Стратагема ворона

– Я видел эти увлекательные трактаты о почитании аграрного образа жизни, не говоря уже о пастушеской поэзии Хафн. Чертовски необычно для расы покорителей космоса, не говоря уже о том, что их описания доильных аппаратов причудливы – кто пишет стихи о доильных машинах?! – но я согласен, что Андан не помогут. Жаль, потому что именно у них есть специалисты по контактам, и если они застряли, мы вряд ли добьемся большего.

Кируев попыталась вспомнить, читала ли она что-нибудь о доильных аппаратах.

Ее вопрос, должно быть, отразился на лице, потому что Джедао сказал пренебрежительно:

– Эти описания не могут относиться ни к чему другому. Мама научила меня доить коров по старинке, хотя в исследовательском центре для этого имелись отличные машины. Вы удивитесь, сколько в моей биографии нелепых сносок.

«Это не самая странная вещь, которую я когда-либо слышала», – сказала себе Кируев, но не с полной уверенностью.

Джедао улыбался ей.

– Когда-нибудь я расскажу вам больше о своей матери. Она была немного эксцентрична. Ей нравилось смотреть те драмы, где гигантские существа с щупальцами вторгаются из пространственных врат, и единственные выжившие – это крепкие деревенские ребята с большими пушками и верными, изумительными животными с фермы. Я надеюсь, Хафн не похожи на мою мать. Это было бы неприятно.

Жаль, что сервиторы не прилагали усилий, чтобы направить разговор в другое русло…

– Сэр, – сказала Кируев, – если вы думаете, что кто-то из нас скрывает от вас жизненно важную информацию, то можете расстрелять нас всех. Мы рассказали вам все, что знаем.

– Забудьте уже про эту келскую привычку выдвигать самоубийство в качестве довода в споре, – проговорил Джедао, но при этом он на неё не смотрел. – Хафн в строгом смысле слова – люди, так что мне хотелось бы верить, что я понимаю кое-какие из их основных мотивов, но понятие «человек» охватывает слишком многое. Но что мне точно известно, так это то, что их атака на Крепость Рассыпанных Игл почти увенчалась успехом. Надо их взорвать до того, как они совершат следующий ужасный поступок, но для этого нам нужно больше информации. То есть мы должны заставить их поговорить с нами.

– Крещендо-2, – ровным голосом произнесла Кируев. – Крещендо-3. Найфер.

За свою карьеру Кируев повидала немало войн. Ни для кого не было секретом, что гекзархат был постоянно в одном шаге от того, чтобы разлететься на куски при новом восстании. Однако даже оружие еретиков, как правило, становилось предметом внятной классификации. Благодаря регламентам Рахал и работе Видона ереси редко имели возможность метастазировать в истинно дегенеративные формы.

У Хафн было целое общество, основанное на чуждом календаре, и их миры тоже должны были оказаться чуждыми. Андан говорили о делегатах, которых очень заботил этикет, но делегаты были аристократами, и кто знает, как выглядела остальная культура.

Когда Кируев впервые увидела запись атаки на Крещендо-3, она подумала, что ее сочинил драматург. Многочисленные башни из хрусталя, огромные зубчатые шпили и спиральные лестницы, удерживаемые только сверкающей паутиной. Колоссальные поющие бури и дожди, оставлявшие обугленные следы на скалах. Красно-синие деревья, которые вырастали, а потом рушились и начинали ползать, как бешеные. Аналитики пришли к выводу, что древовидные существа с уродливыми многокамерными сердцами когда-то были людьми. Напрашивался вопрос: похожи ли простолюдины Хафн на людей в том виде, в каком те существовали в гекзархате? Ведь даже Шуос и Андан, увлеченные моделированием тел, признавали определенные границы.

– Да, я посмотрел все, что смог вытащить из мот-сети, – сказал Джедао.

– Раса, которая атакует первой, не делая никаких попыток общаться, вряд ли будет заинтересована в переговорах.

Джедао расхаживал по комнате. Его походка казалась странным образом слегка неравномерной, как будто он не привык к длине своих ног. Вполне возможно, учитывая обстоятельства.

– Тут я согласен. Но оружие говорит. Моты разговаривают. Всему есть что сказать, если знаешь, как…

– Командный центр вызывает генерала Джедао, – раздался голос из терминала. – Контакт с Хафн. Коммандер Джанайя просит вашего присутствия.

