Миры отверженных. Таураан

В дальнем углу сидели хозяева виллы, Леонтий и Лидия с дочерью. Рядом с ними были грек-повар и священник. Чуть поодаль от них сидела группа музыкантов и танцовщиц. Неро находился среди третьей группы из нескольких темнокожих рабов, обслуги по кухне и дому.

Тэсия увидела, что мальчик очнулся, и указала на это отцу. Леонтий встал и подошёл к мальчику. – Ну что, жив, воин-освободитель? Ты, видать, сын рабыни, которая работает на кухне? Как тебя зовут?

Леонтий никогда раньше не разговаривал с Неро, и у мальчика пересохло в горле от волнения, и он пробормотал нечто несвязное.

– Ясно, – Леонтий понимающе кивнул. – Видать, тебя крепко по башке приложили. Ну что ж, хоть один воин в этом доме оказался, который был готов вступиться за жизнь моих родных. Все остальные как будто уделались от страха, хотя, что тут требовать с крестьян? Леонтий горько усмехнулся. – А, ты малой, молодец. Вот когда мы выйдем отсюда, скажу, чтобы тебя убрали с полевых работ. Будешь здесь, по дому помогать.

Тэсия, также подошедшая к мальчику, с укором заметила. – Папа, так он уже и так работает на кухне.

На лице Леонтия было неподдельное изумление.– А, так вы уже позаботились о нём? Молодцы, быстро же вы! Когда успели?

Тэсия с удивлением уставилась на отца.– Папа, ну ты чего, совсем что ли? Он давно уже при доме.

– Да? Странно. А я что-то его раньше не замечал, – смущённо пробормотал Леонтий.

Тэсия усмехнулась, – Ещё бы ты, папа, кого-то когда-то замечал бы? Пап, ему, наверное, пить очень хочется. Можно я ему дам немного нашей воды?

– Ну да, конечно. Скажи Лисиппу, пусть даст.

Леонтий уставился на узкую полоску света, проникающую через створки ворот.  – А  нас тут долго собираются держать? Он подошёл к ним вплотную и что есть сил забарабанил по доскам.

С той стороны подошёл охранник и грубым голосом спросил. – Чего надо?

Леонтий понял, что он сейчас не в том положении, когда нужно обращать внимание на хамское обращение, и пропустил это мимо ушей. – Воин, позови твоего командира. Я хочу узнать, какие у него дальнейшие планы насчёт нас.

Воин засмеялся. – Если будете себя хорошо вести, через пару дней может, и выпустят. А командира сейчас нет. Позже будет. Сидите уже тихо там.

Лоентий почувствовал, что его гнев вот-вот вырвется наружу, – Воин, тогда принеси воды и кое-чего поесть, если, конечно, у вас нет задачи нас уморить.

Охранник замялся. – Насчёт кормления никаких распоряжений не было. Хорошо, ждите.

Вандал крикнул куда-то в сторону, и судя по приближавшимся звукам, ещё несколько вандалов подошли к воротам. И тут, с той же стороны двери, раздалось поскребывание и поскуливание.

Неро сразу узнал, кто это мог быть. – Бруно, Бруно, – позвал он негромким голосом.

Тут же раздался грозный окрик, глухой удар и щенок, жалобно поскуливая, убежал от двери. Через некоторое время ворота в конюшню заскрипели и в проёме появились несколько рабов с подносами, которых сопровождали вандалы с обнажёнными мечами. Вместе с ними в открывшиеся двери, под ногами у воинов, внутрь проникнул и щенок и принялся озираться по сторонам. Неро тихо присвистнул, и щенок с лаем понёсся к мальчику. Один из воинов хотел было догнать собаку, но благоразумно решил отказаться от этой идеи, ведь гоняться за псом среди озлобленных пленников в полумраке было бы не самым умным решением. Рабы положили подносы с едой на землю и вышли вместе с охранниками. Ворота снова закрылись, и в конюшне снова стало темно.

