Жизнь в эпоху перемен. Книга первая

– Извините, пожалуйста, мне сказали, что здесь находится художественная мастерская, и я хотела бы узнать, как заказать свой портрет, и сколько это будет стоить, – бойко объяснилась Бася, и, не ожидая приглашения, вошла в мастерскую.

По беспорядку на диване и смятым простыням она сразу догадалась, какой учёбой здесь занималась её подружка.

Дмитрий учтиво предложил гостье стул и подтвердил, что именно он и есть художник, а присмотревшись к красивой девушке добавил, что портрет для такой прелестницы он напишет бесплатно, но надо провести несколько сеансов, чтобы уловить образ девушки.

– Так вот как соблазнилась Наденька! На сеансах у этого петуха, готового погнаться за любой встречной курочкой, – подумала Бася. – Не успела одна девушка уйти с дивана, как он предлагает занять это место мне. Ну и прощелыга этот художник, – надо объяснить Наде, что здесь ей, кроме обмана, ничего не светит. Похоже, что и за любовь он ничего не платит, судя по одежде, что носит Надежда. Мои любовники хоть содержат меня прилично, а этот даром пользуется.

– Хорошо, я подумаю над вашим предложением, – ответила Бася, и если соглашусь, то навещу вас, где вы укажете: здесь или в другом месте.

– Да, пожалуйста, вот моя визитка, – призывно заворковал Дмитрий, подавая девушке карточку и учтиво поддерживая её за локоток, но мысленно уже примеряясь к Басе, как к будущей своей любовнице. – Может, выпьете чаю со мной и обсудим будущую картину? – предложил он, но Бася отказалась, сославшись на неотложные дела, и торопливо покинула мастерскую, представляя сколько женщин соблазнил здесь этот молодящийся павлин.

После раскрытия Надиной тайны, Бася хотела поговорить с ней откровенно, но всё не улучала подходящий момент, и она решила на балу прямо поговорить с Надей об этом художнике.

Семинаристки дождались урочного времени и весёлой стайкой направились в офицерское собрание, пути до которого было полчаса неспешной прогулки даже в женских туфельках.

У входа в здание уже толпились нарядно одетые пары, мелькали парадные офицерские мундиры, отдельными группками стояли женщины и мужчины с пригласительными билетами в руках, ожидая своей очереди на проход. Семинаристки, не мешкая, прошли в здание, и Надя успела заметить на себе несколько восхищённых взглядов мужчин, что обещало успех на балу. Как говорил ей Димчик, даже самой прекрасной даме приятно восхищение каждого мужчины, пусть и незначительного. Именно постоянным восхищением и настойчивостью он соблазнил и развратил Надежду, не дав ей взамен никакой надежды.

Девушки вошли в залу и восхитились его праздничным убранством: вдоль стен с потолков свисали гирлянды, над оркестром висел большой портрет императора Николая Второго, писанный известным местным художником, о котором Дмитрий отзывался с презрением и плохо скрытой завистью. Все двери в залу были открыты, вдоль стен уже толпились приглашённые, и девушки отошли к задней от оркестра стенке, где уже стояло несколько одиноких дам и девиц. Мужчины, напротив, сгрудились возле оркестра и на выходе в буфет, откуда уже доносились громкие голоса возбуждённых офицеров и их спутниц.

Наконец зал заполнился, голоса стихли, и начальствующий офицер объявил, что бал в честь дня рождения государя-императора Николая Второго начинается. Оркестр грянул «Боже, царя храни!», офицеры вытянулись по стойке «смирно», и когда гимн закончился, они грянули троекратное «ура!». Служки из буфета стали разносить всем приглашённым бокалы с шампанским, семинаристки от вина отказались, посчитав это нескромным, но Бася взяла бокал и выпила одним духом так, что стоявший неподалёку молодой офицер крикнул Басе «ура!» и тут же пригласил девушку на танец, которым открывался бал.

Надежда вглядывалась в публику, ища взглядом Дмитрия, и, наконец, нашла его в окружении нескольких мужчин такого же возраста и вида – наверное, его знакомых и друзей, о которых он, впрочем, никогда с ней не разговаривал.

Дмитрий тоже увидел Надю, помахал рукой и направился к ней, но не дойдя двух шагов, пригласил на танец стоявшую рядом девушку из семинарии. Надя прикусила губу, но тут её пригласил на танец бравый и статный молодой офицер с двумя звездами на погонах и закружил её в вальсе, успевая сказать, что она самая прелестная из присутствующих здесь дам, и он будет предлагать её кандидатуру на звание царицы бала. Надя зарделась от похвалы и стала ещё прекраснее. После танца офицер поцеловал ей руку и провёл на прежнее место, сам оставаясь неподалёку.

