bannerbanner
Охота на сверхчеловека
Охота на сверхчеловека

Полная версия

Охота на сверхчеловека

Язык: Русский
Год издания: 2008
Добавлена:
Серия «Высшая раса»
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 7

– Нет, – пропыхтел Радлов. – Или вы смерти моей хотите?

– Для этого и вызвали. Чтобы умер, ха-ха, не в варварской России, а в приличном месте.

– А кстати, – заметил Чапек, задумчиво тыкая вилкой в очищенную от мяса кость, – было бы неплохо в этот самый Шаунберг съездить. Поглядеть, что там да как. Ведь не так до него далеко – меньше четырехсот километров.

– Съездим, – кивнул директор института. – Вот только расшифруем архив до конца, а там и командировку организуем, и пикник на природе, с сосисками, пивом и купанием в Дунае.

Семен только вздохнул, удивляясь, как Купалов может еще думать о еде. Подошедший бармен рыкнул что-то, директор института провел кредиткой по древнему трансактору – сканеру для перевода денег. После этого все трое поднялись и через комнату со стойкой, где было так же накурено, вышли на улицу. Усатый толстяк из угла проводил их ленивым взглядом.

Оказавшись на залитой солнцем Староместской площади, Радлов зажмурился. Только когда под опущенными веками перестали плавать желтые и оранжевые круги, открыл глаза.

– Ну что, куда отправимся, коллеги? – поинтересовался Купалов. – Музеи и концертные залы вас, пан Семен, насколько помню, мало интересуют. Может быть, зайдем в какую-нибудь кофейню…

– Нет, только не это! – под ногу попала выбоина в брусчатке, Радлов пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за Иржи. Распрямляясь, невольно развернулся и увидел, что в трех шагах, прислонившись спиной к стене дворца Гольц-Кинских, стоит и невозмутимо жует жвачку тот самый тип, что шел за ними на мосту.

Сомнений быть не могло – та же тощая фигура, цветастые кроссовки и дымчатые очки, скрывающие пол-лица.

– Все в порядке? – поинтересовался Чапек.

– Да, – ответил Семен, надеясь, что ошеломление и испуг не отразились на его лице. – Но… позвольте, я должен…

Непонятно как, но сумел сделать вид, что ничего не заметил. Невероятным усилием воли заставил себя отвести взгляд. Повернулся к незнакомцу в очках спиной и заговорил вполголоса.

– Э… г-господа. Кажется, что за нами следят. Прошу вас – не делайте резких движений, не дайте ему понять, что мы знаем о наблюдении, – Радлов придержал за руку открывшего рот и выпучившего глаза Купалова, – вон тот тип, что расположился у стены. Он был на мосту и на Малой Стране.

– Да? – прошептал Иржи. – Ты уверен?

– Еще бы. Конечно.

– Не может быть, – директор института нахмурился, глаза его беспокойно забегали. – Тебе показалось, скорее всего. Нужно устроить проверку. Коллеги, идем прогулочным шагом и невозмутимо беседуем.

И он зашагал в сторону засиженного голубями памятника Яну Гусу.

– Беседуем, панове, – невозмутимо напомнил спутникам Купалов. – О чем? Да вот хотя бы о женщинах. Вон идет краля, грудь светится под тем, что только по ошибке можно назвать одеждой. Будь я лет на двадцать моложе, плюнул бы на все научные проблемы и ударился в загул…

Пока он говорил, монумент национальному герою Чехии, шестьсот лет назад нашедшему смерть на костре, остался позади. Сидевшая на бородатой голове ворона злорадно глянула на историков черным глазом и закаркала.

– Если говорить о женщинах, то вспоминается одна история, – проговорил Чапек. – Ее рассказал мне друг, преподающий в университете Брно. Пришел он как-то раз в стрип-бар, немного расслабиться. И только заказал коктейль, как танцевавшая у шеста девушка наклонилась к нему и поинтересовалась «А во сколько у нас завтра лекция?».

– Ха-ха-ха, – Купалов громогласно расхохотался, Радлов с трудом выдавил из себя жалкое хихиканье.

Староместская площадь осталась позади, трое ученых вступили на Парижскую улицу, занятую дорогими, под старину отделанными магазинами. Остались за спиной толпы возбужденных туристов.

Тут не было кричащей рекламы, бьющего по глазам света вывесок. За стеклянными витринами на черных подушечках лежали драгоценности. Бутики горделиво выставляли на обозрение эксклюзивные шмотки. Шумели листвой каштаны. Семен шагал, удивляясь, как его коллеги могут беззаботно трепаться. Затылком ощущал пристальный взгляд. По спине бегали мурашки размером с майских жуков.

