bannerbanner
Хитрости Локка Ламоры
Хитрости Локка Ламоры

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
8 из 12

– Вы правы, – вздохнул Локк. – Аустерсалинский бренди невозможен без аустерсалинских почв. Потеря виноградников неизбежно означает длительный перерыв в производстве. Десять, двадцать… возможно, даже тридцать лет. Или больше. Но и это еще не все. Положение наше, прямо скажем, хуже некуда. Если в королевстве разразится гражданская война, граф не допустит, чтобы морские порты и богатства нашего кантона достались противнику, и в ближайшее же время захватит Эмберлен при помощи своих союзников. Они перебьют всех участников Черного стола и изымут в казну их земельные владения и денежные средства. Дом бель Аустеров тоже не пощадят… В настоящее время Черный стол действует тихо, но решительно. Мы с Грау отплыли из Эмберлена пять дней назад, за двенадцать часов до закрытия порта. Сейчас кораблям под эмберленскими флагами запрещено выходить в море – все они стоят у причалов на «ремонте» или «карантине». Аристократы, по-прежнему хранящие верность графу, сидят под домашним арестом, а стража их разоружена. Наши вклады в банкирские дома Эмберлена временно заморожены. Торговые дома Черного стола по общему согласию пошли на такой шаг, чтобы ни один из них не смог сбежать из кантона со своими деньгами и товарами. Сейчас мы с Грау пользуемся кредитом, несколько лет назад открытым нам здесь банкирским домом Мераджо. Мои хозяева… ну, мы просто никогда не хранили средства за пределами Эмберлена. Так, немножко тут, немножко там – на всякий непредвиденный случай.

Локк пристально следил за тем, какое впечатление производят его слова на слушателей. В своем рассказе о положении дел в Эмберлене он по возможности опирался на самые свежие и достоверные сведения. Однако не исключено, что у дона Сальвары имеются свои надежные источники новостей, не выявленные Благородными Канальями в ходе предварительного наблюдения и подготовки. Все, что касалось Черного стола и предстоящей гражданской войны, относилось к разряду разумных и обоснованных предположений, а вот история про внезапное закрытие портов и домашние аресты была чистой воды выдумкой. Сам Локк с уверенностью полагал, что настоящая заваруха в Эмберлене начнется не раньше чем через несколько месяцев. Если дон Сальвара осведомлен об истинном положении вещей, весь план того и гляди с треском провалится. Конте уже через считаные секунды попытается пригвоздить Локка к столу своими стилетами, а Жан тогда выхватит топорики, спрятанные под камзолом, и всем пятерым в беседке под шелковым навесом придется очень и очень несладко.

Но супруги Сальвара не произносили ни слова, лишь смотрели на него напряженным, выжидательным взглядом, всем своим видом выражая нетерпеливое любопытство. Приободрившись, Локк продолжил:

– Нынешние наши обстоятельства совершенно невыносимы. Мы не хотим стать ни заложниками политики Черного стола, которую не одобряем, ни жертвами мести, которую осуществит граф по своем неминуемом возвращении. Посему мы решили пойти на… гм… довольно рискованный шаг. Но здесь нам потребуется существенная помощь какого-нибудь каморрского аристократа. Ваша, дон Сальвара, если вы располагаете достаточными средствами.

Супруги Сальвара пожали друг другу руки под столом. Лоренцо возбужденно взмахнул ладонью, призывая Локка продолжать.

– Мы готовы отказаться от попыток спасти наши деньги, тем самым выиграв время для дальнейших действий. И мы вполне уверены, что при старании сумеем нажить столько же, сколько потеряли, и даже больше, дай только время. Мы даже готовы… – Локк скрипнул зубами. – Мы даже готовы пожертвовать нашими виноградниками. Сами спалим их дотла, чтоб никому не достались. В конце концов, почву для них мы обогащаем секретными алхимическими составами, известными лишь нашим мастерам-виноградарям.

– Аустерсалинская метода, – выдохнула донья София, уже не в силах скрывать свое волнение.

