Миры отверженных. Таураан

Все вокруг одобрительно кричали, а Неро ничего не замечал вокруг. Даже когда обносили всех присутствующих вином, хлебами и сыром, чтобы они тоже могли выпить в честь маленькой хозяйки. Он всегда чувствовал, что его влечёт к ней, но боялся самому себе признаться в этом. Кто он и кто она? Неро увидел её впервые около года назад. Он сам родился в этом поместье немногим более десяти лет назад. Вскоре после того, как Леонтий и Лидия отбыли по месту службы мужа в далёкие земли, где собственно, и родилась Тэсия. Сюда хозяева вернулись чуть более года назад, когда Леонтий попал в опалу. Тогда они всей семьёй покинули римский дом Лидии и поселились в этом его родовом поместье.

Но только сейчас Неро почувствовал, что Тэсия ему нравится больше, чем друг. Хотя какая может быть дружба между рабом и хозяином, ведь это всё ему только кажется. Но сердце мальчика вопреки здравому смыслу продолжало лелеять надежду. Ведь она же с ним играет. Вот и вчера поведала ему свой секрет. Это же всё не просто так и, вопреки всякому разуму и логике, Неро охватывало неведомое ему ранее чувство….

Неро трясла за плечо мать. – Ты чего стоишь? На что уставился?

Мать бросила взгляд в ту сторону, куда смотрел сын. – Ты чего, на кого уставился? Луциния развернула сына лицом к себе. – А ну, смотри на меня. Говори, о чём ты сейчас думаешь? Неро смущенно потупил взгляд вниз.

– Совсем ты не о том думаешь. Совсем не о том, – раздражённо бросила мать. – Иди лучше принеси лук и стрелы маленькой хозяйке, и будь уже готов, а то скоро всё начнётся.

Приглашённые гости быстро расходились. Празднование крещения это одно, а вот языческие праздники, к которым негативно относилась христианская церковь, это уже совсем другое. Дарион поспешил в дом, стремясь быть как можно дальше от этой вакханалии и бесовщины, и Лидия поспешила вслед за священником.

Во дворе расставили столы, запустив внутрь всю челядь и домашнюю прислугу, разрешив даже рабам присоединиться к празднованию. Из кухни опять раздался испуганный вой телёнка, и вскоре оттуда показались двое здоровенных рабов, которые волокли упирающуюся жертву.

У жертвенного алтаря, держа длинный  и тонкий нож в руке, стоял Лисипп, широко улыбаясь во весь рот. Было видно, что этот праздник был ему по душе. Грек подошёл к телёнку, которого била крупная дрожь, наклонился к нему, погладил по шее, и что-то сказал ему на ухо. Телёнок расслабился, перестал трястись, и склонил голову вниз. Грек коротким резким движением вогнал ему нож в бок, меж рёбер. Телёнок охнул и беззвучно упал на землю.

Леонтий, схватив бокал и подняв его над головой, воскликнул. – Прими, Диана, этот дар. Пусть твоя рука никогда не дрогнет, и покараешь ты своих недругов и завистников, и никто не уйдёт от твоей стрелы справедливости, – и он одним глотком осушил бокал. – Засим я открываю наши малые секулярные игры в честь Дианы-покровительницы и в честь десятого дня рождения Тэсии, моей любимой дочери. Лисипп, вели открыть вина и налить всем страждущим.

Присутствующие криком приветствовали это хозяйское решение. Леонтия, уже даже не от вина, а от скорейшего прибытия в римские казармы, охватило радостное возбуждение, и он хотел поделиться своим хорошим настроением со всеми. Правда, вот Лидия убежала в дом, чтобы поддержать пришедшего в большое уныние священника. Супруга, правда,и сама тоже не разделяла симпатию и интерес Леонтия к языческим праздникам.

– Ну и ладно, – подумал Леонтий. – Главное, что дочка вон какая сейчас счастливая. Был бы у него ещё и сын, вот тогда Леонтий был бы просто безмерно счастлив. Хотя и дочурка тоже весьма бойкая растёт. Вон, как с луком лихо управляется. Многим мальчишкам её возраста даст фору.

