Мечи Марса

Эдгар Берроуз

Мечи Марса

Пролог

Луна поднялась над краем каньона вблизи истока Малого Колорадо. В ее мягком свете купались ряды ив на берегу небольшого горного ручья и смоковницы, под которыми стояла крошечная хижина, где я жил уже несколько недель в Белых горах Аризоны.

Я стоял на пороге хижины, наслаждаясь мягкой красотой аризонской ночи. Все вокруг было мирным и безмятежным, и мне казалось невозможным, что всего несколько лет тому назад яростный и ужасный Джеронимо стоял на этом же месте у этой хижины или что поколением раньше этот казавшийся пустынным район населяла более не существующая раса.

В разрушенных городах я искал секрет ее происхождения. Как бы я хотел, чтобы эти остывающие утесы из лавы могли заговорить и рассказать мне все, чему они были свидетелями с тех пор, как вынырнули из моря расплавленной лавы и превратились в холодные молчаливые конусы, усеивающие всю равнину вокруг каньона.

Мои мысли вернулись к Джеронимо и его яростным воинам-апачам. Затем я вспомнил о капитане Джоне Картере из Виргинии, чье мертвое тело уже свыше десяти лет лежит в какой-то забытой пещере к югу отсюда; в пещере, где он пытался найти убежище от преследовавших его индейцев.

Мои глаза, следуя за мыслями, обшаривали небо, пока не остановились на красном глазе Марса, сиявшем на черно-синем небосводе. Марс долго занимал мои мысли, даже тогда, когда я вернулся в хижину готовиться к ночному сну под шелест смоковницы, чье мягкое и успокаивающее шуршание смешивалось с журчанием воды Малого Колорадо.

Мне не хотелось спать. Раздевшись, я придвинул к изголовью постели керосиновую лампу и решил насладиться гангстерским романом с убийством и похищениями.

Моя хижина состояла из двух комнат. Из них меньшая, задняя, – это моя спальня. Большая, передняя, служит для всех остальных целей; это и столовая, и кухня, и гостиная. Со своей постели я не мог видеть, что в ней происходит.

Тонкая перегородка отделяла спальню от гостиной. Она была сделана из грубо отесанных досок, между которыми были оставлены большие щели. Вдобавок дверь, объединявшая обе эти комнаты, редко закрывалась, так что я хотя и не видел передней комнаты, но слышал все, что происходило в ней.

Не знаю, более ли я восприимчив к внушению, чем средний человек, но следует признать, что убийства, чудеса и гангстерские романы кажутся мне белее яркими, когда я читаю их ночью и в одиночестве.

Я как раз дочитал до того места в романе, где убийца подкрался к своей жертве, когда услышал, что входная дверь в мою хижину открылась и снова закрылась.

Я сел и сунул руку под подушку, где лежал кольт сорок пятого калибра. Керосиновая лампа слабо освещала мою постель, немного более яркий свет падал на изголовье. Передняя комната была во тьме, насколько я мог видеть, наклонившись с кровати и заглядывая в дверь.

– Кто там? – спросил я.

Я снял предохранитель и опустил ноги на пол, потом, не дожидаясь ответа, задул лампу.

Низкий смех послышался из соседней комнаты.

– Отличная штука – ваша стена со щелями, – сказал глубокий голос, – иначе бы я нарвался на неприятности. До того, как вы задули лампу, я успел разглядеть внушительный пистолет.

Голос был мне знаком, но я не мог вспомнить, кому он принадлежит.

– Кто вы? – спросил я.

– Зажгите лампу, и я войду, – ответил мне мой ночной посетитель. – Если вы боитесь, держите дверь под прицелом, но, пожалуйста, не нажимайте курок, пока не узнаете меня.

– Черт возьми! – воскликнул я, пытаясь зажечь лампу.

– Стекло еще горячее? – спросил голос из внешней комнаты.

– Очень, – ответил я, ухитрившись, наконец, зажечь фитиль и надеть стекло. – Входите.

Я остался сидеть на краю постели, но держал дверь под прицелом своего пистолета.

Снова послышалось звяканье металла, а затем в круг света от моей лампы вступил мужчина и остановился у входа. Это был высокий человек в возрасте между тридцатью и тридцатью пятью годами, с серыми глазами и черными волосами. Он был обнажен, если не считать кожаных ремней, поддерживающих оружие неземного образца – короткий и длинный мечи, кинжал и пистолет. Но глаза мои не нуждались в разглядывании деталей, я узнал его. Отбросив в сторону пистолет, я вскочил на ноги.