– Конечно же вы о ней слышали, – кивнул Локк. – Ну что я могу сказать… У нас никогда не работает больше трех мастеров-виноградарей одновременно, и аустерсалинская метода слишком сложна, чтобы непосвященный мог разобраться в ней, просто исследуя нашу почву; такое не по силам даже столь одаренным ученым, как вы, сударыня. Многие составы, используемые нашими алхимиками, на самом деле не оказывают на почву никакого питательного воздействия и служат лишь для отвода глаз, вот так-то… Единственное, что мы никак не можем оставить в Эмберлене, так это огромный запас недодержанного бренди, разлитого по бочкам за последние шесть лет. А равно редкие сорта и пробные образцы купажей. Аустерсалинский бренди мы храним в тридцатидвухгаллонных бочках, и таких бочек у нас без малого шесть тысяч. Мы должны во что бы то ни стало вывезти их из Эмберлена, и сделать это необходимо в ближайшие несколько недель – прежде чем Черный стол ужесточит надзорные меры и прежде чем граф начнет осаду своего кантона. А все наши суда сейчас, считай, арестованы, и у нас нет доступа к нашим денежным средствам.

– Так вы… вы намереваетесь вывезти все эти бочки из Эмберлена? Все до единой? – Дон Сальвара аж задохнулся от возбуждения.

– Как можно больше, во всяком случае, – ответил Локк.

– И чем же мы можем помочь вам? – Донья София нетерпеливо поерзала на стуле.

– Суда под эмберленскими флагами, как я уже говорил, в настоящее время не могут ни покинуть порт, ни зайти в него, если не хотят надолго там задержаться. Но, скажем, небольшая флотилия каморрских кораблей с каморрскими командами, снаряженная на деньги какого-нибудь каморрского аристократа… – Локк поставил свой бокал на стол и развел руки в стороны.

– То есть вы предлагаете мне снарядить морскую экспедицию?

– Двух-трех больших галеонов нам хватит. Речь идет о грузе общим весом около тысячи тонн. Команды в пятьдесят-шестьдесят человек на корабль будет вполне достаточно. Мы выберем причалы, наймем надежных капитанов. Само путешествие на север займет шесть-семь дней; еще какое-то время уйдет на то, чтобы нанять корабли и собрать команды, – думаю, меньше недели. Вы со мной согласны?

– Меньше недели… да, пожалуй. Но… вы предлагаете мне вложить деньги в это предприятие?

– Все ваши траты окупятся сторицей, уверяю вас.

– При условии, что все пройдет гладко… да, конечно. И мы чуть позже вернемся к вопросу моей выгоды. Но чтобы так быстро найти два галеона, хороших капитанов, собрать надежные команды и…

– И еще наполнить трюмы съестными продуктами, – подхватил Локк. – Дешевое зерно, сухой сыр, самые простые свежие фрукты. Ничего особенного. Но Эмберлену скоро предстоит осада, а посему Черный стол премного обрадуется возможности пополнить запасы городского продовольствия. Положение Эмберлена сейчас слишком шатко, чтобы отказываться от помощи суверенного Каморра, тем самым проявляя к нему неуважение. Вот почему мои хозяева рассчитывают, что на ваши корабли запретительные меры не распространятся.

– Хорошо… – задумчиво проговорил дон Сальвара, пощипывая нижнюю губу. – Значит, два галеона, две команды, груз дешевых продуктов. Смотрители за грузом, по десять-двенадцать человек на корабль… В это время года желающие занять такую должность толпами ошиваются у Виконтовых ворот. Еще хотелось бы по небольшому отряду вооруженных охранников на каждый галеон, во избежание всяких… ну, осложнений.

Локк согласно кивнул.

– А каким образом мы на глазах у всех перевезем ваши драгоценные бочки из погребов в порт?

– О, тут самая простая хитрость, – улыбнулся Локк. – У нас есть несколько пивоварен с пивными погребами… так сказать, побочное развлечение наших мастеров купажа. Пиво хранится в точно таких же тридцатидвухгаллонных бочках, и местонахождение наших пивных складов всем хорошо известно. Все время, пока мы с Грау плыли на юг, в Каморр, мои работники потихоньку перевозили бочки аустерсалинского бренди в пивные погреба и выжигали на них другие клейма. И они будут делать это все время, пока мы здесь ведем переговоры, и вплоть до прибытия ваших кораблей в Эмберлен.

– Значит, вам не придется тайно грузить на борт бренди! – Донья София взволнованно стиснула руки. – Вы будете открыто грузить обычное пиво!

