Галактический шеф-повар

– Ступеньки крепкие, ваш вес выдержат, – заверил Гурронсеваса землянин. – Но спускайтесь медленно. Если хотите, можно пройти через другой люк, там есть пандус. Некоторым тралтанам лестницы не нравятся, кажутся трудными...

– В отеле я пользовался лестницами, – перебил его Гурронсевас. – Только по приставным ходить не буду, увольте.

– Уволю, – кивнул Тимминс. – Но идите первым. Дело тут не в вежливости. Просто не хочу рисковать. Мало ли чего – свалится на меня тонна тралтанского живого веса! Как у вас со зрением? Хорошо?

– Очень хорошо, – отозвался Гурронсевас.

– Но достаточно ли хорошо, – заупрямился Тимминс, – для того, чтобы четко различать мельчайшие изменения и оттенки цвета при тусклом освещении? Клаустрофобией не страдаете?

Стараясь скрыть раздражение, тралтан ответил:

– Я чисто зрительно способен определить степень свежести любого продукта питания – с точностью до нескольких часов. Клаустрофобией не страдаю.

– Вот и славно, – сказал Тимминс и чуть извиняющимся тоном добавил:

– Но все же посмотрите вверх и по сторонам. Вдоль стен и потолка тянутся пучки кабелей и труб, и все они соответствующим образом кодированы разными цветами. Это позволяет обслуживающему персоналу легко ориентироваться в туннелях. Посмотрит сотрудник на цветовые обозначения – ну, примерно так, как вы на какой-нибудь овощ, и сразу определит, что перед ним – электрический кабель под высоким напряжением или менее опасная линия связи, по каким трубам подается кислород, по каким – хлор или метан, а по каким отводятся органические отходы. Всегда существует опасность загрязнения палат и комнат сотрудников чужеродной атмосферой, а подобных экологических катастроф допускать ни в коем случае нельзя. Мало ли какому близорукому существу взбредет в голову соединить не те трубы.

Как правило, – продолжал Тимминс, – мне не приходится задавать вопросов насчет остроты зрения или клаустрофобии, поскольку психологический скрининг О'Мары просто-напросто не допускает к работе в госпитале тех, у кого есть в этом плане какие-то проблемы. Но ваш психофайл я не просматривал, так как вы – не практикант... Там, справа, ниша. Быстро туда!

Уже несколько секунд Гурронсевас слышал тонкий, похожий на вой, звук. Звук нарастал, становился громче и приближался. Гурронсевас почувствовал, как руки Тимминса мягко подталкивают его к нише в стене. У тралтанов подобные прикосновения служили проявлением нежных чувств, но сейчас землянин просто стремился как можно скорее затолкать массивного Гурронсеваса в нишу, чтобы затем поспешно втиснуться туда рядом с ним.

Мимо с диким воем пронеслась гравитационная тележка – автокар, – до такой степени нагруженная какими-то приборами и коробками, что между ее бортами и стенами туннеля оставались считанные дюймы. Землянин-водитель, перекричав вой сирены, поздоровался с Тимминсом:

– Доброе утро, лейтенант!

Тимминс поднял в приветствии руку, но промолчал, так как тележка уже укатила довольно далеко и водитель бы его попросту не услышал.

Теперь Гурронсевас понял, для чего нужны такие ниши в стенах туннеля.

– А мы бы сэкономили время, если бы тоже воспользовались такой тележкой, – заметил тралтан. – В Ретлине я водил такое транспортное средство. Меня считали опытным водителем, а уличное движение там, надо сказать, весьма оживленное.

Тимминс покачал головой и сказал:

– Сейчас вам это ни к чему. Если вы вознамеритесь проводить в эксплуатационных туннелях долгое время, я организую для вас специальный инструктаж. Поводите тележку без груза в тренировочном помещении, где стены из гибкого пластика, так что там вы сами не поранитесь и оборудования никакого не поломаете. Но главное, из-за чего вам пока не стоит разъезжать тут на тележке, это то, что у нее слишком большая скорость, а на такой скорости мало чего увидишь и мало что узнаешь.

– Понимаю, – отозвался Гурронсевас.

– Вот и хорошо, – улыбнулся лейтенант. – Ну а теперь – маленький тест. Что вы можете мне сказать, основываясь на полученной информации и собственных наблюдениях, о том отрезке туннеля, в который мы только что попали?

