Крещендо

– Из-за меня ты не стал человеком, и вот что я получаю? Парня, который тусуется у Марси и не говорит мне, почему. Парня, который сбегает при первом намеке на ссору. Примерь-ка вот это: ты – подонок!

«Подонок? – телепатически ответил он, холодным и резким тоном. – Я пытаюсь соблюдать правила. Я не должен был влюбляться в тебя. Мы оба знаем, что дело – не в Марси. Дело в том, что я чувствую к тебе. Я обязан сдерживаться. Я иду по краю. Именно с моей влюбленности начались все неприятности. Я не могу быть с тобой так, как хочу».

– Почему? Почему тогда ты не стал человеком для меня, если знал, что все равно не сможешь быть со мной? – спросила я дрожащим голосом, ладони мне щипал выступивший пот. – Чего ты ждешь от наших отношений? В чем смысл, – тут мой голос прервался, и я сглотнула, хотя и очень старалась говорить ровно и спокойно, – нас?

А чего я ждала от отношений с Патчем? Ведь я должна была думать о том, куда наши отношения движутся и что будет дальше. И я, конечно же, думала. Но мне было настолько страшно от этих мыслей, что я изо всех сил притворялась, что мы сможем избежать неизбежного. Я притворялась, что у нас с Патчем все получится, потому что в глубине души понимала: что угодно… что угодно с ним для меня было лучше, чем без него.

«Ангел».

Я подняла глаза, когда он мысленно обратился ко мне.

«Быть рядом с тобой на любом уровне лучше, чем ничего. Я не хочу потерять тебя».

Он помедлил, и впервые за все время, что я знала его, в его глазах мелькнула тревога.

«Но я уже пал однажды. Если я дам архангелам повод хотя бы только предположить, что я люблю тебя, они отправят меня в ад. Навсегда».

Эта новость просто сбила меня с ног.

– Что?!

«Я ангел-хранитель, или по крайней мере так считается, но архангелы не доверяют мне. У меня нет ни привилегий, ни права на личную жизнь. Вчера вечером двое зажали меня вечером для разговора, и я ушел с ощущением, что они очень хотят, чтобы я вновь допустил оплошность. Почему-то они затаили на меня злобу и только и ищут повода от меня избавиться. У меня испытательный срок. И если я завалю его, история закончится очень плохо».

Я смотрела на него и думала, что он наверняка преувеличивает, думала, что все просто не может, не может быть так плохо, но один взгляд на его лицо сказал мне, что он никогда не был так серьезен.

– И что же теперь будет? – вслух спросила я.

Вместо ответа Патч вздохнул. Правда была в том, что это все плохо закончится. Что бы мы ни делали, как бы ни старались остановить время и сделать вид, что ничего не происходит – очень скоро все должно будет измениться. Что будет, когда я закончу школу и уеду в колледж? Что будет, если я уеду вслед за работой своей мечты на другой конец страны? Что будет, когда мне придет пора выходить замуж и заводить детей? Я только все усложняю, влюбляясь в Патча все больше с каждым днем. Хочу ли я продолжать все это, зная, что в конечном итоге все все равно закончится крахом?

На одно короткое мгновение мне показалось, что я нашла ответ: я просто откажусь от своих мечтаний! Это несложно. Я закрыла глаза и отпустила свои мечты, как шары с длинными тонкими веревочками. Мне не нужны эти мечты. Я даже не уверена, что они сбудутся. И даже если сбудутся, я не хочу провести остаток жизни одна, терзаясь пониманием, что все, все, чего я достигла, не имеет никакого значения без Патча.

А потом я с ужасом осознала, что ни один из нас не может принести в жертву все, что у него есть. Моя жизнь должна идти вперед, и я никак не могу остановить этого. А Патч навсегда останется ангелом, он продолжит путь, по которому шел до того, как пал.

– Неужели мы ничего не можем поделать? – спросила я с отчаянием в голосе.

– Я работаю над этим.

Другими словами, ничего. Мы оба оказались в ловушке: наше будущее не было общим… и не только архангелы были тому виной.

– Нам надо расстаться, – тихо сказала я.

Я знала, что это несправедливо, и я хочу защитить себя. Что еще я могла сделать? И я не могла дать Патчу шанса отговорить меня. Я должна была выбрать лучшее для нас обоих. Нельзя держаться за то, что с каждым днем становится все более ненадежным и призрачным. И я не должна показать Патчу, как мне на самом деле больно – это еще больше все усложнит. И самое главное, я не хотела быть причиной, по которой Патч потеряет все, ради чего так старался. Если архангелы действительно ищут повод изгнать его навсегда, я только упрощаю им жизнь.