– Именно так, сударыня. Даже самая крупная партия пива не вызовет таких подозрений, какие вызвала бы любая партия бочек с невыдержанным бренди. Это будет выглядеть как успешная торговая сделка, и мы станем первыми, кто обойдет запрет на выход эмберленских кораблей в море. Мы доставим в Эмберлен запасы продовольствия, жизненно необходимые кантону ввиду предстоящей осады, и извлечем из этого хорошую прибыль. По завершении погрузки мы сразу же покинем порт, взяв с собой еще шестьдесят-семьдесят человек – семейство бель Аустер и их наемных работников, которые помогут нам наладить новое предприятие в Каморре. Обман наш, конечно, рано или поздно раскроется, но это уже не будет иметь для нас ровным счетом никакого значения.

– И все это нужно устроить в самое ближайшее время… – Дон Лоренцо глубоко задумался. – Пятнадцать тысяч крон, по моим прикидкам. Возможно, двадцать.

– Да, где-то так, согласен с вами, сударь. Ну и еще тысяч пять на взятки и прочие сопутствующие расходы. – Локк пожал плечами. – Как ни хороша наша хитрость с бочками, но иные чиновники все-таки должны смотреть в сторону, пока мы занимаемся нашими делами в Эмберлене.

– Значит, двадцать пять тысяч. Черт! – Дон Лоренцо одним глотком допил свой бренди, отставил бокал и сцепил руки на столе. – Это больше половины моего состояния. Вы мне нравитесь, Лукас, но сейчас настало время обсудить другую сторону вашего предложения.

– Разумеется. – Локк умолк и взялся за бочоночек, чтобы налить собеседнику еще поддельного «невыдержанного».

Дон Сальвара сначала отрицательно повел ладонью, но потом желание вновь насладиться вкусом бесценного напитка возобладало над здравым смыслом, и он протянул свой бокал. Донья София последовала примеру мужа, и Жан поспешил взять у нее бокал и передать Локку. Обслужив супругов Сальвара, Локк изрядно плеснул и себе самому, после чего продолжил:

– Во-первых, вы должны ясно понимать, на что бель Аустеры готовы пойти и на что не пойдут ни под каким видом. Секретов аустерсалинской методы вы никогда не узнаете – они по-прежнему будут передаваться только из уст в уста, исключительно среди представителей дома. Мы не сможем предложить вам ничего из нашей земельной собственности ни в качестве поручительства, ни в качестве платы за ваше содействие, ибо мы, вероятно, лишимся всех наших владений, когда сбежим из Эмберлена. Само собой, мы постараемся вернуть себе виноградники, но прибегать к вашей помощи здесь не собираемся. Любая ваша попытка выведать секреты нашей методы – скажем, путем подкупа каких-либо представителей дома бель Аустеров – будет рассматриваться как вопиющее нарушение договоренности. – Локк отпил маленький глоточек бренди. – Я понятия не имею, какие именно наказательные меры мы примем в знак своего недовольства, но выражено оно будет во всей полноте, уж поверьте. Мне поручено недвусмысленно предупредить об этом.

– И мы вняли предупреждению. – Донья София положила руку на плечо мужа. – Но вы все говорите об ограничительных условиях, а не о самом предложении.

– Простите великодушно, любезная донья София, что мне приходится разговаривать с вами в таком духе. Но вы должны понимать: речь идет о важнейшем решении из всех, какие когда-либо доводилось принимать дому бель Аустеров. Мы с Грау сейчас держим будущее всего нашего сообщества в своих легкоуязвимых руках. В данную минуту я говорю с вами не как ваш благодарный гость Лукас Фервайт, но как доверенное лицо дома бель Аустеров. И вы прекрасно понимаете, что о некоторых вещах мы говорить не можем и не будем, даже тончайшими намеками.

Супруги Сальвара согласно кивнули – София чуть помедленнее, чем Лоренцо.

– Итак, вернемся к нашим обстоятельствам. В Эмберлене вот-вот разразится война. Наши виноградники и прочие наши владения почитай что потеряны. А без виноградников производство аустерсалинского бренди остановится на… одним только Сущностям известно, на какой срок. Десять лет? Двадцать? Тридцать? И даже когда мы вернем виноградники в свою собственность, нам понадобится не один год, чтобы восстановить почву. В нашей истории такое случалось уже трижды. А значит, в следующие много, много лет единственным источником настоящего аустерсалинского бренди будет та часть шести тысяч бочек, какую мы сумеем тайно вывезти из Эмберлена – действуя, как тати в ночи. Но вообразите, как поднимется спрос! Как взлетят цены!

