Врата Мертвого дома

Голова, шея и конечности аптори были черными, а торс – темно-серым. Единственный глаз, плоский и черный, смотрел на Калама до ужаса разумным взглядом.

Убийца увидел на демонице едва зажившие шрамы и поинтересовался:

– Никак ей недавно пришлось драться?

Ша’ик нахмурилась:

– Д’иверс. На нас напали пустынные волки. Она их отогнала…

– Скорее это было тактическое отступление, – сухо добавил Леоман. – Это создание не ест и не пьет; по крайней мере, мы ничего такого никогда не видели. И хотя пророчица полагает иначе, лично мне сия демоница кажется совершенно безмозглой – этот взгляд, вероятнее всего, только маска, за которой мало что скрыто.

– Леоман вечно фонтанирует сомнениями, – сказала Ша’ик. – Таково избранное им призвание, и меня оно утомляет все больше.

– Вообще-то, сомневаться полезно, – брякнул Калам и поспешно прикусил язык.

Провидица улыбнулась:

– Я сразу почувствовала, что вы двое похожи. Что ж, посланник, оставь нас. Семи Святым ведомо, с меня вполне довольно и одного Леомана.

Бросив последний взгляд на молодого тоблакая, убийца взлетел обратно в седло, повернул жеребца на южную тропу и пустил его рысью.

Аптори явно предпочитала сохранять между ними некоторую дистанцию; она двигалась параллельным курсом более чем в двадцати шагах от Калама темным пятном в ночи, шагая – неуклюже, но бесшумно – на трех костистых ногах.

Через десять минут езды быстрой рысью убийца придержал коня и пустил его шагом. Он доставил Книгу Дриджны по назначению, лично обеспечил, чтобы восстание Вихря состоялось. Ответил на зов своей крови, пусть и руководствуясь не самыми чистыми мотивами.

А теперь впереди его ждали совсем другие задачи. Он убьет императрицу Ласин, чтобы спасти Малазанскую империю. Если все получится, то восстание Ша’ик обречено. Порядок будет восстановлен.

«А если я не справлюсь, они обескровят друг друга, станут биться до изнеможения. Ша’ик и Ласин – одного поля ягоды. Худов дух, да эти две женщины даже внешне похожи!»

А ведь не исключено, что на совести Калама окажутся сотни тысяч смертей. Вполне возможно, что сейчас повсюду в Семиградье гадатели, умеющие толковать Колоду Драконов, держат в дрожащих руках заново пробудившегося Вестника Высокого дома Смерти.

«Ох, благословенная Королева Грез, что же я натворил…»

За несколько минут до рассвета Ша’ик села, скрестив ноги, перед Книгой Апокалипсиса. По сторонам в развалинах сторожевых башен притаились ее телохранители. Молодой тоблакай оперся на свой двуручный меч из железного дерева. На голове у него поблескивал старый бронзовый шлем без боковых щитков, а глаза тонули в узкой прорези наполовину опущенного забрала. Его напарник скрестил на груди руки. На затянутом в шкуру бедре Леомана висел арбалет. За широкий кожаный пояс были заткнуты два моргенштерна. Поверх островерхого железного шлема он намотал выцветший шарф от телабы. Гладко выбритое лицо телохранителя было изборождено морщинами, что появились за тридцать лет, проведенных под солнцем и ветром. Взгляд светло-голубых глаз ни на чем не останавливался подолгу.

Лучи рассвета коснулись Ша’ик. Пророчица протянула руку и открыла Книгу Дриджны.

Стрела вонзилась ей в лоб на дюйм выше левого глаза. Железный наконечник пробил кость и вошел внутрь за миг до того, как пружина раскрыла встроенные в него шипы, – словно бы в мозгу провидицы расцвел смертоносный цветок. Затем острие ударилось в заднюю стенку черепа и вышло наружу.

Ша’ик упала.

