Красные партизаны

узнают фашисты, заинтересуются, задумаются и сделают правильные выводы.

Прошли пятнадцать дней, немцы отвели основные войска, обратно к линии фронта. Они выловили

много наших солдат, попавших в окружение, и решили, что почистили свои тылы. Тем более, часть

наших мин, немцы, всё-таки обезвредили. А которые не обезвредили, те уже сработали,

чувствительно пополнив кладбища и госпиталя фашистских оккупантов. 18 июля по Московскому

радио, весь день в новостях, рассказывали о подвигах красных партизан. Не преувеличивали, даже

приуменьшили. Оно и так фантастически звучало, многие не верили. Это был сигнал для наших

ребят. Отдельные группы стали объединятся в партизанские отряды, численностью по 150-300

человек. Получилось более 40 отрядов.

– Дед, не получается, столько отрядов, с такой численностью. Красных партизан было пять тысяч, да

ещё часть погибла.

– Что не получается? Людей много? Забыли, что красные партизаны, собирали наших солдат и

офицеров, попавших в окружение? Кстати, среди них было 264 лётчика. А задание звучало

фантастически. Напасть на немецкие аэродромы, угнать как можно больше самолётов, а остальные

сжечь. С фашистскими аэродромами, расположенными на оккупированной территории было проще.

Немцы заняли наши бывшие аэродромы. На это мы и рассчитывали. За пару месяцев до войны,

был приказ, о прокладке защищённой телефонной линии, ко всем лётным воинским частям. На

территории частей, провод прокладывали на глубине 2 метров. Потом накрывали досками, но

выше, на 70-80 сантиметров и засыпали землёй. Получался лаз шириной 1 метр и высотой 70-80

сантиметров. А вот с аэродромами расположенными за довоенной границей было сложнее.

Партизанские отряды за 5 дней подтянулись к аэродромам и притаились. Как немцы не заметили?

Так красные партизаны двигались по ночам. Двигались тих, следы заметали. Возле каждого

аэродрома были схроны. Хорошо спрятанные подземные жилища. Входы в них были закопаны.

Чтобы туда попасть, надо было откидать не менее 2-3 кубов земли. Эти тайники, ещё до войны,

построили самыми первыми. Сложили самое необходимое, закопали, прикрыли дёрном и первое

время поливали, чтобы дёрн не засох. Эти убежища, были рассчитаны на 200-300 человек. Нет, не

как большой дом. Там было очень тесно, только чтобы можно было переждать 3-4 дня. Возле

старой границы тоже были секретные землянки. Именно из них должны были выдвинуться отряды

партизан на вражескую территорию. Для захвата рассматривались только те аэродромы, которые

расположены не далее 25 километров, от границы. Да Коля, мы тоже так думали, что за довоенной

границей будет трудней. Оказалось, что там гораздо проще. По крайней мере, до отхода. Местные

жители привыкли к продвижению воинских частей, а в темноте, чья форма не видно. У жителей и

военных даже мысли не возникало, что в 300 километрах, от линии фронта, могут оказаться русские

солдаты. Охрана аэродромов была в два, три раза меньше чем на прифронтовых. Службу несли как

в мирное время.

– Но, ведь были и более дальние аэродромы!

– Что говоришь? Как с другими, более дальними аэродромами поступили? Очень просто.

19 июля, ночью, по ранее разведанным тропам, старую границу пересекли 28 отрядов, в каждом по

12 человек. Отряд Петренко получил самую дальнюю цель. Им надо было пройти 89 километров.

Его бойцы, вели под уздцы, тяжело нагруженных лошадей. Восемь лошадей несли на себе восемь

50мм миномётов и по 60 мин к ним. Остальные 4 лошади, тащили два 82мм миномёта и 60

фугасных мин, весом 7кг., содержавшие 1,8 кг тротила. Двигались по ночам, медленно и только к

утру третьих суток, они достигли своих целей. Двое суток они вели наблюдение за немецким

аэродромом, подготавливали позиции. Отмечали, где расположены посты, где спит охрана, где

лётчики и технический персонал. Особое внимание было уделено стоянкам самолётов, авто технике,

складам с боеприпасами и топливом. Потом, вернувшись к своей стоянке, диверсанты рассчитывали

расстояния, намечали места расположения миномётов. Ночью,25 числа, в 3-00, на 28 аэродромах,

расположенных на расстоянии 25-100 километров от границы, начался ад. Группа Петренко не

подвела. Восемь миномётов 50 мм. и два 82мм., обстреливали стоянки самолётов, ангары,

казармы, хранилища ГСМ. За 3 минуты, на фашистов обрушилось 320 мин 50мм и 60 82мм мин. А

ещё через 5 минут, по тайным тропам, к границе, скакали красные партизаны. С этого аэродрома. в

эти дни, не поднялось не одного самолёта.