Дон Сальвара непроизвольно пошевелил губами, подсчитывая возможную прибыль. Донья София уставилась куда-то вдаль, хмуря брови. Аустерсалинский бренди был самым качественным и самым востребованным хмельным напитком из всех известных; даже веррарские алхимические вина, во всем своем многообразии, не могли тягаться с ним в цене. Одна полугаллонная бутыль самого молодого аустерсалинского бренди в розницу стоила тридцать полных крон, а выдержанный бренди стоил гораздо, гораздо дороже. Внезапная нехватка спросового товара, ограниченные запасы оного, ясное понимание, что аустерсалинские виноградники в обозримом будущем не дадут урожая…

– Ох, твою мать!.. – невольно вырвалось у Конте, когда перед его мысленным взором проплыли цифры предполагаемого дохода. – Прошу прощения, сударыня.

– И правильно делаешь. – Донья София осушила свой бокал одним быстрым глотком, совсем не по-женски. – Ибо твои подсчеты неверны. На самом деле тут тянет по меньшей мере на «трижды твою мать».

– Дом бель Аустеров, – продолжал Локк, – желает основать в Каморре товарищество, чтобы хранить и продавать аустерсалинский бренди во время… неизбежного перерыва в производстве. В обмен на вашу помощь, оказанную нам в отчаянную минуту, мы готовы предложить вам пятьдесят процентов выручки от продажи любой партии товара, какую вам удастся вывезти из Эмберлена. Опять-таки примите во внимание положение дел на питейном рынке и неминуемый рост цен на аустерсалинский бренди. Ваши вложения десятикратно окупятся в первый же год. А за пять-десять лет…

– Да… – Дон Лоренцо покрутил в руках очки. – Но знаете, Лукас, почему-то вы выглядите… гм… не особенно удрученным сейчас, когда сидите здесь передо мной, рассуждая о возможном разорении дома бель Аустеров и вынужденном переселении в город, расположенный в пятистах милях к югу от ваших родных мест.

Локк улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой, которую когда-то несколько недель кряду репетировал перед зеркалом.

– Когда мои хозяева осознали свое нынешнее положение, иные из них сказали, что нам следовало создать искусственную нехватку бренди на рынке еще много лет назад. Так или иначе, мы твердо уверены, что сумеем обратить прискорбную неудачу в блистательный успех. Шесть тысяч бочек, проданных по заоблачным ценам в течение пяти-десяти лет… Мы вернемся в Эмберлен с состоянием, по сравнению с которым все, от чего нам придется отказаться сейчас, покажется сущей мелочью. Что же касается до вас…

– Речь идет не о сотнях тысяч крон, – очнулась от задумчивости донья София. – Речь идет о миллионах.

– Было бы неразумно рассчитывать на слишком многое, но да… не исключено, что совокупный доход от продаж достигнет таких цифр. Мои хозяева готовы также по своем возвращении в Эмберлен и после восстановления виноградников предложить вам еще одно, последнее вознаграждение: постоянное участие во всех прибылях дома бель Аустеров. Разумеется, ничего близкого к контрольной доле, но что-нибудь вполне достойное. Процентов десять-пятнадцать. Вы станете первыми и, надеюсь, единственными иноземцами, удостоенными столь высокой чести.

Наступила пауза.

– Это… очень заманчивое предложение, – наконец проговорил дон Сальвара. – Как подумаешь, что такая удача должна была неожиданно свалиться на Джакобо! Клянусь богами, Лукас, если мне когда-нибудь случится снова встретиться со вчерашними грабителями, я сердечно поблагодарю их за то, что они устроили наше знакомство.

– Ну, я лично считаю, что прошлое должно оставаться в прошлом, – усмехнулся Локк. – А вот Грау наверняка держится иного мнения. И факт остается фактом: хотя я чувствую, что очень скоро у нас появится повод поздравить друг друга, нам еще предстоит снарядить корабли, совершить путешествие на север и быстро схватить наш приз. Положение дел сейчас сродни туго натянутому грузовому канату, в котором рвется каболка за каболкой. – Локк отсалютовал супругам Сальвара своим пузатым бокалом. – И канат этот вот-вот с треском лопнет.

Морской дьявол вышел из схватки победителем, и в награду за службу стражники утыкали его отравленными арбалетными стрелами. Заталкивать чудовище, выполнившее свое назначение, обратно в клетку не стали, просто оттащили с помощью багров и цепей к краю водоема. Красная кровь морского дьявола, смешиваясь с кровью истерзанных жертв, расплылась в воде огромным темным облаком, которому предстояло сыграть свою роль в следующем действе.