Тин Баральта радостно заревел и с удовлетворением увидел, как Аральт Арпат и Лостара Йил ведут в атаку на двух неумелых телохранителей дюжину «красных клинков».

В следующее мгновение после смерти Ша’ик воин пустыни бросился на землю и перекатился вперед. Арбалет в его руках щелкнул. Стрела вонзилась в грудь Аральта Арпата и застряла в доспехах. Высокий сержант рухнул на спину и растянулся в пыли. Командир «клинков» взревел от ярости, выхватил свои тальвары и присоединился к нападающим.

Взвод Лостары, оказавшись всего в пятнадцати шагах от тоблакая, бросил свои сулицы одну за другой.

Глаза Тина Баральты удивленно округлились, когда ни одно из шести метательных копий не достигло цели. Тоблакай оказался невероятно проворен для такого гиганта и, словно бы просочившись между ними, перенес вес тела на одну ногу и выставил вперед плечо, прежде чем войти в ближний бой, взмахнув своим архаичным деревянным мечом, удар которого пришелся по коленям первого из «красных клинков». Солдат рухнул, подняв облако пыли: обе ноги у него были перебиты.

А затем тоблакай оказался среди воинов взвода. Пока Тин Баральта бежал к ним, он увидел, как Лостара Йил отшатнулась, кровь хлестала из раны у нее на голове, а шлем отлетел в сторону и покатился среди черепков. Второй солдат упал – горло его было пробито деревянным мечом.

Взвод Арпата насел на воина пустыни. Звякнули цепи, и моргенштерны разлетелись в стороны, нанося удары со смертоносной точностью. Нет оружия, удары которого было бы сложнее парировать, чем моргенштерн: цепь обходила любой блок, так что железный шарик с шипами неизменно достигал цели. Главным недостатком его были длительные паузы между ударами, но, бросив взгляд на бой, Тин Баральта заметил, что воин пустыни одинаково хорошо владеет обеими руками и теперь изматывает противников непрерывным градом атак, пробиться через которые не мог никто. За тот миг, что командир наблюдал за битвой, один из железных шаров проломил кому-то голову в шлеме.

И тогда Тин Баральта решил изменить тактику. Ша’ик мертва. Задание выполнено: теперь никакого Вихря не будет. Нет смысла жертвовать солдатами в бою против этих ужасных палачей, которые, оказавшись не в силах спасти жизнь Ша’ик, теперь горели желанием отомстить. Командир выкрикнул приказ отступать и увидел, что еще трое его бойцов упали под ударами врагов, прежде чем воины смогли отступить достаточно, чтобы повернуться и побежать прочь с поля битвы.

Двое из солдат Лостары Йил оказались верны ей настолько, что вытащили свою оглушенную предводительницу из боя.

Вид бегущих «красных клинков» вызвал у Тина Баральты ярость, но он проглотил поток горьких проклятий. С обнаженными тальварами он прикрывал отступление солдат, содрогаясь при одной мысли о том, что кто-то из телохранителей может принять вызов.

Но мятежники не стали преследовать нападавших, а вернулись обратно в развалины башен. Воин пустыни присел, чтобы перезарядить арбалет.

Бросив последний взгляд на двух убийц, Тин Баральта метнулся в укрытие и бегом последовал за своими солдатами в небольшой каньон, где их ждали стреноженные лошади.

Оказавшись в пересохшем русле реки, «красные клинки» поставили своего единственного выжившего арбалетчика на обращенный к югу гребень, а затем остановились, чтобы перевязать раны и перевести дух. Позади, почуяв запах крови, заржали лошади. Один из солдат плеснул водой в окровавленное лицо Лостары. Та заморгала, и в ее взгляде начало проступать сознание.

Тин Баральта нахмурился.

– Давай уже, приходи в себя, сержант! – прорычал он. – Ты должна снова пойти по следу Калама – на безопасном расстоянии.

Лостара кивнула и потрогала рассеченный лоб:

– Вот же странно: меч-то у него был деревянный.