Тэсия подошла к отцу. – А можно я отнесу еды моему защитнику и поблагодарю его за то, что он хотел вступиться за меня?

Леонтий кивнул. – Это твой долг, дочка,конечно, отнеси. Малой заслужил.

Тэсия взяла поднос и пошла в тот угол, где сидел Неро. Мальчик всё ещё чувствовал себя не совсем хорошо, но уже гораздо получше, чем когда он только-только пришёл в себя. Девочка села рядом с ним, также прислонившись к стене. Бруно, лежавший рядом с мальчиком, привстал на задние лапы и, упёршись передними в грудь Тэсии, принялся облизывать девочку. Девочка притворно отталкивала щенка. – Уйди, надоедливый пёс. Прекрати ко мне приставать. Вот, бери, – обратилась она к Неро, – здесь еда и вода.

Девочка поправила локоны. – Я вроде как ещё не сказала тебе спасибо? Вот говорю.

Неро замотал головой. – Да я же ничего не сделал.

– Знаю, но ты же ведь хотел? Ты ведь это ради меня на него бросился? Или если на моём месте был бы кто-то другой, ты также бы поступил? – Тэсия внимательно посмотрела на раба.

Хорошо, что разговор происходил в темноте, и Тэсия не видела, как краска смущения залила щёки мальчика. Хотя даже на свету смуглая кожа не позволила бы это увидеть, но Неро чувствовал, что его лицо просто полыхает огнём. – Я и другим бы помог, если б они оказались в опасности, – против желания прошептали его губы.

Девочка недовольно хмыкнула и надула губки. – Всё с тобой ясно. Кстати, дай мне тоже хоть что-то поесть. Я что, только тебе это принесла?

Неро смущённо подвинул поднос в её сторону. Тэсия почувствовала, что из-за всех этих переживаний тоже изрядно проголодалась, и жадно вгрызлась в мясо.

Неро, чтобы сгладить неловкость, спросил. – А как мы все здесь оказались?

Тэсия  быстро проглотила кусок, бывший у неё во рту и вытерла рукавом рот. – Ааа, так ты же всё это проспал. Ну, слушай. В общем, тот, что меня схватил, это, оказывается, не самый их главный. Их командир потом появился. Наверное, сразу после того, как тебя ударили. Он о чём-то ругался с моим папой, а я вырвалась и его покусала. Нет, я сначала покусала того, кто меня схватил, а потом и их главного, тоже успела разок схватить. Так что, не только ты тут один храбрый, я тоже им показала. А если бы не отобрали лук, они бы уже молили меня о пощаде.

Неро хотел сделать глоток из кувшина, но Тэсия вырвала его у него, отпив большой глоток, и продолжила.– А потом он сказал, что направляет всех рабов, которые работают в поле, куда-то туда, в сторону моря. Они что-то там будут строить. А нас, всех остальных, заперли здесь.

Лидия, которой не нравилось, что дочь чересчур долго общается с рабом, недовольным голосом позвала Тэсию к себе.

Проигнорировать маму в данной ситуации было бы крайне неразумно. – Ну ладно, я пойду уже, а то у меня ещё есть дела. Не всё же с тобой тут о всякой ерунде разговаривать. Девочка встала, отряхнулась и с достоинством пошла в свой угол, к родителям.

Леонтий с греком отошли в самый дальний угол и разговаривали на пониженных тонах. – Ну, вот куда я сейчас дёрнусь с женой и дочкой? Снаружи, несколько десятков вандалов. А у нас тут всякий сброд – музыканты, рабы, танцовщицы. Эх, говорил же я, что надо было в Рим вчера всем собираться. Хотя, что же тогда сейчас там, в столице, творится? Нет, всё равно я должен быть сейчас там, – Леонтий с досады хлопнул себя по ноге.

Тем временем в доме Леонтия.