С тех пор, как Гурронсевас ходил в школу, прошло немало лет, но и тогда, и теперь он был не прочь поразить своими познаниями своих учителей. Он ответил:

– В течение нескольких секунд я слышал приглушенный шум, шарканье и отдаленные голоса существ разных видов. Звуки были слишком тихими, их было слишком много сразу для того, чтобы их уловил транслятор. Источник звуков располагался над потолком. Это позволяет мне заключить, что мы в настоящее время двигаемся под одним из главных коридоров. Я ощущаю слабый запах. Его источник мне определить трудновато, но полагаю, что при большей интенсивности этот запах был бы неприятен. Кроме того, я отмечаю, что к постоянно наблюдавшимся по пути нашего следования электрическим кабелям, линиям связи и к трубам, по которым осуществляется подача воды и смеси кислорода с азотом для дыхания теплокровных кислорододышащих, добавились и трубы большего диаметра, по которым, судя по цветной кодировке, подается вода. Я замечаю и еще несколько труб меньшего диаметра, кодированных цветом, но этот код мне не знаком. У меня вопрос.

– Хороший ответ, – усмехнулся Тимминс. – Вы заработали ответ и от меня. Спрашивайте.

– На механизмах и приборах, мимо которых мы проходили, нет никаких идентификационных знаков, – сказал Гурронсевас. – Приходится ли вам и вашим подчиненным узнавать эти приборы и механизмы на глаз и запоминать, для чего они предназначены?

– О Господи, нет! – воскликнул Тимминс, но тут им обоим пришлось спешно ретироваться в ближайшую нишу, так как снова завыла сирена и по туннелю промчалась очередная тележка. На этот раз тележку вел кельгианин. Здороваться с Тимминсом он не стал. Когда землянин и тралтан покинули нишу, Тимминс продолжил:

– Даже у диагностов не бывает настолько хорошей памяти. Справа от вас – устройство с красно-сине-белым кодом. К нему подходят три водяные трубы большого диаметра. На внешней поверхности расположена большая инспекционная панель, оборудованная небольшой крышкой. Крышка легко открывается, она подвешена на петлях. Приподнимите крышку и нажмите расположенную под ней кнопку.

Гурронсевас выполнил инструкции Тимминса и удивился: он услышал чей-то голос. На каком языке разговаривало устройство, тралтан не разобрал, но из транслятора услышал следующее:

– Я – стационарный насос, предназначенный для подачи экологически чистой жидкости в палату, где лечатся пациенты-чалдериане. В этой жидкости содержатся в небольшом количестве элементы, требуемые для поддержания нормальной жизнедеятельности вододышащих АУГЛ. Хотя эти вещества и нетоксичны, попадание их в воду делает ее непригодной для питья других теплокровных существ. Я функционирую автоматически. Большая инспекционная панель открывается путем помещения ключа-мастера в скважину, обведенную красным кружком, и поворотом ключа по стрелке на девяносто градусов. По вопросам ремонта частей оборудования смотри техническую инструкцию, кассета три, раздел сто тридцать два. Не забудьте перед уходом закрыть панель.

Я – стационарный насос, предназна... – принялся прибор за очередное ознакомительное повествование, но Гурронсевас заставил его умолкнуть, закрыв крышку.

– Звуковая табличка! – восхищенно проговорил он. – Содержание которой с помощью транслятора понятно любому. Я мог бы догадаться!

Тимминс улыбнулся и сообщил:

– Мы продвигаемся в сторону илленсианских уровней. Запах и новые цветовые коды, замеченные вами, свидетельствуют о присутствии хлора. Но прежде чем мы продолжим путь, нам необходимо облачиться в защитные костюмы, так что сворачивайте в следующую арку слева. Там хотя бы под тележку угодить опасности нет.

Гурронсевас сразу понял, что они попали в «гардеробную» для существ разнообразных видов. Вдоль стен тянулись кабинки с прозрачными дверцами, сквозь которые были прекрасно видны размещенные там защитные костюмы и скафандры всевозможных размеров и фасонов. Звуковые таблички по требованию выдавали подробнейшие инструкции о том, как надевать защитную одежду. Тимминс быстро выбрал костюм для себя, оделся и отвел Гурронсеваса к одной из кабинок, где хранились костюмы для тралтанов.