– Но твердый как сталь. Худ бы побрал этого тоблакая – и второго телохранителя вместе с ним. Оставим их здесь.

Лостара Йил чуть скривилась и снова просто кивнула.

Тин протянул затянутую в перчатку руку и поднял сержанта на ноги.

– Отличный выстрел, Лостара Йил. Ты убила проклятую ведьму и в зародыше подавила мятеж. Императрица будет довольна. Более чем довольна.

Слегка покачиваясь, Лостара подошла к лошади и взобралась в седло.

– Мы поскачем в Пан’потсун, – сказал Тин Баральта. – Чтобы разнести повсюду добрую весть, – добавил он с мрачной ухмылкой. – Не потеряй Калама, сержант.

– Я не повторю своей ошибки, – ответила Лостара.

«Знаешь, что я так и так свалю все потери на тебя, да? Слишком уж ты умна, девочка».

Проводив ее взглядом, командир обратился к оставшимся солдатам:

– Трусы! Повезло вам, что я прикрыл ваше отступление. По коням!

Расстелив одеяло на плоском участке земли между развалинами двух башен, Леоман выкатил на него завернутое в полотно тело Ша’ик. На миг он замер над трупом, неподвижно стоя на коленях, а затем вытер пот с чумазого лба.

Рядом стоял тоблакай.

– Она мертва.

– Это я и без тебя вижу, – сухо заметил Леоман, протянул руку, поднял залитую кровью Книгу Дриджны и медленно завернул ее в ткань.

– Что мы теперь будем делать?

– Она открыла книгу. На рассвете.

– Но ничего не случилось. Только стрела ей в голову попала.

– Да знаю я, будь ты проклят!

Тоблакай скрестил на груди мощные руки и замолчал.

– Пророчество недвусмысленно, – сказал через несколько минут Леоман. Он поднялся, поморщившись от боли в окаменевших в бою мышцах.

– Что мы теперь будем делать? – снова спросил молодой великан.

– Ша’ик сказала, что… возродится обновленной… – Леоман вздохнул, книга налилась тяжестью в его руках. – Будем ждать.

Тоблакай поднял голову, принюхался и объявил:

– Начинается буря.

Книга вторая. Вихрь

ДнемЯ бродил по старым дорогам,Что стали призрачнымиС приходом ночиИ скрылись с глаз моихНа рассвете.Таков был мой путь:Лиги через столетьяВ одно мгновение солнца.Пардийская эпитафия

Глава шестая

В ранний период правления Келланведа в имперской армии, особенно среди военных моряков, процветали различные культы. Следует помнить, что это было также время Дассема Ультора, первого меча и верховного главнокомандующего Малазанской империи … человека, посвятившего себя служению Худу…

Дукер. Имперские войны. Том II

Бенет сидел за своим столиком в таверне у Булы и чистил ногти кинжалом. Ногти были безукоризненно чистыми, что превращало эту его привычку в своего рода манию. Фелисин уже научилась распознавать позы любовника и то, что за ними крылось. Сейчас Бенета обуревала ярость с явной примесью страха. Жизнь его поразили сомнения: словно личинки кровных слепней, они кишели под кожей, росли и вгрызались в саму плоть.

Лицо, лоб, крупные, покрытые шрамами запястья Бенета – все блестело от пота. Оловянная кружка с охлажденным сольтанским вином стояла рядом на столе – нетронутая, по ободку круг за кругом маршировали мухи.

Фелисин не могла отвести глаз от крошечных черных насекомых, ее вдруг сковало ужасное воспоминание о том, что случилось в Унте. Послушник Худа, которого на самом деле не было. Рой духов Смерти, принявший вид человека; жужжание крыльев, которое складывалось в слова…

– У тебя в глазах снова вспыхнул огонь, девочка, – сказал Бенет. – Ты опять вспомнила, кем стала, а это ни к чему. – Он подтолкнул к ней через стол маленький кожаный мешочек. – Погаси этот огонь.