Хильдебальд в гостиной давал указание Триру. – Ну что ж, по расположению этот дом стоит почти идеально. Вполне можно сделать его нашим форпостом. Отсюда идёт широкая дорога на Рим, да и дороги сюда приходят с двух сторон. Так что мы здесь и остановимся, а ты давай расставь посты и создай группу охранения, которая будет контролировать дорогу отсюда, вплоть до места нашей высадки.

Трир перебил командира. – Хильдебальд, позволю себе напомнить о вашем же обещании, что вы разрешите парням чуток проверить местные кладовые запасы. Тут в округе, по данным наших ребят, есть ещё несколько весьма богатеньких вилл. Надо парням дать немного выпустить пар.

Хильдебальд поморщился. – Ну ладно, но сначала сделай необходимое, а потом можешь дать им вольную, только без перегибов, как сегодня. Это всё же крестьяне, а не воины.

Трир развёл руками в стороны. – Но позвольте, командир, а как бы мы сегодня обозначили серьёзность нашего здесь присутствия?

Хильдебальд покачал сначала головой, а потом кивнул. – Ладно, я тебя понял, иди.

Трир вышел во двор. Хильдебальд нервно ходил по комнате, обдумывая свои следующие действия, а потом выглянул в окно. На крыльце перед входом сидел Промиус, ковыряясь палочкой в песке. Вдруг мальчик резко вскочил и побежал крадучись, за угол дома. Хильдебальд подбежал к окну и распахнул шире его створки. Высунувшись из окна, он решил проследить, куда это так резко сорвался Промиус, но сына, похоже, уже и след простыл.

Хильдебальд хотел было закрыть окно и пойти его искать, но тут увидел, как в углу двора собралась кучка солдат и матросов, среди которых он узнал Трира и его помощника Ульрика. Заметив, что за ними наблюдает Хильдебальд, Трир резко выкрикнул что-то,  и кучка быстро разбежалась, а Трир почтительно наклонился в сторону командира.

Хильдебальд закрыл окно. Надо уже что-то делать с Триром и этой группой изменников, но, признаться честно, у него не было ясного и чёткого плана. Изменник опять спутал ему все карты, направив часть воинов из отряда Хильдебальда на сопровождение рабов для сооружения причала, а другая часть была отправлена на блокпосты, и на данный момент непосредственно на территории виллы у сторонников Трира было превосходство в живой силе. Необходимо было срочно что-то предпринимать, а то пока всё шло по тому сценарию, который, видимо, задумал Трир.

В этот момент кто-то постучал в окно с заднего двора, с противоположной стороны дома. Хильдебальд подошёл к окну и выглянул из него. Там, пригнувшись, сидели Промиус и Ольдих. Хильдебальд открыл створку, и те тихонько пролезли в гостиную.

Хильдебальд непонимающе уставился на толстяка. – А ты откуда здесь? Я тебя в команде высадки не видел.  Разве ты не должен быть на корабле?

Ольдих рассказал всё командиру и его сыну. Про то, как он услышал все разговоры Трира. Про то, как его разоблачили, и про то, как выкинули с борта корабля и как его, обессиленного подобрали, идущие за ними корабли Гейзериха.

Но он никому ничего не сказал о настоящих причинах его нахождения в море. Просто сказал, что напился и упал за борт вместе с бочонком, по причине пьянства. А потом днём он уже увидел наш корабль и место высадки, и попросил его здесь оставить. А потом тайком от всех уже пробрался сюда.

Промиус во время рассказа толстяка периодически брал Ольдиха за руку и невольно сжимал, словно хотел помочь своему другу в тяжёлые моменты его повествования и убедиться, что он действительно живой и сейчас рядом с ними.

– Ну вот, капитан, вот такая гнида у нас наш Трир, – закончил свой рассказ толстяк.

Хильдебальд горестно улыбнулся. – Да, я уже всё знаю. Сын мне прошлой ночью всё рассказал. Только зря ты не рассказал капитану того судна всю эту историю, мы сейчас бы вместе с ним скрутили всех мятежников.

