Жизнь в эпоху перемен. Книга первая

– Окончишь училище, приедешь сюда работать учительницей младших классов в городском училище, даст Бог, познакомишься с достойным человеком и выйдешь за него замуж, не как я за простого бухгалтера. Может быть, это будет дворянин с состоянием – главное, что ты будешь достойной парой для уважаемого мужчины. Слава Богу, что ты сохранила свою чистоту за время учёбы и не кинулась замуж за первого встречного, как здешние твои подружки, – наставляла тётя свою племянницу.

Но в конце этого месяца Надя почувствовала что-то неладное в своём теле. Ей часто снился Дмитрий с его ласками, она стонала во сне от приснившихся ощущений мужчины в себе и просыпалась с чувством утраченного вожделения, но были ещё какие-то новые чувства, ранее неведомые ей. В урочный час, дни женского недомогания не наступили, груди налились тяжестью, к горлу подкатывала тошнота, еда казалась пресной и безвкусной, и однажды, подавив приступ рвоты, девушка поняла, что ждёт ребёнка: видимо, прощальные объятия любовника стали роковыми и принесли ей этот нежданный плод любви.

Поняв своё положение, Надя беззвучно расплакалась ночью над своей горькой участью одинокой беременной девушки, но успокоившись и смирившись с неизбежностью материнства, Надя подумала, что Дмитрий наверняка обрадуется известию: он любит своего сына, значит, полюбит и их ребёнка – надо лишь побыстрее сообщить ему эту новость.

Погостив у тёти ещё пару недель, Надя вдруг засобиралась в семинарию, сказав тёте Ане, что надо приехать пораньше, потому что выпускной год начинается в семинарии раньше. Тётя поверила её лжи, дала денег для уплаты за обучение и пансион, и через два дня Надя уже ехала поездом в Вильну, улаживать отношения с любовником.

Вернувшись в свою квартиру прямо с поезда, Надя побросала вещи и поспешила в мансарду, надеясь застать там Дмитрия за работой: время было лишь три часа пополудни.

Легко поднявшись по лестнице, Надя осторожно толкнула дверь, которая оказалась запертой: значит, Дмитрий ещё не пришёл в мастерскую и будет к вечеру: он часто говорил, что любит работать вечерами, когда голова заполнена дневными впечатлениями, и кисть легко скользит по полотну, прорисовывая задуманный сюжет, да и заказчики портретов тоже предпочитали позировать после полудня, закончив свои дела.

Надя осторожно отперла дверь своим ключом, неслышно вошла в мастерскую и обомлела от представшей перед её взором картиной На диване, где она с Дмитрием всегда исполняли обряд утоления любовной страсти, лежала какая-то девушка, совершенно нагая, а её любимый усердно трудился над ней, вскрикивая от полноты чувств. В этот момент и девушка издала стон полного удовлетворения, судорожно сжимая Дмитрия в своих объятиях, и тут же обмякла, а Дмитрий, издав последний вопль, вжался в девушку и затих, закончив сеанс любви.

Инстинктом самца почуяв неладное, Дмитрий поднял голову и увидел Надю, стоявшую в оцепенении с белым, как мел, лицом, которое медленно заливала краска гнева.

– Как ты мог здесь, на нашем диване, надругаться над моей любовью, владеть другой женщиной и доставлять ей удовольствие? – гневно вскричала Надя.– Ты клялся мне в верности, говорил, что для тебя не существует других женщин, кроме меня, и вот, не прошло и двух месяцев с моего отъезда, а ты уже с другой, и доставляешь ей удовольствие, подлый изменщик.

Почему-то Надю больше всего обидела не измена Дмитрия, а то, что он доставил удовольствие другой женщине также, как доставлял это сладострастное чувство ей, и на том же диване. Такое не прощается, и Надя торопливо выскочила из мастерской, оставив любовников в полной растерянности: новая пассия Дмитрия убедилась, что она не первой кувыркается на диване в мастерской, а Дмитрий не знал, какими словами ему придется оправдываться перед Надеждой, и удастся ли это сделать вообще.

Прибежав домой, Надя привычно разрыдалась, бросившись на кровать и уткнувшись в подушку. Эта любовь, как называл их отношения Дмитрий, не принесла ей ничего, кроме слёз и унижений, если не считать пробудившееся в ней женское сладострастие. Художник овладел ею обманом и хитростью, потом обманул её обещаниями заключить брак, хотя был женат и имел ребёнка и, наконец, сегодня он изменил ей с какой-то женщиной, осквернив мастерскую, где занимался любовью с Надей, и теперь привёл туда постороннюю женщину.