Раздались звуки группы греческих музыкантов, которых Леонтию посоветовал пригласить Лисипп. Под эти звуки, издаваемые игрой на щипковых инструментах, выскочила девушка-мим, изображающая Диану-охотницу. В белой тунике, в высоких сандалиях, опоясанная вокруг всего тела зелёным плющом и держащая в руках лук. Одновременно с ней выбежало и несколько девушек, изображающих быстроногих ланей, которые начали резвиться и ласкаться возле Дианы, кружась в хороводе. Потом лиричная музыка сменилась на тревожную, и в центр выскочило трое рабов, изображавших волков, которые принялись нападать на беззащитных животных.

Оркестр опять сменил тональность исполнения и в нём зазвучали победные нотки, и на авансцену вышла Диана, которая исполнила свой акробатический танец с луком, безошибочно пуская импровизированные стрелы в коварных хищников, которые падали бездыханными к её ногам. Толпа зрителей закончила это выступлением одобрительными криками и рукоплесканиями.

Леонтий встал и выкрикнул. – Раздать всем вина и начать подготовку к стрелковым соревнованиям. Приглашаются все желающие. Все, кто умеет держать лук в руках.

К Тэсии подбежал Неро. Девочка нахмурилась. – Ну, ты чего, заснул там, что ли? Не слышишь, что давно уже объявили начало соревнований? Что ж ты такой неуклюжий? И зачем я только тебя взяла в свои оруженосцы?

Неро, опустил голову, сглотнув накативший комок обиды. – Простите, маленькая госпожа, я задумался.

Тэсия гневно на него взглянула. – О чём ты можешь ещё думать? Какие у тебя ещё могут заботы, кроме того, чтобы помогать мне? Ну, давай же скорее лук, недотёпа.

Леонтий снова встал из-за стола. – Сначала мы устроим детские состязания, и мишенью у нас будут яблоки, которые мы насадим на ограду.

Тэсия капризно надула губы. – Я не хочу участвовать в детских. Я хочу наравне со всеми.

Леонтий рассмеялся. – Хорошо, дочь моя, в честь твоего дня рождения пусть будет так. Мы не будем разделять участников. Пусть все участвуют наравне. И тот, кто будет точнее, тот и будет признан лучшим стрелком.

Тэсия подошла к отметке стрельбы и Неро передал ей стрелу. Тэсия взяла лук, натянула тетиву и прищурилась. Ветер слегка растрепал локон, и он прикрыл глаз. Девочка дунула в его сторону, чтобы он не мешал.

Но тут раб из обслуги, стоявший чуть в стороне, прохрипел, и, схватившись руками за горло, упал. Стрела пронзила его прямо в кадык. Тэсия в ужасе опустила лук, непонимающе смотря на него. Стрела по-прежнему была в её руках.

Тут из-за ограды со стороны дома с криками и воплями выскочили десятки вандалов, окружив всех находящихся на празднике. Леонтий, выхватив меч, бросился на непрошеных гостей. Одного он заколол сразу, второго он полоснул по шее, и тот, упал, заливаясь кровью.

Тогда один из нападавших, бросился к Тэсии, и, прижав её к себе, приставил ей нож к горлу. Это был Трир, и он был настроен очень решительно.  – Думаю, тебе стоит остановиться, римлянин, иначе это последнее, что увидит девчонка.

Леонтий остановился, тяжело дыша, с ненавистью смотря на врага. Его схватили сзади и скрутили руки два крепких воина-вандала. Тут из толпы выскочил Неро и бросился на вандала, державшего девочку, но, получив удар плашмя мечом по голове от одного из воинов Трира, упал на землю без сознания.

Из головы стала сочиться кровь, и Луциния бросилась к сыну, но вандалы оттащили её вместе с ним в сторону.