Ольдих решительно замотал головой, – Командир, если бы я это сделал, тогда о вас пошла бы дурная слава, как о человеке, который не мог разглядеть врага под собственным носом, и который допустил такой разлад в своей команде. Думаю, что Гейзериху это точно бы не понравилось.

Хильдебальд нахмурился. – А ты прав, Ольдих. Спасибо тебе, дружище. Это сейчас то, что меньше всего мне нужно. Ладно, мы сделаем это сами, своими силами. Но надо что-то делать, только вот ума не приложу, что и как? По уму, арестовать бы сейчас Трира и казнить его тут же, как изменника, но сейчас, к сожалению, численное преимущество в живой силе, увы, на его стороне. Нам бы ….

Толстяк извиняющимся тоном перебил его,– Командир, у меня совершенно пересохло в горле. Вы не могли бы налить старине Ольдиху за все его мучения?

– Ты неисправим, Ольдих, – улыбнулся Хильдебальд. – Промиус, иди, сбегай во двор и скажи, что капитан проголодался и просит принести ему что-нибудь перекусить.

Промиус бегом направился к двери, но тут дверь распахнулась и в комнату вошли, весело переговариваясь друг с другом, Трир, Ульрик и сзади них еще двое их матросов с мешками.

Хильдебальд нахмурился. – Почему не стучимся перед входом, помощник, или совсем забыли субординацию?

Улыбки у входящих мгновенно сползли с лиц, когда они увидели рядом с Хильдебальдом Ольдиха. Мгновенно оценив обстановку и поняв, что все его планы, скорее всего, раскрыты, Трир притянул к себе опешившего от неожиданности мальчишку и, приставив к его горлу нож, зарычал. – Без глупостей командир, без глупостей. Нож очень острый. Ульрик и двое матросов, сбросив мешки с плеч, обнажили свои мечи.

Хильдебальд еле успел рукой удержать Ольдиха, готового броситься на Трира. – Спокойнее, мой друг, спокойней. С этими свиньями мы бы ещё справились, но они могут покалечить Промиуса. Хильдебальд старался быть рассудительным, хотя это ему давалось с большим трудом.

– Как долго же ты притворялся, Трир. Представляю, насколько же тебе было тяжело. Вот совсем уже опустился, воюешь с детьми.  А может, просто ты выбираешь себе соперника по рангу? Возможно, потому, что боишься выйти против взрослого мужчины?

Трир ухмыльнулся. – Командир, не говори глупости, мы все рабы обстоятельств. Против тебя у меня шансов нет, поэтому надо трезво оценивать свои силы.

– С каких это пор ты предал меня, Трир? Глаза Хильдебальда были преисполнены презрения.

Трир усмехнулся.  – Командир, знаете, а мне надоело быть помощником. Сколько лет, помощник да помощник. Ну, да, помощник самого Хильдебальда, одного из героев взятия Карфагена. А сейчас что, герой Карфагена? Как Гейзерих тебе отплатил за твою верную службу? Вот-вот, именно. Ну и что у меня сейчас в итоге, ни денег, ни славы. Ну, со вторым я уже как бы смирился, но вот отсутствие денег меня сильно напрягает. Ты уж извини, к тебе никаких претензий, да и к Ольдиху тоже.

Трир улыбнулся, обращаясь к Ольдиху, кипевшему от негодования. – Я вот смотрю, что наш толстяк очень живучий. Неужели Бог вина так сильно тебя бережёт? Ладно, командир, когда все карты уже раскрыты, думаю, нам тут нечего в кошки-мышки играть.

Он повернулся к своим сообщникам. – Ульрик, а сходи-ка во двор, и сделай то, о чём мы с тобой договаривались.

Ульрик стремительно выбежал из комнаты. Хильдебальд дёрнулся. – Если ты хоть кого-нибудь тронешь из моих людей…

Трир плотнее прижал к себе мальчика, слегка надавив ножом на его горло. – Спокойно, Хильдебальд. Мне ни лишнего шума, ни лишних смертей не нужно. Просто посидим тут с тобой, подождём.