– Мы с генералом Кируев уже в пути, – ответил Джедао и продолжил, обращаясь к сервиторам: – Вы двое – спасибо, что потакаете мне. Увидимся в другой раз, если мы все выживем, да?

Наверное, приятно не отвечать на такие шутки. Кируев вышла вслед за Джедао. Сервиторы почтительно моргнули, а затем начали убирать рассыпавшиеся карты.

Пепломот перестроил свои коридоры так, чтобы их путь к командному центру был коротким и прямым. Кируев не нравилось сопутствующее головокружение. Ей вечно снились полы, которые должны были вот-вот разверзнуться, обнажив зубья нетерпеливых шестерней, но Джедао не выказывал никаких признаков дискомфорта.

Коммандер Джанайя отсалютовала им от имени всех, кто был в командном центре.

– Какие-то дозорные Хафн, сэр. Разведмот-7 приблизился к ним на максимальную дистанцию для сканирования. Форманты не опознаются. Трудно сказать, заметили ли они нас.

– Все моты – в режим боевой готовности, – сказал Джедао. Все терминалы загорелись красным. Он сел в командирское кресло и стал изучать показания сканера, пока ремни безопасности выползли из пазов. Кируев заняла свое место справа от генерала, чувствуя себя лишней.

– О, не смотрите так, – пробормотал Джедао. – Я намерен использовать вас по полной программе.

Насколько он серьезен?

– Если вам нужна информация от Хафн, – сказала Кируев, – сейчас самое время. Для них не секрет, что к ним приближается вражеский рой. Предположим, они засекли нас – так давайте проверим их возможности.

– Согласен, – с улыбкой ответил Джедао. – Связь, соедините меня с коммандером Кавинте.

Это была командующая «Опаленным часом», ведущим знамемотом тактической группы номер пять.

– Должна предупредить, она из спорщиков, сэр, – заметила Кируев.

– Да, я видел это в ее досье.

– «Опаленный час» отвечает, сэр, – ответил дежурный по связи и переадресовал вызов на терминал Джедао.

С первого взгляда казалось, что у коммандера Кавинте чересчур милое личико, полное симметрии и изящества, но её глаза всё меняли. В них был отблеск небрежной жестокости, которая теперь внезапно напомнила Кируев о Джедао.

– Генерал, – сказала Кавинте.

– Мы понятия не имеем, сколько там Хафн, потому что их мот-двигатели портят показания приборов, – сказал Джедао с веселой прямотой, – и, если уж на то пошло, диапазон их сканирования нам тоже неизвестен. Хотите помочь мне разобраться?

– Сэр, – резко сказала Кавинте, – вы наш генерал. Вы не должны ставить это на голосование. Просто отдайте приказ до того, как Хафн заметят, что мы медлим, и позовут друзей.

– О, я никогда ничего не ставлю на голосование, – сказал Джедао, – но ваш мозг – это ресурс, и я намерен использовать его соответствующим образом. Хотите продемонстрировать, насколько хорошо у Пятой тактической обстоят дела с Вторичным лексиконом?

Первичный лексикон включал формации, которые Кел отрабатывали во время учений и использовали в бою. Вторичный в основном содержал формации, которые представляли историческую ценность или использовались для пущей красочности во время парадов и празднований. Кавинте проявляла неизменный интерес к странным формациям. Наверное, предположила Кируев, Джедао потому её и выделил.

– Мы Кел, сэр, – сказала Кавинте. – Мы исполним все, что придет вам в голову. – В её словах слышался даже не намек на вызов.

– Рад слышать. – Джедао исправил какие-то цифры на дополнительном тактическом дисплее, поразмыслил над ними, потом снова перевел взгляд на коммандера. – Пятой тактической группе принять формацию «Ласточка атакует терновник». Как только займете позиции, приближайтесь к длинной оси разведывательного «веретена» точно в лоб, пока не окажетесь в предельном диапазоне сканирования. Разведмоту-7 приказываю отступить к… – Он назвал координаты. – Остальным тактическим группам принять большую формацию «Ястреб-рассекатель» с передним центральным нулем и командным мотом в качестве главной опорной точки. Коммандеры мотов, подтвердите.