– Джон Картер! – воскликнул я.

– И никто иной, – ответил он со своей незабываемой улыбкой. Мы пожали друг другу руки.

– Вы не очень изменились, – сказал он.

– А вы совсем не изменились, – ответил я.

Он вздохнул и снова улыбнулся.

– Один бог знает, сколько мне лет. Я не могу вспомнить детство. Не могу припомнить, чтобы я выглядел иначе, чем выгляжу сейчас. Но идемте, – добавил он. – Вы не должны стоять босиком. Забирайтесь обратно в постель. Аризонские ночи не очень теплы.

Он подвинул стул и сел.

– Что вы читаете? – спросил он, поднял журнал, упавший на пол, и стал просматривать рисунки.

– Похоже на рассказ о преступниках.

– Небольшой роман для чтения в постели об убийствах и похищениях, – объяснил я.

Он удивился.

– Разве их не хватает у вас в жизни?

– Это проявление нормального интереса к ужасам, – сказал я. – Может быть, это и глупо, но я люблю такие рассказы. Однако сейчас я утратил к ним интерес. Я хочу услышать о Дее Торис и Карторисе и о том, что привело вас сюда. Вы уже много лет не были здесь. Я оставил всякую надежду увидеть вас снова.

Он покачал головой, как мне показалось, немного печально.

– Это долгая история любви и верности, ненависти и преступления, скрещенных мечей, необычных мест и необычных людей в чуждом мире. Она может довести слабого человека до безумия. Ведь это ужасно – знать, что твоя любимая похищена, и не представлять, где она и что с ней!

Я не спрашивал, кого он имел в виду.

Это могла быть только незабываемая Дея Торис, принцесса Гелиума и супруга Джона Картера, Владыки Марса, женщина, за чью бессмертную красоту много лет миллионы мечей проливали горячую кровь на умирающей планете.

Долгое время Джон Картер сидел в молчании, глядя в пол. Я знал, что его мысли далеко, в сорока трех миллионах миль, и не осмеливался прерывать их.

Наконец он заговорил:

– Человеческая натура везде одинакова, – сказал он и поднял журнал, лежавший на постели. – Мы думаем, что хотим забыть трагедии жизни, но не забываем. И если они проходят и оставляют нас, мы снова вызываем их в воображении. Как вы находите удовольствие в чтении романов о преследованиях, так и я нахожу бурную радость в мыслях о них. Но мои воспоминания об этой трагедии не сплошь печальны. Это захватывающее приключение, в нем есть благородная борьба, а в конце было… Но, возможно, вы хотите послушать подробности?

Я сказал, что хочу, и он рассказал мне эту историю, а я передаю ее его собственными словами, насколько я смог их запомнить.

1. Рапас Ульсио

В тысяче миль к востоку от двойного города Гелиума, примерно на тридцатом градусе восточной долготы и сто семьдесят втором градусе южной широты лежит Зоданга.

Она была рассадником мятежей до тех пор, пока я не привел яростные зеленые орды тарков на этот город и, захватив его, не присоединил к империи Гелиума.

За ее стенами жило множество зоданганцев, не желавших подчиняться Гелиуму. Здесь также собирались недовольные империей, которой правил Тардос Морс, джеддак Гелиума. В Зодангу переселились немногие личные и политические враги дона Тардос Морса и его зятя, Джона Картера, принца Гелиума.

Я посещал этот город так редко, как только возможно, поскольку не любил ни город, ни его жителей, но мои обязанности время от времени приводили меня сюда, главным образом потому, что здесь была штаб-квартира одной из наиболее мощных Гильдий Убийц Марса.

Моя родина известна своими гангстерами, убийцами и похитителями, но по сравнению с высокоэффективной организацией, которая процветает на Марсе, они представляют собой слабую угрозу. Здесь убийство – профессия, похищение – искусство. И каждый вид преступления имеет свою гильдию, свои законы, обычаи, свой кодекс этики. И их разветвления так распространены на Марсе, что кажутся неотъемлемой частью социальной и политической жизни планеты.

Годами пытался я искоренить эту пагубную систему, но занятие это оказалось неблагодарным и безнадежным. Имея древние традиции и обычаи, эти Гильдии занимали в обществе значительное место, овеянное к тому же ореолом романтики.