Объявили следующий танец – медленный гавот, офицер снова направился к Наде, но его опередил Дмитрий и, подхватив девушку под руку, ввёл в круг танцевальных пар.

– Что, Надюша, тот офицерик тебе нравится? – ревниво спросил Дмитрий, медленно кружа вокруг девушки. – Конечно, нравится, – поддела любовника Надежда. – По крайней мере, он подходит ко мне открыто, и не скрывает, что я ему понравилась, не то что ты – всего боишься.

– Потерпи немного, дорогая, всё устроится, и я тогда не позволю никакому офицеру прикасаться к тебе, даже в танце. А сейчас я снова уйду к своим, чтобы не было подозрений о нашей связи, – сказал Дмитрий, когда танец закончился, отвёл Надю на её место и пошёл к своим друзьям.

На следующий танец к Наде подошли два офицера, и она, назло Дмитрию, согласилась на предложение своего первого партнёра. Офицер представился подпоручиком Дмитрием Нащёкиным, дворянином, Надя назвала своё имя, и подпоручик тут же попросился проводить Надю до дома, на что девушка ответила отказом, сославшись обязательством вернуться вместе с подругами. Офицер разочарованно проводил Надю к стайке семинаристок, которая образовывалась после танца и тут же исчезала с объявлением нового: молоденькие и симпатичные учительницы пользовались большим успехом у мужчин, которые не давали девушкам застояться у стенки.

Через пару танцев с офицером Надю снова успел пригласить художник, который уже заметно ревновал её к молодому офицеру и был мрачен. Рядом танцевала Бася со своим покровителем, и, увидев Надю с художником, она подмигнула подруге, показав, что всё знает об их отношениях. Надя смутилась, а когда танец закончился, Бася взяла её под руку, и они вместе пошли в свой девичий уголок.

– Я знаю, что это твой любовник, – нагло сказала Бася смущённой Надежде. – А вот тот майор – это мой любовник, и ничего плохого в этом нет: главное не дать им распоряжаться как своей собственностью и не прятать от других мужчин на съёмных квартирах. Твой-то ещё тот хлыщ: он и мне предлагал позировать для картины. Брось ты этого жеребца старого, вон какой офицер на тебя загляделся, ответь ему призывным взглядом, и слово даю, уже через полгода будешь его женой или любовницей, на выбор, как тебе захочется.

Мужчина обычно выбирает ту женщину, которая его уже выбрала, вот и покажи этому офицеру, что ты его выбрала, и будет он твой, только не уступай его домогательствам, а потом придумаешь ему какую-нибудь историю о потере невинности, и всё будет хорошо, – закончила Бася и помахала ручкой своему майору, который моментально оказался рядом и повёл её на танец. Подпоручик снова пригласил Надю, но та, извинившись, пошла в дамскую комнату поправить платье и причёску и успокоиться после слов подруги Баси.

Отдышавшись и приведя себя в порядок, Надя вышла в залу и встала вдали от подруг под прикрытием портьеры, скрываясь от ухажёра и от любовника. Впереди, спиной к ней, стояли двое мужчин возраста Дмитрия, и Надя, невольно услышав их разговор, застыла на месте, словно парализованная услышанным.

– Смотрите, Борис, как ваш приятель Пегов козликом крутится вокруг барышни в танце: всё ему неймётся, а уже под сорок – староват для танцев.

– Этот козёл, вовсе мне не приятель, а так, шапочное знакомство: подлецов среди моих приятелей нет, а Пегов форменный негодяй в отношениях с женщинами. Козлик этот, не один цветник испоганил, и сколько женщин совратил, наверное, и сам не знает, – возмутился Борис.

– Ну, Борис, вы не правы, он же художник, и ему нужны впечатления, вот он и ищет свою музу вдохновения, – отвечал другой.

– Поймите, никакой этот Пегов не художник, а мазила, ничего кроме вывесок и купчих по фотографии рисовать не умеет, поговаривали даже, что и выпускную картину в Художественном училище ему кто-то написал за деньги, вот он и уехал сюда, в Вильну, с глаз долой. А в чём он достиг мастерства, так это в соблазнении женщин, и так освоил это дело, что диву даёшься. Года два назад была дурная история: Пегов соблазнил и обрюхатил юную семинаристку, её исключили из семинарии, приехал отец, отставной офицер, узнал подробности, пришёл к Пегову прямо в мастерскую и жестоко избил его чуть не насмерть. Тот никуда жаловаться не стал, отлежался чуть и снова принялся за прежнее.

