Президентская азбука

– Нужна ли нам революция?! – поставила вопрос ребром Мария.

Мифлуха заулыбалась и, вынув сустав, выпутала первую лапу из надетых на неё Карин пут.

– К чему нам глубокая перестройка страны с одного идиотского пути, родившегося в больной голове, на другой, не менее идиотский, родившийся там же?!

Мифландия Вторая с непревзойдённым изяществом выпутала вторую лапу, затем развязала ноги и булавкой открыла замок наручников, крепивших её к тронному креслу. Потом вынула кляп и сказала:

– Ну, негодницы, после выборов я думаю серьёзно обновить правительство и взять курс на модернизацию!

Карин и Патриарх с двух сторон в прыжке кинулись к выпутавшемуся кандидату в Президенты и схватили её, убегающую, за ноги. После этого в очередной раз беглянку пришлось связывать и сажать на место.

– У неё феноменальная способность выпутываться, выкарабкиваться и сбегать, – констатировала Карин. – Это свойство всех мифлух… Куда её только черти несут?!

– На дебаты, – отплевываясь от кляпа, сообщила Мифлуха. – У нас с ней сейчас будут дебаты. Кто придёт – тот и победит, а мне ещё в купальник переодеться надо!

– Хм… А это мысль, – сказала Мария. – И доставьте уже сюда клетку!

Патриарх вышел в приёмную и вернулся с двумя записками.

– Так, девочки, у меня тут пара новостей… и даже не уверен, какую из них объявить хорошей. Да, Карин, Мифлуха выпуталась уже из наручников, придержи её. Так вот, ваш «основатель государства», Белобородых Иван… – Мифлуха, которой занялась Карин Пинк, громко икнула, – Соломонович. Урождён был в Одессе, бит жизнью и ею же выведен в люди. Привлекался по многим статьям. Будучи деловым человеком, давал взятки, будучи чиновником, брал взятки. Тем самым в жизни соблюдал баланс. Как отмечают доносчики, скульптуру с топчаном он заказал более чем полтораста лет назад с целью отомстить некой А., которая посмела отринуть его ухаживания. Скульптура стояла напротив балкона её дома в Одессе, пока несколько дней назад не была украдена неизвестными. Что же касается постамента… Карин, я умоляю тебя – закрой рот и держи же уже Мифлуху, ведь она почти переоделась в купальник! Так вот, что касается постамента, то он к гражданину Белобородых не имеет никакого отношения – его начали возводить, чтобы поставить памятник Мифландии Второй, но доделать ничего не успели – конец года, деньги на счетах заморозили.

– Так… А вторая новость? – поинтересовалась Мария.

– Вторая новость в том, что рейтинг пляжной версии нашей дорогой… гм… руководительницы растёт как на дрожжах. И наши эксперты полагают: ввиду того что «купальник» сейчас не выступает с интервью, основная причина роста её рейтинга – постоянное тиражирование в записи речей нашей старой доброй Мифлухи по телевидению. Работает старое золотое правило – «смолчи – за умного сойдёшь». «Купальник» молчит – и на фоне «говорящего платья» все начинают считать её умной.

– Дать слово оппозиционной Мифлухе, чтобы дискредитировать её её же предвыборными обещаниями! Гениально! – сказала в сердцах Мария. – Патриарх, даже не знаю, чем тебя отблагодарить!

– Деньгами, можно акциями. Но лучше деньгами, золотом, драгоценными камнями… Лучше всего чем-то, что подлежит свободному обмену с Иррианией… – начал монотонно по памяти перечислять Патриарх, но потом поднял глаза на Марию и осёкся.

* * *

На дебатах Мифландия Вторая сидела в одной клетке с памятником гражданину Белобородых. Дверь клетки была открыта специально, чтобы смутить Мифлуху. Она, привыкшая отпирать и выпутываться, никак не могла взять в толк, как можно сбежать из открытой клетки – в чём здесь обман. От этого непонимания кандидат в Президенты, облачённая в купальник, сильно страдала.

– Либеральная идея во мне жива, – обратилась она к Белобородых, – и ты сам видишь, что мы с тобой – простые основатели государства – сидим в клетке. Дверь её открыта – и, казалось бы, выходи, делай что хочешь! Но мыто знаем, всей своей головой знаем, что это обман. Ты сидишь тут из-за бабы, я сижу здесь за идею. Я, конечно, могла бы выйти… – Мифлуха с ненавистью посмотрела на открытую дверь, за которой толпились корреспонденты ведущих изданий и телеканалов, – но только если эти гады закроют наконец эту проклятую дверь!