– Господи, как стыдно и противно, – причитала Надя, стуча кулачком в подушку, – опять обман, которому не будет конца. Никогда его не прощу и не буду иметь с ним никаких отношений, решила Надя и забылась сном от пережитого.

Очнулась девушка от поглаживания чьей-то рукой. Дмитрий привычно стоял на коленях перед кроватью и привычно гладил её по плечу, а увидев, что Надя открыла глаза, стал привычно целовать её руки и просить прощения, подбирая нужные слова.

– Прости, Надюшенька, прости, но ты неправильно поняла случившееся. Я не изменял тебе, а просто избавлялся от мужского желания. Тебя не было больше месяца, а мужчина не может долго быть без женщины, вот я и привёл гулящую девку, заплатил ей за услугу, и уже закончил дело, как некстати вошла ты. Мужчине удовлетворить желание такая же естественная потребность, как покушать и попить, потому и есть публичные дома и гулящие девки, что за деньги снимают мужское давление, чтобы я мог работать творчески и ждать тебя, любимую. Забудь об этой девке, как забыл уже я, и пусть эта глупость не испортит нашей любви.

От такого наглого объяснения измены Надя, едва не задохнувшись возмущением, крикнула в лицо любовнику:

– Значит ты просто снимал мужское желание на этой девке? А как же её крики удовлетворения, да и твои тоже? Снял бы молча свои желания и проводил девку прочь, заплатив ей. Но вы оба с удовольствием занимались этим делом, и мне кажется, что эту девушку я уже где-то видела рядом с тобой, не могу только вспомнить, где.

У меня тоже есть желания, и ты часто снился мне там, у тётки, я просыпалась с желанием, и потом кусала подушку, чтобы страсть утихла. Интересно, что бы ты сказал, если бы я наняла мужчину за деньги, чтобы он тоже удовлетворил моё желание? Как бы отнесся к этому? А я бы сказала тебе, что это не измена, а простое удовлетворение женской потребности в мужской ласке.

Дмитрий не нашёлся, что сказать, и молча гладил и целовал Надины руки, пока она нервно не отдёрнула их.

– Уходи прочь, не хочу больше тебя видеть никогда и будь проклят тот день, что ты соблазнил меня и порушил всю мою жизнь, – воскликнула девушка и снова заплакала в подушку, уже мокрую от слёз.

Дмитрий понял, что сейчас лучше уйти, оставив объяснения до лучших времён, зная отходчивость Надежды и её готовность простить всё своему первому мужчине. Он молча направился к двери, но тут Надя, вспомнив с каким известием она спешила к своему любовнику, остановила его: – Подожди, я не сказала тебе самого главного. У нас будет ребёнок, вернее, у меня будет ребёнок, у которого не будет отца.

Дмитрий застыл на месте. – Этого мне только не хватало, – подумал он. – Достаточно того случая, когда два года назад папаша такой же девицы избил меня и грозился убить. У этой нет отца, но скандал может устроить её подруга Бася, и меня не будут принимать в обществе, а если, не дай Бог, дойдёт до жены, то она уйдёт окончательно и лишит меня денежной помощи от тестя. Нет, такого исхода дела допустить нельзя ни в коем случае.

Он решительно обернулся, подбежал к Наде и стал целовать ей руки, приговаривая: «Как я рад, что это случилось. Наконец-то мы будем вместе, и с нами будет наш ребёнок. Сейчас не время обсуждать это. Нам надо успокоиться, помириться, а уже потом решить, что и как делать. Ты успокойся, тебе уже вредно волноваться, я побегу по делам, а завтра зайду к тебе с надеждой помириться и обсудить наше положение». Он поцеловал Надю в лоб, как целуют покойников, и быстро вышел вон.

На следующий день Надежда занялась уборкой квартиры, которая за время её отсутствия запустела, мебель покрылась пылью, пахло плесенью и чем-то затхлым. Ведро с водой и тряпка помогли навести чистоту и уют, бельё она просушила на солнце во дворе, встряхнула свой небольшой гардероб, на чём уборка и завершилась. За уборкой захотелось кушать, но в доме ничего не оказалось съестного. Она сходила в лавку и прикупила кое-какой снеди: готовить Надя не умела и не любила, а потому пробавлялась чаем с бутербродами, иногда готовя пшённую кашу на воде.

