ним. Мои стоны учащаются.

– Открой глаза! – просит в приказном тоне.

Я раскрываю их и встречаюсь с его взглядом. Сгораю от смущения, понимая, в какой неприлично пикантной позе мы находимся. Но не решаюсь увести от него глаз.

Симон отрывается от меня на доли секунды, пододвигает стул к себе, садится и тянется ко мне. Берет вновь блюдце в руки и намазывает мед на внутреннюю часть бедра. Дразнит меня, обрисовывая языком узоры. Медленно ведет им вверх.

Его движения погружают меня в туман: я перестаю думать и воспринимать хоть что‑то, кроме него.

Убрав мед, Симон приподнимает и сжимает мои ягодицы, а после его губы прикасаются к моей плоти. Я вздрагиваю. Смотрю на него, с трудом совладая с эмоциями и с собственным дыханием.

– Что ты со мной делаешь? – спрашиваю, полыхая от смущения.

– Тебе нравится? – хищно улыбается, смотря мне в глаза.

Я киваю ему в ответ.

– Отвечай вслух! – Упивается моим положением.

– Да… очень, – произношу сбивчиво.

Он прикусывает нижнюю губу, и в следующую секунду его язык вновь касается моей плоти. Он творит что‑то сумасшедшее со мной.

– Боже, Симон! – восклицаю я от неизведанных раннее ощущений.

С каждым движением его языка сознание уплывает от меня, конечности ослабевают. Руки отказываются держать меня. Тело обмякает, и я обессиленно падаю на стол, сотрясаюсь от удовольствия и жадно ловлю ртом воздух.

Симон творит со мной что‑то невообразимое. Я заполняю все пространство своими стонами, вцепившись намертво одной рукой в край столешницы, а второй зарываюсь в его волосы, боясь, что он прекратит эту сладкую пытку.

Мне хочется сгореть от стыда за происходящее и тут же кричать от наслаждения. Я улетаю куда‑то за пределы этой галактики.

Почему он решил сделать это только сейчас? Зачем вообще это затеял? Как я теперь буду спокойно существовать, узнав о таких гранях интимной жизни?

Глава 13

Аврора

Облака за иллюминатором красиво плывут и умиротворяют мои беспокойные мысли. Не могу свыкнуться с тем, что скоро самолет приземлится в России и мне придется попрощаться с Симоном. Он сидит рядом и держит меня за руку, гладя большим пальцем тыльную часть моей ладони. Остин с Микаэлем решили продлить свой отпуск и остались на острове, поэтому Симон забронировал места рядом. И все бы хорошо, его касания приятно ласкают мою кожу, но наш утренний разговор тяжестью лег на сердце.

Сегодняшнее пробуждение я с уверенностью могу назвать самым лучшим в моей жизни. Я проснулась от поцелуев Симона, заказавшего нам завтрак, который успели накрыть на террасе. Я спала таким сладким и крепким сном, что не слышала ничего, пока губы парня не коснулись меня.

– Доброе утро, ангел, – нежно произнес он и аккуратно убрал волосы с моего лица.

– Доброе! – Я обвила его шею руками и расплылась в улыбке, почувствовав сумасшедший прилив счастья.

– Я заказал твои любимые сырники и апельсиновый сок. Так что вставай. – Он поцеловал меня в висок и встал с кровати.

А я еще минут десять нежилась в хрустящей и мягкой постели. Наблюдала сквозь развевающиеся балдахины за океаном и Симоном, который делал утреннюю зарядку. Все выглядело так, словно это идеальная картинка из интернета. Я вбирала в себя каждую секунду. Я запоминала ароматы, звуки, Симона. Я настолько глубоко погрузилась в эту сказку, что перестала ощущать связь с реальностью.

Но Симон вернул мне эту связь.

Накинув на себя его льняную рубашку, я присоединилась к нему за столом. Мы завтракали в непринужденной обстановке. Говорили о предстоящих планах, фотографировались и смеялись. Но я смотрела на него и не могла избавиться от желания заговорить о том, что волновало мое сознание последние дни.

– Симон, а что дальше? – вырвалось у меня из уст.

Я замерла в ожидании его ответа. Боялась, что он воспримет мои слова неправильно и решит, что я теперь не дам ему покоя в повседневной жизни.

– Дальше? – переспросил он, не поняв смысла моих слов.

– Имею в виду наше общение. Как только мы приземлимся в России, будем делать вид, что не знакомы друг с другом?

– Я не хочу играть в какие‑то игры и делать вид, что впервые тебя вижу, – ответил он с привычной ему легкостью. – Но продолжать этот роман считаю неправильным.

Его слова заставили меня поникнуть. Хоть курортный роман подразумевает отношения во время отпуска, а потом прекращение любого контакта, но я почувствовала какое‑то опустошение внутри. Хотела подобрать правильные слова и согласиться с ним, чтобы не выглядеть жалко и глупо, но он опередил меня:

– Тебе необходимо разобраться со своими текущими отношениями, – добавил серьезным тоном.

– С ними уже все решено. – Вспомнив Филиппа, внутри тут же почувствовала ком обиды. – Я ведь говорила, что намерена расстаться с ним.

– Тебе так кажется, Аврора. Это не история одного-двух дней.

– Я настроена решительно.

Он усмехнулся.

– Что? – Бросила на него нервный взгляд.

– Это сейчас, пока я рядом и заполняю твой день и мысли собой.

– Так оставайся со мной! – Это вырывалось так быстро и неожиданно, что я даже не успела осознать суть сказанного.

– Какое смелое заявление для робкой Авроры, – с ухмылкой отметил он.