Трир пододвинул к себе стул и сел на него. Через некоторое время сквозь окна на улице послышались крики и шум, а ещё через некоторое время в гостиную вернулся Ульрик.

– Всё сделано, мой капитан, – сказал он, обращаясь к Триру.

– Ну-ну, я ещё не капитан, Ульрик, – с улыбкой сказал Трир, – но мне нравится это обращение, продолжай.

– Все воины Хильдебальда схвачены и поставлены перед фактом. Или они разделят участь своего командира, или пойдут вместе со всеми в Рим за богатствами. Почти все согласились, лишь только двое отказались подчиниться.

Трир победоносно взглянул на Хильдебальда. – Ну что, вот она, верность твоих воинов. Ладно, поступим, значит, так. Бросить всех к римлянам в конюшню и усилить охрану, – сказал он, повернувшись к Ульрику. – А то я очень удивлён, как это у тебя толстяк смог незаметно пройти все выставленные дозоры? Это как можно было просмотреть эту крадущуюся гору неуклюжего мяса? Они что там, все пьяные у тебя?

– Хорошо, мой капитан, я прослежу, чтоб там стояли надёжные люди, – тихо сказал Ульрик. – Но разве мы не делаем ошибку, что оставляем их всех в живых? Вот с Ольдихом уже промашка вышла, а ведь я предупреждал, – с еле скрываемой ехидцей в голосе, произнёс помощник новоиспечённого капитана, стремясь ответно уколоть его.

Трир с сожалением посмотрел на Ульрика. – А ты понимаешь своей куриной башкой, что если мы сейчас демонстративно их убьём, то об этом узнают на корабле, да и на ближайших кораблях эта новость тоже будет. Да мы так даже до Рима дойти не успеем. А уж представь, как разъярится потом Гейзерих, когда вся правда вылезет наружу. Одно дело, наказать убийц одного из своих командиров, а другое дело – искать каких-то воришек, которые ослушались приказа и оставили место назначения. В первом случае он никогда не оставит попыток нас найти. Это будет удар по его гордости. А вот, во-втором, вероятнее всего, просто назначат какую-то награду за нашу поимку, и через год-два о нас все позабудут. Но я, конечно, – Трир посмотрел на Хильдебальда, – могу и поменять своё решение, если мне что-то не понравится, и если загнать меня в угол.

Трир надавил посильнее ножом и на горле Промиуса показались капельки крови. – Ну что, капитан, я могу вас запереть в сарае и надеяться, что вы не будете бузить?

Помощник Хильдебальда удовлетворённо улыбнулся. – Ну, всё ясно, по глазам же вижу, что ты согласен. Ну что, Ульрик, новый помощник капитана, бросайте их всех к этому спесивому римлянину. Пусть они там поворкуют. Скорее всего, у них наверняка найдутся общие темы, – сказал Трир и ухмыльнулся. – И да, Ульрик, представьте, наконец, меня моей команде.

– Есть, командир, – улыбнулся Ульрик.

Вечерело. Солнце уже было готово сесть за горизонт, лаская своими последними лучами землю, как около ворот в конюшню раздалась какая-то возня, шум, громкие возгласы и створки дверей распахнулись. Бруно привстал на лапы и, ощетинившись, зарычал.

В помещение втолкнули четверых связанных здоровых мужчин и одного мальчишку, и двери снова захлопнулись. Леонтий подошёл к лежавшим на полу фигурам и тут он разглядел, что это тот самый командир вандалов, по чьему приказу он был брошен сюда вместе со всеми.

Он радостно вскрикнул. – Ага, я так и знал, что римские легионы уже здесь.

Леонтий подбежал к воротам. – Мы здесь, мы здесь! Здесь я, Леонтий, римский командир, откройте же дверь, наконец! И он изо всех сил начал бить ногами в ворота.