Терминал озарился уведомлениями, которые выстроились аккуратными янтарными колонками в соответствии с тактическими группами и эскадрильями разведмотов. У коммандера Джанайи вспыхнули глаза. Она повернулась к своему старпому и начала отдавать приказы.

Кируев хотела бы чувствовать тот же оптимизм. Она была уверена, что «Ласточка атакует терновник» – проверка для Хафн. Это была броская парадная формация из Вторичного лексикона, но тот, кто не видел расположение задних элементов, мог перепутать её с «Волноломом» из Первичного лексикона.

Пятая тактическая отрапортовала, что достигла предельной дальности сканирования, и с формантами мотов Хафн ничего не прояснилось, но противник, похоже, не реагировал.

Джедао произвел на терминале какой-то расчет.

– Генерал Джедао вызывает Пятую тактическую. Я хочу, чтобы вы сохраняли формацию и продвигались на 19 процентов мощности дополнительных двигателей. Сообщите мне, в какой момент получите реакцию, а также передайте, на каком расстоянии от их ведущих элементов это случится. – Обратившись к Кируев, он прибавил: – Странно, что они просто сохраняют дистанцию. Разве они не видят Пятую тактическую? Или это ловушка?

Кируев задумалась о другом. Ей было хорошо видно, каким расчетом был занят Джедао. Одна из систем конгруэнтности по модулю, которую Джедао попросил сеть решить за него, была тем, что любой первокурсник должен решать в уме, методом подбора. Неужели генерал… но спрашивать было некогда. Кируев отвела взгляд и сказала себе, что ее беспокойство беспочвенно, однако она была искренне удивлена, что Джедао слаб в абстрактной алгебре.

– Коммандер Джанайя, – говорил Джедао, – я отправил вам несколько путевых точек. Наступайте, но держите Пятую тактическую в пределах восемнадцати минут от роя при текущем ускорении, постоянно.

– Сэр, – сказала Джанайя и отдала необходимые приказания штурману.

– Сообщение от коммандера Кавинте, – доложил дежурный по связи.

– Включайте, – сказал Джедао.

– Генерал, – сказала Кавинте, – мы получили отклик, когда наш ведущий элемент миновал сорок девятый айян Хафн. – Она преобразовала расстояние согласно системе мер гекзархата. Параллельно с сообщением пришел пакет данных с более подробной информацией. – Пока никто нас не атакует, но взгляните на это…

Данные сканирования с близкого расстояния показывали позиции дозорных Хафн относительно друг друга – они рассеялись в виде изогнутой «тарелки», и ось продвижения Пятой тактической была направлена точно в её центр. Кируев не была специалистом по сканированию, но она увидела, что форманты определены точнее и позволяют лучше установить, где находится каждый дозорный. Не менее интересным было то, что Пятая тактическая перехватила сигналы нескольких дозорных. Простейшая триангуляция позволила установить область космоса, куда эти сигналы были направлены.

– Передайте это Разведке, – сказал Джедао, – хотя быстрых результатов я не жду. Коммандер Кавинте, у меня для вас ещё одна формация. Попробуйте «Каждое зерцало – льстец» и приближайтесь к фокусной точке «тарелки».

– Сэр, – сказала Кируев, – это позволит кораблям Хафн открыть огонь по Пятой тактической. Если у них настоящие орудия… – Насколько она помнила, у подразделений врага имелось приличное инвариантное вооружение. – Дело может обернуться плохо.

– Понимаю ваше беспокойство, – сказал Джедао. – Но дело вот в чем. Вы заметили, как они двигаются? – Он заново воспроизвел часть трансляции Кавинте. – Я не думаю, что эти дозорные – люди. Мне кажется, это гуси.

Когда Джедао вновь обратил все внимание на показания сканеров, Кируев заметила, как на него посмотрела Джанайя. «Он рехнулся?» – беззвучно спросила коммандер. Кируев только плечами пожала.

– У вас есть приказ, коммандер Кавинте, – сказал Джедао. – Если я прав, гуси ослабят бдительность, когда увидят конфигурацию. У вас будет достаточно возможностей их изрешетить. Я не меньше других этого хочу, но захватите несколько нетронутыми, если сможете. Пусть нашим инженерам будет что разбирать.

– Принято, сэр, – сказала Кавинте тоном сурового смирения.

Джедао склонил голову набок, глядя на Кируев.

– Вы уверены, что я чокнулся.