– Нам ведь хорошо друг с другом, почему бы не продолжить наше общение за пределами этого острова? – решила не отступать, но внутри сгорала от стыда за такую смелость.

– Потому что дальше не будет так же беззаботно и легко. Мы начнем претендовать друг на друга, на наши мысли и чувства. Это превратится в эмоциональную мясорубку.

Его слова заставили меня задуматься. Я внимательно слушала его.

– Я не хочу стать причиной твоей боли. И не хочу, чтобы ты становилась причиной моей. Ведь рано или поздно кто‑то из нас влюбится и все перестанет быть таким радужным, – добавил Симон.

– Правильно я понимаю, что для тебя любовь равно боль?

Я заглянула ему в глаза и впервые увидела в них боль. Впервые увидела его грустный взгляд, и внутри все заледенело.

– Любовь между мужчиной и женщиной – да. Разве ты иного мнения? – спросил он, вскинув одну бровь.

– Мне хочется верить, что мой опыт – это исключение, а не правило.

– Я испытывать судьбу дважды не хочу.

– Тоже был горький опыт?

– Иначе ведь к таким выводам люди не приходят, – улыбнулся он натянуто.

Но я уловила смену его настроения. Очевидно, что у него, как и у меня, внутри еще много незаживших ран. И он прав: второй раз на подобное добровольно подпишется только отчаянный.

– Я вернусь в Москву через два месяца. Позвоню тебе, мы встретимся и поговорим на эту тему с остывшими чувствами и холодным рассудком. Ты согласна? – Он взял мою руку в свою и улыбнулся мне.

Я кивнула ему в знак согласия. Но мне показалось, что последние слова он сказал только для того, чтобы не обидеть меня. А на деле – он просто не хочет продолжения, и все тут. Не будет никаких звонков и встреч через два месяца. Я для него еще одна красивая история курортного романа, которую он сложит рядом с другими на полку и, если повезет, еще когда‑нибудь вспомнит обо мне и улыбнется.

Но говорить и напрягать его своими предположениями я уже считала лишним, поэтому остаток нашего утра провела так, словно и не было между нами никакого разговора.

Из воспоминаний меня вырывает поцелуй Симона в плечо. Я стряхиваю с себя все мысли, отрываю взгляд от иллюминатора и смотрю на него. Его мягкая улыбка и взгляд дарят ложные чувства, будто я ему искренне интересна. И меня злит собственная наивность.

– Он красиво смотрится на твоем запястье, – говорит он, коснувшись браслета и разглядывая его на моей руке.

– Я буду носить его не снимая, – улыбаюсь ему искренне и тоже прикасаюсь к цветку, – и толстовку твою тебе не отдам. – Зарываюсь в нее сильнее и обнимаю себя, чтобы согреться.

Ненавижу кондиционеры, они пагубно влияют на меня. Но так как в самолете всем жарко, кроме меня, Симон решил, что легче мне дать свою толстовку.

– Не отдавай. – Сплетает наши пальцы и целует меня в шею. – Буду греть тебя на расстоянии.

Пилот сообщает, что начинается посадка самолета, и мне становится еще холоднее. Тянусь к Симону и зарываюсь в его объятия.

– Я буду скучать по тебе, – шепчу ему, не выдержав. – Очень.

– Если будешь очень скучать, включишь телефон, где сохранен мой номер, и напишешь мне. – Целует в макушку. – Наша договоренность с утра – это не закон, а просто решение. Которое при сильном желании можно нарушать. – Он обнимает крепче.

Я ничего ему не отвечаю. Знаю, что не напишу ему первой ни при каких обстоятельствах. Лучше пальцы себе отрублю. Не хочу повторения старых ошибок. Не хочу стать для него такой же раздражающей и ненавистной девушкой, какой стала для Филиппа. Не хочу чувствовать, как раздражаю его и как угасает интерес ко мне в его глазах. Лучше пусть все закончится здесь и сейчас.

Через полчаса мы приземляемся и направляемся по трапу в здание аэропорта. Я держу в руках букет белых роз. И до сих пор не верится, что их подарили мне. Смотрю и налюбоваться ими не могу.

Мы с парнями дожидаемся наших чемоданов и вместе направляемся к выходу. Нас с девочками должен встретить папа. С ним на машине мы доедем до Ярославля, и Яна останется у нас с ночевкой. Я безмерно соскучилась по родителям, и это единственная причина, по которой я радуюсь своему возвращению.

Передо нами раскрываются двери. Впереди за ограждением стоят встречающие, и я ищу папу среди толпы. Но когда нахожу, земля уходит из-под ног и мной овладевает паника. Рядом с ним стоит Филипп с букетом цветов. Я рефлекторно разворачиваюсь к ним спиной, пока они меня не заметили, и всучиваю букет в руки Яны. Она смотрит на меня вопросительно, не понимая, что происходит.

– Филипп, – произношу беззвучно губами. Она меня понимает.

Но, кажется, понимают и все остальные, что стоят рядом с нами…

Мы продолжаем идти вперед. Каждый шаг навстречу к отцу и Филиппу, как прогулка по минному полю. Меня подрывает на каждом шагу, но я выживаю и с болью продолжаю путь. Вся трясусь от страха и неизвестности.

«Что происходит? Почему Филипп здесь? Почему с цветами? Симон и Богдан не намерены уйти? Почему Богдан не возвращает Саре ее чемодан? Они с Симоном хотят подойти к отцу?» – вопросы в голове сыпались как из рога изобилия. Хочется зажать уши руками, чтобы не слышать себя.