5

Магистры Теринского коллегия, проживающие в безопасном удалении от Железного моря, сказали бы вам, что волчья акула – прекрасное и поистине удивительное создание, с мощной мускулатурой, более развитой, чем у самого сильного быка, и толстой наждачно-шершавой кожей, испещренной полосами всех оттенков – от тусклой зелени старой патины до густой черноты грозовой тучи. Однако любой рыбак, промышляющий в прибрежных водах Каморра, скажет вам, что волчьи акулы – огромные злобные твари, причем страшно прыгучие.

Запертые в прочные клетки, голодные и обезумевшие от запаха крови, волчьи акулы – гвоздь каждого представления Плавучего цирка. В одних городах устраиваются гладиаторские бои, в других – смертельные схватки людей с дикими зверями. Но только в Каморре можно увидеть, как особым образом вооруженный гладиатор (контрареквиалла) сражается со свирепой прыгающей акулой; и по давней каморрской традиции контрареквиаллами становятся лишь женщины.

Это зрелище и называется акульими боями.

6

Пригожи ли собой четверо женщин-контрареквиалл, сказать было трудно, но в целом выглядели они великолепно, ничего не скажешь. Смуглокожие каморрки, по-крестьянски статные и крепкие, с внушительной мускулатурой, хорошо видной даже на расстоянии. Все их одеяние состояло из коротеньких черных жилеток, борцовских набедренных повязок и тонких кожаных перчаток. Длинные черные волосы, спереди убранные под традиционные красные косынки, были заплетены в косы, сплошь унизанные медными и серебряными кольцами, ярко сверкавшими на солнце. Предназначение колец оставалось вопросом спорным: одни утверждали, что они слепят морских хищников, и без того слабых зрением; другие считали, что блеск украшений, напротив, помогает чудовищным тварям высматривать своих жертв.

Каждая контрареквиалла держала в левой руке дротик, а в правой – особый боевой топор: с полной гардой на рукояти (для надежности хвата) и двойным лезвием – с одной стороны в виде привычного полумесяца, а с другой – в виде длинного изогнутого шипа, как у кирки. Искусные воительницы обычно старались начисто отрубить плавники и хвост, прежде чем приканчивали морскую хищницу, а самые лучшие из них, считаные единицы, могли убить одним только шипом, хотя кожа у волчьей акулы по толщине и прочности зачастую не уступала коре столетнего дерева.

Локк рассматривал суровых контрареквиалл со своего рода меланхолическим восхищением. Он всегда полагал, что женщины эти столь же безумны, сколь отважны.

– Крайняя слева – Цицилия де Рикура, – указал дон Лоренцо своему гостю, решив ненадолго прервать оживленные переговоры, которые длились уже больше часа. – Неплохой боец. Рядом с ней Аганесса – она известна тем, что никогда не пользуется дротиком. Другие две, должно быть, новенькие. По крайней мере, здесь у нас они впервые.

– Очень жаль что сегодня нет сестер Беранджа, господин Фервайт, – сказала донья София. – Они лучшие.

– Вероятно, лучшие из всех, кто выступал когда-либо. – Дон Лоренцо прищурился от блеска воды, силясь оценить размеры акул, чьи темные силуэты едва различались в клетках. – Или будет выступать когда-либо. Но они вот уже несколько месяцев не появляются на представлениях.

Локк кивнул и задумчиво пожевал щеку. Как Локк Ламора, гарриста Благородных Каналий и уважаемый вор, он был лично знаком с двойняшками Беранджа и доподлинно знал, где они провели последние месяцы.

Первая воительница уже выходила на свою позицию. Сражались контрареквиаллы на выстроенных квадратной сеткой деревянных площадках, каждая из которых имела размеры два на два фута и выступала над водой на полфута. Площадки располагались на расстоянии четырех-пяти футов друг от друга, и громадные рыбы могли свободно проплывать между ними. Женщинам предстояло проворно перескакивать с одной площадки на другую, нанося удары топором или дротиком и одновременно уворачиваясь от акул, выпрыгивающих из воды. Падение в воду обычно означало конец схватки.