Е

– Ещё давай, ху… – срывающийся на крик голос мужика с красной повязкой на рукаве телогрейки утонул в грохоте трактора.

Пятеро бойцов с пустыми погонами подняли на ломах ржавый рельс и начали править его на уже уложенные шпалы. Трактор надрывно завыл, выталкивая покрытую инеем железку на отстроенное полотно. Гусеницы громко зачавкали, сломав ледяную корочку, и провалились во влажную глину.

– Нет, война – дело грязное, – решительно сказала Мифлуха, забирая лапы поглубже в рукава пальто. – Какой чёрт погнал меня сюда?! Эй! Эй!!! Куда прёшь-то?! А ты, да, да – ты, сын грабли, лом держи ровнее!

– Мифлуха, ты же мне обещала! – с насыпи раздался властный и суровый голос Карин. – Ты мне обещала не вмешиваться в войну! Какого же чёрта ты здесь лезешь со своими советами?!

Карин в грязных сапогах, увязая в земле, начала аккуратно спускаться вниз – к Мифлухе.

– Работай, мальчик – не слушай её, – обратилась та к застывшему в ужасе солдату. – Вообще слушай только железнодорожников, коли строишь железную дорогу… Никого больше не слушай.

Лицо Карин было порядком обморожено, а от неё самой разило спиртом, под глазами свисали синие мешки. Вот уже пять дней она почти не спала и вообще очень мало отдыхала. Мифлухино командование «на передовой, в одном строю с простыми солдатами» обернулось позорнейшим окружением, и вот уже два дня как ожидалась не менее позорная капитуляция. Карин добрела до Мифлухи, чуть не провалившись в вязкую землю насыпи.

– Какого тебе рожна ещё надо?! – сил на крик и злость у Карин уже не осталось, и Мифлуха очень испугалась, увидев, что её телохранительница смогла только удивленно приподнять брови, тогда как всего пару дней назад её ругань металась по всему посёлку.

– А я почётный железнодорожник… – застенчиво сообщила Президент Первого Измерения. – Мне на юбилей звание присвоили. Ты что, не знала?..

Во взгляде Карин Мифлуха увидела только апатию, и ей стало совсем плохо. Уже пять дней как Карин запретила ей вмешиваться в командование чем бы то ни было в посёлке. К этому запрету сама Мифлуха отнеслась с пониманием: «Ты что, стратег? У тебя образование есть?! У тебя опыт есть?! Чего ты лезешь?!!». Во всей этой фразе изо дня в день менялась только профессия, которой Мифлуха не владела. Она не была поваром, врачом, строителем, стрелком, сапером, снайпером, водителем и многими другими профессионалами, которые были очень нужны здесь и сейчас. Но всех этих нужных людей уже убили и даже успели похоронить – и Мифлухе оставалось только тешить себя надеждой на то, что у неприятеля дела обстоят не лучше: из прессы она знала, что Президент Свободной Ирриании тоже отправился на передовую.

Карин посмотрела ей в глаза и с горечью плюнула на землю. Первые дни на вопрос «чего тебе ещё надо?» Мифлуха отвечала «шоколадную конфетку», но теперь даже она потеряла свой бодрый вид и просила «вывести из окружения». Последней банкой тушёнки Главнокомандующая накормила бродячую кошку, потому что «всем нам всё равно умирать – а у неё будут котята», с тех пор Карин перестала давать ей подзатыльники за провинности. Но сейчас Мифлуха обрадовалась бы даже подзатыльнику. Вместо этого Карин вдруг посмотрела на неё с какой-то странной тоской и сказала:

– Меня в плен брать не будут – сразу пристрелят, так как я для них весьма опасный и абсолютно бесполезный человек… А вот тебя захватят… и чёрт меня подери, я тебе не завидую! Впрочем, не я, а ты развязала эту войну.

– Я просто хотела пополнить наш зоопарк! – возразила Мифлуха и насупилась.

– А догадаться, как отнесутся иррианцы к заключению в клетку их посла, ты, конечно, не могла?! – Карин повысила голос, и Мифлуха, заметив, что та злится, решила подлить масла в огонь – ей захотелось растормошить свою защитницу.