– Дед, а дед. Когда про лётчиков будет?

– Петя, говори громче. Дедушке не 20 лет.

– А сколько?

– Сколько дедушке? Ну, во-первых, я для Вас не дедушка, а прадедушка. Но вы меня дедушкой

называйте. Во-первых «прадедушка» Вы плохо выговариваете, во-вторых, дедушкой быть приятней.

Так сколько дедушке, давайте посчитаем. В 1940 год я попал в возрасте 22 лет. Сейчас 2015 год и

того, это будет, это будет.

– 97! Я на планшете посчитала! Дед ты ещё молодой!

Правильно Аня это будет 97. Мало говоришь? Это для ваших дедушек и бабушек мало и тем более

мам и пап. Они химией не дышали, химию не пили, химию не ели и не носили, химией не лечились.

А зачем я это делал? Тогда меня никто не спрашивал.

– Так, на чём остановились? Ага. Ну, давайте сначала про героя Советского союза Соловьёва

расскажу. Не у всех партизанских отрядов всё получилось, некоторые были даже уничтожены в ходе

операции. Но большой урон врагу был нанесён каждым отрядом. Соединение Соловьёва, тогда ещё

не героя Советского союза, состояло из 245 человек. Их цель, крупный фашистский аэродром,

располагался в 14 километрах от старой границы. Группа разведчиков, с 22 июля, вёла наблюдение

за объектом. Основной отряд двинулся на выполнение задания, 24 июля, как только стемнело. В

час ночи, 25 июля, отряд был на месте. Час на отдых, час для выдвижения на позиции.

С разных сторон аэродрома, зазвучали тихие хлопки, и охраны не стало. Партизанский отряд

быстро занял весь объект. Красные партизаны, на улице, работали пистолетами с глушителями и

ножами. Только внутри помещений разрешалось пользоваться оружием без глушителей. Конечно,

Соловьёву повезло. Как же на войне без везения. На улице не прозвучало ни одного выстрела без

глушителя, не взорвалась не одна граната, а в помещении звуки выстрелов звучали глухо. На

дорогах к аэродрому были выставлены заслоны и уже через 15 минут, на взлётную полосу, вывернул

первый самолёт. В отряде было 63 лётчика, на стоянках стояло более 80 самолётов. В основном это

были бомбардировщики, но было и 5 транспортных. Два, Юнкер 52/3 вместимостью по 18 человек и

три гиганта Мессершмитт Me 323, вместимостью по 120 человек. Соловьёв быстро оценил

обстановку и принял оригинальное решение. Партизан и пленных посадили в три Me 323. Когда все

взлетели, были сняты заградительные отряды и загружены в два транспортных Юнкер 52/3. Все

улетели, а через 15 минут на аэродроме загремели взрывы, уничтожая технику, строения,

боеприпасы и ГСМ. Через 20 минут, все 63 самолёта, с фашисткой символикой, пересекли

передовую линию. Советские лётчики и ПВО были предупреждены. На наших аэродромах с 3-00, до

рассвета горело множество костров и прожекторов. На нашей территории, в 10-20 километрах от

линии фронта, ждали сигнальщики. Их задачей было, запускать зелёные ракеты, в сторону

аэродромов, при пролёте самолётов. Все самолёты, захваченные отрядом Соловьёва сели удачно.

Отряд не потерял ни одного бойца.

– Дед! Расскажи про Кадкина.

– Что Кадкин? Что Кадкин? Про него столько написано, два фильма снято. Мне там добавить нечего,

там, наоборот половину обрезать можно. Чего обрезать? Анечка, это же художественные фильмы,

там много добавлено, чтобы зрителям было интересно. Ну, про санитарочек, можете всё выкинуть,

перестрелки почти все можете тоже выкинуть. Ну, да он женился. Но свою жену он потом, через год,

в госпитале встретил, а не в своём партизанском отряде. К вашему сведенью, первые месяцы, в

отрядах красных партизан, женщин не было, Да, Петя, наши партизаны стреляли в фашистов, но

не с двух рук и не вдвоем, в полный рост, против двадцати.