– О, какая штука! – Купалов резко остановился, ткнул рукой в витрину, так что Радлов едва не налетел на коллегу.

– Э… да, – сказал он, разглядывая изготовленный, судя по всему из проволоки женский сапог.

– Точно, идет за нами, – прошептал директор института. – Вон, остановился за деревом, делает вид, что штанину поправляет. Задери меня черти, что же это творится такое?

– Может, это наши, из службы безопасности? – без особой уверенности предположил Иржи.

– Мне бы сообщили. Нет, это что-то другое. Так, что же делать…

У Семена мелькнула мысль, что это может быть человек из Агентства Специальной Информации. Но когда взгляд зацепился за висящую над дверью бутика камеру кругового обзора, предположение испустило дух.

Известно, что АСИ имеет доступ к информации, собираемой вот такими частными источниками. Желай эта могущественная контора следить за Семеном Радловым, ей было достаточно отлавливать его электронные метки в институте и гостинице, ловить переводы с кредитной карты и вовремя переключаться с камеры на камеру.

Бродящие по улицам агенты для этого совершенно не нужны.

И кто же тогда так открыто, почти не скрываясь, идет за приехавшим из Нижнего Новгорода историком? Кто стоит за вчерашним звонком? Кого еще мог заинтересовать нацистский архив?

– Мы должны избавиться от слежки, – принял решение Купалов. – Для этого придется еще чуток прогуляться.

И они зашагали дальше.

– Тут рядом держит книжную лавочку один мой старый друг, – рассказывал директор, пока трое историков через Парижскую и Широкую улицу добирались до Майзеловой, некогда главной в еврейском гетто Праги. – Он большой оригинал, но наверняка сможет помочь чем-нибудь.

На перекрестке у Еврейской ратуши Семен не выдержал, обернулся. Поначалу от сердца отлегло, когда не заметил преследователя. Но затем обнаружил, что тот немного приотстал, и настроения опять испортилось.

Открылось Старое еврейское кладбище – серая ограда метров в пять высотой, из-за которой торчали покосившиеся надгробия. В сороковые годы прошлого века оно уцелело только благодаря тому, что нацисты собирались устроить в Праге музей уничтоженной до последнего человека расы.

У входа на кладбище, как обычно, толпились рвущиеся к могилам предков туристы.

– Нам сюда, – Купалов свернул на узкую и кривую улочку, отходящую от Староновой синагоги. – Вот мы и пришли…

Лавочка располагалась в цокольном этаже. К двери вела каменная лестница, так истертая, словно ее соорудили во времена Карла Четвертого. На простой белой вывеске черными буквами было выведено «U Heny».

– Это у крокодила, что ли? – Семен неожиданно вспомнил персонажа старого мультика, добродушного, хотя и зубастого, в сюртуке и котелке.

– Нет, – директор института загадочно улыбнулся и толкнул дверь.

Внутри было полутемно и пыльно. Вдоль стен громоздились полки, уставленные книгами. Рядом находились древние тома, чьи обложки украшало серебрение, и издания начала века, яркие, словно тропические бабочки. На широком столе в центре валялись нотные тетради, а стену за прилавком, на котором почему-то стояли аптекарские весы, украшали географические карты эпохи Великих Открытий. Киты на них пускали струи, ветры надували щеки.

– Вай-вай, – появившийся за прилавком тип больше всего напоминал хитрого гнома. Его розовая лысина блестела, темные глаза хитро щурились, а рыжая борода торчала, словно боевое знамя. – Какие гости? Заходите, мы таким гостям всегда рады!

Семен заморгал, осознав, что хозяин лавчонки говорит по-русски.

– Э, как… – начал он.

– Нечего удивляться, – во всю пасть, по-крокодильи, ухмыльнулся бородач, – я вашего брата еще в сорок пятом навидался, а потом и в шестьдесят восьмом. Сразу вижу, кто родился к востоку от Бреста.

– Но это невозможно! – возмутился Радлов.