– Есть люди, а есть животные. Иррианцы не люди – это так: у них щупальца, слюна капает, жижа какая-то… Нелюди должны быть представлены в экспозиции зоопарка. И вообще не критикуй меня, иначе не дам тушёнки, – Мифлуха ухмыльнулась.

– Тушёнки?.. – Карин в очередной раз плюнула на землю. – Ты, бродяга, заговариваешься! Ведь ещё позавчера ты скормила последнюю баночку кошке!

– Я выменяла ещё, – Мифлуха самодовольно улыбнулась и достала из кармана пальто плоскую жестяную банку с зелёной этикеткой.

Карин взяла банку в руки и внимательно осмотрела. Сомнений не было – тушёнка была иррианского производства, в саморазогревающейся банке негуманоидного образца. Карин не была грамотеем и понятия не имела, почему природа так пошутила, создав из одного набора белков столь разные формы жизни, как люди и иррианцы… в конечном счёте, мифлухи были похожи на иррианцев куда больше, чем на людей. Но факт оставался фактом – продукты и товары в Свободной Ирриании выпускали куда качественней, чем в Первом Измерении, что, впрочем, с избытком компенсировалось их негуманоидными упаковками, пультами управления и прочим сервисом. Тушёнка содержала на себе инструкцию по работе с банкой на иррианском языке. Из этого манускрипта, написанного снизу вверх и справа налево, следовало, что для вскрытия банки необходимо активировать электронную систему разблокировки крышки. При этом батарейка, зашитая в каждую банку, имела заряд только на время срока годности мяса – и по его истечении банку невозможно было открыть из-за севшей батарейки. Судя по индикаторам на верхней крышке, банка была просрочена.

Карин схватила Мифлуху и потащила за собой в сторону штаба, Мифлуха вяло сопротивлялась, путаясь в длинных полах пальто.

– Куда ты меня тащишь, дура? – возмущалась Главнокомандующая. – Давай лучше съедим её!

– Она просроченная! Я не могу вскрыть банку… нам нужен специалист по цифровым технологиям – и у нас есть такой человек в штабе, наш последний сержант.

Сержант Ивакура, молодая японка, сидела за монитором, когда Карин положила на стол банку. Девушка отвлеклась от столбцов цифр, которые, как она утверждала, были кодами управления иррианскими боевыми позициями в радиусе ста километров, и взяла банку двумя пальцами.

– Ивакура, посмотри – сможешь взломать иррианскую тушёнку?

Японка молча достала перочинный нож и аккуратно содрала пластиковую пломбу с банки и, подпаявшись к клеммам, подключила банку к компьютеру. На экране появились новые столбцы цифр.

– Да чего вы время тратите?! – начала возмущаться Мифлуха. – Я их ломом открываю – у меня их таких уже пяток есть, – но Ивакура подняла руку, призывая к тишине. Карин, уже поразившаяся простоте предложенного Мифлухой решения, замерла.

– Баночка-то военного производства, – сказала Ивакура, накручивая локон на палец.

– И? – осторожно спросила Карин, удивляясь сегодняшней разговорчивости обычно замкнутой японки.

– Стандартный микропроцессор, встроенная память… Всё стандартное для иррианских военных устройств. В общем, здесь в том числе прошиты коды «свой-чужой». Тому, кто достал эту банку целой – надо дать орден, – Мифлуха расправила грудь. – Думаю, мы прорвём блокаду сегодня же, а если успеем быстро передать данные в Генштаб, то исход войны тоже будет решён.

– А зачем иррианцы записали коды «свой-чужой» на банке?.. – с сомнением поинтересовалась Карин, у которой на лице появилась первая за много дней робкая улыбка.

– А у них всё не как у людей, – пожала плечами Ивакура.

* * *

Банкет по случаю капитуляции Свободной Ирриании был обставлен с особой торжественностью. И только в изрядном подпитии Мифландия Вторая рассказала узкому кругу лиц, собравшихся на торжество, историю того, как она ночью, сбежав от Карин по малой нужде, с голодухи поползла через линию фронта выменивать продовольствие. Пять банок тушёнки обошлись Мифлухе в значительную цену – карту расположения укрепрайона оборонявшихся во главе с Мифлухой солдат Первого Измерения. Впрочем, с учетом того, что никакого укрепрайона в реальности не было, – да и будь он, кто б доверил Мифлухе его карту?! – сделка с самого начала была нечестной.

– Чего же ты им подсунула?! – расхохоталась Карин.

– Зарисовку того укрепрайона, о котором ты бредила во сне… – ответила Мифлуха, протирая уголком скатерти свой новый орден.