С той стороны он услышал вандальскую речь, на которой его нецензурно просили закрыть свой рот и сидеть тихо. Леонтий, ничего не понимая, отошёл от двери, снова подошёл к Хильдебальду и, взяв его за куртку, начал трясти. – Да что здесь, чёрт побери, происходит? – заговорил он на вандальском языке.

Промиус бросился на Леонтия с кулаками, но Хильдебальд криком остановил его. – Сиди спокойно, я сам разберусь, – и обратился к римлянину. – Может, ты перестанешь меня трясти и развяжешь, или ты меня, связанного, сейчас затрясёшь до смерти?

Леонтий злобно рассмеялся, – Да я тебя просто удушу сейчас, и никто меня здесь не остановит. Ты будешь говорить или нет, а то я просто перестаю понимать, что здесь вообще происходит?

Леонтий тяжело дышал, плотно стискивая ворот рубашки на горле вандала. Хильдебальд захрипел от недостатка воздуха. – Если ты не понимаешь, что я такой же пленник, как и ты, то мне не о чём с тобой разговаривать. Развяжи меня и моих людей, и мы сможем спокойно поговорить.

Леонтий, остывая. – Лисипп, развяжи пока руки этому молчуну, а потом мы подумаем, что нам с ним делать. Хорошо, говори, вандал.

Хильдебальда развязали, и он рассказал всё, что произошло за эти последние дни. Леонтий, не перебивая, молча слушал рассказ вандала об их путешествии сюда и о предательстве Трира.

Вандалу показалось, что Леонтий с некоторым сочувствием воспринял его рассказ, и он решил это проверить. – Ну вот, видишь, сейчас мы с тобой невольные союзники.

– Чёрта с два, какие мы ещё с тобой союзники? Как только придут сюда римские легионы, я предам тебя суровому, но справедливому римскому суду. – Леонтий был решителен и непреклонен.

– Вынужден тебя огорчить, римский гордец. Гейзерих прибыл сюда с таким войском, равного которому сейчас римская империя выставить просто не в состоянии. После того, как убили Аэция и разогнали верных ему полководцев, Рим сейчас  беззащитен. Ты можешь сколько угодно на словах возражать этому, но в глубине души понимаешь, что я прав.

Леонтий с ненавистью смотрел на вандала. Внутри него боролись самые разнообразные чувства, – от желания задушить его до полного понимания правоты, высказанной им, и вследствие этого им овладевало бессилие, что приводило его в ещё большую злость.

Хильдебальд продолжал. – У меня там, на корабле, есть преданные мне люди, и если ты поможешь мне сейчас наказать изменника Трира, то я клянусь, мы уйдём отсюда и никого не тронем, и ничего не возьмём из твоего дома.

– Ну, во-первых, мне нет никакого дела до ваших разборок. А во-вторых, это я, Леонтий, предлагаю тебе, что если ты сейчас мне поможешь со своими людьми арестовать всех этих негодяев, то я обещаю тебе, что отпущу всех твоих людей, которые нам помогут. А всех остальных мерзавцев я казню здесь собственными руками. А тебе лично даю обещание, что отвезу тебя в Рим на справедливый суд.

Промиус, при последних словах Леонтия, вскочил и закричал. – Но отец, ты же не согласишься на такие условия?

Хильдебальд, рукой усаживая мальчика на пол, повернулся к Леонтию. – Хорошо, римлянин, я принимаю твои условия. Даю своё слово и развяжи уже тогда и моих людей.

Тут вступила в разговор Лидия. – Леонтий, может, ты уже объяснишь всем присутствующим, о чём ты говоришь с этими дикарями и отчего ты жмёшь его руку?

Хильдебальд недовольно хмыкнул и спросил Леонтия. – Я так понимаю – это твоя жена? А почему ты позволяешь ей встревать в свои дела? Наши женщины не настолько говорливы в присутствии мужчин. Хильдебальд был явно недоволен с определением его как дикаря.

