Сильмариллион

Но эльфы тоже трудились там и вместе с гномами – каждый по-своему – запечатлели видения Мелиан, дивные и прекрасные образы Валинора Заморского. Колонны Менегрота были подобны букам Оромэ – крона, ветви и ствол – и освещались золотыми светильниками. Соловьи пели там, как в садах Лориэна; фонтаны были из серебра, бассейны из мрамора, а полы – из многоцветного камня. Высеченные фигуры зверей и птиц бежали по стенам, карабкались на колонны или смотрели с усыпанных цветами ветвей. И с течением лет Мелиан и ее девы заполнили залы ткаными коврами, где изображены были деяния валаров и многое, что случилось в Арде с ее основания, и – смутно – то, что грядет. То было прекраснейшее из королевских жилищ к востоку от моря.

А когда строительство Менегрота было завершено и во владениях Тингола и Мелиан царил покой, наугримы время от времени переходили горы и бродили по их землям; но никогда не появлялись они в Фаласе, ибо ненавидели шум моря и боялись его вида. Только они и приносили в Белерианд вести и слухи из внешнего мира.

Но когда пошел третий век Пленения Мелькора, гномы забеспокоились и обратились к королю Тинголу, говоря, что валары не выкорчевали всего северного лиха и теперь остатки его порождений, долго плодившиеся во тьме, появляются снова. «Жуткие твари бродят к востоку от гор, – говорили они, – и ваши древние родичи, что живут там, бегут с равнин в холмы».

А вскоре лиходейские твари через горные перевалы или сумрачные южные леса начали проникать в Белерианд. То были волки – или существа в волчьем обличье – и другие порождения тьмы; были среди них и орки, позже разорившие Белерианд. Но покуда они, немногочисленные и слабые, лишь разведывали путь, дожидаясь возвращения своего господина. Откуда они пришли и кто они – эльфы тогда не знали, полагая, что это, должно быть, авари, одичавшие в глуши. Догадка эта, как говорят, близка к истине.

И Тингол задумался об оружии, которое прежде не было нужно его народу; сначала оружие это ковали ему наугримы, большие мастера в этом деле – и самыми искусными среди них были кузнецы Ногрода, первым из которых – и непревзойденным – считался Телхар. Наугримы издревле были народом воинственным и могли яростно биться со всяким, кто обидит их, – будь то прислужники Мелькора, эльдары, авари и даже нередко их родичи, гномы других городов. Кузнечному делу синдары скоро выучились у них; лишь в закалке стали гномов не могли превзойти даже нолдоры, и в плетении кольчуг, придуманных кузнецами Белегоста, работа их не имела себе равных. И вот синдары хорошо вооружились и изгнали всех лиходейских тварей, и снова стали жить в мире; а в оружейнях Тингола хранились топоры, копья и мечи, высокие шлемы и длинные рубахи из сверкающей стали, ибо доспехи гномов не ржавели и всегда блестели, как новые. И в грядущие дни это оказалось весьма полезным Тинголу.

* * *

Как уже было сказано, некий Ленвэ из воинства Ольвэ отказался от похода эльдаров в те дни, когда тэлери стояли на берегах Великой Реки, на границах западных земель Средиземья. Мало что известно о скитании нандоров, которых он увел вниз по Андуину: кое-кто из них, говорят, веками жил в лесах Долины Великой Реки, кое-кто пришел в конце концов к ее устью и поселился у Моря, а третьи, перейдя Эред-Ни́мрас, Белые Горы, снова пришли на север – в дебри Эриадора меж Эред-Луином и дальним Мглистым Хребтом. А надо сказать, что они были лесным народом и не знали оружия из стали; потому приход лихих тварей с севера, как рассказали наугримы в Менегроте королю Тинголу, наполнил их великим страхом. Посему Дэнетор, сын Ленвэ, прослышав о мощи и величии Тингола и о мире в его владениях, собрал всех, кого смог сыскать из бродячего своего племени, и перевел их через горы в Белерианд. Тингол приветствовал их с радостью, как потерянных и вновь обретенных родичей, – и поселились они в Оссирианде, Краю Семи Рек.

О долгих годах мира, что последовали за приходом Дэнетора, известно немногое. Говорят, что в те дни Да́эрон Песнопевец, самый ученый из мужей в королевстве Тингола, изобрел руны; и наугримы, приходившие к Тинголу, выучили их и радовались изобретению, оценив искусство Даэрона куда выше, чем сами синдары. Наугримы перенесли эти руны, Кирт, через горы и сделали достоянием многих народов; однако сами синдары до Войны мало пользовались ими и не вели летописей, а многое, что хранилось в памяти, погибло при разорении Дориата. Мало рассказывали о блаженстве и радости жизни в Дориате, покуда он не погиб; так творения прекрасные и дивные, пока они существуют и радуют взор, говорят сами о себе, и лишь когда они в опасности или гибнут, о них слагают песни.