Ё

– Ё!.. Я в недоумении, как можно шептаться за моей спиной и обсуждать, какая я дурочка, вместо того чтобы сказать это прямо здесь, мне в глаза?! Да, я не ангел, я за такое, да ещё в глаза, и расстрелять могу. Но разве это повод утаивать что-то от меня в моём родном государстве? Вы мои министры, мои красавчики… лапочки… заиньки, твари паршивые, недоросли болотные, да чтоб на вас трава не росла! Вот ты, ангелочек, министр чего?..

– Я, Мифландия, не министр, вы обознались, я канализацию чиню здесь…

– Понятно. А вот вы?

– Я, Мифландия, тоже не министр – я электрик…

– А вы? Уж ваша-то рожа мне хорошо знакома! Я помню, вас показывали по телевизору и вы ещё стояли за моей спиной…

– А я, Мифландия, ваш охранник!

– Вот и попался, козлик. Какой ты мне охранник, если моя охранница – Карин Пинк?! Сознавайся, гад, а то хуже будет… Укушу.

– Я, Президент, сам забыл… вроде и министр, а чего министр не помню.

– Н-е-е-е… Ну вы видали? Вот затейник. Забыл. А как зовут тебя помнишь. Я вот сейчас по спискам посмотрю, за что ты у нас в державе отвечаешь…

– Э-э-э… Я, Мифландия, тоже забыл… не помню.

– Будешь у меня премьер-министром, если немедля не покажешь пальцем на министра образования.

– А премьер-министр за что отвечает?..

– За всё. Он прокладка власти. Нельзя же, чтобы за всё отвечала я, то есть Президент. Вот он и проложен между мной и всеми остальными. Ну что, гнойный прыщ на теле государства, покажешь мне министра образования или премьер-министром назначить?!

– Вон он! За занавеской прячется!

– Выходи, мертвец, тебя сдали сослуживцы.

– Я…

– Ты. Ты министр образования. Вот объясни мне, что такое государство?.. Да не трясись ты так, правильно ответишь – награжу.

– Государство… это когда…

– Это не когда, это всегда…

– Государство – это я. То есть – вы. Государство это вы, Мифландия.

– Дурак. Как есть дурак. Ни одного проблеска мысли – начитался книжек, старый хрыч, и пытается меня ими лизнуть. Нет, нет и нет – говорю я вам. Государство – это такая система уравновешивания. Всегда в мире есть волки и есть бараны. А государство – это то, что следит, чтобы волки не съели всех баранов, а бараны не забодали бы волков. Их ещё иногда называют по ошибке быками и медведями. В разных моделях по-разному… Вот либералы хотят, чтобы бараны контролировали действия волков, а волки прислушивались к мнению баранов. Коммунисты хотят, чтобы волки мудро управляли баранами и учили их выть на Луну, не забывая, впрочем, иногда отстреливать барашков пожирнее. Фашисты хотят, чтобы все волки перебили всех баранов, сплотились в крепкую стаю и пошли есть баранов в чужих странах. В общем, сплошной зоопарк! А люди следят, голосуют, возмущаются… И только я создала государство баранов. Полное правительство баранов. А внизу, на улице, у нас народ, и они – волки. Понятно вам теперь, как вы несладко попали, дорогие мои. Когда народ захочет кушать, я отдам им вас. Поэтому вам лучше поработать, сильно поработать, чтобы за вами не пришли, мои кудрявые барашки!..

Ж

Жизнь в этот день не заладилась с самого утра. Мифлуха проснулась от оглушительного грохота, как будто кто-то надел ей на голову ведро, а потом ударил по нему со всей силы молотком. Продрав глаза, она ошарашено огляделась по сторонам. Никакого ведра не было, и тем более не было молотка. Это Президентская золотая корона, которая и без того постоянно сползала на нос, во время сна окончательно съехала и грохнулась о мраморный пол. Мифлуха было нагнулась за ней, чтобы нахлобучить на место, но передумала, потянулась на мягком бархатном покрывале, закрывавшем тронное кресло, и лениво почесала задней лапой за ухом. На лице её отобразилась тоска, граничащая с отчаяньем. Вокруг стояла тишина, которая бывает только в старых пустых замках. Мифлуха осмотрелась в поисках людей, но никого не заметила. «Все меня бросили» – с горечью подумала она, и протянула лапу к подносу, стоявшему на изящном столике. Там с вечера остался только чуть подпорченный персик. Покрутив подгнивший плод в лапах, Мифлуха бросила его обратно. Звонкий металлический звук сбитого подноса снова наполнил тишину зала.