Сегодня на балу он похвалился мне своей новой любовницей и показал её издали: прелестная, скажу тебе, девушка, жаль, что попала в лапы негодяю.

– Может он просто хвастает, – усомнился Николай, – показал на симпатичную девушку и всё. Проверять же не будешь.

– Нет, всё верно: он одел её в платье жены, что я видел, когда был у них дома в прошлом году.

– Значит, он женат? Так как же смотрит жена на его похождения? – удивился Николай.

– Жена его ещё осенью уехала в Петербург для лечения сына и живёт там у своего отца. К лету должна вернуться сюда. Надо сказать, что Пегов и живёт-то за счёт тестя: тот крупный купец в Петербурге и содержит Пегова с семьёй, а уж как он оправдывается и лавирует с женой, мне неизвестно и неинтересно. Думаю, что кто-нибудь и скоро даст укорот этому молодящемуся парвеню, возможно очередной папаша обманутой девушки забьёт этого любителя клубнички насмерть и поделом будет.

Услышав последние слова, Надежда судорожно всхлипнула, мужчины удивлённо обернулись, а девушка, не разбирая дороги, словно слепая, кинулась прочь из залы и с этого бала, которого она так долго ждала с радостью, и который закончился для неё таким тяжёлым потрясением.

Увидев плачущую Надю, подруга Бася кинулась за ней и догнала девушку лишь на улице, обхватила за талию и повела прочь от офицерского собрания.

На вопросы подруги о случившемся, Надя лишь зарыдала в голос, и редкие прохожие с удивлением смотрели на двух прекрасных и хорошо одетых девушек, одна из которых громко рыдала и громко кричала в вечерних майских сумерках, что не хочет больше жить.

Басе удалось-таки немного успокоить Надю, рыдания сменились тяжёлыми всхлипываниями, у ближайшей водопроводной колонки Бася смочила платочек холодной водой, прыснула Наде в лицо и протёрла его мокрым платком, что привело, наконец, девушку в чувство.

– Пойдём потихоньку домой, – успокаивала Бася подругу, – полежишь, успокоишься, а там видно будет. Показывай дорогу.

– Понимаешь, – всхлипывая говорила Надя, – у него жена есть, и это платье жены на мне, как стыдно и противно! А он всё врал и врал мне о своей любви и о нашей будущей жизни в Петербурге.

– Что же ты не проверила его слова? – возмутилась Бася. – Если мужику под сорок лет, то он либо женат, либо вдовец, либо не годен в мужском деле. Как мужик он в состоянии – по тебе видно, значит, либо женат, либо вдовец.

– Незачем мне было его проверять, – всхлипнула Надя, – не собиралась я с ним иметь никаких отношений, он взял меня обманом, а потом пел мне сказки в уши, вот так, незаметно, я и полюбила его, и всё надеялась на обещания, а теперь всё рухнуло, жить больше не хочу, – закричала Надя на пустой улице.

– Не смей и думать об этом, – успокаивала Бася, если из-за каждого мужика женщина будет лишаться жизни, то женщин совсем не останется на этом свете.

– Вот мой дом, – устало сказала Надя, указав на калитку.

Подруги вошли в дом, Надя попила воды, что ей подала Бася. Её била мелкая дрожь, и зубы стучали о чашку, но холодная вода успокоила, и она, скинув ставшее ей ненавистным платье от жены любовника, ничком упала на кровать и заснула внезапным сном, как под наркозом.

Бася, убедившись, что Надя спит, тихо вышла из квартиры, плотно прикрыв за собой дверь, и направилась обратно на бал, где веселье было в самом разгаре, и её, видимо, уже хватился майор-любовник.

Бася, как ни в чём не бывало, вошла в залу и присоединилась к семинаристкам, уже окружённым офицерами-ухажёрами. К девушке тотчас подскочил офицер, что танцевал с Надей и спросил:

– Где же ваша прелестная подруга, куда она так внезапно исчезла?