– Все возможно, когда имеешь дело с этим человеком, – покачал головой Купалов, – Гена порой несет такое, что не хочешь, а веришь…

– Куда же деваться? – хозяин лавки пожал плечами. – Мой прадед снабжал книгами самого рабби Лёва. Император Рудольф спускался по этим ступеням. Кафка и Майринк заходили выпить кофе к папе, да икнется ему на том свете. Но и я, недостойный, немало имею чего предложить достойным панам. Вот сочинение алхимика Теофила «О разных искусствах», – он ловко выхватил с полки книгу в черном переплете. – Мало кто знаком с ее тайнами. Рядом альбом с рисунками самого Леонардо да Винчи, а за прилавком, – Гена значительно поднял брови, – хранится «Сатанинская библия», которую побоялась сжечь инквизиция. Для знатоков естьOcculta Magna Арнульфа Кельнского и «Книга Авраама Еврея», а для ценителей прекрасного…

– Остановись, дружище, а не то погребешь нас под лавиной из слов! – Купалов вскинул руки, будто защищаясь. – На самом деле мы пришли тебе за помощью. Нашего друга, – последовал кивок в сторону Радлова, – преследует некий тип. И мы ищем способ убрать его с хвоста.

– Всем что-то нужно от бедных евреев, – с показной печалью вздохнул Гена и поставил алхимический труд на место, – солдаты Яна Люксембургского искали у нас в синагоге золото, многие сотни глупцов – остатки голема, Гитлер с Гейдрихом хотели истребить любимых детей Святого до последнего. И сейчас являются разные типы не для того, – бормоча эту ерунду, он подошел к двери и через щелочку выглянул на улицу, – не для того, чтобы помочь ничтожному владельцу книжной лавки деньгами… Вай-вай, точно, мнется на углу хитрый товарищ с профилем внука Авраамова.

– Так он еврей? – изумился Иржи.

– Вас это таки удивляет? – Гена сделал большие глаза. – Ох, глупость людская велика, точно небо. Пойдемте, умники. Так и быть, выведу я вас через заднюю дверь. Ей мои предки уходили от врагов еще во времена погромов императора Леопольда, провалиться ему в ад еще раз…

Продолжая рассказывать небылицы, хозяин лавки провел гостей за прилавок. Через низкую и узкую дверь они прошли в небольшую комнату. Семен чуть не споткнулся о глиняный кувшин высотой себе по пояс. С удивлением глянул на округлую печь, чья труба выходила в окно, на ряды стеклянных и металлических сосудов на полках.

Пахло тут резко и сильно, чем-то кислым и горелым.

– Осторожнее, не ударьтесь, – за второй дверью начинался коридор, тесный и темный, как мышиная нора.

Радлов прошел его почти на ощупь, выставив вперед руку и мечтая только о том, чтобы не упасть. Впереди заскрипело, обозначилась испускающая свет щель, через миг превратилась в дверной проем.

– Бржехова улица, – сообщил Гена, отступая в сторону, чтобы освободить путь. – Отсюда доблестные паны могут отправиться на все четыре стороны. Надеюсь, скромный иудей порадовал гостей?

Историки один за другим поднялись по лесенке и очутились на усаженной липами улочке. Стал ощутим запах нагревшихся на солнце камней, ветер принес раздраженный собачий лай.

– Не то слово! – воскликнул Купалов, пыхтя и отдуваясь. – Ты нас просто спас! Мы перед тобой в долгу!

– Декую, – сказал Иржи.

– Не за что, – хозяин книжной лавки в упор глянул на Семена, – а ты можешь придти еще раз. Из любопытства или по необходимости, когда враги загонят тебя в ловушку. Тогда узнаешь, что не всякая смертельная опасность ведет к гибели…

– Э… благодарю. Но надеюсь, что до этого не дойдет… – Семен поежился под яростным взглядом темно-коричневых, словно из глины вылепленных глаз.

– Не надейся. До встречи, – Гена проскользнул обратно и захлопнул дверь. Та слилась с грязно-белой стеной так плотно, что остались только едва заметные щели.

– Странный он, – проговорил Чапек. – В одни моменты казалось, что несет ерунду, а потом и на самом деле верилось, что помнит Майринка, и что дом уцелел при перестройке гетто в конце девятнадцатого.

– Вот и я о том, но сейчас не до того, – сказал Купалов, подозрительно оглядываясь. – Нам надо убраться отсюда как можно быстрее. А ну пошли.

И он повел коллег на северо-запад, в сторону Дворжаковой набережной. По ней мимо Рудольфинума трое ученых вышли к площади Яна Палеха, зеленой, похожей на крошечный парк.