– Куда вы все подевались?! – удивленно поинтересовалась Мифлуха. – Где еда?.. Почему нет вина?..

Она аккуратно спустила лапы вниз, в инкрустированные брильянтами туфли, которые с натугой растянулись, приняв её жирные ноги. Мифлуха поправила пятку и тяжело зашагала по залу.

В зеркалах плясали тысячи и сотни тысяч таких же усталых, так же обремененных заботами о народе и стране. Обычно Мифлуху окружали люди, не было ещё такого момента, чтобы они все ушли или исчезли. Мифлуха жила для людей в своём дворце, в центре страны, и страна жаждала её решений. Мифлуха отлично знала из донесений министров, что народ любит её, что она и именно она создаёт в стране те колоссальные богатства, ту радость, тот национальный дух, который так нравится её подданным. Она – заботливая мать, они – её маленькие дети.

– Чёртовы дети, куда они все запропастились?! – пробурчала себе под нос Мифлуха.

Мифлуха открыла за ручку большую деревянную дверь, украшенную золотыми завитками и ангелочками, и практически ввалилась в длинный слабоосвещённый коридор. Узкий проход, в стены которого были врезаны обитые дерматином двери, был застелен линолеумом. На каждой двери имелась табличка, и Мифлуха, собравшись с силами, начала их читать вслух.

– Министр церемоний, – дверь оказалась заперта, и Мифлуха вспомнила вертлявого старичка, который должен был бы, судя по табличке, сидеть за этой дверью.

– На виселицу, – констатировала она и, осторожно перебирая ногами, прошла дальше, брезгливо ставя туфли на носочек.

– Министр развлечений, – в его комнате было пусто, стоял грубый дубовый стол, на котором валялись в беспорядке несколько колод карт и, кажется, какие-то денежные купюры.

– На виселицу, – вздохнула Мифлуха и пошла дальше. И когда до двери министра фейерверков оставался шаг, она вдруг заметила дверь без таблички.

Это было странно, потому что все двери украшали или, вернее сказать, дополняли таблички, так как украшать там было решительно нечего. А на этой двери таблички не было, остался только серый пыльный след её существования. Мифлуха пошла напрямик к ней и, оттянув проволочную перетяжку обивки, вынула записку: «Ушла на 15 минут».

Повертев её и так и сяк, Мифлуха дёрнула дверь. Дверь не поддалась – оказалось, что её держал большой висячий замок, какому место было бы на конюшне или ферме, который был уродлив и угрюм даже для этой уродливой и угрюмой дерматиновой двери.

– Что ещё за секреты?.. – проворчала Мифлуха и, нагнувшись, пошарила под половиком, лежавшим перед дверью на грязном линолеуме.

Конечно же, ключ был там. Большой – под стать замку, но, вопреки ожиданиям, вовсе не ржавый, наоборот – блестящий, с солидным медным отливом. Мифлуха осмотрела ключ, полюбовалась в нём своим отражением, затем вставила в замок и провернула. Замок щёлкнул и подался вниз, отпуская дужку. Мифлуха удовлетворенно стянула его и навалилась на тяжёлую (ах, что ж они все такие тяжёлые!) дверь. В странном сером помещении не было даже окна. Там вообще ничего не было, кроме огромного серого шкафа, серого пола, серых стен… посреди комнаты на четырех ножках стоял телевизор. Напротив шкафа – деревянная табуретка, в углу красовались швабра и ведро, из которого украдкой выглядывал кусок тряпки. Мифлуха хотела уже закрыть дверь, но её заинтересовал шкаф.

Это был огромный железный шкаф, каких ей нигде ещё не доводилось видеть. Большая его часть была усеяна какими-то огоньками и кнопками, напротив табуретки красовалась красными огнями «бегущая строка», имелся также лоток для рулонов бумаги, а в небольшой нише располагались рычаги, тумблеры и другие странные устройства. Мифлуха затворила дверь и подошла к табуретке. Её взгляд упал на ручку, заляпанную какой-то жижей, как будто кто-то за неё хватался, не вымыв руки. Ручка была чёрного цвета, а внизу на алюминиевой табличке полустертыми буквами было написано «рычаг управления государством». Мифлухе понравилась эта надпись, ей захотелось, чтобы точно такая же висела на троне. Она осмотрелась в поисках чего-либо, чем можно было бы сорвать заманчивую табличку. Не найдя ничего подходящего, попыталась выломать рычаг, чтобы поддеть табличку, но у неё не вышло и этого. Она начала скрести по кнопкам, чтобы проверить, нельзя ли выломать их, но стройная система не поддавалась таким атакам. Утомлённая ходьбой и этим неповиновением техники, Мифлуха села на табуретку.