– У вас шесть ног, так что поначалу будете путаться, – сказал он. – Я вам помогу. Этот костюм – комбинация одеяния, предназначенного для перемещения в среде с небольшой силой притяжения, и костюма общей защиты. Мой костюм оборудован шлемом, который можно герметично пристегнуть в случае необходимости, когда есть опасность загрязнения воздуха чужеродными примесями – ну, например, при серьезных нарушениях в системе подачи кислорода или хлора, при проходе через характеризующийся высокой температурой мельфианский уровень. В вашем костюме предусмотрена система краткосрочной подачи воздуха, охлаждения и осушения для регулировки потоотделения и защиты от перегрева. Кроме того, вот тут имеется аварийный маячок, дабы, если попадете в беду, смогли позвать на помощь.

Маяком следует пользоваться только в тех случаях, когда нет возможности добраться до устройства связи и дела действительно очень плохи, – продолжал лейтенант, – и только тогда, когда вы уверены, что сами не в состоянии решить ту или иную проблему. Если к вам на помощь отправится бригада спасателей, вооруженная до зубов, а окажется, что вы всего-навсего заблудились или мучаетесь от одиночества, вам несдобровать. По вашему адресу будет высказано немало грубостей.

– И эти грубости, – отозвался Гурронсевас, – будут заслуженными.

Тимминс улыбнулся и продолжил пояснения:

– Костюмы также предусматривают защиту от грязи, порезов и прочих повреждений при соприкосновении с металлическими выступами. В отличие от медицинских уровней и ваших кухонь в «Кроминган-Шеске» нам не приходится работать в стерильной чистоте. За счет статического электричества на оборудовании накапливается немало пыли, хватает и смазочных материалов, так что в целом грязь тут просто неимоверная, и удалить ее потом трудно, особенно существам, покрытым шерстью. Защитные костюмы имеют цвет формы Корпуса Мониторов – темно-зеленый. Только кельгиане носят прозрачные костюмы, поскольку им всенепременно нужно при невербальном общении наблюдать за шерстью друг друга. До облачения в костюм любые знаки различия переносятся наружу. Проверьте шлем. Более или менее удобно?

– Вполне удобно, благодарю вас, – отозвался Гурронсевас. – Но у меня возник вопрос после беседы с насосом, который подает воду в палату для АУГЛ. До сих пор я не задумывался о проблеме улучшения вкуса пищи, потребляемой вододышащими существами. Как только я немного ознакомлюсь с географией эксплуатационных туннелей и работой сети подачи питания, мне бы хотелось обсудить эту проблему с пациентами-чалдерианами. Вы сможете это устроить?

– Это вопрос медицинский, – протянул Тимминс. – Лучше бы вам на этот счет все уладить с медсестрой Гредличли, которая заведует палатой АУГЛ.

– Всенепременно поговорю с ней, – сказал Гурронсевас. – Но мне показалось, что вы немного смущены. У меня могут возникнуть какие-то сложности?

– У Старшей сестры Гредличли, – ответил лейтенант, – репутация существа всего лишь чуть менее ядовитого, чем О'Мара. А сейчас я поведу вас к главному пищевому синтезатору, расположенному непосредственно под столовой. Но сначала будьте так добры, разместите эту повязку практиканта на одной из ваших передних конечностей – так, чтобы ее было хорошо видно.

Вот уже второй раз от Гурронсеваса потребовали, чтобы он нацепил унизительную повязку практиканта. Однако Главный психолог потребовал этого в резкой и оскорбительной манере, чего никак нельзя было сказать о дружелюбном и хорошо воспитанном лейтенанте. Гурронсевас все же обдумывал, как бы ему потактичнее отказаться от повязки, но Тимминс снова обратился к нему:

– Что касается меня лично, то я прекрасно сознаю, что вы – никакой не практикант, а опытный специалист в своей области. Скоро об этом узнают и все остальные в госпитале. Но дело в том, что на эксплуатационных уровнях народ вечно куда-то мчится, торопится, и не исключены эксцессы. Вы уже видели, как тут некоторые лихачат на тележках. Масса возможностей оказаться в ситуации, когда вам будет грозить немалая опасность. Разве здравый смысл не подсказывает, что лучше оградить себя от опасности? Пусть те, у кого опыта побольше, знают, что у вас его поменьше, и тогда к вам не будет никаких претензий, вот и все. Ведь в конце концов, в Главном диетологе госпиталь нуждается гораздо больше, чем в новом пациенте.

Долгие мгновения Гурронсевас вел сам с собой непримиримый спор. Он сам не понимал – не то он призывал на помощь свой разум, не то совершал трусливый поступок.