Давайте, я Вам про Котова и Витмана расскажу. Про него мало писали, а он тоже ни одного бойца не

потерял. Хотя, Мойша, а не Котов был главный герой в этой операции. Я бы ему тоже героя дал, не

только Котову.

Мойша Витман был связист и не только связист, он был пародист от бога. А ещё он до 1936 года

жил в Германии. Немецкий язык знал с детства. Почти десять суток просидел бывший немецкий

еврей, а теперь красный партизан, в километре от аэродрома в подземном тайнике. Подключившись

к телефонной линии, он прослушивал переговоры, пародировал слышанные голоса, запоминал

имена и звания. Ночью 25 числа в 01-00 часа ночи к схрону прибыл отряд Котова. Бойцы скрылись в

подземном ходу, чтобы появиться в ангарах, в штабе, в казармах. На территории аэродрома,

затрещали винтовочные и автоматные выстрелы. Загавкал, но тут же заткнулся пулемет. Операция

явно срывалась. На аэродром позвонили из немецкого штаба, но естественно попали на Витмана.

Бодрым голосом дежурного офицера он доложил, что на них случайно, вышла группа русских

окруженцев. Группа уничтожена, несколько человек залегло в овраге, но их за 5 минут добьют.

Помощь не нужна. Доклад о происшествии будет доставлен утром. Фашисты успокоились. А на

аэродроме уже взлетали самолёты.

Петька! Подай мне вон ту красную книжку. Ага, эту. Так, так, вот. 25 июля 1941 года, нашими

партизанами с немецких аэродромов было угнано 617 самолётов, уничтожено 824. Было уничтожено

940 асов Геринга 1600 технического персонала и 4400 солдат и офицеров охраны. В операции

погибло 716 партизан. Ну вот, где-то так. После этой операции, фашисты так и не смогли

восстановить своё господство в воздухе.

Глава 6

– Дед, а ты ведь главный красный партизан! Ты тоже фашистов бил?

– Во-первых, не главный, а почётный. Точнее я был главным техническим консультантом по

вооружению, а руководителем назначили Судоплатова Павла Анатольевича. После гибели

Лаврентия Берии, Судоплатов был назначен заместителем начальника 1-го (Разведывательного)

управления НКГБ СССР. Но уже через месяц занял вакантное место Берии. Вот под его крылышком

мы создавали меч для красной армии, и в частности для партизан. Павел Анатольевич мне такую

команду собрал, что даже я удивился. Сделали запрос, по всему союзу, на учёных и изобретателей,

которые выдвигали сумасшедшие проекты и изобретения. Потом, просмотрели их досье и

предложения. Большинство отсеяли, оставили 264 человека. Для чего набирали именно таких? А

нам нужны были такие. Чтобы не боялись поставленных перед ними задач. В музее редкого оружия

были? Нет? Ну, слетаем в выходные в Ленинград, посмотрите чего эти чудики изобретали. Перед

ними не стояла задача изобрести реактивный самолёт или автомат Калашникова. Сделать из

старья или незаконченных проектов непривычное, нестандартное оружие, это было их заданием. И

они не плохо справились.

– Ну, это же в серию не пошло. Что могут сделать 100-200 необычных мин или пулемётов?

– А вот тут Вы ошибаетесь. Кто это делал? Изобретатели и учёные, которые были не поняты, а

следовательно, не задействованы в повышении благосостояния и обороноспособности страны. Что

они использовали? Старые, не пригодные к использованию вещи. Куда было девать просроченные,

устаревшие снаряды, патроны, мины? Только уничтожать, а это, между прочим, труд сотен тысяч

трудящихся. А что делать с неудачными образцами и малыми сериями, танков, кораблей,

самолётов?