Леонтий огрызнулся. – Не заставляй меня нарушить моё обещание. Я сам разберусь, с кем и как мне разговаривать. Он повернулся, и показал руками, чтобы все прошли в самый дальний угол конюшни и там продолжил. – Обращаюсь сейчас ко всем. Ситуация на данный момент такова. Вандалы не сегодня-завтра войдут в Рим. Воевать против Гейзериха там некому и нечем. Думаю, что дни Максима сочтены и спасти Рим сейчас никто не в состоянии. Женщины заохали и застонали.

Отец Дарион подал голос. – А я думаю, что папа Лев остановит вандалов так, как он остановил в своё время Аттилу.

Леонтий замотал головой. – Думаю, сейчас совсем другая история, святой отец, но молиться об этом вам никто не мешает. Так вот, мы сейчас попробуем выбраться отсюда с помощью командира этого отряда вандалов, которые захватили наш дом. Правда, он сейчас такой же пленный, как и мы, потому что его предал помощник, захватив власть. Но с четырьмя здоровыми воинами мы уже можем что-то попробовать. А там, уже на свободе, командиру вандалов будет гораздо легче переподчинить их всех обратно. Значит, план будет примерно такой, поскольку выход здесь только один, он же и вход, и поэтому предлагаю следующее.

Тэсия, стоящая рядом с отцом, дёрнула отца за рукав.

Леонтий отмахнулся. – Подожди, дочка. Мы с ним, – римлянин, продолжая, кивнул на Хильдебальда, – сейчас затеем потасовку и начнём драться, а вы все поднимайте как можно больший шум, и как только охранники войдут сюда, мы попробуем отнять у них оружие.

Тэсия снова стала теребить  отца за рукав. Хильдебальд, стоявший чуть в стороне, опять издевательски нарочито громко отреагировал. – Ну, я же говорил, что римские женщины меры не знают и влезают когда хотят и туда, куда их не просят.

Леонтий, вскипающий от бешенства, перекидывал взгляд с Хильдебальда на дочку. – Ну что тебе ещё? Отец еле-еле сдерживал себя, чтобы не сорваться на дочке.

– Пап, а почему ты говоришь про один выход? Здесь есть ещё один.

Леонтий хотел было направиться к Хильдебальду и заткнуть рот этому ехидному вандалу, но вдруг застыл как вкопанный. – Какой второй выход? Где он? Он начал быстро оборачиваться по сторонам, ища глазами этот невидимый его глазу второй выход. – А ну, говори быстрей, – он стремительно развернулся к дочке.

– Просто я здесь бывала часто, – и она осеклась, поняв, что сама себя только что выдала, и взглянула виновато на маму. Но никто и не думал сейчас её в чём-либо обвинять.

– Ну-ну, продолжай, – Леонтий сгорал от нетерпения.

– Вот здесь, – Тэсия подошла к краю навеса, который был над головами у присутствующих, – есть маленькая верёвочка.

Действительно в углу неприметно болталась маленькая верёвка, которую в темноте вряд ли можно было сразу разглядеть.

Тэсия потянула её на себя и сверху начала показываться лестница, которая, свесившись с края, под влиянием собственного веса сползла вниз. – Вот, – сказала девочка, – надо забраться наверх, а там, в дальнем углу, с той стороны, есть несколько черепиц на крыше, которые легко снимаются, и через которые можно вылезти на крышу. А дальше по верёвкам, которыми у нас связаны эти, – она кивнула в сторону вандалов, – можно спуститься с той стороны сарая незаметно.

Леонтий, схватил дочку на руки и прижал к себе. – Ах ты моя Диана-охотница, ах молодец. Ну, показывай скорей, где там у тебя потайной ход.

Тэсия мигом взлетела наверх по лестнице, и за ней тут же полезли Леонтий и повар Лисипп. Подойдя к углу сарая, она схватилась за балку и, раскачавшись, закинула ногу и залезла на толстый брус, служивший основой каркаса крыши. Встав на брус, она аккуратно начала сдвигать элементы черепицы на крыше и стала передавать их отцу, который складывал их уже внизу.