Патч смотрел на меня, будто не веря, что я говорю серьезно.

– Расстаться? Ты хочешь расстаться? Ты устроила мне целое побоище, пытаясь вырвать из меня объяснения моего поведения, а теперь, когда моя очередь спрашивать, я должен просто проглотить твое решение и уйти?

Я обхватила себя руками и отвернулась.

– Ты не можешь заставить меня поддерживать отношения, которых я не хочу.

Он взглянул на меня:

– Можем мы об этом поговорить?

– Если ты хочешь поговорить, расскажи, что ты делал у Марси вчера.

Но Патч был прав. Дело не в Марси. Дело было в том, что я была напугана и расстроена нашей судьбой, и тем, как поворачивались обстоятельства.

Патч провел руками по лицу и коротко, невесело рассмеялся.

– Если бы я была у Риксона вчера вечером, ты бы интересовался, что происходит! – бросила я ему в лицо.

– Нет, – ответил он опасно низким голосом. – Я тебе доверяю.

Испугавшись, что растеряю всю свою решительность, если не начну действовать немедленно, я толкнула его в грудь ладонями так, что ему пришлось сделать шаг назад.

– Уходи, – сказала я звенящим от слез голосом. – У меня есть жизнь. Есть много чего, что не имеет никакого отношения к тебе. Колледж, будущая работа. Я не собираюсь потерять это все ради того, что никогда не случится.

Патч отшатнулся.

– Ты действительно этого хочешь?

– Я хочу знать, что когда целую своего парня, он это чувствует!

Не успела я произнести эти слова, как тут же пожалела о них. Я не хотела делать ему больно, просто хотела, чтобы это кончилось как можно быстрее, прежде чем я совсем расклеюсь и разрыдаюсь. Но я зашла слишком далеко. Патч окаменел. Мы стояли лицом к лицу, оба тяжело дыша.

Потом он выскочил на улицу, резко захлопнув за собой дверь.

Я прижалась к захлопнувшейся двери всем телом. Слезы жгли глаза изнутри, но плакать я не могла. Ярость и ненависть клокотали у меня в душе, заслоняя все остальные чувства и не давая слезам пролиться, но каким-то краешком сознания я понимала, что пройдет совсем немного времени, и я пойму, что натворила. И мое сердце расколется на миллионы маленьких осколков.

Глава 3

Я опустилась на край своей кровати, глядя в пустоту. Гнев начал утихать, но я почти мечтала, чтобы он не уходил. Опустошенность, которая его сменила, была больнее острой, раскаленной боли, охватившей меня после ухода Патча. Я пыталась разобраться в том, что сейчас произошло, но мысли путались. Слова, которые мы кричали друг другу в лицо, отдавались сейчас в моих ушах беспорядочным эхом, я будто вспоминала плохой сон, а не настоящий разговор. Неужели я правда рассталась с Патчем? Неужели именно этого я и хотела? Неужели нельзя избежать судьбы или, точнее, обойти правила архангелов? Ответов не было, зато у меня скрутило живот от боли и подступила тошнота.

Я поспешила в туалет и склонилась над унитазом. В ушах звенело, дыхание было поверхностным и прерывистым. Что я наделала? Ничего страшного, абсолютно точно ничего необратимого. Все еще можно исправить. Завтра мы снова увидимся, и все вновь станет так, как было. Это просто ссора. Дурацкая ссора. Это не конец. Завтра мы поймем, как это глупо, и помиримся. Мы это преодолеем. Мы помиримся.

Я поднялась на ноги и повернулась к раковине. Намочив полотенце, прижала его к лицу. Перед глазами у меня все еще все плыло и кружилось, поэтому я крепко зажмурилась, чтобы остановить это выматывающее движение. «Но архангелы… как быть с ними?» – снова спросила я себя. Как мы с Патчем сможем строить нормальные отношения, когда они постоянно наблюдают за нами?

Я застыла. Ведь они могли наблюдать за мной прямо сейчас. Они могли наблюдать за Патчем. Пытаться понять, перешел ли он черту. Искать любой повод, чтобы сослать его в ад, подальше от меня, навсегда.