– Тут дождемся трамвая и поедем наверх, – бросил директор института и испытующе поглядел на Семена. – Да, кто-то сильно заинтересовался архивом Михнова дворца и твоей персоной. Звонок и слежка – все это звенья одной цепи. Поэтому отправишься в Шаунберг завтра утром.

– Но я… – договорить Радлову не дали.

– Тихо, я не закончил! – одернул его Купалов, и седые брови сошлись к переносице. – На какое-то время выпадешь из поля зрения преследователей. А я пока напрягу безопасников и полицию. Уж сегодняшнего топтуна они точно найдут…

Подкатил трамвай – водруженная на колеса серебристая пуля размером с сарай, с нарочитым шипением открылись двери.

– Добро пожаловать на борт, – сказал Иржи. – Не грусти ты. Семен, все образуется.

– Э… не верится, – Радлову и в самом деле казалось, что невидимые враги следят за каждым его шагом. Что они получили сигнал даже с трамвайного трансактора, минуту назад снявшего с карточки плату за проезд. – Кажется мне, что тут замешаны такие силы…

– Когда кажется – креститься надо, – вмешался Купалов, – это еще мой русский дед прекрасно знал.

За окнами промелькнула Влтава. Трамвай, на мгновение остановившись у метро Малостранская, принялся взбираться к Градчанам. Справа остался парк Летна и обрыв с огромным метрономом над ним.

– Сейчас мы тебя проводим. До вечера сиди в номере, в Сеть не выходи, – сказал директор института, когда они вышли из трамвая около «Градчанской». – Кто знает, какие там ждут сюрпризы? Завтра утром за тобой заедут.

– Ладно, – Семен понурился.

Сидеть в четырех стенах и бездельничать не хотелось. Но с другой стороны, он хорошо понимал, что, выходя на улицу или в виртуальное пространство, подвергается реальной опасности.

Люди, решившие остановить исследования найденного архива, могут пойти на то, чтобы ликвидировать строптивого историка. А сделать это в середине двадцать первого века не так сложно. Достаточно подсадить к нему в компак разрушительную программу или нанести на одежду штамм убийственного вируса.

До гостиницы дошли без приключений. Навстречу попалась только пожилая дама, выгуливавшая собачку размером с кулак, да парочка оживленно болтавших девиц лет эдак четырнадцати. Когда стал виден ресторан «На сламнику», у которого толпились лохматые юноши в драных майках, Радлов облегченно вздохнул.

– До завтра, – Купалов погрозил пальцем. – И чтобы был жив!

– Э… постараюсь, – Семен кивнул и вошел в «Красную розу».

4

13 мая 2035 года

Прага – Шаунберг


В сон ворвался монотонный воющий звук. Радлов не сразу догадался, что его вызывают, и не через компак, а по внутренней сети отеля. С трудом разлепил веки, сфокусировал взгляд.

– Прием, – голос спросонья оказался хриплым, но иск «Красной розы» опознал его. Круглый динамик в стене у кровати зашипел и породил сердитое восклицание Иржи:

– Эй, сколько можно спать? Давай, поднимайся!

– А сколько времени?

– Семь тридцать. Нам пора выезжать.

– В воскресенье будить меня так рано очень негуманно, – пробормотал Семен и звучно зевнул. – Уаааууу… Ладно, сейчас буду.

Динамик вновь зашипел и замолк. Радлов привычным движением потянулся к лежавшему на тумбочке у изголовья компаку, но поспешно отдернул руку. Пока есть возможность хакерской атаки, придется обойтись без прибора, в середине двадцать первого века столь же необходимого, как расческа.

Поспешно умывшись и покидав вещи в чемодан, Семен выбрался из номера. Сошел вниз, на минутку задержался около администратора, сообщил ему, что уедет на несколько дней. Когда вышел на улицу, то не смог сдержать удивления – Иржи ждал на противоположной стороне улицы, а рядом с ним стояла не скромная «Шкода-Нокиа», а шестиколесный «Пежо-Армада», синий, как грозовое небо, с серебряными росчерками молний вдоль бортов.

– Она принадлежит моему племяннику, – ухмыльнулся Чапек, довольный произведенным эффектом. – Он согласился нас сопровождать. Сам понимаешь, едем в места дикие, мало ли что.

Дверца со стороны водителя открылась, стал виден крепкий светловолосый парень в черной майке со светящимся крестом на груди.

– Привет, – произнес он по-английски. – Меня зовут Матей. Дядя сказал, что надо бы с вами съездить. А мне что? Совсем не жалко.

Он улыбнулся, и улыбка дивным образом преобразила лицо, сделала его из грубого и даже сурового каким-то одухотворенным.

