Охота на сверхчеловека

– Хищники, – проговорил Матей с широкой улыбкой. – Мохнатые и здоровые, как я. Разве что не осененные светом истинной веры.

Толпившиеся у ограды туристы пялились вниз, вели съемку. Дети возбужденно пищали, взрослые одергивали их. Привычные ко всему звери не обращали внимания на гвалт наверху.

– Ну оттуда и воняет, – заметил Семен, уловив поднимающиеся изо рва запахи. – Как из помойки…

Иржи поглядел на него с непонятным сочувствием.

Когда вернулись к машине, Радлова на жаре чуть снова не разморило. Но Матей включил музыку, так что спать в машине стало невозможно. Чешский Крумлов с башней замка остался позади, и извивающаяся, точно змея, дорога, начала подниматься в горы, невысокие и лесистые.

– Шумава, – сказал Чапек. – За ними то, что раньше называлось Австрией.

Машина ползла по серпантину выше и выше, мелькали елки и сосны, в открытое окно проникал пахнущий хвоей воздух. Семен боролся с дремотой, вслушиваясь в вопли солиста какой-то христороковой группы. Пел тот нечто возвышенное о снисхождении в Ад.

Матей негромко подмурлыкивал и даже иногда попадал в такт.

После перевала подъем сменился спуском, стала видна уходящая на юг холмистая зеленая равнина. Вскоре попался первый городок – Фрейштадт. Разглядеть ничего не удалось, поскольку промчались через него на большой скорости. После Фрейштадта поселки начали встречаться чаще. Когда солнце ощутимо уползло к западу, пересекли Дунай у Линца.

Одна из самых могучих рек Европы выглядела тут довольно скромно.

– Немного осталось, – подбодрил Семена Иржи. – До Эфердинга сорок километров и там на север десяток.

Радлов уныло кивнул.

Когда стал виден Эфердинг, «Пежо-Армада», ревя мотором, свернул на разбитую грунтовую дорогу. Несмотря на компенсаторную систему, машину начало раскачивать, а пассажиров – трясти.

– Э… не думал я, что в Европе еще остались такие дороги, – сказал Семен, упираясь в потолок.

– Я тоже, – отозвался Матей и перешел на ручное управление.

Последние десять километров дались тяжелее, чем предыдущие триста девяносто. Когда впереди блеснула речная гладь, дорога неожиданно уперлась в висящие на столбах ржавые ворота.

Табличка была украшена надписью на немецком.

– «Особая территория. Находится под охраной правительства Австрийской республики. Въезд строго запрещен!» – прочитал Иржи. – Похоже, что здесь никто не был со времен падения советского строя.

В стороны от ворот протянулись остатки забора – кривые столбы с обрывками колючей проволоки. Матею не составило труда найти в нем дыру и въехать на особую территорию. Дорога после этого превратилась в набор ям и рытвин, а примерно через километр стал виден Шаунберг.

На месте ворот темнела неровная дыра. Покрытые трещинами и отверстиями стены невероятной толщины образовывали что-то вроде овала, а над ними поднималась башня, толстая и могучая, как старое дерево.

– Ух ты, ого! – воскликнул Матей. – Да его брали штурмом! Палили из пушек и бомбили! А вон там взрывали! – и он указал туда, где вместо одной из башен виднелась лишь груда развалин.

Он остановил машину. Затихло ворчание мотора, осела поднятая колесами пыль.

– Пять баллов, – сказал Иржи, первым выбираясь наружу. – Давно не видел столь мрачного строения. Но почему тут особая территория?

– Радиация или химическое заражение? – предположил Семен.

– Не, она бы заметила, – Матей похлопал «Пежо» по боку. – Там датчик, он пробы воздуха берет и эту радиацию считает…

– Значит, тут есть, что скрывать. Или было, – поправился Чапек. – А сейчас самое время выбрать место для лагеря.

– Мы что, останемся здесь? Не поедем в гостиницу? – Радлов захлопал глазами.

– Нет, ни в коем случае, – Иржи покачал головой.

– Но как же… тут никаких удобств. Ни ванны. Ни телевизора. И что мы будем есть? Где спать?

Радлов чувствовал себя полностью сбитым с толку. Он, конечно, знал, что можно ночевать вне помещения, но никогда не думал, что сам попадет в такую ситуацию.

– Не переживай, – Матей распахнул багажник и принялся в нем копаться. – У нас есть все, чтобы не пропасть. Палатка, спальные мешки, запасы еды. И вообще – тут свежий воздух и все такое.