В Белерианде тех дней бродили эльфы, струились реки, сияли звезды и благоухали ночные цветы; и краса Мелиан была подобна полдню, а краса Лютиэн – вешнему рассвету. Король Тингол на своем троне подобен был владыкам майаров, могучим и безмятежным, что дышат блаженством, словно воздухом, а думами проникают с высот до глубин. В Белерианд еще наезжал время от времени Оромэ Великий, ветром проносясь над горами, и звук его рога далеко разносился в подзвездных землях, и эльфы трепетали перед величием его облика и громом копыт Нахара; но когда голос валаромы отдавался в горах, они знали, что все лихо бежит без оглядки.

* * *

Но прошло время, когда блаженство убыло, и полдень Валинора затмился. Ибо, как говорилось уже и известно всем, потому что о том повествуют Книги Знаний и поют песни, Мелькор убил Древа валаров с помощью Унголианты, бежал и вернулся в Средиземье. Далеко на севере произошла битва между Морготом и Унголиантой; и вопль Моргота пронесся над Белериандом; и все народы содрогнулись от страха, ибо они, хоть и не знали, что этот вопль предвещает, услышали в нем предвестие смерти. А вскоре Унголианта бежала с севера и явилась во владения короля Тингола, и ужас Тьмы окружал ее; но сила Мелиан остановила ее, и она не вошла в Нелдорет, но долго жила в тени скал, которыми обрывается на юге плато Дортонион. И те горы стали известны как Эред-Горгорот, Горы Ужаса, и никто не осмеливался подниматься туда или проходить близко: жизнь и свет там погибли, а воды были отравлены. Моргот же, как было сказано, вернулся в Ангбанд, и вновь отстроил его, и возвел над его вратами курящиеся пики Тангородрима; врата Моргота были лишь в ста пятидесяти лигах от моста Менегрота: далеко – и все же слишком близко.

А орки, которые множились во тьме под землей, стали сильны и жестоки, Черный Властелин наполнил их жаждой разрушения и убийства; и они под покровом туч, посланных для этого Морготом, ринулись из врат Ангбанда и тайно перешли северные горы. И вот внезапно огромное войско вторглось в Белерианд и ударило по королю Тинголу. А в его обширных владениях многие эльфы вольно бродили в дебрях или жили отдельно, разбившись на роды и семейства. Многочислен народ был лишь в сердце края, близ Менегрота, да еще вдоль Фаласа, в землях мореходов. Но орки обошли Менегрот с двух сторон – и разорили земли меж Ке́лоном и Гелионом на востоке и равнины меж Сирионом и На́рогом на западе; и Тингол был отсечен от Кирдана в Эгларесте. Тогда Тингол воззвал к Дэнетору; и эльфы, вооружась, пришли из Рэгиона и из Осси́рианда – и бились в первой битве Войн Белерианда. Восточную орду орков окружили рати синдаров севернее Андрама, на полпути между Аросом и Гелионом, и наголову разбили, а те, кто вырвался из тисков и бежал на север, пали под топорами наугримов, вышедших из-под горы Долмед; мало кто вернулся в Ангбанд.

Но эльфы заплатили за победу дорогой ценой. Ибо вооружены были эльфы Оссирианда легко, не то что орки, обутые в железо, с железными щитами и длинными копьями. Они отсекли Дэнетора от войска и окружили на холме Эмон-Эреб. Там пали он и все его близкие родичи – прежде чем войско Тингола подоспело им на помощь. И хотя Тингол отомстил оркам, напав на них с тыла и уложив их всех, нандоры горько оплакивали смерть Дэнетора и никогда больше не избирали себе короля. После битвы кое-кто вернулся в Оссирианд, и рассказы их наполнили оставшихся нандоров таким страхом, что впредь они никогда не вступали в сражение, но держались осторожно и скрытно; и они стали зваться ла́йквенди, Зелеными Эльфами – по одежде цвета весенней листвы. Многие из них ушли на север, в огражденные владения Тингола, и смешались с его народом.

Когда Тингол возвратился в Менгрот, он узнал, что на западе орочья орда победила и оттеснила Кирдана к морю. Потому он собрал весь народ, какой только мог прийти на его зов, в Нелдорете и Рэгионе, и Мелиан оградила своей силой весь тот край – вокруг него встала будто стена из теней и чар, завеса Мелиан, сквозь которую никто не мог пройти против воли ее или Тингола, если только он не превосходил в мощи майю Мелиан. И укрытые земли, что долго звались Эгладором, стали называться До́риатом, огражденным королевством, Землей Завесы. Внутри ее был бдительный мир, снаружи – опасности и великий страх, и прислужники Моргота бродили свободно повсюду, кроме окруженных стенами гаваней Фаласа.

* * *

Но приближались события, коих не провидел никто в Средиземье – ни Моргот в своих подземельях, ни Мелиан в Менегроте, ибо после гибели Древ из Амана не приходило вестей – ни наяву, ни во сне. В это самое время Феанор на белых кораблях тэлери пристал в заливе Дренгист и сжег корабли в Лосгаре.