– У неё случилось недомогание, и она вынуждена была покинуть бал. Но если вы черкнёте ей записку, то я передам, – улыбнулась Бася офицеру. Тот вышел и немного погодя вернулся с запиской, сложенной в треугольничек. – Вот, пожалуйста, записка для Нади, но прошу вас, не читать – там личное. Офицер ушёл к сослуживцам, совершенно расстроенный, а к Басе тут же подошёл Пегов, спросив, как и офицер, про Надю. С ним Бася не стала церемониться и зло сказала:

– Из-за тебя, старый козёл, Надежда хотела наложить на себя руки: я всё знаю про твои развратные действия, расскажу другим, и тебя не примут нигде в здешнем обществе. Беги, извиняйся перед Надей, может опять уговоришь её доверчивую душу. Пегов изменился с лица и начал горячо шептать Басе прямо в ухо:

– Я всё улажу, и Наденьке будет хорошо, пусть подождёт немного. Только вы никому пока не говорите про наши отношения, иначе мне не удастся исполнить обещания, данные Надежде.

– Ладно, художник, иди, мирись с Надеждой и не заманивай девушек в свою мастерскую: ведь ты и меня уговаривал попозировать: знаю я все эти позы с мужиком, – грубо хохотнула Бася и ушла искать своего майора, чтобы вместе уйти с бала, который незаметно подошёл к концу и гости начали расходиться и разъезжаться: кто-то в старой компании, кто-то с новыми знакомыми, а семинаристок вызвалась провожать целая группа молодых офицеров.

Вместе с другими незаметно исчез и Пегов, поспешив на квартиру к Наде, чтобы выяснить, в чём дело: Бася знает об их отношениях, но не сказала, почему Надя ушла с бала, что её так расстроило и огорчило до мыслей о самоубийстве. Этого ему только не хватало: он ещё не забыл, каким смертным боем бил его отец совращённой девушки и не хотел повторения тех событий.

XXI

Надя очнулась от прикосновения чьих-то губ к своей щеке. Открыв глаза, она увидела стоявшего на коленях, рядом с кроватью, Дмитрия, который и целовал её в щёку. Всё ещё не понимая, где она находится, и что случилось, она повернулась на спину и при слабом свете лампы, что успел зажечь Дмитрий, стала осматриваться по сторонам. Это была её квартира, всё стояло на своих местах, а на соседней кровати валялось её нарядное платье. И тут она, вспомнив происшедшее, снова заплакала навзрыд, уткнувшись в подушку, сразу ставшую мокрой от горючих девичьих слёз.

– Надюша, что же случилось, почему ты плачешь, и ушла с бала, не сказав мне ни слова: ты же знаешь, как я люблю тебя и переживаю, а сейчас нахожусь в полном неведеньи.

– Что случилось страшного? – продолжал причитать Дмитрий Ильич, целуя Надю в мокрую от слёз щёку.

– Уйди прочь, ненавижу тебя, – перестав рыдать, сказала девушка, отталкивая любовника от себя. – Ты женат, есть ребёнок, значит, всё было обманом, и ты, похотливый козёл, как сказал твой знакомый, чей разговор я нечаянно услышала на балу, ещё и хвастался мною как своей любовницей. А я всему верила и ждала – вот и дождалась правды о твоих похождениях, вместо руки и сердца, что ты мне всё это время обещал.

Глазки Дмитрия забегали, он понял, что Наде стали известны случайно некоторые стороны его жизни, но пожилой сластолюбец не был бы сам собой, не находя выхода из затруднительных ситуаций.

– Наденька, дорогая, какие-то глупости ты услышала от моих недоброжелателей и сразу поверила наветам: не ожидал я такого недоверия от тебя и очень-очень огорчён этим. Да, у меня есть жена, но не настоящая, а бывшая, ибо мы давно не живём вместе, но я вынужден мириться с её существованием из-за нашего сына, который слаб здоровьем и нуждается в отцовской заботе.

Сейчас сын находится на излечении в Петербурге и жена при нём, скоро они должны приехать сюда, и если сын излечился, то мы с женой расстанемся и разведёмся официально, – так мы уговорились, как только встретил тебя. Раньше нашей встречи надобности в разводе не было: у неё своя жизнь, у меня своя доля, а ребёнка можно воспитывать и после развода.

Объясняя ситуацию в личной жизни, Дмитрий нежно поглаживал Надю по голове, утирал ей слёзы и целовал руку. От привычных ласк и тихого журчания оправдательной речи любовника Надя расслабилась, злость ушла, оставив слабость во всём теле и туман в голове.