Такое скудное питание не мешало ей выглядеть свежей и обихоженной девушкой, что отметила даже тётя Аня во время каникул, которые закончились такими событиями, о которых Наде не хотелось и вспоминать, особенно об измене Дмитрия. Она вспомнила, где же видела эту девушку, что сжимала в объятиях её Дмитрия на её диване. В одну из их первых встреч, ещё до вступления в интимные отношения, эта девушка была в мастерской, и Дмитрий сказал, что это заказчица, и он пишет её портрет. Значит и здесь он обманул Надю: никакая это не гулящая девка, а его прежняя любовница, и их связь возобновилась, едва Надя уехала на каникулы.

– Опять врёт, – возмущённо думала Надя, перекусывая бутербродами с селёдкой, которую ей захотелось купить в лавке – потянуло на солёненькое. – Нет, не прощу ему эту измену и постоянную ложь, но соглашусь на замужество ради ребёнка – одной мне с ребёнком просто некуда будет деться: тётка в дом не возьмёт меня с дитём, из семинарии, наверняка, отчислят и жить будет негде и не на что.

Решив, что так и сделает, Надя прилегла отдохнуть, и в это время объявился Дмитрий. За день любовник основательно подготовился, чтобы убедить Надю избавиться от ребёнка, а потом он избавится и от самой Нади.

– Надюшенька, милая, как ты себя чувствуешь? – заботливо заюлил Дмитрий возле девушки, привычно встав на колени около кровати и целуя её руки. Прости меня, Наденька, за вчерашнее – чёрт попутал с этой девкой, захотелось женщины, а ты ещё через две недели должна была приехать, вот и согрешил. Нечаянно.

– За нечаянно бьют отчаянно, – ответила Надя детской присказкой, – и опять ты врёшь мне насчёт той вчерашней женщины. Я вспомнила, что видела её раньше у тебя, до того как ты меня обманом совратил. Значит, у тебя с ней давно налажено снимать мужскую страсть на нашем диване. Не прощу никогда, что ты делал ей хорошо, иначе она бы не кричала от удовольствия, и ты бы не стонал на ней, как на мне, следовательно, и тебе было хорошо с ней, как со мной – это самое обидное для меня в твоей измене.

Дмитрий не ожидал услышать такие подробности о своей связи со вчерашней девицей, которую он иногда пользовал в постели, когда других не было под рукой, но находчивость опытного совратителя помогла и в этот раз.

– Да, иногда я приглашал эту девицу за деньги обслужить меня, но это было ещё до наших с тобой отношений, а вчера я пригласил её для тех же целей: не брать же первую попавшуюся из борделя или прямо там укротить мужскую похоть. Виноват, что не устоял перед потоком желания. Ты мне приснилась в моих объятиях, вот и понадобились услуги гулящей девицы, ведь до твоего возвращения было ещё две недели, как я думал.

Надя рассеяно слушала объяснения любовника. По дому она убиралась в одном халате на голое тело из-за жары на дворе, в этом халате она и лежала на кровати, а ловкий Дмитрий, не преминув воспользоваться этим, сунул руку под халатик, положил ладонь на пушистый треугольник её лона и осторожно гладил пальцами бугорки у входа в сад Эдема – как он ласково называл сокровенное девичье место.

От этих поглаживаний, тоска вожделений волной прошлась по телу Нади, затуманила мысли, и Дмитрий, уловив девичью дрожь, в несколько мгновений оказался сверху и овладел девушкой, пресекая вялые попытки освободиться от мужских объятий. В очередной раз вожделение победило рассудок, тело победило душу, и Надя, забыв о своих обидах, предалась любовной страсти с обречённостью обманутой любовницы, вскрикивая от нарастающего сладострастия, судорожно сжимая мужчину в своих объятиях, и, наконец, укусив Дмитрия в плечо, и сжав ногами мужское тело встречным движением извергла всю женскую страсть из самой своей глубины на мужскую плоть и замерла в оцепенении. Дмитрий, издав торжествующий стон, содрогнулся несколько раз, вжимаясь в девичье тело изо всех сил, излил мужское желание в девичье лоно, и тоже замер неподвижно и безвольно на обмякшей и неподвижной любовнице.

Несколько минут они лежали молча, ничего не чувствуя, не видя и не слыша, потом медленно разъединились, едва шевеля, словно затёкшими ногами, и улеглись рядом на узкой кровати, бездумно и бессмысленно упершись взглядом в потолок.