С другой стороны дома тут же показался второй отряд, во главе которого был Хильдебальд. Он быстро оценил обстановку, лицо его приняло недовольное выражение, и он повернулся к Триру. – По-моему, я сказал, что мы выходим на разведку, или что, мы уже воюем с маленькими девочками?

– Он, – Трир кивнул на Леонтия, – убил двух наших людей.

Леонтий, прекрасно знавший язык вандалов, повернулся к Хильдебальду.  – Кто вы такие, и что вы делаете здесь, на моей земле?

Хильдебальд, удивлённо вскинул брови. – Откуда такие познания в нашем языке, римлянин?

Пленник расправил плечи, стараясь осободиться от плотно державших его стражей, – Я, Леонтий, соратник великого полководца Аэция, к сожалению,предательски убитого. И в своё время под его руководствоммы  мы били вас, когда хотели, и где хотели, и поэтому твой язык для меня не в новинку, вандал. А кто ты вообще такой, чтобы я удостаивал тебя своим ответом?

– А, Аэций. Да, помню, славный был воин, – с ухмылкой сказал Хильдебальд. – Вижу, что говорю с достойным мужем. Кстати, не только ты можешь похвастаться знанием чужих языков, – и тут вандал перешёл на римский язык. – Ты сейчас видишь перед собой человека, который столько выслушал предсмертных хрипов на твоём языке, что их хватило бы на очень длинную застольную речь. Я, Хильдебальд, командир отряда Гейзериха, призванный охранять эти южные рубежи, пока наш главнокомандующий сейчас входит со своим флотом в устье Тибра.

Леонтий дёрнулся. – Зачем? С какой целью? У нас же с вами мирный договор.

– Да, был. Мирный, с Валентинианом. Но не с узурпатором Максимом, – усмехнулся Хильдебальд. – Тем более, мы здесь не совсем незваные гости. Мы по личной просьбе вдовы Евдоксии.

Леонтий с ненавистью вскинул глаза на противника. – Ты всё врёшь, вандал. Она же нынешняя жена василевса Максима. Как такое может быть?

Хильдебальд усмехнулся, – Ты думаешь, она это сделала по любви? Только так он и смог стать вашим правителем, или как это у вас называется. Так что это обычная женская месть, ну а мы тут затем, чтобы помочь ей вершить справедливость и возмездие.

Леонтий вскипал от возмущения. – Мы и без вас сами разобрались бы. Нечего вам тут делать на священной римской земле.

Хильдебальд изобразил удивлённое лицо. – Простите, или я плохо вижу, но у вас сегодня секулярные игры, или я не узнал Диану-охотницу? А римская церковь вроде, как бы, помягче сказать, не очень приветствует это на священной римской земле, – рассмеялся Хильдебальд. Последние слова он произнёс подчёркнуто издевательски, и чеканя каждое слово.

Леонтий, дрожал от злобы и ненависти. – Вот это совершенно тебя не касается, дикарь. Были бы здесь мы один на один, я бы намотал твои кишки на мой меч.

– Успокойся, римский воин. Я не пришёл сюда убивать, тем более, на глазах у твоей семьи. Вот если бы я встретился с твоим отрядом в открытом бою, вот это было бы другое дело. И тогда я бы сам посмотрел, какого цвета твои внутренности, – невозмутимо ответил на вызов Хильдебальд. – А сейчас, чтобы не ранить твоё самолюбие, мы запрём тебя и твоих людей, чтобы не мешались у нас под ногами. Мы ещё пока тут не всю местность осмотрели. Кстати, заранее извиняюсь, если мы немножко заберём кое-что из вещей в твоём доме. Поверь, если я и это запрещу своим воинам, боюсь, придётся забирать всё это уже у мертвых хозяев. Так что у твоей гордыни особого выбора, к сожалению, нет. Видишь, я стараюсь вести себя, как вежливый гость.