Или избавился от раздражающего коммандера, но Кируев не могла выразить этого вслух.

– Если это не ловушка, то я не знаю, что, – сказала она. – Хотя не исключено, что их сканирование имеет небольшую дальность, потому что они действуют во враждебной календарной местности. – Все оружие Хафн стреляло с близкого расстояния в предыдущих боях, но они уже обсуждали это раньше, и ей не нужно было напоминать об этом Джедао. – Возможно, они пытаются обмануть нас относительно своих возможностей. – Она следила за передвижениями Пятой тактической на субдисплее. – Тот, у кого есть хоть две извилины, не попадется на «Всякое зерцало».

Формация «Всякое зерцало – льстец» была генератором иллюзий, специально воздействующим на форманты сканирования роя, а не напрямую изменяющим визуальное восприятие, и по этой причине она не годилась для впечатления гражданских лиц. В бою Кел её не задействовали, потому что иллюзия становилась видимой только с такого короткого расстояния, что любой враг с более или менее приличными сканерами уже заметил бы их первым. На этом этапе никто не мог принять Пятую тактическую за Хафн.

– Я не говорил, что дозорные тупые, – заметил Джедао. – Я сказал, что они гуси. А гуси, чтоб вы знали, отличные охранники. О, не смотрите на меня так. Вам явно никогда не приходилось отбиваться от обиженного гуся палкой. – Он наклонился вперед. – Ну вот, последняя опорная точка встала на место.

Дозорные Хафн, столкнувшись – с их точки зрения – с ещё одним разведывательным отрядом, начали перестраиваться, образуя большую… стаю, поняла Кируев. Она теперь не могла думать об этом построении иначе.

– Это не имеет смысла, сэр, – сказала Джанайя. – Зачем использовать довольно глупых дронов для системы предварительного оповещения?

Пятая тактическая не упустила свой шанс, оказавшись в выгодной ситуации. Субдисплеи внезапно заполнились сообщениями об открытии огня. Было трудно сказать, сумеет ли коммандер удовлетворить просьбу Джедао о пленниках посреди хаоса из адского пламени и кинетической энергии.

– Андан не упоминали, что у Хафн есть сервиторы, – заметила Кируев. – Только зачатки машинного разума. Может, Хафн в этой области технологии отстают.

– Если они сумели проникнуть в Крепость Рассыпанных Игл, – сказал Джедао, – то выкрасть кое-какую инвариантную технологию было бы нетрудно. – Он язвительно скривился. – Насколько нам известно, здесь действуют какие-то особые культурные предрассудки.

Коммандер Кавинте время от времени присылала лаконичные донесения. Во взгляде Джанайи явственно читалась тоска: ей не дали поучаствовать в сражении. У её старшего помощника лицо было непроницаемое, но Мурис всегда выглядел таким. На его деловитость можно было рассчитывать в любом деле. Операция настолько ошеломила дозорных, что Кируев показалось, будто за её плечом вот-вот материализуется нечто с длинными и острыми зубами и обеспечит космическую справедливость.

В конце концов Кавинте сообщила:

– Сэр, большинство дозорных взорвали себя, чтобы не попасть в плен. Мы вышлем вам наши отчеты, когда получим более подробные результаты анализа. Но в суматохе разведмотам удалось поймать одного из них, прежде чем противник сообразил, что происходит.

– Хорошая работа, – похвалил Джедао. – Мои поздравления вашим подчинённым. Взломайте эту штуку, но примите все меры предосторожности. Кто его знает, вдруг внутри смертоносные споры или призраки.

Кавинте хохотнула:

– Тем веселей для нас.

– Отзовите Пятую тактическую и заполните наш нуль, раз уж вы всё равно заняты делом. Просто на тот случай, если главный рой Хафн быстрее или ближе, чем мы предполагаем.

– Разумеется, сэр.

До следующего сообщения оставалось три часа двенадцать минут.

– Генерал Джедао, – сказал офицер-связист, – сообщение от коммандера Кавинте. Конфиденциальное.

– Это нехорошо, – проговорил Джедао, хотя его тон был скорее раздраженным, чем обеспокоенным. – Я выслушаю его в своей каюте. Генерал Кируев, дайте знать, если случится что-нибудь интересное.

– Сэр, – сказала Кируев.

Ровно через час Джедао связался с ней в командном центре.