– Но как же так… я не смогу, после дороги надо вымыться и это… посмотреть новости. Тут грязно!

– Ты же историк? – усмехнулся Чапек. – Должен знать, что наши предки долго могли не мыться, а жили и вовсе в жуткой антисанитарии. В пещерах, шалашах и хижинах, где не было телевизоров.

– Позвольте, но я… – Семен огляделся в тщетной попытке обнаружить рядом отель или хоть что-то пригодное для жилья. Взгляду предстал замок, столь же уютный, как бак для мусора, поросшие кустарником холмы и северный берегу Дуная, низкий и лесистый. – А ты сам уже ночевал вот так?

– Приходилось. Слушай, а как ты избежал археологической практики? – Иржи поглядел на коллегу с подозрением. – Вот у нас всех вывозили на раскопки. Так три недели мерзли и мокли под дождем.

– Я как лучший на потоке остался на кафедре сортировать и описывать находки, – Радлов покраснел, впервые тот давний эпизод из студенческой жизни показался постыдным.

– Хитрый жук. Кроме того, смотри, зарегистрируйся ты в любой гостинице, информация об этом попадет в Сеть. И кто угодно сможет узнать, где ты находишься. А тут нет не то, что консолей входа, а даже камер слежения. Ты выпал из их поля зрения, исчез, просто растворился.

– Ну, хм… это, конечно, хорошо. Но как-то непривычно.

Пока они разговаривали, Матей вытащил из багажника тючок размером с голову ребенка. Снял блестящий черный чехол и выложил на землю квадрат из светло-зеленого сертигласа. Нажал еле заметный сенсор и отошел в сторону. Квадрат зашипел, как злая гадюка и начал раздуваться.

Через пять минут он превратился в округлую симпатичную палатку с тентом и предбанником.

– Вот тут мы и поселимся, – Матей сделал приглашающий жест. – Вентиляция, система отпугивания мерзких тварей вроде клещей или комаров. Места хватит человек на пять. Сейчас достану спальные мешки…

И он вновь зарылся в недра багажника.

Мешок в сложенном состоянии оказался похож на крошечную подушку. После надувания превратился в мягкий на ощупь «стручок» длиной в два метра, достаточно просторный, чтобы вместить двух Радловых. Семен засунул его в палатку, чемодан бросил рядом.

Матей успел развести костер из брикетированного бездымного топлива и принялся возиться с упаковками консервов. Иржи притащил от замка несколько камней, достаточно больших, чтобы на них можно было сидеть.

– Живем почти как люди, – Чапек отряхнул ладони. – Сейчас поедим и можно будет на боковую. Так, кстати, ты не думал о том, чтобы переодеться?

– Но у меня нет ничего, – пожал плечами Семен. – Я же не знал, что мы отправимся, э… «в поле».

– Сейчас мы эту проблему решим, – Иржи повернулся к племяннику. – Матей!

Из безразмерного багажника оказались извлечены старые шорты. За ними на свет явились потерявшие цвет и способность светиться кроссовки, а также майка, только чудом избежавшая мусорного утилизатора. С нее Радлову в лицо оскалился похожий на декана динозавр.

Шмотки оказались велики. Но если кроссовки автоматически затянулись вокруг тощих лодыжек, то шорты полоскались, как парус на яхте, а майка обвисла до коленей, напоминая уродливый балахон.

– Э, ну как? – поинтересовался Семен, чуть ли не впервые в жизни испытывая смутное беспокойство по поводу собственного облика.

В обычной обстановке он не задумывался об одежде. Раз в полгода шел в кибер-ателье, проводил там несколько часов, и возвращался домой с комплектом одежды. Универсальные костюмы, деловые или домашние, не требовали глаженья и штопанья, а выглядели всегда безупречно.

Но зато через семь месяцев просто сгнивали, и приходилось идти за новыми.

– Честно говоря, тобой можно пугать детей, – Чапек не выдержал, прыснул в кулак. – Но мы давно вышли из детского возраста, так что переживем.

– Фигня, – Матей, судя по всему, подбодрил. – Для Господа нашего главное – не как ты выглядишь, а что у тебя в душе. Так, еще десять минут, и еда будет готова. Обождите чуток.

Пока Радлов переодевался, солнце укатилось к горизонту, небо потемнело. Выступил из фиолетовой мглы полукруг растущей Луны. Севший на камень Семен поднял голову и обнаружил, что небо утыкано звездами.