Промиус, бывший всё это время с отцом, был сильно обеспокоен и угнетён увиденной им картиной. Вот в луже крови бездыханно лежат два его знакомца с корабля, а Трир держит нож у горла какой-то девочки. Разве они пришли воевать с нею? Что может им сделать эта маленькая девочка? Хотя, когда он встретился с ней глазами, в глазах у той сверкала такая ненависть и презрение, что можно было подумать, что это не глаза какой-то девчонки, а какого-то настоящего взрослого воина. И кроме всего, у неё в руках был хоть и маленький, но лук. Значит, тут не только взрослые, но и девчонки воюют, – и тут Промиус окончательно запутался.

В этот момент Трир ослабил внимание и Тэсия, извернувшись, укусила его за руку. Вандал крикнул от боли и выпустил её. Девочка подбежала к Хильдебальду и также вцепилась тому в кисть, и начала его колотить по всему корпусу. Хильдебальд, рассмеявшись, отцепил её от себя и, подняв одной рукой девчонку за шиворот, принялся рассматривать. Леонтий зарычал от злобы.

– Римлянин, так это твоё семя? Да, похожа. Ну, раз она такая буйная, как и отец, заприте тогда и её тоже с ним, не то она всех тут перекусает, – глумливо бросил Хильдебальд, под общий смех вандалов.

Глава 8. Ольдих.

Несколько часами ранее. Корабль вандалов прибыл к планируемой точке высадки. Трир построил всех на верхней палубе.

Хильдебальд обратился к воинам. – Братья! Нам всем предстоит выполнить важную миссию. Задачу охраны южных тылов армии Гейзериха. Насколько мы тут задержимся, не знает никто. Поэтому первая наша задача, это организовать здесь форпост. В округе во множестве разбросаны виллы римских землевладельцев, в одной из которых и будет наш штаб. Для этого мы должны провести разведку всей территории, и потому разделимся на два отряда. Один возьму я, второй отряд возглавит Трир. Каждый возьмёт с собой по двадцать человек, а оставшиеся должны обустроить жильё на берегу и развернуть постройку причала.

В шеренге начался ропот. – А почему одним достанется всё самое ценное, а оставшимся ничего? И мы ещё в придачу будем за них тут работать?

Хильдебальд недовольно поморщился. – А почему здесь кто-то решил, что мы прибыли сюда, чтобы грабить? Мы выполняем приказ Гейзериха о том, чтобы наказать узурпатора Максима, а нашу текущую задачу я только что озвучил. Это организовать южные форпосты защиты.

Ропот в шеренге не унимался. – Мало того, что нас не взяли в основной корпус, так нас и здесь хотят оставить в дураках.

К уху Хильдебальда склонился Трир. – Позвольте капитан, я им сам скажу.

Хильдебальд недовольно кивнул. Трир, повернувшись к шеренге, прокричал. – Парни, спокойствие. Никто здесь никого не хочет обмануть. Капитан говорит о том, что все будут работать посменно. То здесь на работах, то в дозоры ходить, – и с улыбкой подмигнул. – Сегодня мы просто проверим, нет ли римских псов поблизости. А с завтрашнего дня, если выполним все указания капитана, то никто нас не осудит, если мы очень аккуратно пощиплем местных курочек и этих жирных боровов, которые сильно кичатся своим римским происхождением.

Толпа одобрительно загудела, и криками приветствовала помощника капитана. – А Трир дело говорит! Пусть капитан даст своё слово, что так и будет.

Трир повернулся к капитану. – Дайте им сейчас своё согласие. Пусть они успокоятся. А с особо буйными я потом сам разберусь.

Хильдебальду совершенно не нравилось то, что Трир перехватывает у него бразды управления командой, но сейчас надо было соглашаться. И как же он мог так ошибиться в Трире? В тех бойцах, которые были давно с ним, он был уверен, а вот эту матросскую бригаду, которая была на этом корабле, и которой так ловко манипулиролвал помощник, он почти не знал.

