Отражение бабочки

– Из прокуратуры? – спросила она неожиданно басом, с любопытством рассматривая Федора кроткими голубыми глазами.

– Заметно? – Федор улыбнулся.

– А то! – Она довольно ухмыльнулась. – У меня глаз алмаз. По Васькину душу? Туда его, подлеца, давно пора. Никому жизни нет, убила бы! Если надо свидетеля, я подпишу. Тебя как зовут?

Божий одуванчик оказался не столько одуванчиком, сколько кактусом – попробуй тронь!

Федор представился и в свою очередь спросил, как ее зовут.

– Мария Станиславовна. Сколько же это ему дадут за такие художества? Только имей в виду, не условный. Условный с него как с гуся вода.

– Мария Станиславовна, я по другому вопросу, – сказал Федор.

– По другому? – Она слегка опешила. – По какому такому другому? Больше вроде нечего…

– Помните, в двадцать второй квартире…

– Штольца? Семен Леонидовича? Помню, как же! Хороший человек был, доктор по сердцу. Эка хватился. Его давно уже нет, уехал в Израиль. А чего надо-то?

– Меня интересует, кому он сдавал квартиру…

– Так Георгию Николаевичу и сдавал, своему родичу. Тоже доктор, из кардиологии. У их вся семья доктора, он говорил. Жалко, выехал от нас, купил квартиру и выехал. А зачем он тебе?

– Не столько он, сколько его жена…

– Жена? Да какая она ему жена! – возмутилась старуха. – Тьфу! Певичка из кабака, вся из себя…

Она махнула рукой:

– Юбка до пупа, каблучищи, сиськи вывалит, срамотища! А визгу-то, визгу! Поймала мужика, вцепилася, как вошь в кожух, а он – Лерочка, Лерочка, а она его по мордасам!

– Она его била? – удивился Федор.

– Ну, не так чтоб… – притормозила Мария Станиславовна. – Лично я не видела, а Зоя из десятой говорит, это моя подруга, что лупила, а он только ручками заслонялся, бедолага. Нежный пошел мужик. А потом собрала вещички, и фьють! Подалася на заработки в Европу. Своих там хвойд мало. А доктор хороший. Давление у меня мерил, никогда не отказывал, и выписывал, чего надо. И всегда успокоит, пошутит… Я ему говорила, тебе, говорю, Георгий Николаевич, жена нужна, а не… Есть тут у меня одна на примете, смотри, говорю, так и прокукуешь почем зря. Он вернулся, а ее и нету. Съехала с чемоданами. Может, и чего лишнего прихватила. Он черный ходил, не поверишь. И почитай, сразу переселился, через два месяца, не захотел оставаться. Я так и знала, что она на учете…

– На учете?

– У вас в прокуратуре на учете! Может, еще в Европе в розыске. В этом, Интерпол называется. Еще Зое сказала, допрыгается эта вертихвостка… Я тебе больше скажу. – Мария Станиславовна понизила голос: – Она гуляла от него! Сама видела.

– Он знал?

Она пожала плечами, увела взгляд:

– Да кто ж его знает! Может, и знал. Я ничего ему не сказала, чего в душу лезть, бередить. Мое дело сторона, а его страх жалко было.

Федор удержал улыбку и спросил:

– Вы видели с ней мужчину?

– Ее хахаля, а не мужчину! Видела, и не единожды. Как только Георгий Николаевич в командировку… Он всегда по командировкам, все этой прорве денег мало, а она уже и ведет к себе. Пьянь подзаборная! Он ее лапает, она хихоньки строит, глаза б мои не видели!

– Как он выглядел, помните?

– А чего, помню, конечно. Здоровый, морда красная, плечи косая сажень, и весь в цепочках, и серьга в ухе. Чисто цыган из табора, только волос белый. И на руках цепочки, вот тут, как у бабы! – Она потрясла в воздухе кистями рук. – И одет как павлин, в пестрое. Вроде мужик из себя, а одет как баба, только без юбки. А уходил уже утром. Стыдоба!

– Как его звали, случайно, не знаете?

– Да откуда ж, – сказала она с сожалением. – Не знаю. Чисто клоун из цирка.

– На чем они приезжали?

– Так на такси ж, он ее вытаскивал, а она на ногах не стоит, цепляется за него…

– Вы видели, как она уезжала?

– Не видела, у меня дочка гостила, так я все больше дома. И Зоя не видела, ногу подвернула. Прямо простить себе не могу. Хватилися не сразу, а тут Георгий Николаевич вернулся, а ее нету. Я спрашиваю, где, мол, а он говорит, уехала. Насовсем. А сам смурной. Я еще подумала, скажи спасибо, что жилплощадь освободила, а то добром бы это не кончилось. Считай, задешево отделался. Знаю я таких!

– Вы этого мужчину с тех пор не видели?

– Не видела. Да я и не хожу никуда, почитай, все время тут. Может, они вместе в Европу укатили.

– Откуда вы знаете, что в Европу?

– Зоя спросила у Георгия Николаевича, он и сказал. Туда им и дорога. А что случилось-то? – спохватилась она. – Зачем тебе?