Дома он редко смотрел вверх, разве что во время грозы, и тем более не обращал внимания на тусклые огонечки, еле пробивающиеся через городскую засветку. Но тут, вдали от жилья, звезды были другие. Яркие, крупные, они напоминали о тех временах, когда человек не знал электрического света…

– Кушать подано, – голос Матея заставил вздрогнуть.

Семен опустил взгляд. Краем глаза заметил, что на вершине главной башни замка что-то сверкнуло. Пригляделся внимательнее, но не обнаружил ничего. Показалось, тень пошевелилась меж камней у ворот, но исчезла так быстро, что не успел понять, увидел на самом деле или почудилось.

– Ешь, а то остынет, – посоветовал Иржи, и Семен послушно взялся за пластиковую ложку, полез ей в высокую банку, украшенную надписью «Бобы с мясом» и рисунком – жирной улыбающейся свиньей.

То ли консервы и правда оказались неплохи, то ли Радлов за день в дороге проголодался. По крайней мере, банку он выскреб до дна и выпил три бутылки пива, закусив извлеченными из еще одной банки утопенцами.

– Сами дома мариновали, – с гордостью проговорил Матей, вытирая жирные пальцы о траву. – Ну что, спать что ли оправимся, помолясь? Хотя вам-то что, вы у нас к учению Христа равнодушны.

Крест на майке горел ярко, освещая лицо парня и делая его каким-то гротескным, превращая в маску из средневекового театра.

– Да, молитвы мы предоставим тебе, – кивнул Чапек. – А сами отправимся чистить зубы к Дунаю.

– Э, речной водой? – всполошился Семен. – А это можно?

– Сейчас узнаешь.

По довольно крутому откосу спустились к Дунаю. Радлов сунул зубную щетку в реку. Щетка яростно запищала и замигала, сигнализируя, что в воде много неопознанных микроорганизмов.

– Выключи диагностер, – посоветовал Иржи. – А то так и будет верещать, пока голова не заболит.

Семен спорить не стал, хотя щетка, насильственно лишенная половины функций, сделалась какой-то мертвой, чужой. Когда закончил чистить, слева, сверху по течению, донесся приглушенный шорох.

– Что такое? – страх стегнул будто плетью. Почудилось, что тьма вокруг оживает, тянет жадные щупальца.

– Мышка пробежала, хвостиком махнула, – спокойно ответил Чапек. – Не дергайся. Места тут дикие, и зайцы могут быть, и лисы, и еще какая живность.

Несмотря на убедительное объяснение, обратно Семен шагал, нервно озираясь по сторонам. Проскользнул внутрь, в свет крохотной лампочки. Торопливо забрался в спальный мешок, будто тот мог защитить от опасности.

– Ну что, спокойной ночи? – проговорил Матей, последним забираясь в палатку. – Пусть никто нас не съест до утра…

Он закрыл вход и выключил лампу. С шумным сопением влез в мешок и после небольшой паузы захрапел. Через несколько минут к нему присоединился начавший посвистывать Иржи.

Радлову же не спалось. Палатка казалась душной и неудобной, хотелось выбраться наружу, но пугали таящиеся во мраке опасности. Под опущенными веками мельтешили цветные образы – виденные сегодня пейзажи, куски рукописи, над которой работал вчера, что-то вообще непонятное. Привыкший к постоянному информационному шторму мозг пытался раскачать сам себя.

Но потом выключился и он.

5

14 мая 2035 года

Шаунберг

Проснувшись, Семен попытался потянуться и с удивлением обнаружил, что не может раскинуть руки. В первый момент подумал, что его связали, но потом вспомнил, что лежит в мешке, и начавшаяся было паника отступила.

Судя по тусклому свету, пробивавшемуся через прозрачный сегмент в стенке, утро только началось. По соседству монотонно сопел Иржи, через открытый вход заползал свежий воздух, а снаружи доносились ритмичные звуки, сопровождаемые очень громким пыхтением.

Заинтересованный Семен выглянул из палатки.

Матей, оставшийся в одних трусах, черных, с тем же крестом на заднице, делал зарядку. Пот тек по животу, светлые волосы слиплись, а мускулы перекатывались под кожей.

– Ага, проснулся, – сказал парень, заметив, что за ним наблюдают. – Не хочешь размяться?

– А зачем?

– Ну, как… – в чистом взгляде появилось недоумение. – Надо держать себя в форме. Что за человек, если он, кроме компака, ничего поднять не может, а сгибается с трудом? Человек должен быть сильным и ловким.