Хотя он и в Трире раньше был железно уверен, и тут уже поневоле начнёшь во всех сомневаться. Поэтому, если он сейчас объявит об аресте Трира, то не избежать кровавой бойни между двумя группировками. Нужно сделать это осторожно, но уже там, на берегу. А сейчас выбора у него, конечно, не было, и Хильдебальд нехотя кивнул. Толпа радостно взревела.

– Командир, – помощник повернулся к Хильдебальду, – я уже отобрал людей для своего отряда. Это будут парни из корабельной команды. Я просто их неплохо знаю, и они меня слушаются, простите, и вас конечно тоже, – тут Трир подобострастно улыбнулся. – Но просто я знаю, как быстрее находить с ними общий язык. На ваших воинов я не претендую, это ваш выбор, командир, кого вы отберёте для высадки. Хотя, если надо, мы перетрясём всё заново, и сделаем так, как вы скажете.

Хильдебальд похлопал Трира по плечу. – Ты отличный помощник, Трир. Пусть будет так.

Помощник почтительно кивнул. – Командир, так вы даёте разрешение приступить к высадке?

Хильдебальд кивнул. – Да, давно пора. Значит, ты со своим отрядом идете справа от той дороги, – командир указал на едва заметную на суше тропинку, начинающаюся от берега, – а мы пойдём слева. Через два часа идём навстречу друг другу, там и обменяемся информацией.

Капитан отправился на нос корабля, а Трир подозвал к себе Ульрика, стоявшего в отдалении и руководившего высадкой из корабля и посадкой на шлюпы. – Первых двадцать бойцов из отряда капитана и первых двадцать матросов отправишь вон к той точке, остальных отправишь на берег и организуешь работу по сооружению причала для погрузочно-разгрузочных работ.

Ульрик наклонился вперёд и тихо спросил. – А разве я не с вами?

– Ты мне нужен здесь, возле корабля. Разведаешь, что тут и как, какие настроения. А потом возьмёшь ещё десяток наших и бегом дуешь ко мне, – сквозь зубы ответил ему Трир.

– Я понял вас, помощник капитана, – с хитрой понимающей улыбкой ответил Ульрик.

Хильдебальд стоял и наблюдал за процессом высадки, когда его тронул за рукав Промиус. – Отец, а ты уже знаешь, что нам дальше делать? А где Ольдих? Я его нигде не могу найти.

Командир, очнувшись от собственных мыслей, повернулся к сыну. – Да, конечно…

И тут он увидел, как за ними наблюдает со стороны Трир и, переменив тон, для острастки прикрикнул на мальчика. – Воин, а почему вы ещё не готовитесь к высадке? А ну бегом, исполнять приказание.

Промиус, не понимая, что это уже была игра для посторонних глаз, недоумённо пробормотал. – Я только хотел спросить, где Ольдих.

Хильдебальд раздражался оттого, что сын не понимает, что от него требуется в данный момент, и закричал ещё сильней. – Откуда мне знать, где этот толстяк и пропойца Ольдих? Наверное, на кухне твой друг.

Мальчик уже еле слышно пролепетал. – А я его там не видел.

Но отец его уже не слушал. – А ну, бегом исполнять приказ капитана.

Промиус весь бледный и растерянный, присоединился к команде, готовящейся на отплытие с корабля.

Ранее этой ночью.

Ольдих помнил, как подошёл к заговорщикам, чтобы отвлечь их внимание от Промиуса, которого он отправлял к отцу. Помнил, как подсел к ним, как ему налили вина, а потом его кто-то сзади сильно ударил по голове. Когда он очнулся, он сидел на том же месте, но был уже связанным и с кляпом во рту. Он увидел Ульрика, который к нему склонился.

– Ну, наконец-то очнулся. Ты меня слышишь? Мотни головой, если так.

Ольдих энергично замотал головой.

– Вот и славно, – Ульрик усмехнулся. – Неужели ты подумал, что тут сидят одни круглые идиоты? Ты же всё прекрасно слышал, что здесь говорили. Ну и как нам с тобой сейчас прикажешь поступать? Ты же понимаешь, что мы не можем отпустить тебя. Мне действительно искренне очень жаль тебя, увалень. Кстати, этот щенок, сыночек капитана, надеюсь, ничего не знает?