– Опять я уступила его домогательствам, – лениво думала Надежда, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы через открытую форточку. – Вернее, не я уступила ему, а моя похоть уступила мужскому желанию. Дмитрий, конечно, негодяй и совратил меня, но негодяй сладкий и умеет разжечь и удовлетворить женское сладострастие, которое он сам и разбудил во мне. Нет, так не может продолжаться дальше, иначе я буду рабой своих плотских желаний, надо как-то сопротивляться своему вожделению мужчины, вот рожу ребёнка и буду заниматься им, тогда будет не до мужских объятий и ласк, – решила девушка.

Дмитрий тем временем по-хозяйски положил свою ладонь на потное девичье лоно и, поглаживая мягкие завитушки волос, начал тихим голосом вливать в уши любовницы свои намерения относительно их будущего.

– Послушай, Надюша, – осторожно сказал Дмитрий, продолжая поглаживать девичье тело в запретных местах, – я вчера сказал своей жене, которая недавно приехала сюда с нашим сыном, что хочу развестись с ней, потому что люблю другую женщину, то есть, тебя. Так вот, жена сказала, что ни за что не даст мне развод и будет всячески вредить мне, чтобы я не смог жить с другой женщиной. В нашем кругу разводы не приветствуются, да и церковь выступает против разводов.

Я думал, что жена даст развод, поскольку мы давно не живём вместе, как муж и жена. Но видимо жена из мести хочет мне повредить в глазах общества, а без развода мы с тобой не сможем жить вместе ни здесь, ни в Петербурге, где живёт отец моей жены, известный купец, который тоже будет вредить мне.

У меня не будет заказов на картины и портреты, и нам с тобой будет не на что жить, тем более с ребёнком. Сама понимаешь, что в этих условиях, сейчас, мы не можем позволить себе иметь ребёнка. Я навёл справки, здесь есть хорошая повивальная бабка, которая легко и просто помогает девушкам избавиться от ребёнка. Ты должна сходить к ней и избавиться от ребёнка – я дам денег.

Жаль, конечно, но сделать надо именно так: выхода у нас нет. Но я надеюсь, через годик, Надя, ты закончишь семинарию, мы сможем уехать в Петербург, я подыщу тебе хорошее место службы учительницей, жена за год, наверное, угомонится в своей злобе и даст мне развод. Тогда мы и заведём себе нового ребёнка, – закончил Дмитрий и поцеловал Надю в губы.

Надя слушала, но не понимала, о чём говорит Дмитрий, пока не прозвучали слова, что от ребёнка надо избавиться.

Она резко отодвинулась от любовника так, что едва не упала с кровати, отбросила его руку со своего лона и заикающимся от волнения голосом переспросила:

– Ты хочешь, чтобы я избавилась от ребёнка? Правильно ли я поняла? После всех твоих обманов и измены, ты теперь ещё и от ребёнка своего отказываешься?

– Не отказываюсь, а лишь откладываю его появление до лучших времён, – возразил Дмитрий.

– Но ребёнок уже есть, он во мне, как можно отложить его появление, это же не вещь, которую перекладывают с места на место? – вскричала Надежда в отчаянии.

– Я имел ввиду, что будет другой ребёнок, а этот, который в тебе, он ещё не ребёнок, а плод, от которого можно и нужно избавиться. Этот плод для нас с тобой горький, поэтому ненужный и нежеланный, и будет справедливо, если мы избавимся от этого плода, а в будущем, когда всё уладится, мы заведём настоящего ребёнка, – успокаивал Дмитрий свою Надежду, чувствуя, что девушка уже начинает потихоньку привыкать к мысли о потере ребёнка: ей нет ещё и девятнадцати лет, материнские чувства не проснулись вместе с женским темпераментом, и она легко поддавалась убеждениям своего опытного и пожилого любовника.

– Учти, что если плод сохранить, то мы не сможем быть вместе даже в постели, – девушкам в положении нельзя заниматься любовью, к чему ты так пристрастилась, – убеждал мужчина несчастную девушку последним веским доводом.

– Ладно, я побегу по делам, опасаюсь, чтобы жена не выследила нас и не обидела тебя, моя любовь, а ты хорошенько обдумай, что я сказал, и пойдёшь к знахарке, потому что тянуть нельзя: чем позднее, тем труднее будет скрывать твоё положение и избавляться от плода.

Дмитрий встал с кровати, отряхнул измятые брюки и рубашку, потому, что соблазняя девушку в очередной раз, не успел даже раздеться, сняв только пиджак и ботинки, обулся, надел пиджак и, не прощаясь, вышел из дома, оставив Надежду в размышлениях о своём будущем: удовлетворив как женщину, любовник сильно расстроил её как будущую мать.