Руки Фелисин задрожали, когда она взяла мешочек и вытащила оттуда шарик дурханга.

Бенет смотрел, как она крошит спрессованную пыльцу в чашу своей трубки.

Шесть дней уже миновало, а Бодэна так и не нашли. Капитан Саварк несколько раз вызывал Бенета к себе. Черепок обыскали вдоль и поперек, патрули на Жучьей дороге удвоили, караульные наматывали по поселку круг за кругом – «Ну прямо как эти мухи!» – а по Утопному озеру прошлись с баграми. Но беглец, казалось, просто растаял в воздухе.

Бенет принял это близко к сердцу. Его власти в Черепке был брошен вызов. Он снова взял Фелисин к себе, но не по доброте душевной, а потому, что больше не доверял ей. Небось подозревал, что девушка как-то связана с Бодэном. Но хуже всего было то, что Бенет, похоже, теперь знал: она не та, за кого себя выдает.

«Бенет с Саварком сговорились, – сказал ей Геборик в тот день, когда Фелисин ушла жить к любовнику. Благодаря заботам историка она достаточно окрепла и делала вид, что все хорошо, чтобы не огорчать старика. – Будь осторожна, девочка. Бенет принимает тебя обратно, но только для того, чтобы ты умерла у него на глазах. Он получил на сей счет соответствующие указания».

«Это лишь твои предположения, старик».

«Ну да, правда, я могу только догадываться. Но побег Бодэна позволил Бенету надавить на Саварка и потребовать для себя больше власти, и, скорее всего, Бенет воспользовался случаем, чтобы вытряхнуть из капитана всю правду о тебе. Саварк пошел навстречу Бенету, потому что это в его интересах: второй Бодэн ему не нужен. Вот так-то, милая…»

Чай с дурхангом ослаблял боль в сломанных ребрах и опухшей челюсти, но его силы не хватало, чтобы притупить мысли. Фелисин чувствовала, что уже близка к отчаянию. И в результате просто-напросто сбежала от Геборика, вернувшись к любовнику. Чего уж греха таить, у нее не было выбора.

Бенет улыбнулся, когда девушка поднесла к дурхангу в трубке огонь. И поинтересовался:

– А Бодэн ведь был не просто бандитом, промышлявшим в порту, верно?

Фелисин хмуро посмотрела на него сквозь завесу дыма.

«Король» Черепка положил кинжал на стол и крутанул его. Оба наблюдали, как вертится блестящий клинок. Остановившись, острие указало на Бенета. Он поморщился и раскрутил кинжал снова. Лезвие во второй раз обратилось к нему. Бенет подхватил кинжал и сунул его в ножны на поясе, а затем потянулся к оловянной кружке.

Мухи разлетелись, когда он поднес кружку к губам.

– Я ничего не знаю о Бодэне, – сказала Фелисин.

Его глубоко посаженные глаза надолго остановились на ней.

– Неужели ты до сих пор не поняла, что происходит? Значит, либо ты тупая… либо нарочно стараешься ничего не замечать.

Фелисин промолчала. По телу уже разливалось онемение.

– Или ты злишься на меня, девочка? Считаешь, будто это я тебя совратил? Да, я и впрямь очень тебя хотел, Фелисин. Ты была красивой. Умной, своенравной. Считаешь, это я виноват, что ты стала… такой?

Бенет увидел, как она покосилась на мешочек на столе, и криво улыбнулся:

– А от дурханга ты могла отказаться.

– Я и сейчас могу, в любой момент, – проговорила Фелисин, отводя глаза.

– Ну, значит, моей вины тут нет.

– Нет, – повторила она. – Я во всем виню только себя, Бенет.