Повернув голову набок, девушка увидела валявшееся на кровати платье и негодование вновь овладело ею:

– А платье, платье жены, которое ты принёс мне, вот оно, лежит на кровати! Боже, как стыдно было слышать, что ты одел меня в платье жены, – простонала Надя.

– Опять нет мне веры, – сделав обиженный вид, ответил Дмитрий. – Действительно, у жены есть похожее платье, но оно большего размера, на зрелую женщину, и там фасон несколько другой, просто тот, кто клеветал на меня, этого не заметил. Платье жены я принесу показать тебе завтра, чтобы ты убедилась в моей невиновности, – обиженным тоном сказал Дмитрий, решив взять у торговца похожее платье на часок, якобы для примерки, показать Наде и потом вернуть платье в магазин. Откуда Наде знать, что его жена точь-в-точь, что и Надя, по фигуре.

Оправдываясь, он продолжал говорить и говорить, обволакивая девушку словами о любви и всякими обещаниями, зная, как опытный жуир, что лучшее успокоительное средство для девушки, познавшей мужчину– это мужские объятия и ласки этого самого мужчины.

Надя постепенно успокоилась, речи и ласки Дмитрия ввели её в состояние отрешённости, и она с удивлением почувствовала вдруг, что Дмитрий осторожно овладел ею. Любовное желание ещё не проснулось в ней после таких потрясений, но мужские объятия были приятны и окончательно расслабили девушку, уняв все обиды минувшего дня.

Дмитрий долго и старательно изнурял Надю интимными ласками и, обессилев, сполз с девушки, прижался к ней сзади, и любовники после всех потрясений мгновенно уснули мёртвым сном без сновидений.

Утром, когда любовники ещё спали, дверь комнаты с шумом отворилась, и в неё ворвалась Бася, решившая навестить подругу пораньше и успокоить, если потребуется. Уходя вчера, она не заперла за собой, и, толкнув дверь, была уверена, что Надежда одна в своём несчастье.

Увидев сплетённые тела любовников, Бася прыснула со смеху и крикнув: «Вставайте, лежебоки!», – выскочила в сени. Смущённые любовники, застигнутые в неглиже, быстро вскочили, оделись, и, вежливо постучав, Бася снова вошла в комнату. Дмитрию было неприятно, что Бася застала его в этом виде, он помнил её угрозы, но делать нечего, надо было налаживать отношения с подругой любовницы, и он примирительно сказал: «Стучаться надо, когда входите. Чему вас только в семинарии учат?

– Всему понемногу учат, в том числе не доверять словам мужчин, и никогда не отдаваться таким, как вы до венчания. Надя не послушалась, вот и страдает, – язвительно ответила Бася. – Напоите хоть чаем девушку. Я так торопилась к Надежде, что не успела позавтракать.

– Подождите здесь немного, – я схожу в лавку и куплю чего-нибудь к завтраку, а вы поставьте пока самовар, – предложил Дмитрий и вышел вон, оставив подруг одних.

– Зря ты, Надя, помирилась с этим пройдохой, – осуждающе сказала Бася, лишь только закрылась дверь за Дмитрием. – Ничего хорошего для тебя в этой связи не будет: попользуется ещё тобой и бросит. Попалась ты на ловкача, но надо и о себе подумать. Может в постели тебе с ним и хорошо: всё же это первый мужчина в твоей жизни, да ещё так долго. Это плохо, тебе трудно потом будет привыкать к другому мужчине в другой постели.

Допустим, твой козлик исполнит свои обещания, чему лично я не верю, но подумай сама: лет через десять он будет стариком, а ты в самом возрасте – поневоле придётся искать мужчину для утех. Кто к сладкому привык, уже не отвыкнет, и, как погляжу, ты распробовала мужскую любовь в постели и будешь этим делом заниматься дальше: сначала с этим, потом с другим. Так лучше сразу с другим, а не ждать, когда козлик твой состарится.

Помнишь вчерашнего офицера? Он искал тебя и оставил записку, которую я прочитала. Офицер этот предлагает встречу и оставил адрес. По-моему, жених он знатный: дворянин, хорош собой, молод и в тебя запал с первого раза, – бросай этого козла и бери того офицера, вот мой совет.

Надя покраснела от упоминания о постели, но возразила подруге: кто же теперь меня возьмёт замуж, кроме Димочки? Да и я полюбила его, а на десять лет вперёд мне глядеть рано: главное, чтобы он избавился, наконец, от жены своей, мы сможем повенчаться и жить в Петербурге.