К похитителям здесь относились по-другому, а вот среди наиболее известных убийц были люди, которые для народа были тем же, чем ваши звезды бейсбола. Более того, в войне, которую я вел против них, я был одинок, так как даже те красные люди Марса, которые разделяли мои чувства, знали, что принять мою сторону в этой борьбе значило пойти на верное самоубийство. Хотя, я думаю, в конечном итоге и это не остановило бы их, если бы была хоть какая-то надежда на успех.

То, что я так долго избегал кинжала какого-нибудь убийцы, казалось им чудом, но это в большей степени объяснялось моей способностью позаботиться о себе. Дея Торис и Карторис, мой сын, часто советовали мне отказаться от борьбы, но я не привык никогда и ни от кого терпеть поражения, к тому же мою кровь всегда горячила возможность хорошей схватки.

Определенные виды убийства на Марсе караются смертью, и большинство убийств, совершенных членами Гильдии, попадали в этот список. Это было единственное оружие, которое я мог использовать против убийц, и то не всегда успешно: трудно было доказать их вину – свидетели боялись мести. Но постепенно я нашел другое средство борьбы с ними. Это была секретная организация суперубийц. Другими словами, я боролся с дьяволом его же оружием.

Когда становилось известно об очередном убийстве, моя организация брала на себя роль детектива и находила убийцу. Затем она выступала в роли судьи, а часто – и палача. Все ее действия совершались в секрете, но над сердцем каждой жертвы острым концом кинжала был вырезан знак «X». Вскоре все (и сами убийцы) поняли, что этот знак – знак справедливого и быстрого возмездия. Стало известно, что во многих больших городах Гелиума значительно сократилось количество убийств. Тем не менее мы были так же далеки от цели, как и вначале.

Хуже всего обстояли наши дела в Зоданге, и убийцы этого города открыто похвалялись, что слишком хитры для меня: они все же догадались, что существует организация, возглавляемая мною, и что означает «X» на груди их мертвых товарищей.

Надеюсь, я не наскучил вам изложением этих сухих фактов, но они кажутся мне необходимыми как вступление к рассказу о приключениях, выпавших на мою долю. Попытка помешать зловещим силам, вторгшимся в мою жизнь, привела меня в странный и загадочный мир.

В своей борьбе против убийц Барсума я никогда не мог найти достаточно агентов для Зоданги. Те, которые находились там, работали вполсилы, поэтому у врагов были причины говорить о наших неудачах. Сказать, что такое положение раздражало меня, значит ничего не сказать, поэтому я решил лично отправиться в Зодангу не просто на разведку, но и чтобы преподнести убийцам урок, который отучил бы их смеяться.

Я решил отправиться тайно, потому что знал: если отправлюсь как Джон Картер, Владыка Барсума, то не узнаю ничего. Замаскироваться было несложно. Только белая кожа и черные волосы отличают меня от людей Марса, где лишь рыжеволосые жители Лотара и совершенно лысые жрецы имеют такой же, как у меня, цвет кожи. Хотя я абсолютно доверял своим приверженцам, все же шпион мог проникнуть и в мою тщательно законспирированную организацию. По этой причине я держал планы и приготовления в тайне от своей свиты.

В ангаре на крыше моего дворца есть флайеры различных конструкций, а я выбрал одноместное разведочное судно, с которого предварительно убрал свой герб. Найдя предлог отослать охранника ангара, однажды вечером я пронес на борт флайера те принадлежности, нужных для маскировки. Кроме красного пигмента для кожи и краски для корпуса флайера, я принес полный набор зоданганских ремней, украшений и оружия.

Вечер я провел наедине с Деей Торис и около 26 ксатов 8 зод, или в полночь по земному времени, я надел простые одежды без гербов и приготовился отправиться в свое путешествие.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, мой принц. У меня предчувствие, что мы оба пожалеем об этом.

– Убийцы должны получить урок, – ответил я, – иначе жизнь на Барсуме не будет безопасной. Они бросили мне вызов, я не могу проигнорировать его.

– Ты прав, – ответила она. – Ты добился уважения и высокого положения своим мечом и мечом же ты накажешь убийц, но я бы все же хотела, чтобы ты остался.