С лёгкой руки наших сумасшедших изобретателей, старые снаряды после замены взрывателей

стали минами. Именно их использовали красные партизаны в первые дни войны. А какие

«растяжки» получались из устаревших шрапнельных снарядов! На Ленинградских артиллерийских

складах, лежало более тысячу снарядов, калибра 356мм, 1913-1917 года выпуска. Доверия к ним не

было, давно лежали, условия хранения в революционной суматохе никто не соблюдал. Весил такой

фугасный снаряд 747 килограмм. Ну как стрелять таким опасным снарядом? Так можно свой же

корабль повредить. Поменяли им взрыватели и отвезли красным партизанам. Представляете, что

оставалось от фашистских танков, после подрыва такого снаряда? Ничего не оставалось.

Но дело тут даже не в использовании снарядов вместо мин. Главным было, заставить немцев

распылить свои научные, промышленные и военные ресурсы на борьбу с этими изобретениями. И

получилось так, что многие учёные Германии, вместо того чтобы совершенствовать свою технику,

искали методы борьбы с нашей экзотической техникой.

В феврале 1941 года я прибыл в Ленинград. Был у меня цель, посетить завод под названием

«Двигатель». До 1926 года, завод был закрыт, использовался как склад для торпед, выпущенных

ещё до революции. Эти устаревшие торпеды, которые собирались утилизировать, и два инженера с

этого завода, привели меня в этот город. Фамилий называть не буду, они до сих пор засекречены,

назову их Петей и Васей. Так вот эти изобретатели, закидали своими предложениями руководство

завода. Меня с ними познакомили и вечером, за чаем у нас завязался разговор.

– Ребята, вы люди энергичные, идей у Вас много и многие из них перспективные. Беда в другом.

Открою секрет, скоро будет война. Отложите свои амбиции до её окончания. Для Вас есть другая

работа. Возьмётесь или слабо?

– Что за работа? – Спросил Василий.

– А где гарантия, что нам потом дадут работать над тем, что мы предлагаем? – Это подал голос

Пётр.

– Работа интересная, надо из того, что не кому не нужно, сделать конфетку. Такое сделать, чтобы за

границей подпрыгивали от нетерпения и кричали, что тоже такое хотят. Если сделаете, то Вы будете

уже не просто рядовыми инженерами, с вытекающими отсюда последствиями!

–Так, что за тема? Вы нас уже заинтриговали!

– В 1934 году, в СССР была заложена серия эсминцев проекта 7. Было запланировано спустить на

воду 53 единицы. Достроены или будут закончены в ближайшее время 46 кораблей. Остальные 6

миноносцев, в разной стадии постройки. Вот из них надо выбрать то, что Вам подойдёт, остальное

на слом. Это было первое. Второе, на вашем заводе хранятся 364 торпеды калибра 450мм, 1908-

1917 года выпуска. Это устаревшие торпеды, дальность хода у них от 1 до 2 километров. Ещё есть

почти 48 новых торпед 533 калибра. Эти торпеды были отбракованы по разным дефектам. Есть

предложение…

Я ушёл от них только под утро. Через неделю, у меня на столе лежал черновой проект.

Предложение было такое. Три торпеды калибром 533мм соединялись в один пакет. Выглядело это

так, одна торпеда лежит на двух других. Или четыре торпеды калибра 450мм внизу и одна калибром

533 вверху. Вся эта связка, называлось торпедный подводный катер. С чьей-то лёгкой руки их

стали называть то-по-ка. Когда начиналась атака, моряки обычно говорили – Ну, сейчас немцы

отпляшут топока. Видно ассоциируя с известным танцем гопак. Верхняя торпеда переделывалась в

мини катер. В ней, ногами вперёд лежал рулевой. Сверху небольшой прозрачный колпак, как у

самолётов. Штурвал управления как у самолёта и две педали, вот и всё управление. Из неё

выбросили всё ненужное, за счёт чего увеличили запас топлива. Такая торпедная связка, могла

плыть на глубине от 0 до 25 метров, маневрировать и при скорости в 44 узла имела максимальную

дальность в 7 километров. При дополнительных баках и оптимальной скорости в 30 узлов дальность

достигала 20 километров. Теперь про корабль. Рубка была расположена почти на носу. Дальше

палуба до кормы, была с наклоном. Корабль походил на рыбацкий сейнер, только больше размером.

На палубе в четыре ряда, на направляющих, стояли торпедные подводные катера. На корме

имелась аппарель, При откидывании аппарели, топока по роликам, скатывались в море. На

вооружении корабля было 10 зениток. Выходили они обычно в сопровождении 2-4 эсминцев и 4

подводных лодок.