– Ну что ж... – произнес он в конце концов. – Если речь идет о сохранении моей драгоценной жизни, то я согласен.

Глава 5

Гурронсевас гордился собой. Он познакомился и переговорил со всеми своими подчиненными лично, и если это было необходимо – продолжительно беседовал. Его главный заместитель, нидианин по имени Сарнагх-Са, потребовал осторожного обращения, поскольку раньше явно метил на вакантное место Главного диетолога. Правда, надо было отдать нидианину должное, он оказался способным, ответственным, немного невосприимчивым к новым идеям, однако все же на него можно было положиться в будущем. Не роняя достоинства и не унижаясь, Гурронсевас всех без исключения просил о помощи. В его намерения входило стать доступным для персонала любого уровня, лишь бы его доступность не выражалась в непростительной трате драгоценного времени. Он надеялся, что отношения с сотрудниками на универсальной кухне станут приятными и профессиональными, но старательно подчеркивал, что вторые будут напрямую зависеть от первых. В общем и целом на таковые пожелания его будущие починенные отвечали неплохо, хотя некоторые явно удивлялись тому, что Гурронсевас Великий во время бесед не расставался со спецовкой эксплуатационника.

После пятидневного экскурса вместе с Тимминсом в лабиринт эксплуатационных туннелей, непосредственно предназначенных для обеспечения пациентов и сотрудников питанием, и еще трех с половиной дней, посвященных инструктажу в вождении антигравитационной тележки, лейтенант заявил, что в дальнейшем Гурронсевас запросто обойдется без сопровождения и может пересесть на транспортное средство. На шестой день Гурронсевас самостоятельно провел порожнюю тележку от синтез-комплеста под восемнадцатым уровнем до кладовой на тридцать первом и при этом пользовался только техническими туннелями, не попросил, чтобы его тележку запрограммировали на заданный маршрут. Тралтан уложился в двадцать четыре стандартные минуты, ни на кого и ни на что не налетел – ну, если и были какие-то мелочи, то, во всяком случае, письменных жалоб не поступило.

Тимминс сказал, что Гурронсевас для новичка начал исключительно хорошо. И теперь Гурронсевас изо всех сил старался удержать переполнявшие его гордость и радость и не позволить сердитой, плохо воспитанной, злоязыкой хлородышащей илленсианке испортить его хорошее настроение.

– Интересно получается, – язвительным тоном произнесла Гредличли. – Когда кто-нибудь из ваших сотрудников становится нам срочно нужен, возникает такое ощущение, что эксплуатационники чуть ли не вымирающий вид, а когда вы нам совершенно не нужны, вы кучей набиваетесь в палату. Что вам нужно?

Поскольку хлородышащие существа в «Кроминган-Шеске» не останавливались и не питались, Гурронсевас видел перед собой представительницу этого вида впервые. Суставчато-перепончатое тельце ПВСЖ напоминало какое-то странное соединение маслянистых ядовитых растений, частично скрытых от глаз желтоватой дымкой хлора внутри прозрачной защитной оболочки. Гурронсевас поймал себя на том, что он совсем не против того, чтобы дымка эта была более плотной. Гредличли неподвижно парила в толще воды перед экраном монитора, благодаря которому с сестринского поста велось наблюдение за пациентами. Глаз Старшей сестры в путанице выростов на голове Гурронсевас разглядеть не мог, но почему-то у него было такое ощущение, что илленсианка смотрит на него.

– Я – Главный диетолог Гурронсевас, Старшая сестра, а не техник из Эксплуатационного отдела, – сказал тралтан, изо всех сил стараясь говорить вежливо. – Мне бы хотелось с вашей помощью побеседовать с одним или несколькими вашими пациентами относительно снабжения палаты пищей, дабы в случае необходимости улучшить питание пациентов. Не могли бы вы назвать мне имя пациента, с которым я мог бы поговорить, чтобы не мешать процессу лечения?

– Имени я вам назвать при всем желании не смогу, – проворчала Гредличли, – потому что мои пациенты никому не говорят, как их зовут. На планете Чалдерскол чье бы то ни было имя известно только близким родственникам, а за пределами семейства сообщается только будущим супругам. АУГЛ-Сто тринадцатый в настоящее время выздоравливает, и вряд ли его серьезно огорчат несколько глупых вопросов, так что с ним можете поговорить. Медбрат Тован!