И Матей, плюхнувшись на живот, принялся отжиматься.

– Так было тысячу лет назад, – Семен натянул шорты, обулся и вылез из палатки. – Сейчас главное – ум. Ну и еще – знания.

– Да? – почти не запыхавшийся Матей вскочил. – Может оно и так. Пусть думают те, у кого голова большая. А мое дело простое – верить и заблудших овец в стадо Христово возвращать. Ну что, купаться-то идешь?

– Купаться? В Дунае? – не поверил Семен.

– Ага. Пойдем, хотя бы посмотришь.

Отказываться Семен не стал. Еще бы, когда такое увидишь – человек будет плавать не в специально отведенном для этого месте, а в природной воде. Они спустились к Дунаю, Матей разбежался и рыбкой плюхнулся в реку. Полетели брызги, несколько волн с шумом ударились о берег.

Вынырнул с плеском, как бегемот, и поплыл, рассекая серую гладь.

– Эх, была не была, – пробормотал Радлов, сам себе удивляясь. Снял кроссовки, разделся и осторожно вошел в воду.

Та оказалась холодной, по ногам и спине забегали мурашки. Преодолевая желание выскочить, Семен быстро сделал несколько шагов на глубину и присел. Когда окунулся с головой, перехватило дух. На мгновение почудилось, что попал в кипяток, сдавило грудь, а сердце замерло.

Вылетел на берег, как пробка из бутылки шампанского. Поначалу замерз сильнее, а потом стало тепло.

– Силен, – уважительно проговорил Матей, выбираясь на мелководье. – Не думал, что решишься.

– И ты делаешь это часто?

– А что мне? При любой возможности. Летом как только вырвемся куда, так сразу в воду, – Матей огляделся. – Так, ничего не забыли? Пойдем, а то дядя сейчас проснется. Если нас не найдет – шуму будет.

Но прогноз не сбылся. Иржи вылез из палатки только к завтраку. Еще три пустых банки из-под консервов отлетели в сторону, чтобы превратиться в перегной, а Чапек полез в багажник, откуда вытащил большой черный баул.

– Снаряжение, – объявил Иржи. – Не с голыми же руками в замок лезть?

Баул оказался безжалостно распотрошен, и из его объемистого чрева появились: два археологических сканера «Аид», напоминавших миноискатель прошлого века, три портативных налобных камеры, две поясных сумки и набор разведывательных роботов «Аргус» в пластиковом контейнере.

– Для начала хватит, – проговорил Семен, затягивая около правого уха крепление одной из камер. – Пойдем втроем?

– Не, я тут останусь. За окрестностями приглядеть, да и вообще… – что имелось в виду, Матей уточнять не стал.

– Вот как? Ну ладно, – Семен включил сканер, поводил им из стороны в сторону, глядя на крошечный виртуальный экранчик, выросший из черенка.

Прибор был в порядке, исправно заглядывал на двадцать метров под землю.

– Вперед? – сказал Иржи.

– На штурм, – кивнул Семен и повесил на плечо контейнер с роботами.

При свете дня Шаунберг выглядел не менее мрачно, чем вечером. Чернели его стены, оплавленные во многих местах, недобрыми глазами казались бойницы. Зубцы башен грозили рухнуть на любопытных, а из ворот тянуло неприятной кислой вонью, будто пожар закончился только вчера.

– Не по себе мне как-то, – признался Семен, – словно кто-то наблюдает за нами… духи погибших здесь…

– Духи фрицев давно горят в аду, если он существует, конечно, – Иржи нагнулся и подобрал ржавый цилиндрик. – Ага, гильза. От пистолета-пулемета Шпагина. Да их тут полно!

– Стреляли, – Радлов остановился и осторожно заглянул в протянувший вдоль стены ров.

Когда-то он был глубок и наполнялся водой. Но сейчас напоминал поросшую травой канаву. На дне лежали ржавые железные полосы, изогнутые, как змеи, и обрывки цепей – все, что осталось от подъемного моста.

Двое историков преодолели ров без труда.

В мощеном серыми каменными плитами дворе Шаунберга гильз обнаружилось куда больше – русских, немецких от штурмовой винтовки StG-44. Зашли внутрь, стены надвинулись, нависли над головой. Стало видно, что главную башню окружают многочисленные пристройки, куда более низкие и лучше приспособленные для жилья.

– Ну что, пишем? – не дожидаясь ответа напарника, Семен включил камеру. Она поможет зафиксировать все, что увидит он сам, а позже заметить то, что ускользнуло от внимания в первый момент.