Я почувствовала, что гнев возвращается. Почему они не могут оставить нас в покое? Почему они так хотят уничтожить Патча? Патч говорил, что он стал первым падшим ангелом, вернувшим свои крылья и ставшим ангелом-храни-телем. Неужели именно это так сильно злит архангелов? Может, им кажется, что Патч как-то обманул их? Смошенничал, поднимаясь назад со дна? Хотят поставить его на место? Или просто не доверяют ему?

Я закрыла глаза, чувствуя, как по щеке ползет слеза. «Я возьму свои слова назад», – думала я. Мне отчаянно хотелось позвонить Патчу, но я боялась, что это может ему навредить. Могут ли архангелы прослушивать телефонные разговоры? Как мы вообще с Патчем можем разговаривать откровенно, если они подслушивают?

Кроме того, я не могла так быстро отбросить свою гордость. Неужели он не понимает, что тоже был неправ? Ведь изначально мы поссорились потому, что он отказался объяснить, что делал у дома Марси вчера вечером. Я не была ревнивой, но он знал нашу с Марси историю. Он знал, что это тот случай, когда я должна знать правду.

Было еще кое-что, что заставляло все у меня внутри болезненно сжиматься. Патч сказал, что на Марси напали в мужском туалете игровых автоматов у Бо. А что Марси вообще там делала? Насколько мне известно, никто из старшей школы Колдуотер не тусуется у Бо. Честно говоря, до встречи с Патчем я никогда и не слышала об этом месте. Было ли простым совпадением, что на следующий день после того, как Патч глазел в окно спальни Марси, она вдруг забрела к Бо? Патч уверял, что между ними были просто дела, но что это значит? Ведь Марси, кроме всего прочего, была вполне привлекательна и соблазнительна. И она не просто не принимала «нет» в качестве ответа, она не принимала любого ответа, отличного от того, чего ей хотелось.

Что, если на этот раз она хотела… Патча?

Громкий стук во входную дверь прервал мои размышления.

Свернувшись калачиком на своей постели, призакрыла глаза и позвонила маме.

– Парнеллы пришли.

– Поняла. Я на светофоре у «Волната». Буду через две минуты. Пригласи их в дом.

– Я едва помню Скотта, а его маму не помню вообще. Я приглашу их войти, но не собираюсь с ними болтать. Я буду в своей комнате, пока ты не вернешься.

Я старалась, чтобы по моему тону она поняла, что со мной не все в порядке. Но в то же время я не могла быть с ней откровенной. Она ненавидела Патча. Сочувствия от нее не дождешься. А отголоски радости и облегчения в ее голосе, если она узнает, что мы расстались, меня доконают. Нет, только не сейчас.

– Нора!

– Хорошо! Я поговорю с ним, – я выключила телефон и в сердцах швырнула его в угол.

К входной двери я не торопилась, но все же открыла в конце концов.

На пороге стоял высокий и хорошо сложенный парень: футболка обтягивала его литое тело. В одном ухе серебрилось колечко, «ливайсы» низко сидели на бедрах. На голове у него красовалась розовая гавайская шляпа, какие продаются в магазине «Все по 35» – видимо, его личная примочка, а темные очки напомнили мне Халка Хогана. Несмотря на все это, он был довольно симпатичный.

Уголки его губ растянулись в улыбке:

– Ты, должно быть, Нора.

– А ты, должно быть, Скотт.

Он вошел внутрь и снял очки. Оглядел коридор, ведущий в кухню и гостиную.

– Где твоя мама?

– Едет домой с ужином.

– И что у нас на ужин?

Мне не понравилось это «нас». Не было никаких «нас». Была семья Грей и семья Парнелл. Две отдельные сущности, которые по случайности будут ужинать за одним столом сегодня вечером.

Я не ответила, и он продолжил:

– Колдуотер гораздо меньше, чем мне казалось.

Я сложила руки на груди.

– Да. И еще тут немного холоднее, чем в Портленде.

Он осмотрел меня с ног до головы и чуть-чуть улыбнулся.

– Я заметил.

Он прошел мимо меня на кухню и потянул дверь холодильника на себя.

– Пиво есть?

– Что? Нет.

Входная дверь оставалась открытой, и с улицы послышались голоса. Моя мама переступила порог с двумя коричневыми бумажными пакетами с продуктами в руках. За ней вошла круглая женщина с несуразными кудряшками и ярким макияжем.

– Нора, это Линн Парнелл, – сказала мама. – Линн, это Нора.