Он резко поднялся:

– Погода сегодня мерзкая. Начался ши’гай – засушливый сезон, когда дует горячий ветер. Все твои страдания до сих пор были только прелюдией, девочка. Посмотрим, что ты запоешь, когда тут наступит лето. Но сегодня… – Бенет посмотрел на нее сверху вниз, однако не договорил, а просто взял Фелисин за руку и резко поднял. – Идем со мной прогуляемся.

Саварк разрешил Бенету набрать отряд для охраны: «король» лично отобрал рабов, каждого из которых вооружили дубиной. По ночам они патрулировали улочки Черепка. Тех, кого ловили снаружи после заката, строго наказывали: сперва избивали, а наутро казнили. Казнями занимались стражники, а «гвардия» Бенета вовсю отрывалась на побоях.

Бенет и Фелисин присоединились к одному из патрулей: полдюжины человек, всех девушка хорошо знала, поскольку их преданность Бенет покупал в обмен на ее тело.

– Если ночь будет тихой, – пообещал он своим людям, – перед рассветом найдем время и немножко расслабимся.

«Гвардейцы» в ответ заухмылялись.

Они прошли по занесенным песком и мусором улочкам, но никого не увидели. Когда отряд оказался рядом с игорным домом Сурука, они заметили толпу стражников-досиев вместе с их командиром Ганнипом. Стражники проводили патрульных тяжелыми взглядами.

Бенет задержался было, словно хотел о чем-то переговорить с Ганнипом, но затем тяжело выдохнул через ноздри и зашагал дальше. И положил ладонь на рукоять кинжала.

Фелисин показалось, будто она вот-вот поймет что-то важное, словно бы горячий ветер добавил к ночному воздуху некий новый запах угрозы. Бодрый разговор патрульных стих, и Фелисин заметила на их лицах явные признаки тревоги. Она вытащила еще один шарик дурханга и положила прохладный сладковатый комочек за щеку.

– Вот смотрю я на тебя, – пробормотал Бенет, – и сразу вспоминаю Саварка.

Она удивленно моргнула:

– Саварка?

– Ага. Чем хуже обстоит дело, тем плотнее он зажмуривается.

С трудом выговаривая слова, девушка промямлила:

– А что случилось?

И, словно бы в ответ на ее вопрос, сзади, от заведения Сурука, раздался громкий выкрик, а затем грубый смех. Бенет жестом приказал своим людям остановиться, а затем пошел обратно к перекрестку. Оттуда он мог увидеть игорный дом – и солдат Ганнипа.

Заметив, что любовник вдруг резко застыл на месте с таким видом, словно бы узрел призрак, Фелисин ощутила глухую тревогу. Она помедлила, затем обернулась к патрульным:

– Что-то случилось. Идите к нему!

Они тоже смотрели на Бенета. Один из рабов нахмурился, и его рука скользнула к поясу, за который была заткнута дубина.

– Вообще-то, он нам ничего такого не приказывал, – проворчал громила.

Другие закивали, беспокойно ерзая в тени.

– Но Бенет стоит там один! – возмутилась Фелисин. – На открытом месте. На него, наверное, нацелены стрелы…

– Заткни хлебало, детка! – рявкнул «гвардеец». – Никуда мы не пойдем.

Бенет чуть было не отступил назад, но затем явно взял себя в руки.

– Они идут к нему, – прошипела Фелисин.

Показались Ганнип и его досии, обступили полукругом Бенета, держа в руках взведенные арбалеты.

– Да помогите же ему! – взмолилась Фелисин.

– Да провались ты к Худу! – огрызнулся один из громил.

Патруль поспешно разбегался, мужчины тихо уходили в тени ближайших переулков.

– Ты никак там одна осталась, девочка? – громко спросил капитан Ганнип. Его солдаты расхохотались. – Иди сюда, к Бенету. Мы тут просто по-дружески беседуем, только и всего. Ничего страшного, поверь.

Бенет обернулся, явно желая ей что-то сказать. Однако стражник-досий шагнул вперед и с размаху ударил «короля» по лицу кулаком в перчатке. Бенет пошатнулся, выругался, прижимая руку к разбитому носу.