Я обнял ее, поцеловал и просил не беспокоиться, пообещав отсутствовать недолго, потом отправился в ангар на крыше. Взлетев, я взял курс на запад, и вскоре уже рассекал разреженный воздух планеты под мириадами ярких звезд и двумя великолепными спутниками красной планеты.

Луны Марса всегда чем-то притягивали меня, а этой ночью я особенно завороженно глядел на излучаемый ими свет. Турия, ближняя луна, известная на Земле как Фобос, больше по размерам, она находится от Барсума на расстоянии в пять тысяч восемьсот миль и представляет собой великолепнейшее зрелище. Хлорус, более дальний спутник, известный под именем Деймос, лишь немногим меньше Турии по диаметру. Но он кажется гораздо меньшим, так как удален от планеты на четырнадцать тысяч пятьсот миль. Много веков существовала марсианская легенда о черной расе так называемых перворожденных якобы живущих на Турии, ближней луне. Но к этому времени я сумел доказать всем, что черная раса живет в долине Дор, вблизи южного полюса планеты.

Турия, повисшая надо мной, представляла собой замечательное зрелище, еще более удивительное оттого, что ее движение с запада на восток было заметным. Из-за своей близости к Барсуму и большой скорости обращения она за время одного оборота планеты совершает три. Но, глядя на нее в сонном очаровании, я не предполагал, какую роль сыграет она в ужасающих приключениях и великой трагедии, ожидавшей меня.

Удалившись на достаточное расстояние от городов-близнецов, я выключил огни и повернул на юг, затем, постепенно направляясь к востоку, взял курс на Зодангу. Установив компас в нужном направлении, я смог спокойно и обстоятельно заняться другими делами. Я понимал, что чем тщательнее подготовлюсь, тем скорее достигну своей цели. Первой моей задачей было перекрасить корпус флайера. Я пристегнул ремни к своим доспехам и к кольцам на планшире корабля, затем, перевесившись за борт, приступил к работе. Она продвигалась медленно, поскольку часто приходилось выбираться на палубу и менять положение привязных ремней, чтобы можно было дотянуться до следующей части корпуса. К утру все было закончено, хотя не могу сказать, что я с гордостью смотрел на свою работу. Однако старая краска нигде не просматривалась, поэтому я с облегчением швырнул за борт кисть и остатки краски, отправив вслед за ними кожаные ремни.

Тут я заметил, что на мне краски не меньше, чем на корпусе корабля. Пришлось потратить еще уйму времени, чтобы привести себя в нормальный вид, не вызывающий подозрений. Потом я нанес красный пигмент на каждый квадратный дюйм своего обнаженного тела. После окончания этой операции я мог бы везде сойти за представителя господствующей расы Барсума. Надев зоданганское военное снаряжение, украшения и оружие, я решил, что маскировка закончена. Приближался полдень.

Попасть в марсианский город после наступления темноты не просто, особенно для тех, кто не может удовлетворительно объяснить цель своего визита. Конечно, можно было попробовать проскользнуть без огней, но шансы быть обнаруженным одним из многочисленных кораблей патруля были слишком велики. А так как я, естественно, ни в коем случае не хотел раскрывать свое появление в Зоданге, то, скорее всего, попал бы в тюрьму и был бы приговорен к наказанию, которое обычно ожидало шпионов: долгое заключение в тюрьме и последующая смерть на арене. Если же двигаться с включенными огнями, меня определенно сразу задержат, и я окажусь в том же положении.

Поэтому, приблизившись к городу на рассвете второго дня, я выключил мотор и остановился в безопасном месте, где не могло быть патрульных кораблей. Я решил дождаться полудня. В это время множество кораблей пролетали над стенами города, и я надеялся, что мне удастся затеряться среди них. Ведь если город не ведет войну, прилетающие и улетающие небольшие суда днем проверяются не так тщательно. Изредка патрульный корабль останавливает одно из них, проверяет необходимые документы и разрешение на пролет, после чего его отпускают.

В моем случае не могло быть и речи о разрешении на пролет и вообще на пребывание в Зоданге, поэтому приближение к городу было все же связано с риском. Наконец, городские стены лежали подо мной. Я уже поздравлял себя с удачей, поскольку не было видно ни одного патрульного корабля, но оказалось, что я радовался слишком рано. Почти немедленно из-за высокой башни появился один их тех быстрых маленьких крейсеров, которые обычно используются в марсианских городах для патрульной службы, и направился прямо ко мне.