Во дворе не нашли ничего интересного. Зато сканеры показали, что под замком имеется несколько подземных этажей.

– Не слабо они тут покопались, – заметил Иржи, перекачивая данные в компак, – не один год рыли… Видишь, плотность среды не одинаковая? Там, внизу, есть и сталь, и дерево, и еще непонятно что.

– Найти бы еще вход, – Радлов почесал в затылке и завертел головой. – Судя по всему, он в донжоне.

– Входов может быть несколько, – Чапек повел сканером туда-сюда, – вон как запутано. Но основной должен быть там.

Главная башня Шаунберга встретила тишиной. Открылось большое полутемное помещение, а царивший в нем сладковатый запах напомнил почему-то о церкви. Тут оказалось неожиданно чисто, хотя на каменном полу за годы запустения должна была накопиться пыль.

– Странно, – пробормотал Семен, вглядываясь в расположенный у задней стены помост и в стоящий на нем каменный куб.

Высеченный из гранита, высотой он был примерно в половину человеческого роста. Ровные грани маслянисто блестели, словно их натерли подсолнечным маслом. Стены помещения, судя по торчащим из них ржавым крюкам, когда-то покрывали занавеси, а на полу темнели остатки сложного рисунка, сделанного черно-багровой краской или кровью. В задней стене, сбоку от куба, располагался дверной проем, за ним виднелись ступени идущей вверх лестницы.

– Церковь? – предположил Иржи. – Но только кому тут молились… или молятся до сих пор?

Голос его породил в углах странное шепчущее эхо – будто засмеялись сотни маленьких картавых существ.

– Запустим роботов? – Семен снял контейнер, поставил на пол и щелкнул замком. Крышка откинулась, открыв блок управления и полтора десятка лежавших рядком змееобразных существ, сделанных из коричневого коридола.

Блок ожил, над ним развернулся виртуальный экран. Повинуясь командам, «змеи» выпустили ножки и принялись шустро расползаться в стороны. Вооруженные камерами и способные забраться в самую узкую щель, они позволят заглянуть туда, куда человек попасть просто не может.

– Пусть работают. А мы пока поднимемся по лестнице, – сказал Чапек. – Посмотрим, что там такое.

Серые потрескавшиеся ступени привели их в занимающее второй этаж помещение. Оно было велико и захламлено. На полу валялись гнилые доски, железяки, украшенные руническими символами. У стен поднимались остатки шкафов и стеллажей, битое стекло хрустело под ногами.

– Похоже, что тут когда-то был склад, – Семен нагнулся, пытаясь разглядеть оставленные в пыли отпечатки обуви.

Судя по всему, они появились совсем недавно, и наследил тут довольно крупный мужчина. Следы вели за груды хлама, туда, где стояли два уцелевших шкафа из черного дерева.

– Кто-то нас опередил. Причем ненамного, – Иржи шагнул вперед, запнулся о какую-то деревяшку. Покачнулся, чтобы сохранить равновесие, вынужден был нагнуться, да так и замер в г-образной позе. – Ого, это еще что там?

– Э… Что-то увидел?

– Ага. Вон там, у стены.

Чтобы добраться до указанного места, пришлось перелезть через груду древнего хлама. При этом Радлов оцарапал правую лодыжку, а Чапек едва не упал еще раз – на «гостеприимно» торчавшие из пола железные штыри. Но оба, охваченные азартом, не обратили на мелкие неприятности внимания.

– Вот он, – проговорил Иржи, поднимая короткий кинжал, на рукоятке которого золотом был выгравирован знак – прямая линия с отходящей от нее веточкой, а на лезвии чернела надпись готическим шрифтом. – Что тут у нас написано? Ага… Твоя кровь – высшее, что ты имеешь.

– Занятно… – протянул Семен. – Мало напоминает наградное эсэсовское оружие. Похоже, что мы и правда нашли что-то.

В этот момент он забыл о неприятном звонке, о преследователе, даже об АСИ, о том, что недавно хотел отказаться от исследования и бежать из Праги. Замелькали очень приятные мысли – о том, что им и вправду удастся сделать реальный вклад в изучение прошлого…

– Или влезли во что-то, – вернул Радлова к реальности Чапек. – Ох уж эти нацистские тайны. Всегда они с каким-то неприятным душком, даже если ничего интересного и жуткого в них нет. Особенно погано, что у них есть поклонники в наше время, так же готовые проливать чужую кровь, как и их кумиры.