Фелисин неловко отступила на шаг, затем развернулась и побежала, а за спиной уже щелкнули арбалеты. Стрелы прожужжали по обе стороны от нее, но девушка сумела ускользнуть в узкий переулок. Позади раздался смех.

Фелисин бежала по улочке, которая шла параллельно Ржавому пандусу. В сотне шагов впереди находились малазанские казармы. Задыхаясь, она вылетела на открытое пространство между двумя строениями. Сердце в груди колотилось так, словно ей исполнилось уже пятьдесят лет, а не пятнадцать. И неудивительно: Фелисин была потрясена тем, что солдат посмел ударить Бенета.

За казармами раздались крики. Застучали копыта. Из-за угла появилось два десятка рабов, которые бежали туда, где стояла девушка. За ними гналось полсотни досийских всадников. Нескольких человек настигли копья, и они попадали на пыльную землю. Безоружные узники пытались сбежать, но досии уже окружили их. Слишком поздно Фелисин поняла, что ей тоже не спастись.

«Я видела, как у Бенета идет кровь. Он не сможет меня защитить. Теперь мы умрем».

Кони досиев топтали всех без разбору: и мужчин, и женщин. Поднимались и опускались тальвары. В безнадежной тишине рабы погибали один за другим. Двое всадников направились к Фелисин. Она смотрела, гадая, который из них доберется до нее первым. Один из досиев наклонил копье, чтобы ударить девушку в грудь, а другой высоко занес широкий клинок, чтобы обрушить его в подходящий момент. На раскрасневшихся лицах Фелисин заметила радость и поразилась тому, насколько нечеловеческим было это выражение.

Однако за миг до того, как всадники оказались рядом с ней, в грудь обоим с глухим звуком вошли стрелы. Солдаты покачнулись и упали с коней. Фелисин обернулась и увидела строй малазанских арбалетчиков: солдаты в первом ряду опустились на одно колено, чтобы перезарядить оружие, а бойцы из второго ряда сделали несколько шагов вперед, прицелились, а затем разом выпустили стрелы в толпу досийских конников. Люди закричали от боли, животные исступленно заржали.

Третий залп сломил сопротивление досиев: оставшиеся ускакали во тьму за казармами.

Горстка рабов осталась в живых. Сержант рявкнул приказ, и дюжина солдат двинулась вперед, проверяя тела, которыми была усыпана площадка, и сгоняя уцелевших в одну кучу.

– Идем со мной, – прошипел кто-то рядом с Фелисин.

Она удивленно заморгала, не сразу узнав Пеллу:

– Зачем?

– Мы собираем заключенных в конюшне, но тебе туда не надо. – Он мягко взял девушку за руку. – Мятежники сильно превосходят нас числом. Так что защитой рабов сейчас никто заморачиваться не станет. Саварк требует, чтобы бунт подавили. Сегодня же.

Она непонимающе всматривалась в его лицо:

– Да что ты такое говоришь?

Сержант отвел свой отряд на более защищенную позицию – у самого выхода из переулка. Двенадцать солдат продолжали подталкивать рабов по боковой улице в сторону конюшни. Пелла повел Фелисин в том же направлении. Едва только сержант исчез из поля зрения, как он обратился к остальным солдатам:

– Трое – со мной.

– Тебе никак Опонны мозги свернули, Пелла? Тут и так небезопасно, а ты еще хочешь разделить взвод? – ответил один из стражников.

А другой проворчал:

– Давай просто избавимся от этих треклятых рабов и догоним сержанта, пока тот не отдал приказ возвращаться к капитану.

– Это женщина Бенета, – сказал Пелла.

– Не думаю, что Бенет еще жив, – глухо проговорила Фелисин.