На бегущей строке, прямо напротив неё, проплыла странная надпись: «Запущена процедура повышения рождаемости». И лоток, в котором находился рулон бумаги, загрохотал. Через пару секунд из него вылезла длинная белая лента. Мифлуха инстинктивно потянулась к ней, вынула и прочитала: «Её Высокопревосходительство Мифландия Вторая… в целях улучшения демографической ситуации… всякая гражданка обязана добровольно… запретить аборты как безнравственные акты… нам, богобоязненным людям…». От чтения её отвлек телевизор, который вдруг заговорил отчетливо, даже как-то слишком громко: «В рамках борьбы с абортами были арестованы врачи-вредители, которые использовали своё знание против государства и Её Высокопревосходительства Мифландии Второй. Вредители сознались в желании подорвать устои государства путём нарочитого снижения численности граждан…»

Мифлуха потянулась к рычагу и чуть-чуть потянула на себя. Печатающая машинка загрохотала. Телевизор продолжал свою монотонную тираду: «…Однако наш милостивый Президент согласилась даровать им их жалкие жизни, если впредь они не будут совершать своих преступлений против государства, коими является не всякий аборт, а только совершенный по истечении 5 недель беременности…» Мифлуха уставилась на пульт, прочитала таблички и быстро нажав кнопку «расходы на образование», потянула рычаг вниз. Из печатного лотка выпала лента с заголовком «Секвестр бюджета», а телевизор в благожелательном тоне начал рассказывать о реформе образования, «затеянной мудрой Мифландией Второй по велению самого Бога».

«Внимание! Снижение образованности граждан ведёт к падению производительности труда!», – сообщила бегущая строка и через мгновение ожила снова, чтобы изречь новую бессмыслицу: «Осторожно! Падает производительность труда!». Справа в верхнем углу красным замигала надпись «Дефицит бюджета», а под ней начали быстро меняться какие-то цифры. Мифлуха дернула рычаг наверх. Бегущая строка снова ожила: «Внимание! Повышение уровня образования ведёт к снижению рождаемости и завышенным социальным амбициям!». Мифлуха нажала кнопку «Оборона» и потянула рычаг вверх. Сразу несколько надписей замигало, а печатающий аппарат изверг из себя целую пачку бумаги. «Изменение доктрины национальной безопасности в условиях агрессивных выпадов сопредельной…», – заверещал сзади телевизор. Мифлуха нажала пару кнопок наугад и потянула рычаг, – «…вызвало дефицит хлеба в южных областях страны». На бегущей строке появилась новая надпись: «Внимание! Низы не хотят жить по-старому!».

Мифлуха чертыхнулась, трижды пожалев, что вообще поднялась сегодня с трона. Она осмотрела пульт ещё раз и тут заметила небольшой тумблер «Реальные доходы населения». Она перевела его в крайнее верхнее положение и зафиксировала там медным ключом от входной двери. На строке пробежала надпись «Внимание! Верхи не могут управлять по-старому!». Мифлуха нажала кнопки расходов на внутреннюю безопасность и начала двигать рычаг управления государством, наблюдая краем глаза за ключом. Тумблер реальных доходов начал ползти вниз, но уперся в медную железяку и застыл. Мифлуха поднажала на безопасность, и тут замигали сразу десятки других табло, диаграмм, цифр. А в самом верху начала с пугающей быстротой меняться надпись, выведенная чёрной краской на корпусе шкафа «3,1415926535»… Сначала начали меняться цифры, стоявшие далеко от запятой, потом все ближе, ближе… из аппарата со звоном вылетел ключ. Кажется, он просто сломался. Но Мифлухе было уже не до этого, потому что со всех сторон загудела какая-то сирена, а бегущая строка сообщила: «Общий кризис управления! Внимание! Общий кризис управления!

Внимание!». Пошарив взглядом по пульту, Мифлуха нашла жирную красную кнопку, запрятанную на самом видном месте, под ней было написано: «Общий сброс. Восстановить параметры по умолчанию».