– Боже, боже! – закудахтала миссис Парнелл, заламывая руки. – Она так похожа на тебя, Блайз, не правда ли? Только взгляни на эти ноги! Длиннее, чем у девочек в стрип-клубе!

Я не выдержала:

– Я понимаю, это не очень вежливо с моей стороны, но я неважно себя чувствую, так что пойду прилягу…

Мама бросила на меня сердитый взгляд, и мне пришлось замолчать. Я ответила ей самым дерзким своим взглядом.

– Скотт очень подрос, правда, Нора? – спросила она.

– Ты весьма наблюдательна, мама.

Мама поставила пакеты на тумбочку и обратилась к Скотту.

– Мы с Норой немного поностальгировали утром, вспоминая все ваши проделки. Нора сказала, что ты постоянно пытался накормить ее мокрицами.

Прежде чем Скотт успел выступить в свою защиту, я вмешалась:

– Он жарил их живьем под лупой, и он не пытался меня ими накормить. Он сидел на мне и зажимал мой нос, пока я не открывала рот от недостатка воздуха. А потом стряхивал их мне прямо в рот.

Мама с миссис Парнелл обменялись быстрыми взглядами.

– Да, Скотт всегда был очень настойчив, – быстро сказала миссис Парнелл. – Он может уговорить людей сделать то, о чем они даже не думали. У него особая способность убеждать. Он уговорил меня купить ему «Форд-Мустанг» 1966 года в идеальном состоянии. Конечно, он застал меня врасплох, и потом я чувствовала себя такой виноватой после развода. Ну что ж. Зато Скотт, наверняка готовил мокриц лучше всех во дворе.

И они уставились на меня в ожидании подтверждения.

Я не могла поверить, что мы обсуждаем это так, будто это совершенно нормальная тема для разговора.

– Итак, – внезапно заговорил Скотт, поглаживая себя по груди – при этом бицепс его выглядел наиболее выигрышно, и он сам наверняка был в курсе этого. – Что на ужин?

– Лазанья, чесночный хлеб и салат, – с улыбкой сказала мама. – Салат делала Нора.

Это было новостью для меня.

– Я делала салат?

– Ты купила соус, – напомнила мама.

– Не думаю, что это считается.

– Салат сделала Нора, – заверила мама Скотта. – Думаю, все готово. Давайте есть?

Усевшись, мы взялись за руки, и мама благословила еду.

– Расскажи мне о домах в округе, – попросила миссис Парнелл, нарезая лазанью и кладя первый кусок на тарелку Скотта. – Во сколько мне обойдутся две спальни с двумя ванными?

– Зависит от того, какой ты хочешь ремонт, – ответила мама. – Почти все на этой стороне было построено до начала двадцатого века, и это заметно. Поженившись, мы с Харрисоном посмотрели несколько недорогих апартаментов с двумя спальнями, но всегда что-то было не так: дыры в стенах, проблемы с тараканами или парк слишком далеко. Когда я забеременела, мы решили, что нам нужно больше места. Этот дом продавался уже восемнадцать месяцев, и поэтому удалось заключить сделку, которая даже нам казалась слишком удачной. – Она осмотрелась по сторонам. – Мы с Харрисоном планировали полностью восстановить его, привести в порядок, но… ну, и потом… как ты знаешь… – Мама опустила голову.

Скотт откашляляся.

– Я сожалею о твоем отце, Нора. Я помню, как мой папа позвонил мне в ту ночь, когда это случилось. Я работал в круглосуточном магазинчике в паре кварталов от того места. Надеюсь, они поймали убийцу.

Я попыталась выразить благодарность, но слова не шли. Мне не хотелось говорить об отце. Мне сейчас достаточно было переживаний, касавшихся Патча. Где он сейчас? Переживает ли он? Понимает ли, как сильно я хочу взять все свои слова назад? Я вдруг подумала, что он мог написать мне смс, и пожалела, что не взяла телефон с собой за стол. Но что он может мне написать? Могут ли архангелы читать смс? Насколько много они видят? И где они – они повсюду? Все эти мысли очень тревожили меня.

– А ты, Нора, – обратилась ко мне миссис Парнелл, – не расскажешь про старшую школу? В Портленде Скотт занимался рестлингом. Его команда выигрывала соревнования штата три года подряд. У вас в школе есть команда по рестлингу? Хорошая?

Я постаралась сосредоточиться на ее вопросе. Команда по рестлингу? А она у нас есть?

– Я ничего не знаю о рестлинге, – равнодушно сказала я. – Но наша команда по баскетболу однажды даже выступала на соревнованиях штата.