Ольдих яростно замотал головой из стороны в сторону и замычал.

– Ты что-то хочешь сказать? Толстяк утвердительно кивнул.

– Я сейчас выну кляп из твоего рта, но ты пообещай, что орать не будешь. Ольдих послушно замотал головой. Ульрик вынул кляп, и Ольдих закашлявшись, быстро заговорил. – Клянусь, мальчишка ничего не знает. Я специально его разбудил и отправил отсюда, чтобы он по молодости какой-нибудь глупости не совершил.

Ульрик внимательно смотрел в лицо толстяку. – Ну ничего, Трир как раз сейчас наверху. Он это дело быстро проверит. А вот с тобой нам придётся проститься, ты же всё равно всё разболтаешь обо всём Хильдебальду.

В этот момент к ним спустился Трир. – Отбой. Всё нормально. Мальчишка ничего не знает.

Ольдих незаметно для всех облегчённо выдохнул.

– Трир, а что нам делать с этим? – спросил Ульрик.

Трир повернулся к Ольдиху. – Да, уж прости, толстяк. Мне и самому очень жалко, что так получилось, но ты действительно не оставил нам никакого выбора. Вернее, у тебя есть выбор, либо мы тебя без лишнего шума, не связанного, выбрасываем за борт, и да помогут тебе добрые духи добраться до берега. Либо мы тебя всё равно выбрасываем за борт, но связанного и с кляпом во рту, и у тебя нет даже шансов успеть прочесть молитву Свянтовиду.

Ольдих тяжко выдохнул. – Трир, это же открытое море. Какой же это выбор? У меня же нет никаких шансов спастись.

– Ну, раз не видишь разницы, – значит, давай действительно тебя свяжем. Зачем понапрасну мучиться?

Ольдих грустно улыбнулся. – Нет-нет, давайте,  я ещё немного помучаюсь. Только единственную просьбу можно?

– Ну валяй. Что ж мы, звери какие, – снисходительно улыбнулся Трир.

– А можно мне напоследок выпить ещё вина, а то море сейчас совсем не тёплое, ну, чтоб сразу не замёрзнуть.

– Конечно, как я могу в этом тебе отказать? А ну-ка, дайте скорее этому славному малому вина. Пусть нормально простится с единственным своим верным другом – бочонком, – под сдержанный смех матросов, распорядился Трир.

Ульрик схватил Трира за руку. – Что ты делаешь? А если он спасётся? Он же всё разболтает. Его нельзя так оставлять. Его надо наверняка скормить рыбам.

– Ну, от рыб он и так никуда не уйдёт в открытом море. А если и не утонет, в чём я сомневаюсь, то мы уже будем далеко отсюда и с богатой наживой. Ты же понимаешь, что назад нам дороги нет, – грозно посмотрел на Ульрика Трир. – А брать на себя лишний грех в виде убийства безвредного толстяка, что-то мне не хочется. А так он просто выпадет пьяным с корабля, а дальше пусть его судьбу решат боги.

– Хорошо, Трир, – смиренно ответил Ульрик.

Трир развеселился, глядя, как жадно пьёт вино Ольдих. – Ну что, там, в бочонке ещё что-то осталось?

В ответ раздался весёлый выкрик одного из матросов. – Да уже меньше четверти, уж точно.

– Ладно, Ольдих, я делаю тебе щедрый подарок, – возьмёшь свою подружку с собой. Будет тебе и спасительная соломинка, будет тебе и с кем поговорить в последние минуты.

Матросы уже валились на пол от хохота, стараясь своим смехом не разбудить остальную команду. Трир взмахом руки прервал ненужное чрезмерное веселье. – Всё, не тяните кота за хвост. Ведите его наверх и выбрасывайте. А ты, Ульрик, отвлеки дозорного. Отнеси-ка ему вина, чтоб больно не вертел головой по сторонам.