Следующие два дня художник посещал Надежду на дому, старательно занимался любовью, разжигая в ней женскую страстность, почти забытую за два месяца каникул и убеждая девушку, что она может лишиться его любви и этих ощущений, если не захочет избавиться от ненужного плода.

Поколебавшись немного, Надежда согласилась с опасениями любовника и согласилась пойти к повитухе. Обрадованный Дмитрий купил ей летнее платье, шляпку и туфельки, чтобы она не выглядела семинаристкой, дал денег на оплату повитухи и нарисовал на листке бумаги, как добраться до этой бабки, чтобы не спрашивать дорогу у прохожих.

В этот вечер он был особенно внимателен к девушке и настойчив в любви, так что совершенно изнурил Надю интимными утехами, и она заснула как убитая, а любовник ушёл торжествуя и решив, что в этом доме он больше появляться не будет, и связь с этой девушкой прекратит, пока жена не дозналась: мало ли кто мог видеть, что Надя ходит в его мастерскую с прошлой осени, и рассказать об этом жене, недавно вернувшейся и старательно собиравшей сведения о поведении мужа в её отсутствие.

Утром Надя приоделась в обновы и отправилась на поиски повитухи. Рисунок пути, сделанный Дмитрием, помог ей быстро добраться по указанному адресу, на месте которого оказался старый дом за высоким забором и яростно лающей собакой во дворе. На стук щеколдой, калитку отворила женщина лет сорока, оказавшаяся той самой бабкой-повитухой. Надя, краснея и стесняясь, сказала, как учил её Дмитрий, что она пришла посоветоваться по женской части, на что женщина, оглядевшись по сторонам, и не увидев поблизости никого посторонних, пригласила девушку пройти в дом.

Повитуха провела Надю через сени и кухню в большую горницу, где по стенам висели пучки трав, мешочки со снадобьями, а в углу стояло грубо сколоченное кресло с высоким наклонным сидением и двумя распорками вместо подлокотников.

– Это смотровое кресло, – сказала повитуха, – на что жалуетесь, милочка, коль пришли ко мне, а не к доктору?

Надя засмущалась ещё больше и сказала, что подозревает беременность, а если это верно, то хотела бы избавиться от плода.

– Посмотреть, посмотрю, а что делать дальше, решу потом, – ответила повитуха и предложила девушке снять бельё и лечь в кресло, а сама вымыла руки. Надя, вся красная от стыда, потому что никогда не показывалась нагой перед посторонними людьми, кроме, конечно, Дмитрия, который был родным и имел право видеть её наготу, разделась и легла в кресло. Повитуха умело вставила её ноги выше колен в распорки и развела их в стороны, так что ноги девушки оказались широко раздвинутыми: ещё шире, чем это делал Дмитрий в их любовных забавах.

Надя от стыда инстинктивно прикрыла лобное место ладонью, но повитуха убрала руку, проворчав: «Раньше надо было прикрываться, и не от меня, а от мужиков, которые сюда лазили» и, посмотрев ложечкой женский организм, подтвердила: «Действительно, милая, тяжёлой ходите», убрала распорки. Надя встала с кресла, оделась и ждала решения повитухи.

– Родители-то знают о вашем грехе? – спросила повитуха, снова вымыв руки из рукомойника, висевшего на кухне в углу.

– Нет у меня родителей, тётка одна, и та живёт в другом городе, а я здесь на обучении нахожусь, – ответила Надя , уже спокойно и не стыдясь прошлой своей наготы перед этой женщиной.

– Ну, коль так, возьмусь, пожалуй, избавиться от плода. Это тебе не приворотное зелье и настойка от женских немощей: пожалуется родитель или придёт сюда с полицией, и не откупишься. Дело это будет стоить десять рублей, и надо тебе пожить здесь дня три – это ещё рубль. Когда начинать-то?

– Хоть сейчас, – ответила Надя, деньги со мной, я живу одна, никого предупреждать не надо. Девушка порылась в ридикюле и дала знахарке требуемые деньги. Женщина проводила Надю в заднюю комнату, где ей предстояло прожить эти три дня.