Миссис Парнелл подавилась вином.

– Однажды?! – Ее глаза вопросительно заметались между мной и мамой.

– Напротив канцелярии висит фотография, – продолжала я. – Судя по ней, это было по крайней мере лет шестьдесят назад.

Глаза миссис Парнелл расширились.

– Шестьдесят? – Она приложила ко рту салфетку. – Что такое с этой школой? Проблемы с тренером? Со старшим преподавателем физкультуры?

– Ничего страшного, – сказал Скотт. – Отдохну годик.

Миссис Парнелл со звоном положила вилку.

– Но ты обожаешь рестлинг!

Скотт положил себе еще лазаньи и равнодушно пожал плечами.

– И это твой выпускной год!

– И что? – с набитым ртом вопросил Скотт.

Миссис Парнелл положила локти на стол и склонилась к нему поближе:

– А то, мистер, со своими оценками вы не попадаете в колледж! И твои спортивные успехи – единственная надежда, что хоть какой-то колледж тебя подберет!

– Ничего, мне есть чем заняться и без колледжа.

Ее брови взлетели на лоб, а в глазах отразился настоящий страх:

– Да? Как в прошлом году?

Скотт пару раз сжал челюсти и с усилием сглотнул.

– Блайз, передай салат.

Моя мама передала миску с салатом миссис Парнелл, которая поставила ее перед Скоттом как-то чересчур осторожно.

– А… что было в прошлом году? – спросила моя мама, прерывая напряженное молчание.

Миссис Парнелл пренебрежительно махнула рукой.

– Ой, ты знаешь, как это бывает. Скотт попал в переделку, обычное дело. Ничего такого, чего бы не видала мама подростка, – она засмеялась, но смех прозвучал неискренне.

– Мам, – сказал Скотт тоном, в котором явно слышалась угроза.

– Ты же знаешь этих мальчишек! – продолжала щебетать миссис Парнелл, оживленно жестикулируя вилкой. – Они же ни о чем не думают! Живут сегодняшним днем! И они такие безрассудные. Радуйся, что у тебя дочка, Блайз. О, боже мой. У меня от этого чесночного хлеба слюнки текут. Передай кусочек, пожалуйста!

– Что ж, не будем об этом, – пробормотала мама, передавая хлеб. – Ты знаешь, у меня просто слов нет, чтобы выразить, как я рада, что вы вернулись в Колдуотер!

Миссис Парнелл энергично закивала.

– Мы просто счастливы, что вернулись! Целыми и невредимыми.

Я перестала есть, переводя взгляд с миссис Парнелл на Скотта и пытаясь понять, что происходит. Тому, что мальчишки есть мальчишки, я верила. Настораживала меня озабоченная настойчивость, с которой она относила неприятность своего сына в категорию обыкновенных. И то, как внимательно следил Скотт за каждым словом, слетавшим с губ матери, только усиливало мои подозрения.

Понимая, что что-то тут не так, я приложила руку к сердцу и прочувствованно спросила:

– Боже, Скотт, ты ведь не шатался по ночным улицам, воруя дорожные знаки, чтобы повесить в своей спальне, правда?

Миссис Парнелл разразилась искренним смехом, в котором слышалось облегчение.

Бинго. Во что бы ни впутался Скотт, это не имело ничего общего с безобидным озорством, чем-то вроде воровства дорожных знаков. Будь у меня пятьдесят долларов, я бы, не задумываясь, сейчас поставила их на то, что неприятности Скотта были очень далеки от обычных шалостей.

– Ну, – сказала моя мама с преувеличенно широкой улыбкой, – уверена, что бы там ни было, это уже в прошлом. Колдуотер – отличное место, чтобы начать все с чистого листа. Ты уже записался на занятия, Скотт? На некоторые курсы запись заканчивается очень быстро, особенно в классы углубленного изучения.

– Углубленного изучения? – изумленно хохотнув, повторил Скотт. – Без обид, но я не стремлюсь к особым высотам. Как моя мама не преминула отметить, – тут он чуть наклонился в сторону миссис Партнелл и потрепал ее по плечу дружеским жестом, который мог показаться грубоватым, – даже если я и попаду в колледж, уж точно не благодаря моим оценкам.

Чтобы ни у кого за столом не было возможности сменить тему, я быстро продолжила:

– Ой, да ладно, Скотт. Ты меня интригуешь. Что такого прямо-таки ужасного в твоем прошлом? Неужели оно настолько ужасное, чтобы скрывать его от старых друзей?