Из устройства связи послышался голос, несколько приглушенный водной средой:

– Слушаю, Старшая сестра.

– Как только смените повязки Сто двадцать второму, – распорядилась Гредличли, – пожалуйста, попросите Сто тринадцатого приплыть к сестринскому посту. К нему посетитель. – Гурронсевасу Гредличли сказала:

– На тот случай, если вам это неизвестно, сообщаю: на сестринском посту чалдерианин не поместится, он тут попросту все переломает. Ступайте в палату.

Палата, как решил Гурронсевас, попав в нее, была меньше, чем казалась. Ожидая АУГЛ-Сто тринадцатого, тралтан всматривался в зеленоватую толщу воды и не мог разглядеть ни обитателей палаты, ни коек, ни медицинского оборудования. Палата была снабжена декоративной растительностью, призванной создавать у пациентов ощущение пребывания в родной стихии, но какие именно растения украшали палату, Гурронсевас не смог бы определить. Тимминс рассказывал Гурронсевасу, что в этой палате предпочтение отдается живым растениям, поскольку они выделяют приятные для пациентов ароматические вещества. Тимминс утверждал, что сотрудники Эксплуатационного отдела старательно поддерживают растительность в идеальном состоянии и что здоровье растений для них важнее здоровья пациентов. Порой тралтану было трудно понять, когда землянин говорит серьезно, а когда – шутит. Кроме того, лейтенант говорил Гурронсевасу о том, что обитатели чалдерскольского океана – существа мирные, но на вид – страшнее не придумаешь.

Глядя на то, как к нему приближается живая торпеда со щупальцами вокруг головы, Гурронсевас склонен был поверить в последнее утверждение землянина на все сто.

Существо смахивало на громадную бронированную рыбину с тяжелым заостренным хвостом и устрашающе жесткими плавниками. Примерно посередине огромного тела из каких-то невидимых глазом отверстий торчал «воротник» из длинных щупалец. Когда существо продвигалось вперед, щупальца прижимались к телу, однако длина их была такова, что при необходимости, будучи вытянутыми к голове, они оказались бы длиннее, чем тело странного создания. Морда у АУГЛ была тупая, как бы обрубленная, и очень широкая. Подплыв поближе, чалдерианин принялся кружить около Гурронсеваса, с любопытством разглядывая тралтана одним из нескольких маленьких, лишенных ресниц глаз. Затем чудовище повисло в толще воды, и щупальца застыли и распрямились, образовав круг. Неожиданно открылась пасть – громадная розовая пещера с огромнейшими, белоснежными и острющими зубами – таких Гурронсевас никогда прежде не видел.

– Не вы ли мой посетитель? – смущенно вопросило чудище.

Гурронсевас растерялся. Он гадал, следует ли ему представиться. Перед ним находился представитель культуры, в рамках которой именами пользовались только в кругу родни и любимых. Вероятно, употребление тралтаном собственного имени могло бы смутить чалдерианина. Надо было поинтересоваться на этот счет у Старшей сестры.

– Да, – ответил в конце концов Гурронсевас. – Если вы сейчас ничем важным не заняты, мне бы хотелось побеседовать с вами о чалдерианской пище.

– С радостью, – отозвался АУГЛ-Сто тринадцатый. – Тема эта очень интересная, о ней много спорят, но крайне редко споры заканчиваются драками.

– Я имел в виду больничное питание, – уточнил тралтан.

– О-о-о, – протянул чалдерианин.

Не нужно было быть цинрусскийским эмпатом, чтобы суметь уловить глубочайшее осуждение, заложенное в этом междометии. Гурронсевас поспешил добавить:

– Я намерен заняться улучшением качества, и вкуса, и внешнего вида синтетического питания, которым в госпитале обеспечивают пациентов различных видов. Это для меня – дело чести и профессиональной гордости. Но прежде чем заняться какими-либо конкретными мероприятиями в этой сфере, мне необходимо выяснить, в чем именно синтетическое питание, мне представляющееся почти безвкусным органическим топливом, не дотягивает до идеала. Я только-только приступил к работе, и вы – первый пациент, с которым я беседую на эту тему.

Пасть-пещера медленно закрылась, затем снова отворилась. Пациент проговорил:

– Явные амбиции, но, по всей вероятности, невыполнимые? Нужно будет запомнить ваше выражение – «безвкусное органическое топливо». Произнеси вы такую фразу в присутствии гостеприимного хозяина на Чалдерсколе, она бы прозвучала тяжелым оскорблением его кулинарному искусству. Там мы к питанию относимся очень серьезно и порой даже чересчур. Что именно вас интересует?