Ольдих плюхнулся в воду. Где-то рядом с ним гулко плюхнулся и бочонок, почти весь ушедший под воду, лишь слегка выглядывая над поверхностью моря. Корабль стремительно под напором ветра уходил от него. Ольдих подтянул бочонок к себе и, открыв зубами пробку, перевернув его, начал аккуратно сливать оставшееся вино из бочонка. Бочонок начинал приобретать все большую и большую устойчивость и уже вполне прилично держался на воде.

Ольдих слил ещё чуть-чуть, благоразумно оставив жидкости на дне. Вино ему ещё понадобится, ибо, несмотря на очень жаркую погоду днем, море было не очень теплым. Корабль уже был довольно далеко, и Ольдих, рассудив, что судно всё равно движется к земле, принял решение плыть за ним. Через пару часов Ольдих был уже сильно вымотан. Руки, постоянно держащиеся за бочонок в неудобном положении, уже порядком затекли, но не это было сейчас основным врагом Ольдиха.

Холод. Холод уже полностью подчинял себе толстяка. Если бы он был менее тучной комплекции, то давно бы уже окончательно замерз, но приличная жировая прослойка и вино, его спасительная соломинка, ещё поддерживали в нём необходимую температуру, чтобы плыть и думать.

Корабль, за которым он плыл, уже давно исчез за горизонтом, но ещё какое-то время ему казалось, что он видит свет от банок над рулевым, но потом и это перестало ему казаться. Ольдих попробовал ещё раз отхлебнуть из бочки, но слабеющие руки его подвели и бочонок, развернувшись, оказался дыркой для слива под водой и начал зачерпывать в себя морскую воду. Ольдих развернул бочонок, но было уже поздно, внутрь попала морская вода, и то, что там сейчас плескалось, уже вряд ли можно было пить и уж точно не являлось спасительным лекарством.

Ольдих закрыл бочку кляпом, и повернулся на спину, смотря на звезды. Они безжизненно и безразлично на него глядели, мерцая холодным цветом. Толстяк уже устал бороться и смирился со своей участью. Холод постепенно сковывал все его тело, и ему в какой-то момент показалось, что вот сейчас на небе он видит Промиуса, и тот смотрит на него. Не так, как эти безразличные огни, что в бесчисленном количестве усыпали весь небосвод. Ему даже показалось, что мальчик смеётся и подмигивает ему. Да-да, он ему подмигивает, причём поочерёдно, то обоими глазами сразу, то как-то невпопад.

Ольдих протёр рукой лицо от воды и снова всмотрелся в глаза. Да-да, они точно подмигивали ему, и они были живыми. Ольдих внимательно всмотрелся и понял, это были не звёзды и эти огоньки были не на небе. Это были две светящиеся точки далеко на горизонте, и потом их оказалось гораздо больше. Это были корабли. Корабли других команд Гейзериха, которые, как и корабль Хильдебальда, также шли своим ходом к Риму и сейчас они, хвала Свянтовиду, двигались прямо на него.

Глава 9.  Невольные союзники.

На конюшне Леонтия.

Когда Неро пришёл в себя, он обнаружил, что находится в каком-то слабоосвещённом помещении и его голова лежит на коленях у матери. Голова жутко болела, и ещё очень хотелось пить. Пока глаза привыкали к темноте, Неро понял, что здесь не только они с матерью. Он узнал это помещение, это была хозяйская конюшня. Мальчик хотел было приподнять голову, но тут же застонал от боли.

К нему наклонилась Луциния. – Сынок, как ты?

Неро с трудом разлепил пересохшие губы. – Ничего, только пить очень хочется.

– Сейчас, милый, потерпи, сейчас принесу. Луциния приподняла сына и помогла ему сесть, прислонившись к стенке, а сама ушла вглубь конюшни. Голова у мальчика кружилась, его слегка тошнило, но теперь он мог рассмотреть подробней, что творится вокруг него.