– Дед, ну это не интересно! Ты про подводников рассказывай.

– Ну, техническое описание, так сказать закончили. Надо сказать, что водолазов, в те времена было

мало. Это была молодая профессия. Поэтому, все красные партизаны, которые занимались

подводными операциями и оказались в нашем тылу, после угона немецких самолётов, были

призваны во флот. Они стали управлять торпедными подводными катерами, а сами корабли стали

называть «Красный партизан» и «Партизан красный». Не без юмора были наши моряки. Расскажу я

про знакомого Вам подводника. Помните, про подрыв понтонов? Ну, вот один из них был Андрей

Селиванов. Дважды герой Советского союза. Один из тех троих, кто принимал участие во всех

походах топаков.

Воспоминания Андрея.

28 октября 1941 года. Это был третий выход. Я лежал в гамаке, после обеда, когда прозвучали

короткие гудки в динамике. Непрерывный сигнал это срочно, длинные гудки, это прибыть в течение

10 минут. Сейчас были короткие, значит быть на месте, через полчаса. Можно не спеша сделать

свои дела. Выстроились на палубе и тогда мы узнали, что идём топить линкор «Тирпиц». Линкор

сопровождали два миноносца, две подводных лодки и тяжёлый крейсер «Адмирал Шеер». Мы шли

на перехват. Команда «по местам» прозвучала в 17-40. Втиснул своё тело в узкую кабину катера,

подровнял кресло-лежанку, постучал пальцем по датчикам. Проверил штурвал – вверх, вниз, влево,

вправо. Механик показал большой палец, значит, рули в порядке. Сижу, жду. На голове шлемофон.

Фонарь открыт, не стоит зря тратить воздух в баллонах. В ушах прозвучали последние наставления

и команды.

– Партизаны! «Красный партизан», в 15 километрах от противника, с другой стороны. Начинаем

вместе. Четырехсот пятидесятые, начинаете атаку и отвлекаете огонь на себя. Пятьсот тридцать

третьи, работаете по тяжелому крейсеру и линкору. Номера с 1 по 6 – ваш «Тирпиц». С 7 по 10

берёте на себя «Адмирала Шеера».

Прозвучал сигнал атаки. Снял шлемофон, отдал механику. Загремела аппарель. Закрыл фонарь,

Надел маску. Один за другим, нырнули в холодные воды, стоящие впереди тапаки, моя очередь.

Отпускаю тормоз и скатываюсь в воду. Над морем уже стемнело. Нажатие синей кнопки слева,

заработали все три винта. Пока работаю на дополнительных баках. Плавно нажимаю педаль газа.

Поворот штурвала и мой торпедный подводный катер, под номером пять, берёт курс на цель. Идём

двумя волнами. Впереди идут 450. Они несут по четыре торпеды калибром 450. А у меня только две,

но 533 калибра. Их задача отвлечь внимание на себя. Они будут нырять и выныривать, идти к цели

зигзагом. У них есть преимущество. Они могут пускать торпеды с расстояния в один километр. Но

уходить они должны по поверхности моря, нырять нельзя. В этот момент мы, 533 будем идти на

максимальной для нас скорости и на глубине 20-25 метров, встречным курсом, в атаку. Всё,

началось. В двух километрах от нас поднялись водяные столбы. Ребята приняли бой. Идут

зигзагами, и мы их догоняем, расстояние сократилось до 1 километра. В небе над крейсером и

линкором повисли «люстры», освещая наши цели. Это сработали наши лётчики. Расстояние до

цели 1,5 километра. Вижу разворот 450, значит 40 торпед пошли к целям. Теперь всё, что может

стрелять у врага, пытается уничтожить приближающиеся торпеды. Наш выход. Ныряю, газ на

полную, глубина 25 метров. По корпусу кто-то бьет молотками, значит, есть попадания в противника.

Как медленно ползёт стрелка определения расстояния. Прибор чистая профанация, но хоть

приблизительный ориентир. Удар, ещё удар. Близко, вверху, разорвались снаряды. Это уже похоже

на кувалду, но моя пятёрка выдержала. Подправил направление по компасу. 1200,1000, 700, 500,

пора! Выныриваю, Тирпиц немного левее, в 300 метрах или менее двух кабельтов. Поправляю курс и

выпускаю торпеды. Всё! Прорвался! Сделал! Резкий разворот и уход на глубину. Катер тряхнуло от

сдвоенного взрыва, ещё и ещё. Не я один попал. По рукам потекла вода. На уровне инстинкта,

согнул колени и просел в кабине. Вовремя. Сорвало фонарь. Не убрал бы голову, куда стал бы есть?