– Э… да? – Семен огляделся. Душевный подъем исчез, сменившись тревогой. Царившая вокруг полутьма стала выглядеть опасной, а царапина на ноге заныла, как больной зуб.

Иржи убрал кинжал в висевшую на поясе сумку, и двое историков двинулись обратно. Вернулись на лестницу, а по ней спустились в зал с кубом. Остановились у главной двери, и Радлов вынул из контейнера блок управления, чтобы узнать, чем занимаются расползшиеся по замку роботы.

– Так вот… – сказал он. – Через правое крыло можно подняться на верхушку донжона. Слазаем?

– Почему нет?

Вышли во двор, под жаркие лучи перевалившего зенит солнца. Отыскали дверь, выглядевшую так, словно ее повесили вчера. Пройдя через несколько темных, мрачных коридоров, оказались на винтовой лестнице. Загрохотали под ногами ступеньки, а двое историков запыхтели, как древние паровозы.

К моменту, когда вверху показалось квадратное отверстие люка, Семен так выдохся, что едва переставлял конечности.

– Ох, нет… – прохрипел он, выбираясь на небольшую, окруженную зубцами, площадку. – И как они сюда только забирались?

– Еще и в железе, – сипло отозвался Чапек. – В старые времена здесь, скорее всего, стоял стражник, глядел по сторонам…

С верхушки донжона Шаунберг был виден как на ладони – круг из стен, пеньки башен. Блестел под солнцем Дунай, гигантской дугой уходящий на восток. На берегу, у откоса в компании зеленой палатки стоял «Пежо-Армада», рядом с ним загорал Матей. Северный горизонт охватывали хребты Шумавы, на юге угадывались скрытые в тучах громады Альп.

– Никого, – покачал головой Иржи. – Если есть у этого замка сейчас хозяева, то они очень хорошо прячутся.

– Лучше бы их не было… – отозвался Семен, разглядывая черную свастику, образованную каменными блоками в полу площадки.

Люк на лестницу располагался четко в ее центре.

– Ой, звонок… – Чапек вздрогнул и ухватился за висевший на поясе компак. – Шеф, похоже.

Разговор продлился недолго. Через пару минут Иржи перестал отрешенно глядеть в пространство и бормотать что-то невнятное. Повернулся к Семену и сказал:

– Тебе привет. Полиция роет землю, но того, кто за нами следил, не нашла. Вообще не выяснила, кто это был.

– Э… очень здорово.

– Что касается исследований – переводят, но пока ничего нового не обнаружили, – Чапек развел руками. – Нам велено торчать тут до посинения или покраснения и вести себя тихо.

– Это несложно, – Семен помрачнел.

Полиция не нашла человека в цветастых кроссовках сразу. Это говорило, что он, скорее всего, имеет прикрытие, дающее возможность не бояться органов правопорядка – какую-либо спецслужбу. Значит еще кто-то, помимо АСИ, проявил интерес к архиву Михнова дворца.

Но кто? ЦРУ? Китайская разведка или спецслужбы латиноамериканских стран?

– Пойдем, – Иржи первым зашагал к люку. Они спустились по лестнице и вернулись во двор, где окунулись в идущее от разогретых камней тепло.

– Посмотрим, как там наши маленькие друзья, – Семен развернул виртуальный экран. – Так, большинство вернулись на место. Но один, смотри, отыскал вход в подземелья, и вовсе не в донжоне.

Спуск в расположенные под замком катакомбы нашелся в левом крыле. Историки немного поплутали по коридорам, пока не вышли к глухому тупику. В глубокой нише, которой заканчивался проход, блеснули старинные рыцарские доспехи с остроконечным шлемом и выпуклым нагрудником. Они стояли на покрытой пылью тумбе, а в руке держали длинный меч.

– Меч-то острый, словно точили, – Чапек дотронулся до лезвия, отдернул руку и детским жестом сунул палец в рот. – Колется, зараза.

– Да? Меня больше волнует, где наш роботизированный приятель нашел тут проход? – Семен поднял сканер, просвечивая поочередно стены, пол и потолок. – Так, вон там, около выбоины, лифт. Но как в него попасть?

Отступил в сторону, случайно зацепил выставленную вперед перчатку доспехов. В них что-то клацнуло, вверху заскрежетало, и одна из стен ниши ушла в сторону, обнажив узкий проход. Зайдя в него, историки увидели ажурные металлические дверцы старинного лифта.