– Зайдите ко мне, – сказал он.

И всё.

– Надеюсь, там не смертоносные споры, – заметила Джанайя.

– Не думаю, что кто-то смог бы удержать смертоносные споры в секрете от всего роя, – ответила Кируев. – Я лучше взгляну, в чем проблема.

– Лучше вы, чем я, – поддакнула Джанайя. Они тихонько рассмеялись. У Муриса сделался слегка неодобрительный вид.

Дверь в покои Джедао открылась при приближении Кируев. Немертвый генерал стоял, заложив руки за спину, и смотрел на что-то под таким углом, что Кируев не могла разглядеть детали. Она отдала честь и стала ждать.

– Вольно, – сказал Джедао. – Знаете, я всегда терпеть не мог, когда командиры приказывали мне быть откровенным. Но, черт возьми, я попрошу вас об откровенности.

Я провел большую часть необыкновенно долгой жизни, творя с людьми ужасные вещи. Убийства. Пытки. Измена. Бойни. В виде короткого списка звучит не так уж впечатляюще, но люди-то были настоящие. Я… я приносил подлинный вред. Таков длинный способ объяснить тот факт, что моя личная система оценки ужасного не откалибрована должным образом. Мне нужно, чтобы вы сказали, насколько плохо то, что я вам сейчас покажу.

Кируев призадумалась, а потом решила, что от честности хуже не будет.

– Сэр, – сказала она. – Я старший офицер. Я достигла своего теперешнего положения, делая многое из того, что делали вы.

– Просто окажите мне любезность, генерал. Хочется верить, что в этом проклятом рое есть люди лучше меня.

– Тогда показывайте, что у вас там.

Джедао жестом велел Кируев подойти и встать рядом с ним. Видео снял кто-то из инженерной группы «Опаленного часа». Джедао перемотал часть с мерами предосторожности и остановился там, где группа взломала «гроб». Лучшего определения для предмета их исследований не было. На крышке «гроба» блестела золотая пластинка. На ней было что-то написано: Кируев знала, как выглядит архаичное письмо Хафн, но не могла его читать. По краю шел замысловатый узор из незнакомых цветов, плодов и перьев, сплетающихся в узлы. Чем пристальней она смотрела, тем отчетливей видела, что в узоре попадаются резвящиеся насекомые, и все в целом подозрительно похоже на «колыбель для кошки».

Техники в скафандрах придумали, как снять крышку с «гроба». Из-под неё вырвался сине-фиолетовый пар. Кто-то прикрепил заметку: они всё ещё изучали газ, но предварительные результаты показали, что он не токсичен. Кируев потребовалось много времени, чтобы понять, что именно она увидела в «гробу». Джедао хранил молчание.

Первое, что бросилось в глаза Кируев, – это тщательность, с которой были разложены… компоненты? Она не могла подобрать слово получше. Красивые птицы неизвестной ей породы, с длинными шеями и аккуратно расправленными изогнутыми хохолками. Цветы, чьи лепестки двигались, как будто в такт дыханию. Нити из золота и хрусталя, сшивающие воедино плоть и растения и в конечном счете исчезающие в покрытых микросхемами стенках «гроба».

Внутри лежал мальчик или совсем юный парнишка. Во множестве мест его тело было бледным и прозрачным. Из таких участков вырастала сложная система циркуляции, соединяющая его с птицами, цветами и нитями. Вены тоже были прозрачные, и по ним ползла бесконечная вереница красных паучков.

В одной руке он сжимал выцветший фиолетовый шнур, завязанный петлей. Он был как раз подходящей длины для «колыбели для кошки» и оказался единственным предметом из содержимого «гроба», который не выглядел противоестественным.

Джедао приостановил воспроизведение.

– Они вызвали медиков, – сказал он почти нормальным голосом, – но у мальчика – у всей этой конструкции, как её ни назови – остановилось сердце или что-то в этом роде. Они засунули его в наскоро переоборудованную спальную капсулу, но я не думаю, что есть хоть какая-то надежда.

Кируев смутно предполагала, что Джедао был одним из тех людей, которые не любят детей, поскольку никогда не слышала упоминания о том, что у Джедао были дети. Проблеск страдания в глазах ревенанта заставил ее передумать.

Джедао смотрел вдаль.

– Скажите мне, генерал, с чем, черт возьми, мы сражаемся? Что такого плохого в календаре Хафн, что это их лучший способ создавать разведчиков в больших количествах?

– Если Хафн такие же, как мы, – сказала Кируев, – то они прикованы к своему существующему календарю ради экзотических технологий, от которых не могут отказаться, и это значит, что в других областях они вынуждены творить чертовски ужасные вещи.

– Скажите мне, что не знали об этом.

– Я не знала об этом, – подтвердила Кируев. – Видимо, это какое-то новое изобретение, благодаря которому вторжение стало возможным – или старое, которое они придерживали в качестве козыря. Но это ничего бы не изменило. Мы Кел. Мы сражаемся там, где нам говорят. Я так понимаю, вы и раньше собирались сражаться с Хафн.

Джедао выключил видео.

– Кируев…

От того, что он внезапно обратился по имени, она насторожилась.

– …если я когда-нибудь решу, что так поступать с людьми – нормально, пристрелите меня. Мне все равно, насколько разумно это звучит. Как известно, мне случалось вести разумные речи, и мы все знаем, к чему это привело.

Удивительно: Джедао говорил искренне.

– Надеюсь, мальчик умер быстро, сэр, – сказала Кируев.

– Мне бы хотелось однажды очутиться в мире, где люди могут стремиться к чему-то лучшему, чем гроб, в котором тебя сшивают с птицами, чтобы потом ты быстро умер.

– Если вы хотите за это сражаться, рой ваш.

– Я бы сказал, что постараюсь не злоупотреблять этой привилегией, – сказал Джедао, – но мы эту станцию уже миновали.

После этого Кируев осталась с ним и всё время задавалась одним и тем же вопросом: в какой момент она начала видеть в Джедао человека, а не ходячий смертный приговор?..

Глава шестая

Двадцать два дня спустя, после третьей стаи дозорных Хафн, все поняли, что они не просто «гуси», как упорно называл их Джедао. Они были пушечным мясом. Хафн рассредоточили их стратегическим образом в районе, окружающем Крепость Вертящихся Монет, нарочно преграждая подход в тех местах, где градиент топографии высокого календаря был сильней всего. Цифры были ошеломляющие. Джедао приказал добыть ещё «гусей». Удалось захватить новые «гробы» с разным содержимым. В каждой разновидности дети имели особенных симбионтов – от лоз до мхов, от скорпионов до палевых саламандр. Никто не знал, что символизируют эти вариации.

Самым тревожным, помимо содержимого «гробов», был вопрос логистики. Инженеры бились головами о переборки, не понимая, в чем суть двигательных установок. Насколько можно было судить, у дозорных были только инвариантные двигатели, пригодные исключительно для внутрисистемного маневрирования. Значит, их запустили с какого-то транспортного судна. Но по данным Кел выходило, что рой Хафн не в силах вместить столько «гусей» – и кто знает, сколько ещё в резерве, – если только противник не разработал собственную переменную компоновку на порядок выше той, которую использовал гекзархат.

Кируев рекомендовала не трогать большинство стай.

– Командование Кел захотело бы расчистить эту территорию, – сказала она Джедао, пока они просматривали последние данные разведмотов, переданные командным центром, – но вы находитесь в завидном положении: можете наплевать на то, чего хочет Командование Кел.

– Ну, это неправда, – ответил Джедао, – поскольку Командование Кел, что логично, хочет насадить мою голову на кол. Впрочем, да. Как бы вы хотели навалять нашему врагу, генерал?

Было лишь несколько причин, по которым человек, всегда побеждавший в битвах, мог просить Кируев о помощи. Принимая во внимание тот факт, что Джедао был из фракции Шуос, Кируев догадалась, о чем речь. В конце концов, она и так уже превратилась в фигуру на игровой доске, где ставки можно было разглядеть лишь смутно, сквозь трещины и завесу порохового дыма.

– Отделите одну тактическую группу, – сказала она. – Вторую, которой руководит коммандер Герион со «Славного бича шторма». – Герион хорошо действовал в автономных миссиях, и кивок Джедао означал, что он одобряет этот выбор. – Отправьте его пострелять по «гусям»… – Она наметила цели: пост прослушивания, исследовательский центр Нирай, станция со значительным присутствием Андан. – Пока что складывается впечатление, что Хафн избегают атаковать планеты, но мы не знаем, когда это изменится.