– Э… привет, – отозвался Радлов, едва удерживаясь от желания улыбнуться в ответ. – Я – Семен.

– Вот и познакомились, – Матей потянулся, под майкой обозначились выпуклые мышцы. – Забирайся на заднее сиденье. Поедем с ветерком. Чего зря время терять?

Семен залез в машину, кинул на заднее сиденье чемодан. Чапек занял место рядом с племянником, и «Пежо-Армада» мягко сдвинулся с места.

– Поедем втроем? Не мало ли? – поинтересовался Семен, когда они миновали Летну и спустились к Малой Стране.

– Чем меньше народу знает, куда мы отправились, тем лучше, – ответил Иржи. – Все равно это только предварительная разведка. Я захватил кое-что из оборудования, но понятно, что изучить замок полностью мы не сможем. Осмотримся, заодно тебя припрячем на время.

– Вот как… Ну ладно, – и Семен замолчал.

Проехали Смихов, справа остался железнодорожный вокзал, слева – пивоваренный завод «Старопрамен», над которым висел, переливаясь янтарным светом, исполинский баннер – кружка с выливающейся из нее пеной. На другом берегу мелькнул Вышеград – башенки костела Петра и Павла, старые крепостные стены, опускающиеся прямо к реке скалистые обрывы цвета охры.

Матей, напевавший что-то себе под нос, ожил в тот момент, когда они выбрались из пределов города.

– Копать едем, а? – спросил он, повернувшись к Иржи и, не дожидаясь, ответа, продолжил. – Эх, люблю я это дело. Куда только не ездили. Вот, помню два года назад какие-то танки под Брно…

Старший Чапек повернулся к коллеге и, словно извиняясь, развел руками.

Причина этого выяснилась очень быстро. Матей оказался невероятно болтлив. Вскоре Семен узнал, что его новый знакомый много лет занимается боксом, а также принадлежит к движению «Христианская молодежь Праги».

– Наш капеллан всегда меня отпускает, – рассказывал парень, – когда дядя просит. Говорит – изучать прошлое – богоугодное занятие. А мне что? Я готов прокатиться, особенно если дел каких не наблюдается…

Машина летела по шоссе, прямому, точно луч света. По обеим сторонам от дороги тянулся ничем не примечательный пейзаж – поселки, перелески фермы, поля, толстые черно-белые коровы.

– Кстати, – сказал Иржи, когда в словесных излияниях племянника наступила пауза. – Я попытался найти что-нибудь про Шаунберг, фон Либенфельса и его оккультное общество. Влез в закрытые хранилища.

– И что? – Семен подался вперед.

– Ничего! Я знаю исторический сектор Сети на пять баллов, но не отыскал вообще ничего! Словно этой темой никто никогда не занимался! – Чапек выглядел обескураженным, даже длинный нос как-то обвис.

– Вот, помню, месяц назад били мы морды этим, вьетнамцам… – вклинился Матей, – как же, святое занятие, с благословения архиепископа. Ну, не били, – тут парень напрягся, вспоминая сложный оборот, – а несли свет истины заблудшим душам, во. Чтобы они, эти души сами на депортацию согласились. И чего они к нам прикатили? Ведь их никто не звал? Приехали мы в эти самые Тржебоницы. Окраина Праги, жуткая дыра. Выходим из тачек…

Семен откинулся на сиденье, понимая, что не в силах слушать рассказы о подвигах одного из боевых христианских отрядов, каких за последние годы много стало по Европе. Под монотонную болтовню Матея и сам не заметил, как задремал. Проснулся оттого, что его потрясли за плечо.

– Приехали, – сказал Чапек. – Тут остановимся и перекусим.

– А где мы? – Радлов выглянул в окно. Машина стояла на стоянке в компании нескольких цветастых туристических автобусов, а солнце висело прямо в зените.

– Чешский Крумлов, – сообщил Матей. – Тут наши братья тоже есть. Только работы у них поменьше.

Семен вылез из «Пежо» и повертел головой, разминая затекшую шею. На солнце оказалось жарковато, пришлось включить вентиляцию костюма.

– Нам вон туда, – сказал Иржи, указывая в ту сторону, где виднелась остроконечная башня с флажком флюгера.

– Замок? – спросил Радлов.

– Один из крупнейших в Южной Чехии. Пойдем.