Повитуха поила Надю два дня какими-то настоями трав, и к вечеру у девушки начались резкие боли внизу живота. Тогда повитуха уложила Надю в знакомое кресло, привязала верёвками руки и ноги девушки так, что она не могла пошевелиться, вставила ей в рот палочку, чтобы не было криков, вставила что-то в интимное место, зажгла керосиновую лампу и в её свете начала ковырять спицей в женской утробе. Сильная боль пронзила девушку, повитуха резко ударила по животу, и Надя, скорчившись от боли, задергалась в кресле, теряя сознание и чувствуя, как простыня под ней становится мокрой от крови.

Сколько времени она пробыла в забытьи, Надя не знала, очнувшись в том же кресле, но уже без привязи. – Вот и хорошо, милая, – сказала повитуха, наклонившись над девушкой. Сейчас пойдём на кроватку, я дам тебе настоя для сна, проспишь до утра, и если всё будет хорошо, то к вечеру сможешь уйти домой. Эх, грешная, я, грешная, помогаю таким бедолагам, как ты, прости меня Господи, за младенцев, убиённых в чреве матери, – повитуха перекрестилась на образа и осторожно под руку повела Надю в её комнату и уложила на кровать, дав выпить кружку горького настоя из трав. Боль в животе несколько стихла, и Надя забылась тяжёлым сном от испитого зелья.

Утром Надежда проснулась от чириканья воробьёв за окном под стрехой и, прислушавшись, можно было различить писк птенцов. Был август месяц, но эти птицы ухитрялись вывести за лето второй и даже третий помёт птенцов, под людской защитой от ворон и других хищных птиц и зверей. Кошки тоже досаждали воробьям, но они выбирали такие места для гнёзд, которые были недоступны этому домашнему зверю.

– У воробьев птенцы, у Димы сын, а у меня не будет уже ребёнка, и, может быть, не будет никогда, – подумала Надя, вспоминая обсуждение среди подруг запретных тем, в том числе и избавление от беременности, после чего многие женщины были уже не способны иметь детей. Правда, повитуха сказала, что всё прошло хорошо, и даст Бог, детки будут, но вряд ли уже от Дмитрия, – она предчувствовала конец этой связи.

В комнату вошла знахарка, осмотрела девушку и, убедившись, что кровотечение закончилось, разрешила Наде встать, заставила её сходить на горшок, и, осмотрев жидкость, сказала, что к вечеру можно потихоньку идти домой.

– Дома придётся полежать с недельку, ничего делать нельзя, наклоняться сильно нельзя, поднимать тяжёлое тоже нельзя, можно пить много чаю или воды и есть жидкую кашу, – дала рецепт поведения повитуха своей пациентке.

Надя поела каши, попила чаю, что приготовила повитуха и, почувствовав слабость, снова улеглась на кровать.

К вечеру молодая девушка несколько окрепла и с благословения повитухи ушла домой на свою квартиру. История с ребёнком на этом и закончилась.

Дня через три, когда Надя отдыхала во дворе, подставив солнцу своё побледневшее и осунувшееся лицо, зашёл Дмитрий, справился о её здоровье и огорошил новостью, что уезжает месяца на два в Петербург вместе с женой, чтобы подлечить сына и, возможно, подыскать себе более прибыльное занятие, чем провинциальный художник.

– Мастерскую я уже продаю, поэтому к прошлому возврата нет, тебе надо учиться ещё целый год, возможно, я приеду и заберу тебя к себе, но это маловероятно. Мне с тобой было хорошо, и не поминай меня лихом, – закончил своё сообщение Дмитрий и, не прощаясь, вышел со двора, оставив девушку в оцепенении от такого предательства.

В один миг рухнули все её мечты, ушёл мужчина, ради которого она жила весь год, а впереди забрезжила жизнь одинокой учительницы в дальнем селе среди грубых и необразованных людей.

Два дня Надежда пролежала неподвижно на кровати, бессмысленно глядя в потолок и вставая лишь по естественным надобностям, и немного поесть и попить, не ощущая никакого вкуса и голода.

Иногда в голову девушке приходила мысль полезть в петлю и закончить споры с жизнью, но не было желания даже на этот поступок. Тем не менее, здоровье снова возвратилось к Наде, молодость взяла верх над унынием, и она занялась устройством дел, отвлекающих от тягостных мыслей. Надя посетила семинарию и заплатила за обучение из тех денег, что дала ей тётка. Тут пришёл хозяин квартиры и сказал, что за прошлый месяц не плачено, и надо рассчитаться или съезжать. Надя заплатила целых пять рублей из оставшихся денег, а дальше платить было нечем, и надо было искать приработок или съезжать в пансион, чего ей страшно не хотелось.