Тут же хлопнула себя ладошкой по лбу:

– Тебе этот циркач нужен! Я знала, что нечисто, бандюк он!

– Почему бандюк?

– Человека сразу видать, – сказала бабуля внушительно. – Этот на все способен, хорошенькое дело, муж за порог, а он в дом! Бандит и есть. А зачем он тебе?

– Поговорить надо, – сказал Федор. – Может, не он.

– Как это не он! – взволновалась Мария Станиславовна. – Конечно, он! Жулик! Я Зое сразу сказала…

Она говорила и говорила, всплескивала руками, охала и ахала. Щечки порозовели, седые прядки встали торчком, очки прыгали и готовы были сорваться с цепочки. Федор кивал, прикидывая, как бы так попрощаться, чтобы не обидеть. Выбрал момент, озабоченно посмотрел на часы и произнес: «Мне пора, Мария Станиславовна, спасибо большое!» Мария Станиславовна была разочарована, но не сдавалась – попросила телефончик, как в кино, на случай, если вспомнит что путное, и они расстались самым душевным образом.

Выйдя на улицу, он замедлил шаг и чертыхнулся. Надо было спросить про убийство в башне, несомненно были слухи и сплетни, и такой бесценный свидетель, как Мария Станиславовна, мог натолкнуть на стоящую идею. Он оглянулся. Старушка смотрела ему вслед. Ручки на коленях, кроткий взгляд, добрая улыбка. Федор поежился и решил, что на сегодня хватит. Не все сразу. Сначала получим интересующую нас информацию от капитана.

Он сел за столик уличного кафе, достал из папки блокнот и ручку, стал резво чиркать. Кое-что есть. Друг Леры, здоровый амбал с красным лицом, увешанный цепочками клоун и жулик. Это хорошо. Если отбросить некоторую эмоциональность свидетеля, то детали портрета вполне узнаваемы. Люблю пожилых дам за их активную жизненную позицию, сказал себе Федор, захлопнул блокнот и принялся за кофе. Отпивал и раздумывал, куда теперь. Оперативная работа захватила его, и он, улыбаясь, вспомнил Савелия с его настойчивыми просьбами открыть наконец частное детективное агентство. Савелий уже видел себя партнером… Федор называл его дежурным детективом, а капитан Астахов только фыркал и закатывал глаза. А что, недаром Федор все время хвалит его интуицию. Плюс жизненный опыт и тысячи прочитанных криминальных романов, дамских, правда. Савелий даже пообещал найти деньги. А что, думал Федор, а почему бы и нет, в жизни нужно все попробовать, тем более тема не новая, а скорее возвращение к истокам. Он с ностальгией вспомнил о бытности капитаном. Последнее его дело – убийство тележурналистки на Черном озере. А теперь снова Черное озеро… И что бы это значило? Знак? Новый виток? Завершение цикла? Надо будет намекнуть Савелию про знаки, интересно, что он скажет. Он любит мистику, хотя не верит в нее. Мистика-дуристика, говорит капитан. Достали вы меня, говорит капитан. Никакой мистики нет в природе. Жизнь проста, как прямая линия. Веди себя прилично, и будет тебе счастье. Мистика… Ха! Шарлатанство и аферизм. Митрич, ты веришь в мистику? Вы уже определитесь, парни, или философия – или мистика. Хотя один черт! Капитан скептически машет рукой.

И представил Федор себя в славном небольшом кабинетике, скромно и мило обставленном: письменный стол, на нем компьютер последней модели, серебряный бокал с остро заточенными карандашами. Федор терпеть не может тупые карандаши! С большим окном – никаких тряпок, честное открытое окно и много света, можно жалюзи. На столе кипа бумаги, слева чистой, справа – исчирканной геометрическими фигурками, ему нравятся геометрические фигурки, чертит какой-нибудь ромб или параллелеле… Неважно! И в голове светлеет, и мысли проясняются. Тут в дверь стучат, он кричит: «Войдите!», и на пороге появляетсяклиент, озабоченный интеллигентного вида мужчина средних лет. Или взволнованная молодая женщина. Красивая, с заплаканными глазами.

– Я пришла к вам, потому что больше идти мне некуда, – говорит она печально, прижимая руки к груди. – Полиция мне не верит, родные и близкие надо мной смеются, а ведь произошло вопиющее преступление! Я видела все своими глазами!

– Еще кофе? – спросил подошедший официант, и Федор вздрогнул.

* * *

Виктор, Витек, как назвала его соседка Окуневской, та, что сидела на балконе, был дома. На звонок Федора сначала откликнулась собака – залаяла басом, из чего он заключил, что собака большая, возможно, овчарка. Потом на собаку прикрикнули, и сиплый мужской голос спросил: «Кто там?» Глазка в двери не было.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Подробнее читайте об этом в романе Инны Бачинской «Лучшие уходят первыми».

2

Подробнее об этом читайте в романе Инны Бачинской «Лучшие уходят первыми».

3

Homo sum, humani nihil a me alienum puto(лат.) – Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо.