bannerbanner
Будни ангелов
Будни ангелов

Полная версия

Будни ангелов

Язык: Русский
Год издания: 2014
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 3

В министерстве его для порядку помурыжили – но не долго, около часа. Однако все-таки чуть дольше, чем он рассчитывал – поход в театр с любовницей пришлось отменить, что автоматически означало и лишение любовных утех. Теперь нужно переждать, пока она перестанет дуться. Молодая еще. Не понимает. Надо будет завести постарше и с ребенком. Чтобы без претензий. И все-таки Михаил Александрович был немного расстроен. Поэтому после министерства решил снова поехать на работу и немного поприжать сотрудников.

От такого самоутверждения, а также от виски на душе полегчало. Михаил Александрович понял, что вот они, дети его родные (он часто думал о своих сотрудниках в таком ключе), а вечер пятницы нужно проводить с детьми. И он по-барски пригласил всех в клуб.

Их было человек семь-восемь – точно он не помнил. Такие вечера случались частенько. То, что среди них был начальник отдела развития Петр, он не помнил. И то, что у Петра жена на сносях – не знал. Может, он отправил бы его домой. А может, справедливо решил бы, что у парня у самого должна быть голова на плечах.

Выбирая профессию

Не профессия «хороший человек».Ведь не ясно, кто он – скульптор? Слесарь?Продавец? Писатель юморесок?Или утром убирает снег?Но скажите: на автомобиле,Кто-то вам дорогу уступил?Или кошелек, что вы забыли,Просто так, бесплатно, возвратил?Если чаем угостит соседкаИли улыбнется кто-то – просто, вдруг,Разве спросите у человека:«Кто вы по профессии, мой друг?»

Небухгалтер

Ну вот и все. Я больше не бухгалтер. Запись в трудовой книжке: «Уволена по собственному желанию». Еду в маршрутке. Мне кажется, что все оглядываются. Может, даже перешептываются: «Смотрите, она больше не бухгалтер. А кто она? Чем занимается?»

Кто же я теперь, если больше не бухгалтер? Вспомнилась притча.

В рай попадает новый человек, ему всех представляют:

– Это – гениальный полководец Кутузов. А это – великий полководец Суворов. А вот – талантливый полководец Ефимов.

– А кто этот Ефимов? Какие сражения он выиграл?

– Он не выиграл никаких сражений. Он проработал всю жизнь в мясной лавке. Но он мог бы стать великим полководцем.

Мне представились собственные похороны. Кто-то говорит: «Она могла бы быть самым лучшим бухгалтером, но она уволилась по собственному желанию». Все скорбно и стыдливо опускают глаза. Какой бред!

Я так долго была бухгалтером – бесконечных десять лет, что в сознании просто не укладывается – я больше не бухгалтер.

* * *

Захожу в магазин. Брожу между прилавками. Наблюдаю за людьми. Продавцы деловитые, немного взвинченные, напряженные. Преимущественно молодые парни и девчонки. Большинство – не местные, судя по говору. Приехали в Москву на заработки. Что они делают после работы? Может, кто-то из них учится на заочном и мечтает вырваться из мира баночек и коробочек и работать «в офисе». При мысли об офисе сердце снова болезненно сжимается. Такой уютный мир с кофеваркой и папками отчетности. С девяти до девяти.

За границей магазины выглядят совсем не так. Дружелюбные хозяева маленьких лавочек любят свой уютный мирок и гостей в нем. Еще мне вспоминается дедушка из булочной в Сан-Антоне. В его обязанности входило переклеивать ценники на вчерашнем хлебе. Вчерашний – со скидкой. Он, поглощенный своей миссией, ловил вчерашние буханки, как шпионов. Найдя вчерашний хлеб, радовался, как ребенок, – миссия выполнена.

У нас не так. Я представляю, как пошла бы работать в магазин. В каком отделе я бы хотела работать? В сырном? «Попробуйте этот сыр, он прекрасно сочетается с инжирным соусом…»

Купив кефир, иду гулять дальше. Может зайти в салон, сделать маникюр? Вот, где живут лекари человеческих душ. Маникюрши, массажисты, парикмахеры… Постоянные клиенты… Наверное, знают много тайн… Люди всегда благодарны им – ведь сюда приходят еще и расслабиться… Пойти работать массажисткой?

Тут же услужливое воображение рисует картину, как ко мне приходит кто-нибудь из бывшего начальства. Или нет, уж лучше из налоговой… «Мне кажется, мы где-то встречались… Мне обрезной маникюр, пожалуйста…» Я больше не бухгалтер.

* * *

Наша фирма обанкротилась, чудом удалось избежать уголовного дела. Мне просто предложили уйти. Кто там был виноват – разобрать невозможно. Только теперь у меня волчий билет, снова бухгалтером мне не быть. Надо было уходить два года назад, ведь мне уже тогда невыносимы были все эти бесконечные бумаги и отчеты. Ночи перед квартальной. Абстрактная эквилибристика цифр.

Но что я умею? Складывать и вычитать? Внимательно читать новые инструкции Минфина? Внимательно читать… Надо почитать, это должно помочь переключиться…

* * *

Я на неделю запираюсь дома с книгами. Выясняется, что семьдесят процентов книг нужно выкинуть – они профессиональные. Зато освобождается место для новых. Какие книги я теперь поставлю сюда?

Я читаю. Читаю неделю. Две. Три. Несколько дней от души смеюсь над юмористическими детективами Донцовой. Потом плачу на романами Марининой. Потом через силу читаю Гессе. Освежаю в памяти Достоевского. Тренирую мозг на Умберто Эко. Мне этого уже мало. Перехожу на чтение в оригинале.

А это здорово, оказывается, просыпаться утром и читать книжку. Неспешно пройти в халате на кухню. Заварить себе кофе. Почитать в ванной. Уже теплеет на улице. Выйти на скамейку в парк и там читать. Или в кафешке на улице. Или просто заварить чай в термосе с лимоном и сахаром. Как в детстве.

Как здорово! Свободное перемещение. Любая скамеечка – моя. Время – мой друг. Я больше не бухгалтер.

Интересно, а что делают другие «не бухгалтеры»?

Я еду на экскурсию по Москве. Начинаю ходить на кружок по фото. Боже, как интересно, оказывается, фотографировать! Москву – ранним утром, когда солнце окрашивает небо в розовое и согревает деревья и дома. Вечерами читаю Диккенса в оригинале.

Но больше всего мне нравится фотографировать людей. Я будто узнаю чужие секреты. Суровый джигит заигрывает с продавщицей в палатке. Его мужественное лицо освещено улыбкой. Я фотографирую улыбки. Иду в театр. Парень на входе встречает свою любимую. Фотографирую его улыбку, в момент, когда он увидел ее. Караулю актеров при выходе из театра – фотографирую их усталые улыбки. Но еще лучше – молодые театральные студии. Там каждое слово – это сто процентов вдохновения. Удивительнее всего – они все не бухгалтеры. И улыбаются.

Начинаю помогать молодой театральной студии продвигаться в интернете. Фотографирую их спектакли. Знакомлюсь с молодым сценаристом, помогаю перевести пьесу на английский язык. Вечерами читаю и подрабатываю переводами – деньги начинают кончаться.

Наша студия едет в Лондон на гастроли. Еду с ними. Как здорово! Со своей бухгалтерской работой я бы не попала в Лондон. На гастролях серьезно заболевает синхронист – меня в срочном порядке ставят переводить спектакль. Я боюсь и волнуюсь ужасно. К счастью, текст мне хорошо знаком. Да и – спасибо старине Диккенсу – английский в норме. Я – синхронист?

В переводческой конторе начинаю выполнять заказы по синхронному переводу. Задачи становятся сложнее, начинаю специализироваться на финансовых текстах. Перевожу на конференциях. Перевожу спектакли. Много путешествую. Фотографирую. Я управляю своим временем! Беру заказы, которые мне больше нравятся. Вокруг меня интересные и увлеченные люди. Скоро будет моя персональная фотовыставка «Улыбка в будний день». Я – фотограф. Я – синхронист. Я – не бухгалтер.

Чужой идеал

Лучистый идеал, прощай,Мечтавший так упрямо сбыться,Ты будешь изредка мне сниться,В восхода исчезать лучах.Тебя бессмысленно искать.Ты в совершенстве идеальномПрекрасен и исполнен тайны,Которой не хочу я знать.Ты – изваянье красоты.Прожитых лет простая радость,Набитых лично шишек сладость,Твои не исказит черты.Прости, не буду я с тобой.Светить в величии занудном.Хочу пройти кривой и трудный,Но все же – мой, маршрут земной.

Дорога в объезд

I

Она ждала новостей. Ожидание всегда утомительно. Время тянется медленно, когда ждешь. Аня ждала. Ждала звонка. Хотя и понимала – не позвонит. Да и слава Богу! Если бы позвонил, она бы не знала, о чем говорить. Иногда молчание более красноречиво, чем слова. Молчание зависло между ними, как облако. Молчание – когда неловким словом боишься сделать больно, а потянуться душой и сказать «я тебя люблю» уже не можешь.

Молчание родилось всего несколько недель назад, в ночь невыплаканных слез. Когда после неудачной фразы все вдруг сломалось. Еще можно было сказать, «прости, просто не знаю, что на меня нашло», но момент был упущен. Молчание, похожее сначала на недоразумение, густело, уплотнялось, постепенно превращаясь из маленького облачка в тучу, а потом – в плотную завесу, почти стену…

Теперь, когда прошло время, Аня рискнула открыть альбом с фотографиями и посмотреть ему в глаза. Прислушалась к ощущениям. Не так больно. Уже не так больно.

II

Это невыносимо. Противоестественно. Залитый солнцем берег, море, ласкающее песок, легкий южный ветерок и… детский плач. Он оглянулся в поисках источника. Малыш пытался обратить на себя внимание мамы, но она не слышала его. Пьяный смех и дым сигареты диссонансом врывались в гармонию. Рядом с мамашей крутился шоколадного цвета парень – наверное, работник пляжа. Дама была увлечена и не обращала внимания на ребенка.

Егор смотрел на женщину и, невольно, в его воображении возникла совсем другая картинка: фавн в полосатой майке, с шоколадными плечами, хвостом и козлиными копытцами поит зельем бестолковую пастушку, которая, забыв свое дитя, уже колышется в красновато-оранжевых волнах наслаждения.

Ребенок, будто оказавшись по другую сторону стеклянной стены, в чистом свечении тянулся к матери. В его ауре то и дело мелькали сероватые пятна тревоги.

Егор потянулся сознанием к «пастушке» и получил звонкую оплеуху – «Отвали!» Демоны уже прочно завладели ее одурманенным сознанием. Тревога ребенка усиливалась, от его ауры потекли к фавну золотые ручейки энергии.

Тогда Егор направил свое внимание на ребенка и начал плавно дышать вместе с ним, успокаивая мальчика. Мальчик услышал. Перестал плакать, сероватые пятна стали исчезать. Он подошел к Егору и уселся на его колени. Егор не смел спугнуть ощущение покоя. Он чувствовал, как солнце проходит через него и наполняет ребенка, напитывая силой. Ребенок осмысленно взглянул на Егора. «Мы встречались раньше?» – подумал Егор. Мальчик взял лопатку и подошел к матери.

– Кушать!

Фавн снова превратился в грязноватого парня. Оранжевое облако растворилось, и мамаша очнулась. Одернула юбку и побрела вместе с сыном с пляжа. Шла она, пошатываясь, но светилась уже обычным желтоватым цветом…

Когда видение исчезло, Егор уже не понимал, было ли оно на самом деле или привиделось… Ребенок со взрослыми глазами… Фавн в полосатой майке… Чудесное ощущение потока, когда он захотел помочь мальчику… Он был обессилен, но удовлетворен.

III

– Она готова?

– Еще нет.

– Ну, сколько можно?!

– Что ты удивляешься, женщины более постоянные существа, чем думают мужчины. Она с утра первым делом проверила телефон: не написал ли он. Она все еще ищет ему оправдания.

– А он?

– Ты же знаешь! Он давно запрограммировал себя на одиночество. Когда отношения доходят до определенной стадии, у него срабатывает датчик опасности. Он и сам это не контролирует. Сейчас он загружает себя делами и впечатлениями. Все как обычно. Немного себя жалеет.

– Будешь ему помогать?

– Нет. Он сделал свой выбор. Ему дали шанс. Он отказался. Ну и славно. Он мне никогда не нравился. Я пошел разрабатывать новый план для Анны.

– Снова? А если она опять не будет готова? Она даже не вскрыла твое письмо с выигрышем – на бесплатную поездку в Италию. Насколько я помню, поездка началась вчера, зря ты морочился.

– Неважно. У меня есть еще один план. До Нового года еще целая неделя.

Серафим ухмыльнулся в седую бороду и покачал головой: «Молодежь…»

Ангел Павел углубился в свои замыслы об исполнении желаний подопечных. Он очень ответственно относился к подаркам на Новый год…

IV

Аня ждала новостей, и они случились. Две. Во-первых, ей вернули машину из ремонта. Долгого нудного ремонта. С заказом запчастей из Японии и многократными сборками и разборками кузова.

А во-вторых, проснувшись и позавтракав, она поняла, что больше не ждет – не ждет его. И больше не хочет всего этого. Она освободилась от грусти. Закрыла глаза и попробовала представить его лицо. Не получилось. И ноющей боли в сердце больше нет. «Желаю тебе счастья… и… отпускаю».

Аня вспомнила, что до Нового года осталось три дня, а она все еще не знает, где будет его отмечать. Прежние планы развалились. «Не буду думать об этом. Развалились – значит к лучшему. Где ты, моя половинка? Где ждешь меня? Ты ведь тоже меня ищешь. Господи, помоги нам встретиться!»

Аня допивала кофе и глядела в окно на морозное утро. Маленький городок сверкал белизной сугробов, каких не увидишь в столице. Блики играли на заиндевевших окнах двухэтажных домиков. Колдобины центральной улицы, улицы Ленина, скрылись под снегом, и захолустный городок смотрелся почти Швейцарией. «Какие там горнолыжные склоны… Нет. Не думать об этом. Зато у нас красивые равнины и поля».

«А не махнуть ли мне по этим равнинам и полям к друзьям в Питер? Погода хорошая, машина на ходу…»

Полторы тысячи километров не пугали, даже интриговали. «Буду есть пончики в придорожных кафешках и любоваться снежными полями». Она уже представила, как будет мчаться на своей маленькой «Тойоте» среди этих полей необъятной родины – навстречу друзьям, свободе и приключениям. Мысль ей понравилась, и она начала собираться.

V

В ту ночь ему приснился странный сон. Он стоит на развилке дорог. На камне сидит ангел и со скучающим видом чертит палочкой в придорожной пыли.

– Что ты рисуешь?

– Твой путь.

Егор наклоняется и видит себя, стоящим на развилке дорог.

– А можно посмотреть, что будет дальше? Как мне выбрать?

Ангел безразлично пожимает плечами: смотри, главное – пойми, что ты увидишь. Егор с некоторой опаской, оглядывается по сторонам. Слева – картина довольно знакомая. Дорожка ведет к палисаднику небольшого домика. В глубине сада – женщина с детьми – его жена. Она, как обычно, немного раздражена, развешивает на веревке детские вещи. Она не любит заниматься хозяйством. Он заглядывает в окно. На плите варится борщ, жарятся котлеты. По-домашнему уютно, но, его почему-то берет тоска. Он видит себя со стороны – как проходят в свою комнату и усаживается с книжкой за стол. Жена что-то ворчит, он что-то отвечает… Картина эта ему хорошо знакома. Ну, может, не домик с палисадником, а квартирка на окраине провинциального городка…

Он возвращается к развилке и смотрит направо – там скалистая, заросшая кустами тропинка, извиваясь, поднимается вверх и исчезает в зеленых зарослях. Он делает несколько шагов, и сердце замирает в предвосхищении чуда. Ему кажется – он уже чувствует ее, волшебницу. Он зовет ее. Она не отзывается, но он знает, что она там. Он делает еще несколько шагов и видит ее на небольшой полянке. Она, как большая сказочная птица, сидит на ветке раскидистого дуба и смотрит на него. Она совершенно не удивлена. Легко спорхнув на землю, берет его за руку – «Ну что, полетели?» И они летят над землей, в облаках и нежных лучах солнца.

Видение вдруг исчезло, и он снова оказался на развилке. Ангел выжидающе смотрит на него… Куда же ему идти? Дорога к домику почти прямая и хорошо видна. Он знает, что это его путь, но отказаться от маленькой тропинки?

Ангел продолжает что-то чертить… Сон обрывается…

Проснувшись, он взмолился о том, чтобы встретить ее – свое чудо. Жена с детьми уехала в деревню к родителям. Они теперь все реже были вместе. Она не понимала его увлечения эзотерикой. Это было для нее странным увлечением, не приносящим ни пользы, ни денег. А детей надо чем-то кормить.


VI

Конечно, надо было ехать через Москву – знакомая трасса М2, потом М10… И ехать не страшно – машин на этой дороге всегда много. «Если устану, переночую в Москве, а завтра поеду дальше», – рассуждала Аня, забрасывая в «Тойоту» потертый чемоданчик. Она даже позвонила однокласснице, и убедилась, что та еще два дня будет дома – в Москве. «Вот и хорошо. Господи, пошли мне легкой дороги и хороших встречных. Ангел мой, я за тобой».

Аня ехала в приподнятом настроении, все ее радовало и удивляло. Повсюду заметно приближение Нового года – витрины магазинов пестрели заманчивой рекламой – «Лучшие подарки к Новому году!», «Новогодняя распродажа»… Люди с елками весело топали по заснеженным улицам.

Аня радовалась, светофоры загорались зеленым, гаишники приветливо улыбались – все было хорошо.

VII

Она не поняла, как попала на шоссе А141. Видимо, крутясь по центру Орла в попытке выбраться из предновогодних пробок, она ошиблась. А может, просто засмотрелась на веселую кутерьму – школьников, которые наслаждались свободой каникул, спешащих Дедов Морозов с мешками подарков – и свернула не туда.

Уже прилично отъехав от Орла, она вынырнула из размышлений и обратила внимание, что на дорожных указателях вдруг замелькало неожиданное слово «Смоленск».

Аня остановилась, сверилась с навигатором, которым обычно не пользовалась, и обнаружила, что находится где-то между Орлом и Брянском. Была еще одна возможность повернуть на Москву – по Киевскому шоссе, и Аня поехала дальше. Однако на съезде на Киевку ее ждал еще один сюрприз – движение перекрыла фура, которую занесло на обледеневшей дороге. Разворачиваться Ане не хотелось, и, повинуясь внезапному порыву, она поехала дальше по А141 – на Санкт-Петербург, через Смоленск. «Приключения, так приключения», – решила девушка, любуясь зимним пейзажем. «Правда, придется отменить встречу с подругой в Москве. Зато в Смоленске я никогда не была», – подумала Анна.

VIII

Гриша скучал без Ани. «Скучал» – не точное слово. Скучать он себе не позволял, ему и действительно было некогда. Дел важных и неважных, срочных и не очень, было невпроворот. Дни пролетали быстро. Но было ощущение некой пустоты, будто Аня унесла с собой какую-то его важную часть.

«Аня…» – он произносил мысленно, а иногда вслух, ее имя, словно пробовал на вкус. Уже несколько недель, как они расстались, а ощущение, что она все еще рядом. Казалось – можно протянуть руку и позвонить. Поболтать или сходить в кино, или даже поспорить о чем-то…

«Анечка… ну к чему это бесконечное стремление к совершенству? Почему нельзя просто быть собой? Просто быть человеком? Зачем до бесконечности покорять какие-то вершины?»

Рядом с ней он постоянно чувствовал себя каким-то не таким. Не идеальным. Неправым.

Ушла она из-за того, что он нарушил обещание бросить курить. Третий раз. Она сказала, что не может ему доверять.

Он и сам собирался бросать курение, но ему не хотелось, чтобы за него принимали решения.

Он скучал, знал, что должен позвонить. И не звонил. Он хотел быть с ней и не желал, чтобы она его переделывала. Он ждал, когда позвонит она, и радовался, что она не звонила.

IX

Аня привыкла быть волшебницей. Она знала, что может руками снять головную боль. Чувствуя чье-то сильное волнение, она почти автоматически начинала дышать особым образом, снимая напряжение, успокаивая людей. Она могла видеть энергетические потоки человека, возникшие блоки и проблемы. Она могла уменьшить или даже вообще снять эти блоки, освобождая энергию и настраивая организм на естественную работу.

За этот дар приходилось платить. Она очень тонко чувствовала окружающую среду и себя. Не могла позволить себе ошибок, резких эмоций, гнева, лжи, вины… Это сразу сбивало ее поле, ее настрой, отрезало от канала, к которому она уже привыкла. Без него она чувствовала себя слепой и глухой.

Это знание обрекало ее на одиночество. Иногда так хотелось быть обычной женщиной, позволить себе капризы, обиды и не ощущать себя всепонимающим Буддой…

Ей приходилось мириться с тем, что она видит, как люди калечат себя беспричинной злобой, скукой, обидой… и не иметь права вмешаться. Ведь даже убранная ею болезнь могла привести к тому, что человек не пройдет свой урок, не поймет свой путь. Ей разрешалось только поддерживать тех, кто уже был на правильном пути, подпитывать их энергией, беседовать, помогать искать ответы, но не более того.

Она была по-своему счастлива. Счастлива видеть, что есть люди, которые ищут свет и не сдаются. Она хорошо понимала свой путь и свои задачи. Знала, что выполняет их, и получала от этого огромную радость. Видела красоту замысла, чувствовала любовь Вселенной, но все же… в глубине души она была просто женщиной, которой хотелось не управлять движением звезд, а смотреть на звезды вместе с любимым. В конце концов, у душ есть целая вечность, чтобы быть с Богом, и только одна жизнь, чтобы узнать человеческое счастье. Чтобы научиться любить, живя среди человеческих бед и соблазнов.

* * *

С мужчинами у Ани не очень получалось. Какой должна быть ее половинка, представлялось с трудом. Думая об этом, она запутывалась в неразрешимых противоречиях.

Мудрый, добрый, зрелый, мечтающий изменить мир к лучшему, с железобетонными принципами. Сильный духом и умеющий любить. Практически Бог. Но тогда зачем Богу Аня? Ей хотелось привнести в жизнь любимого человека чудо счастья, любви и тепла. Быть опорой. А что можно привнести в жизнь Бога? В чем Богу нужна опора? Могут ли у Бога быть слабости?

Хотелось, чтобы человек был сильным, независимым, с собственной жизнью и собственными целями. Но при этом хотелось общих интересов и общих целей…

Хотелось, чтобы можно было, как в детстве, сказать: «Ну что, побежали?», и не важно – куда. Просто бежишь и все. Но кто выбирает, куда бежать? Аня? А он за ней? Значит, у него нет своих целей… Он? А если ей не хочется туда бежать? А если долго и нудно договариваться куда бежать, то уже совсем не то получается… А если не договариваться, то может оказаться, что каждый бежит в свою сторону…

Короче говоря, не очень получалось у нее с мужчинами.

В конце концов, Аня пришла к пониманию того, что люди должны дополнять друг друга. Мужчина должен быть мужчиной, а женщина – женщиной. Мужчине позволительно быть иногда агрессивным, иногда злым, иногда экстремистом – воином. Женщине стоит быть умнее и мудрее в вопросах быта, семьи, здоровья, отношений.

Однако, на практике теория рассыпалась, как карточный домик. С одним своим другом она рассталась, потому что он отказывался заниматься спортом. С другим – потому что тот не хотел гулять на природе. С третьим – потому что он хотел похудеть и при этом ел гамбургеры…

Несколько недель назад Аня рассталась с Гришей, с которым встречалась довольно долго. Казалось, он пришел в ответ на ее молитвы. В меру сумасшедший, чтобы откликнуться на ее «ну что, побежали?», он и сам был вполне способен бежать и звать с собой. Их отношения никогда не были скучными, они все время менялись ролями: то Аня была маленькой девочкой, о которой нужно заботиться, то становилась его целительницей – словно для вернувшегося с поля боя воина. Интересы у них были и общие, и разные, она интересовалась его делами, а он – ее, но если говорить о чем-то не хотелось, можно было и помолчать… А поссорились из-за того, что Гриша не сдержал обещания бросить курить.

«Ну что же это такое? Все время одни и те же грабли, – думала Аня. – Почему теория расходится с практикой? Почему этот урок все время возвращается? В чем его смысл? Еще просто не время?»

Может, она подсознательно ищет людей, которых хочет переделать, которые потом скажут ей за это «спасибо»?

«Господи, а можно встретить мужчину, который УЖЕ хороший, любящий, душевный, не привязанный к материальному? Человека, который не «я еще не волшебник, я только учусь»? Я хочу встретить ВОЛШЕБНИКА»…

X

Был ли виноват пончик, который Аня жевала за рулем? Или ее философские размышления? Или кофе, который купила в придорожной забегаловке? Или просто она устала от многочасовой езды?

Так или иначе, но день, который начинался так радужно, получил не самое благополучное развитие. Не доезжая километров пятьдесят до Смоленска, Аня не заметила торчащий изо льда кусок арматуры и пропорола сразу два колеса. К счастью, скорость была невелика, машина съехала на обочину и уткнулась в сугроб, оставленный очистительной техникой как будто специально для такого случая.

Сработали подушки, пролился кофе, машина заглохла….

Стало обидно до слез. Ей грозила ночевка в холодной машине на обочине заброшенной дороги, посередине «нигде». «Вот они мои авантюры! Вечно я нахожу себе приключения… Пора признаться, что я неудачница…» Представилось лицо мамы, даже послышался ее голос, обвиняющий в вечной безответственности. Аня даже разрешила себе поплакать. Потом утерла слезы.

На страницу:
2 из 3