– Дура ты малахольная, тебе советуют, как надо поступить, и офицер этот, поручик, будет хорошим мужем, и простит твой грех. Кстати, зовут его тоже Дмитрием, так что в постели с ним будешь громко кричать Димочка, или как-то ещё, как ты своего козлика зовёшь, и ничего менять не надо.

Надя хотела возразить, но вернулся Дмитрий с покупками, разговор прекратился, и они сели завтракать. Перекусив, Бася засобиралась домой, сказав, что её майор должен зайти до полудня и нельзя заставлять ждать мужчину, который тебя содержит. Хитро подмигнув Дмитрию, она ушла, оставив любовников вдвоём.

Дмитрий снова поклялся Наде в верности и любви и, убедившись, что девушка снова поверила его лжи и продолжит отношения, заторопился в мастерскую, где его якобы будет ждать заказчик. Чтобы окончательно убедить Надю, он зашёл к торговцу женской одеждой, взял у него на часок платье, похожее на платье жены, которое он дал Надежде, отнёс платье к Надежде, показал ей платье, повторил свой рассказ и ушёл вместе с платьем по неотложным делам.

Надя успокоилась окончательно, поверив всем объяснениям Дмитрия, и их отношения продолжились с прежней страстью и выдумками любовника: в постели и возле неё.

Наступило лето, к художнику приехала жена с сыном, но Надежда об этом ничего не знала: их встречи продолжались, как и раньше по воскресеньям и в то же время, лишь ласки любимого стали скупее – видимо, на двоих его сил уже не хватало, но он объяснял это усталостью от работы в мастерской, хотя внешняя обстановка там не менялась, картин не прибавлялось, а Надин портрет в образе греческой богини так и оставался в черновых набросках, чему она очень огорчалась, но вдохновение не приходит по заказу, как говорил ей Дмитрий, а обычную картину с образом своей любимой он писать не хочет.

Занятия в семинарии закончились, и Надя была вынуждена уехать на каникулы домой к своей тётке, которая содержала племянницу все годы учёбы и желала видеть дома в Витебске.

В ночь отъезда Дмитрий пришёл к Надежде домой, принёс вина и сладостей, и любовники провели время с особой страстью, присущей при расставании, ибо неизвестно, что будет в будущем. Дмитрий был настойчив и неукротим в мужской ласке, Надежда отвечала полной взаимностью и бурным оргазмом, случившимся у неё дважды, и утром они расстались, измученные телесно и опустошённые духовно, условившись, что Надежда, вернувшись из дома, сразу навестит Дмитрия в мастерской, а если там будет посетитель или посетительница, то Надя представится заказчицей своего портрета.

Пока Надя будет дома на каникулах, Дмитрий пообещал съездить в Петербург договориться, по возможности, о своей работе в столице, и решить вопросы с женой и ребёнком, чтобы ничто не помешало Наде после окончания семинарии вместе с Дмитрием переехать в Петербург и жить вместе.

Тётка Анна встретила Надю на пороге дома, услышав скрип открываемой калитки, и, увидев входящую во двор племянницу. Обняв Надю, тётка внимательно осмотрела её и с подозрением сказала:

– Как-то ты изменилась, Надя, не пойму только, в какую сторону. Похорошела, пополнела, и выглядишь, как молодая замужняя женщина, наверное, это учёба сделала тебя похожей на учительницу, а не на ученицу, которой ты была до сих пор.

Ничего, отдохнёшь здесь от учёбы – вон и круги под глазами от усталости пройдут во время каникул. Заходи в дом, поздоровайся с дядей, он немного приболел и сегодня не пошёл на работу с разрешения начальника. Потом будем обедать вместе, и дальше отдыхай в своё удовольствие, но помни, что из дома отлучаться только по моему разрешению, как и у вас в пансионе.

Тетка Анна ещё не знала, что Надя давно живёт не в пансионе, а на съёмной квартире, и Надя решила не говорить ей во избежание ненужных расспросов и вынужденной лжи с её стороны.

Надя беспрекословно выполнила все наставления тётки, отдохнула с дороги и на следующий день решила пройтись по школьным подругам, что остались здесь. Оказалось, что с прошлого её приезда две подруги, жившие по соседству, уже вышли замуж, одна из них успела родить сына, другая ждала ребёнка, и им некогда было общаться с бывшей подружкой из-за семейных забот.

В одиночестве и скуке Надя провела месяц под строгим надзором тёти Ани, оберегавшей племянницу от ненужных встреч с бывшими подружками.