Тело сдавило от резкого перепада давления. Ледяная вода впилась в открытые участки тела

тысячами иголок. В голове только одна мысль, не всплывать. Держать курс.

Выдержал, всплыл только в пяти километрах от лежащего на боку линкора. Руки и ноги закоченели.

Как смог подрулить к подъёмнику, даже не понимаю. Подхватил воспаление лёгких. Вторую звезду

героя Советского Союза мне вручили в госпитале.

– Да, это был тяжёлый бой. Два самолёта, которые вешали осветительные ракеты, были сбиты,

погиб один эсминец. Из 40 торпедных подводных катеров, вернулось только 26. Но это была громкая

победа. В линкор Тирпиц, попало 26 торпед. Натыкали в него, как в подушечку для иголок. И 30

минут не продержался на поверхности. Такая же судьба постигла крейсер «Адмирал Шеер».

Потопили фашистские эсминцы и одну подводную лодку.

За четыре месяца, было потоплено 18 военных кораблей, 3 подлодки и сбито 12 самолётов.

Главное, конечно, было в другом. Наша пресса и радио красочно расписывали подвиги красных

партизан, на море. Как два небольших корабля, размером с миноносец, лихо прессуют весь

немецкий флот, включая подводный и воздушный. Конечно, лукавили. Много кораблей было

потоплено подводными лодками сопровождения. Молчали и о том, что большая часть самолётов

была сбита советскими лётчиками, а все подводные лодки были потоплены охранными эсминцами.

Так было надо.

Немцы, законсервировали другие проекты и срочно стали строить подобные корабли. С разных

участков снимались корабли и подводные лодки и кидались туда, где фашистскому авиа разведчику

почудился наш корабль, носитель торпедных подводных катеров. А как не почудится, если несколько

кораблей специально маскировались под них? А нам это было на руку, мы этого и добивались. На

самом деле, корабли-матки, еле держались на плаву. А как вы хотели? Нагрузив на верхнюю палубу

почти половину веса корабля, Да и сами торпедные подводные корабли были не первый сорт. Почти

третья часть возвращалась из-за технических неисправностей, не дойдя до цели. Разработка таких

кораблей, требовала много лет и много денег. А времени и денег не у нас не у немцев не было.

Только мы почти ничего не вложили в этот проект в тяжёлое военное время. Германия наоборот,

сократила выпуск кораблей и подводных лодок, бросив освободившиеся ресурсы на постройку чудо

торпедоносцев. Их наработки пригодились нам после войны.

Глава 7

– Дед, а дед! А что дальше с красными партизанами стало? Они так же продолжали бить фашистов?

– Нет, Анечка. Так же никак не получится. Немецкое командование, приняло меры, чтобы наши

партизаны не могли так безнаказанно уничтожать их солдат и технику. К железнодорожным

составам, стали прицеплять вагоны с военнопленными. Если двигалась колонна солдат или техники,

то в ней обязательно были мирные жители. Везде, где можно, фашисты стали прикрываться

мирными жителями или военнопленными. Аэродромы и склады, стали окружать несколькими

рядами колючей проволоки. По периметру постоянно ходили патрули с собаками. Для этого,

требовалось много солдат. Германия произвела мобилизацию в оккупированных странах. На фронте

и тылу появились, Французские, Румынские, Польские дивизии. Вообще изо всех оккупированных

стран. Не успев продвинуться, за лето, дальше наших старых границ, Германия всю осень и зиму

готовилась к новому наступлению, в 1942 году. Вся Европа работала на фашистов.

– Так, что партизаны ничего не могли сделать?

– Почему не могли? То, что они уже сделали, было настоящей, хорошо спланированной и

организованной воинской операцией. А вот теперь они стали партизанить. Поэтому их и звали

партизанами. Сообщали нашим войскам сведения о немецких войсках, портили железнодорожные

пути. Поджигали мосты, валили столбы, портили телефонную связь, обстреливали казармы. К весне