– Практически все, – благодарно отозвался Гурронсевас. – Поскольку относительно питания чалдериан я – полный профан. Какие продукты животного и растительного происхождения вы употребляете в пищу? Как готовится еда, как ее подают и сервируют? На большинстве планет способы подачи пищи рассчитаны на стимуляцию вкусовых рецепторов и весьма способствуют удовольствию при поглощении блюд. На Чалдерсколе это тоже так? Какими у вас принято пользоваться специями, соусами и приправами? Понимаете, само понятие о кулинарном спектре, состоящем только из холодных закусок, для меня ново, и...

– Мои сородичи, – прервал поварскую тираду Гурронсеваса Сто тринадцатый, – вододышащие обитатели океана. И потому припозднились с использованием огня.

– О, конечно, как это глупо с моей стороны – не учесть... – начал было извиняться тралтан, но тут его беседу с чалдерианином прервал голос Гредличли.

– Не мне судить, что там с вашей стороны глупо, а что нет, – проворчала Старшая сестра, появившаяся у входа на сестринский пост. – По крайней мере я удержусь от того, чтобы сказать об этом вслух. Сейчас время обеда. Наши пациенты проголодались, и все они, за исключением Сто тринадцатого, с которым вы беседуете, получают особую диету и во время еды нуждаются в помощи сестринского персонала. Так что будьте так добры, окажите посильную помощь: получите порцию Сто тринадцатого и дайте бедняге поесть, покуда вы будете разглагольствовать.

Гурронсевас послушно последовал за Гредличли на сестринский пост, думая о том, как это странно, что эта неприятная особа, Гредличли, попросила его сделать то, о чем он сам мог только мечтать. Но прежде чем он успел сделать закономерный вывод и решить, что на самом деле илленсианка не такая уж стерва, из устройства выдачи питания в стоявшую рядом с ним тележку начали падать довольно крупные коричнево-серые пятнистые шары. Как только тележка наполнилась до краев, Гурронсевас направился с ней к Сто тринадцатому.

– Держитесь подальше и бросайте по одному, – посоветовала тралтану Гредличли. – Если, конечно, не хотите стать компонентом этого блюда.

Мимо Гурронсеваса в палату проскользнули две медсестры-кельгианки в прозрачных защитных костюмах, сквозь которые была хорошо видна их серебристая шерсть, постоянно пребывающая в движении, а также креппелианский осьминог, в защитном костюме не нуждавшийся.

– Что это такое? Яйца? – поинтересовался Гурронсевас, отправляя шары один за другим в широко раскрытую пасть чалдерианина. Челюсти Сто тринадцатого смыкались слишком быстро и часто, так что тралтан никак не мог понять – то ли шары внутри мягкие и покрыты более или менее прочной скорлупой, то ли они целиком твердые. Его любопытству не суждено было удовлетвориться до тех пор, пока последний шар не исчез в пасти АУГЛ и тот снова обрел дар речи.

– Вы наелись? – спросил Гурронсевас. – В сравнении с массой вашего тела порция показалась мне... ну, скажем так... скромной.

– Если мой ответ покажется вам несколько неучтивым, прошу вас не обижаться, – ответил пациент. – На Чалдерсколе поглощение пищи считается делом важным и радостным, и разговоры во время еды считаются неприкрытым осуждением кулинарных талантов хозяина. Разговоры свидетельствуют о том, что гостям прискучило предложенное им угощение. Даже здесь, где качество питания можно серьезно критиковать, привычка к хорошим манерам сохраняется.

– Понимаю, – проговорил пристыженный Гурронсевас.

– Что же касается вашего вопроса, – продолжал чалдерианин, – то поглощенное мной блюдо напоминает по форме яйца, но это не яйца, хотя и снабжены довольно прочной наружной скорлупой, внутри которой содержится питательная волокнистая масса. В госпитале эта масса, естественно, синтетическая. Когда съеденные мною шары попадают в пищеварительную систему, они под действием желудочного сока многократно увеличиваются в размерах, и за счет этого наступает чувство насыщения. Мы, чалдериане, существа неглупые и знаем, что голод – лучшая приправа, но вкус этих шаров искусственный, не тонкий и... для того, чтобы дать им более точное определение на моем языке, мне придется расстаться с нормами вежливости.