– Нора… – начала было моя мама:

– Вождение в нетрезвом виде? Кража машины? Не-осторожная езда?

Под столом я почувствовала, как мама наступила мне на ногу. Ее резкий взгляд говорил: «Что это в тебя вселилось?»

Скотт резко поднялся, с громким звуком отодвинув стул:

– Где у вас туалет? – спросил он маму, оттягивая воротник футболки: – У меня, кажется, несварение.

– Вверх по лестнице, – в голосе мамы слышались оправдывающиеся нотки. Она, в общем-то, извинялась за мое поведение, а ведь это она сама устроила весь этот нелепый ужин! Любой, у кого была хоть капля мозгов и наблюдательности, понял, что смысл этого мероприятия был далеко не в том, чтобы встретиться за столом со старыми друзьями. Ви была права: это было сводничество в чистом виде! Что ж, у меня плохие новости для мамы. Скотт и я? Не выйдет.

Скотт вышел, миссис Парнелл широко улыбнулась, будто стараясь удалить из памяти последние пять минут и начиная разговор сначала.

– Итак, скажи мне, – произнесла она слишком оживленно, – есть ли у Норы парень?

– Нет, – сказала я.

– Вроде того, – сказала мама одновременно со мной.

– Так есть или нет? – уточнила миссис Парнелл, подцепляя вилкой кусочки лазаньи и переводя взгляд с меня на маму.

– Его зовут Патч, – сказала мама.

– Странное имя, – задумчиво проговорила миссис Парнелл. – О чем только думали его родители?

– Это кличка, – пояснила мама. – Патч постоянно дерется. И его постоянно нужно залатывать.

Внезапно я пожалела, что когда-то рассказала ей об этом.

Миссис Парнелл покачала головой.

– Я думаю, это его кличка в банде. Во всех бандах используют клички. Слешер, Слейер, Маймер, Маулер, Рипер, Патч.

Я закатила глаза.

– Патч не состоит в банде.

– Это ты так думаешь, – сказала миссис Парнелл. – В бандах ведь состоят городские преступники, верно? Они как тараканы, вылезают только по ночам. – Она замолчала, и мне показалось, я видела, как ее взгляд метнулся к пустому стулу Скотта. – Времена меняются. Пару недель назад я смотрела серию «Закона и порядка» о банде молодежи из богатых семей, которая орудовала в пригородах. Они называли себя секретным обществом, кровным братством или что-то вроде того, но по сути это то же самое, что и банды. Я думала, это обычная голливудская дребедень, но отец Скотта сказал, что встречается с подобным все чаще. А он знает, он ведь полицейский как-никак.

– Ваш муж – полицейский?

– Бывший муж, будь он проклят.

«Хватит! Прекрати!» Голос Скотта прозвучал из темного коридора словно выстрел, и я даже подпрыгнула. Интересно, ходил ли он в туалет или просто стоял за дверью столовой и подслушивал. И тут я поняла, что он говорил не вслух! На самом деле…

Я была более чем уверена, что он говорил в… моих мыслях. Нет. Не в моих. В мыслях своей матери. И я почему-то услышала.

Миссис Парнелл выставила ладони вперед, словно защищаясь.

– Да, будь он проклят. Я не возьму эти слова обратно, потому что именно так и думаю.

– Я сказал, замолчи! – Голос Скотта был тихим, внушающим ужас.

Моя мама повернулась, будто только сейчас заметила, что Скотт вошел в комнату. Я с изумленным недоверием моргнула. Не могла же я на самом деле подслушать, как он телепатически говорил со своей матерью. В смысле, Скотт ведь человек… не так ли?

– Как ты разговариваешь с матерью? – с укоризной сказала миссис Парнелл, грозя ему пальцем. Но я чувствовала, что это был больше спектакль для нас, чем попытка действительно поставить Скотта на место.

Он еще пару секунд смотрел на нее холодным немигающим взглядом, а потом вышел вон, хлопнув дверью.

Миссис Парнелл вытерла рот, оставляя пятна розовой губной помады на салфетке.

– Неприятная сторона развода, – она тяжело, удрученно вздохнула. – Скотт совершенно не умеет себя контролировать. Наверно, он растет точной копией своего отца. Впрочем, это тема неприятная и для ужина совершенно неподходящая. Патч занимается рестлингом, Нора? Держу пари, Скотт мог бы научить его паре приемов.