– Был жив пять минут назад, девочка, – хмуро заметил Пелла. – Нос, правда, разбит до крови, но ничего опасного. Он сейчас собирает своих «гвардейцев». – Пелла обернулся к остальным. – Нам нужен Бенет, Реборид, что бы там ни визжал Саварк. А теперь – трое за мной, нам недалеко идти.

С недовольной миной солдат, которого Пелла назвал Реборидом, жестом приказал еще двоим следовать за ним.

На западном крыле Черепка – где-то у Заплюйного ряда – разгорался пожар. Поскольку никто не тушил его, огонь распространялся быстро, отбрасывая багровые блики на клубы густого дыма.

Пелла тащил за собой Фелисин, а Реборид все продолжал ворчать:

– Да где же, Худовы пятки, гарнизон Бе’тры? Может, они огня не видят? Малазанские взводы патрулировали Жучью дорогу, они наверняка послали вестового – Бе’тра уже давно должен быть здесь, чтоб его!

На улицах лежали трупы: скорчившиеся, неподвижные фигуры. Маленький отряд шел мимо, не останавливаясь.

– Худ знает, что себе думает Ганнип, – продолжал солдат. – Да ведь Саварк всех растреклятых досиев на пятьдесят лиг вокруг выпотрошит и бросит гнить на солнце.

– Мы на месте, – объявил Пелла, заставив Фелисин остановиться. – Занять оборонительную позицию, – приказал он остальным. – Я скоро вернусь.

Они стояли у дома Геборика. Света за ставнями видно не было. Дверь была заперта. Презрительно фыркнув, Пелла ударом ноги снес хлипкое препятствие. Он подтолкнул Фелисин в спину, а затем шагнул следом, в темноту.

– Здесь никого нет, – сказала девушка.

Пелла не ответил, продолжая подталкивать ее, пока они не оказались у матерчатой занавески, за которой скрывалась спальня бывшего жреца.

– Отодвинь ее, Фелисин.

Она отбросила ткань в сторону и шагнула в крошечную каморку. Следом вошел Пелла.

Геборик сидел на своей койке, молча глядя на них.

– Я не был уверен, – тихо произнес Пелла, – хочешь ли ты взять с собой Фелисин.

Бывший жрец крякнул:

– А ты сам, Пелла? Мы бы справились…

– Нет. Бери лучше ее. Я должен вернуться к капитану – мы подавим этот мятеж. Но для тебя время удачное, лучше и не придумаешь…

Геборик вздохнул:

– Да, это точно. Фэнеров пятак, Бодэн! Выходи уже, хватит прятаться. Этот парень нам не враг.

Пелла вздрогнул, когда от драпировки вдруг отделилась массивная фигура. В полумраке блеснули близко посаженные глаза Бодэна. Он ничего не сказал.

Встряхнувшись, Пелла отступил на шаг, взялся одной рукой за грязную ткань.

– Храни тебя Фэнер, Геборик.

– Спасибо тебе, парень, за все.

Солдат коротко кивнул и ушел.

Фелисин хмуро посмотрела на Бодэна:

– Ты весь мокрый.

Историк поднялся.

– Все готово? – спросил он Бодэна.

Великан кивнул.

– Мы что, бежим отсюда? – изумилась девушка.

– Да.

– Но каким образом?

Геборик поморщился:

– Скоро увидишь.

Бодэн подхватил с пола два больших кожаных бурдюка и без всякого усилия бросил один Геборику, который ловко поймал его запястьями. Бурдюк издал характерный звук, благодаря которому Фелисин догадалась, что на самом деле это просто запечатанный пузырь с воздухом.

– Мы собираемся плыть через Утопное озеро, – сообразила она. – Но зачем? Там ведь на другой стороне ничего нет, только отвесная скала.

– Там есть пещеры, – пояснил Геборик. – В них можно пробраться, когда вода стоит низко… Спроси у Бодэна, он там прятался целую неделю.

– Мы должны взять с собой Бенета, – заявила Фелисин.

– Но, девочка…