Глава 11

О Солнце, Луне и Сокрытии Валинора

Рассказывают, что после бегства Мелькора валары долго сидели недвижно на своих тронах в Кольце Судьбы, но не бездействовали, как в безумии своем заявил Феанор. Ибо валары могут создать многое трудом мысли, а не рук, и без слов, в молчании советоваться друг с другом. Так безмолвно бдили они во тьме Валинора, уносясь мыслями назад, к началу Эа, и вперед – к Концу; но ни могущество, ни мудрость не умеряли их горя, ибо ведали они о свершающемся зле. И не меньше, чем о смерти Древ, скорбели они о падении Феанора – самом злом деле Мелькора. Ибо Феанор был создан самым доблестным, выносливым, прекрасным и умным, самым умелым, сильным и искусным среди Детей Илуватара. Лишь Манвэ мог представить себе дивные творения, которые способен был создать Феанор к вящей славе Арды. По словам ваниаров, которые бодрствовали вместе с валарами, когда посланцы передали Манвэ ответ Феанора, Владыка Арды зарыдал и склонил голову; но при последних словах Феанора – что дела нолдоров навеки войдут в песни – он поднял голову, словно услышав отдаленный глас, и молвил:

– Быть посему! Дорого будут оплачены те песни – но тем прекраснее прозвучат они. Ибо иной награды не ждать. Так, как и говорил нам Эру, краса, дотоле не виданная, явится в Эа, и лихо обернется во благо.

– И все же останется лихом, – сказал Мендос. – Скоро Феанор придет ко мне.

* * *

Но когда валары узнали, что нолдоры ушли из Амана и вернулись в Средиземье, они поднялись и начали воплощать в жизнь замыслы, что родились в их думах, дабы излечить причиненное Морготом зло. И повелел Манвэ Йаванне и Ниэнне приложить все силы ко взращению и исцелению; и все могущество двух вал обратилось на Древа. Но слезы Ниэнны не могли залечить их смертельных ран, и долго Йаванна пела одна во тьме. Однако в миг, когда надежда угасла и песнь умолкла, у Тельпериона на безлистой ветви родился огромный серебряный цветок, а у Лаурелин – единственный золотой плод.

Йаванна взяла их, и тогда Древа умерли. Их безжизненные остовы по сей день стоят в Валиноре в память о погибшей радости. А цветок и плод Йаванна передала Ауле, и Манвэ благословил их, и Ауле со своим народом создал ладьи – сосуды, чтобы хранили их, пропуская сияние, – так повествует Нарси́лион, Песнь о Солнце и Луне. Эти ладьи валары отдали Варде, ибо надлежало им стоять светочами небес, более яркими, чем древние звезды, так как будут они ближе к Арде; и она дала им силу пересекать низшие области Ильмена и повелела им свершать назначенный путь вокруг Земли с запада на восток и возвращаться назад.

Все это валары совершали, думая о лежащих во тьме землях Арды; решили они осветить Средиземье и тем воспрепятствовать Мелькору. Ибо они помнили об авари, что остались у вод пробуждения, и не хотели до конца оставлять изгоев-нолдоров; и к тому же Манвэ знал, что близок час прихода людей. И говорят, что как некогда валары пошли войной на Мелькора во имя квенди, так теперь отказались от войны во имя хи́лдоров, Последышей, младших Детей Илуватара. Ибо столь тяжки были раны, нанесенные Средиземью в войне против Утумно, что опасались валары нанести еще более страшные, в то время как хилдоры будут смертны и слабее квенди – слишком слабы, чтобы вынести бури и ужас. Кроме того, не открыто Манвэ, где явятся люди – на севере, юге или востоке. Потому валары выслали в небеса свет, но укрепили землю, где жили.

Итил Сияющий – так звали в древности ваниары Луну, цветок Тельпериона; и Анаром, Златым Огнем, нарекли они Солнце, плод Лаурелин. Нолдоры звали их еще Ра́на, Бродяга, и Ва́са, Дух Огня, что пробуждается и пожирает; ибо Солнце было создано как знак пробуждения людей и увядания эльфов, а Луна лелеяла их воспоминания.

Дева, избранная валарами из майаров править ладьей Солнца, звалась Ариэн; а лунный остров должен был направлять Ти́лион. Ариэн во дни Древ ухаживала в садах Ваны за золотыми цветами и поила их росой Лаурелин; Тилион же ездил охотником в дружине Оромэ, и лук его был из серебра. Он любил серебро и, когда хотел отдохнуть, покидал леса Оромэ, уходил в Лориэн и дремал у озер Эсте в мерцании лучей Тельпериона; и он попросил дозволения вечно ухаживать за последним Серебряным Цветком. Дева Ариэн была более могуча, чем он, и ее избрали, потому что она не боялась жара Лаурелин и не обжигалась, будучи изначально духом огня, которого Мелькор не смог ни обмануть, ни привлечь к себе на службу. Даже эльдаров слепило сияние ее глаз. Уйдя из Валинора, она сбросила облик – одеяние, что носила, подобно валарам, – и стала обнаженным пламенем, ужасающим в полноте своего блеска.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.