Позади клеток с акулами (открывавшихся посредством цепной лебедки с барки поодаль) стояла лодка с высокооплачиваемыми добровольными гребцами и тремя традиционными наблюдателями за акульими боями. Там находился, во-первых, священник бога Ионо в своих бирюзовых одеяниях, отделанных серебром; затем жрица Азы Гийи – повелительницы Долгого безмолвия, Богини Смерти, – облаченная в черный балахон и прячущая лицо под серебряной маской; и наконец, лекарь, чье присутствие всегда казалось Локку проявлением совершенно безосновательного оптимизма.

– Каморр! – Молодая женщина – видимо, Цицилия де Рикура – вскинула над головой оружие. Гул толпы стих; наступила тишина, нарушаемая лишь слабым плеском воды о борта лодок и волнорезы. Пятнадцать тысяч зрителей как один затаили дыхание. – Я посвящаю эту смерть герцогу Никованте, нашему господину и покровителю!

То было традиционное приветствие контрареквиаллы, и слова «эта смерть» могли относиться к любой из двух участниц сражения.

Грянули трубы, радостно взревела толпа, и служитель на барке поодаль повернул ворот лебедки, выпуская на волю первую акулу. Десятифутовая рыбина, уже обезумевшая от запаха крови, молниеносно выскользнула из клетки и стремительно поплыла вокруг скопления деревянных площадок, рассекая воду зловещим серым плавником. Цицилия присела на одной ноге, а другой несколько раз ударила по воде, выкрикивая проклятья и угрозы противнице. Акула тотчас приняла вызов и уже через пару секунд металась взад-вперед между площадками, подобная громадному зубастому маятнику.

– Эта терять времени не станет! – Дон Сальвара возбужденно стиснул руки. – Бьюсь об заклад, она сейчас прыгнет.

Едва он успел договорить, как акула взметнулась из воды в фонтане сверкающих брызг, бросаясь на пригнувшуюся контрареквиаллу. Правда, взлетела она невысоко, и Цицилия легко увернулась, перескочив на площадку справа. В прыжке женщина успела метнуть дротик; острие вонзилось акуле в бок, древко мелко задрожало, а уже мгновение спустя этот свирепый обтекаемый сгусток мышц с плеском ушел под воду. Зрители завопили, кто восторженно, кто неодобрительно: бросок был замечательно ловким, но недостаточно сильным. Акула только еще больше разъярилась, а Цицилия потеряла копье.

– Ах, как опрометчиво! – Донья София поцокала языком. – Девушке нужно научиться терпению. Посмотрим, оставит ли ей новая подруга такую возможность.

Вспенивая и взбрызгивая розоватую воду мощными ударами хвостового плавника, акула следовала за тенью контрареквиаллы, готовая к следующему нападению. Цицилия прыгала с площадки на площадку, держа топор шипом наружу.

– Господин Фервайт… – Дон Лоренцо повертел в руках очки, которые снял, чтобы наблюдать за схваткой. Похоже, вдаль он видел хорошо. – Я готов согласиться на ваше предложение, но вы должны принять во внимание, что именно на меня приходится основная доля начального риска, особенно если учесть общую сумму моих наличных средств. Посему я ставлю условием, чтобы прибыль от продажи аустерсалинского бренди делилась в соотношении пятьдесят пять на сорок пять процентов – в мою пользу.

Локк сделал вид, будто обдумывает требование. Цицилия тем временем длинными прыжками неслась по площадкам, резко отмахивая локтями; хищный серый плавник рассекал воду в каком-нибудь футе позади нее.

– Ну что ж… Я уполномочен пойти на подобную уступку. Однако в таком случае ваша доля в доходах от аустерсалинских виноградников составит пять процентов.

– Идет! – улыбнулся дон Лоренцо. – Я предоставлю деньги на два галеона, команды и капитанов, на все необходимые взятки и прочие подготовительные расходы, на груз продовольствия, который мы повезем на север. Я буду надзирать за порядком на одном галеоне, вы – на другом. На каждый корабль я самолично наберу охрану из наемников, для пущей безопасности. Конте поплывет с вами, ваш Грауманн может сопровождать меня. Любые издержки сверх оговоренных двадцати пяти тысяч каморрских крон останутся на мое усмотрение.

Акула прыгнула еще раз и опять промахнулась. Цицилия стремительно выполнила стойку на одной руке, размахивая топором. Под оглушительный рев толпы акула неуклюже развернулась и поплыла следом за своей убегающей противницей, готовясь к очередной атаке.

На страницу:
8 из 12