По подземному переходу миновали оживленную трассу. Прошли мимо рабочих, деловито устанавливавших столбы для такого же, как в Праге, силового поля. Через ворота, увенчанные красно-желтой башенкой с черепичной крышей, вступили в сам город.

Тут башня с флюгером открылась во всей красе. Стало видно, что она состоит из нескольких ярусов, и что каждый украшен по-особому. Один был разрисован в желтый кирпич, другой – покрыт розовыми разводами, третий окружала галерея. А венчала все зеленая крыша, утыканная башенками поменьше.

– Ничего себе, – Семен повел взгляд дальше и понял, что башня – часть длинного, растянувшегося на несколько сот метров замка. Кое-где изящный, местами нарочито грубый, он уступами поднимался к лесистому холму.

– Это точно, – согласился Иржи. – Эту красоту строили и перестраивали не один век. Больше двух десятков строений, сад, театр, мост, конюшни, аптека, пивоварня, куча фресок и скульптур.

Вскоре обнаружился нависший над улицей соединительный ход, украшенный двумя гербами. За ним потянулись улочки, перенесенные словно из средневековья – крохотные, теснящиеся друг к другу домики, остроконечные крыши, узкие переулки.

Не хватало разве что сточных канав и должного запаха.

Один за другим попадались сувенирные магазины, продававшие игрушки, мечи из плохой стали, доспехи-новоделы и «Бехеровку» в ядовито-зеленых бутылках. Между ними прятались крохотные лавочки, торгующие травами и «натуральной» косметикой. Туристов в Крумлове было если и меньше, чем на Староместской площади в Праге, то ненамного.

По старинному деревянному мосту перешли Влтаву. Когда прошли меж украшающих его скульптур – распятого Христа и Яна Непомуцкого, Матей перекрестился и пробормотал нечто похожее на молитву. Сразу после моста повернули направо, и мимо здания культурного центра выбрались к крохотному полуострову, целиком занятому рестораном «Рожмберк».

Замок написал на другом берегу, огромный и серый. Блестели высокие окна, ниже бугрилась дикая скала, послужившая основанием всему зданию. Две части строения соединял невидимый с других ракурсов мост, украшенный статуями святых. Слышались плеск волн и утиное кряканье.

– Здесь и пообедаем, – сказал Иржи, поднимаясь на уставленную столиками террасу.

Подскочил официант, тощий, глазастый и вертлявый. Гостей усадили в углу террасы, прямо над рекой.

– Посмотрим, что у них есть, – Матей развернул меню с таким видом, будто собрался набить ему морду. – А то я, это, проголодался…

В результате он, как и Семен, заказал жареную на гриле форель, Иржи – тушеного карпа. Принесли пиво «Эггенберг» в высоких бокалах, украшенных сложным гербом из пяти частей.

– Э… знаете что, – заметил Радлов, разглядывая картинку, где нашлось место и птицам и розам, колесу и якорю, – а я ведь почти сутки не был в Сети. Уж и не вспомню, когда такое последний раз случалось. У меня там наверняка куча сообщений висит, знакомые беспокоятся, что я исчез.

Погружение в виртуальность было настолько же привычным, как чистка зубов и посещение туалета. Многие годы Семен не мыслил себя без него. Когда оказался лишен доступа в Сеть, почувствовал самый настоящий физический дискомфорт. Зудели руки, одолевало желание вскочить и куда-то побежать.

– Хочешь зайти? – Чапек протянул свой компак.

– Хочу, но это… – Радлов смутился. – Через чужой как-то неловко. Я подожду, пока все не устроится…

Принесли форель с коричневой поджаристой корочкой, украшенную укропом и долькой лимона. Она оказалась настолько вкусной, что Семен оставил только кости и изрядно погрызенную голову.

– О, молодец, дружище, – с уважением хмыкнул Матей. – На вид хлюпик дохлый, а ешь, как настоящий пацан. Видит Христос, из тебя еще выйдет толк.

– Так вот, э… – Радлов замялся, не зная, поблагодарить за комплимент или обидеться.

– Пойдем, – спас коллегу от мучительного выбора Иржи. – Заглянем в ров с медведями и отправимся дальше. Нам еще ехать и ехать.

– Да, конечно, – Семен поднялся.

По узенькому мостику, идущему прямо от ресторана, перебрались на другой берег. Прошли под мостом со статуями, свернули направо и, пройдя вдоль замка, оказались у глубокого тенистого рва.

На его дне, около небольшого пруда с коричневой водой, лениво бродили меж валунов и бревен три бурых медведя.

На страницу:
4 из 7