Я двигался медленно, чтобы не привлекать внимания, но, могу уверить вас, мозг мой работал быстро. Мой разведочный флайер обладал большой скоростью, и я мог развернуться и попробовать улететь от патрульного корабля, но против этого существовало два важных возражения: во-первых, он немедленно открыл бы огонь, а шансы на то, что меня не собьют, были очень малы; во-вторых, если бы я все же каким-то образом убежал, для меня стало бы практически невозможным попасть в город прежним путем, поскольку мой корабль был бы взят на заметку и вся патрульная служба искала бы его.

Крейсер приближался ко мне, и я лихорадочно придумывал историю о своем долгом отсутствии в Зоданге и утрате документов. Лучшее, на что я мог надеяться при отсутствии документов, это на запас денег, который, возможно, в чем-то помог бы мне. На это, однако, была слабая надежда, ведь они, вероятно, захотели бы узнать, кто был моим нанимателем, когда я потерял документы, а без этого мне грозила все та же беда.

Вот они уже приблизились на расстояние окрика; я ждал, что сейчас мне прикажут остановиться. В этот момент я услышал над собой громкий треск. Я увидел два столкнувшихся маленьких корабля. Переведя взгляд на патрульный корабль, я отчетливо разглядел офицера – он тоже смотрел в ту сторону, отдавая короткие приказы. И тут острый нос его крейсера начал подниматься. Внимание было отвлечено более важным происшествием, и я спокойно проскользнул в город.

Много лет назад, когда Зодангу захватили зеленые орды тарков, она была почти полностью разрушена. С тем старым городом я был хорошо знаком, а восстановленный город я посещал всего один или два раза.

Медленно пролетая над городом, я нашел наконец то, что искал – скромный общественный ангар на его бедных окраинах. В любом городе есть такие районы, они хороши тем, что там не встретишь любопытствующих и расспрашивающих, если только не нарвешься на представителей закона.

Выбранный мною район и ангар выглядели именно такими. Ангар размещался на крыше старого здания, которое, очевидно, избежало разрушения во время нашествия. Посадочная площадка была маленькой, а сам ангар – грязным и неопрятным.

Когда я опустился на крышу, толстый человек, испачканный черной смазкой, появился из-за флайера, над мотором которого он работал. Он вопросительно посмотрел на меня, и я подумал, что у него не слишком дружелюбное выражение лица.

– Чего ты хочешь?

– Это общественный ангар?

– Да.

– Я хочу поставить свой корабль.

– У тебя есть деньги? – спросил он.

– Немного. Я заплачу за месяц вперед, – ответил я.

– В ангаре есть свободное место, – проговорил он и указал рукой: – Поставьте флайер туда.

Разместив судно, я возвратился к человеку и расплатился.

– Есть здесь где-нибудь поблизости общественный дом, дешевый и не слишком грязный? – спросил я.

– Как раз в этом здании, – ответил он. – Лучше ты нигде не найдешь.

Это вполне устраивало меня: когда пускаешься в приключения, никогда не знаешь, когда тебе понадобится флайер. А ведь от этого может зависеть жизнь. Я спустился по пандусу в отверстие в крыше. Лифты поднимались только до этажа под крышей. Здесь я отыскал один с раскрытой дверцей. Лифтером был рассеянный юноша в бедной одежде.

– На первый этаж? – спросил он.

– Мне нужно снять помещение, – разъяснил я. – Я хочу побывать в конторе этого общественного здания.

Он кивнул, и лифт двинулся вниз. Изнутри здание казалось еще более старым и ветхим, чем снаружи.

– Приехали, – сказал лифтер.

В марсианских городах подобные общественные здания используются главным образом как спальни; там редко бывают отдельные комнаты. Вдоль стен расставлены низкие пронумерованные платформы, на которых каждый гость оставляет свои спальные шелка и меха. Днем и ночью здания патрулируются вооруженными охранниками, нанятыми владельцами: слишком часто здесь происходят убийства. Потому-то не пользуются особым спросом отдельные комнаты.

В тех общественных местах, где живут женщины, больше отдельных комнат и нет охраны, поскольку на Барсуме не принято убивать женщин (лишь в крайне редких случаях наемные убийцы поднимают на них руку).

Общественное здание, куда привел меня случай, предназначалось только для мужчин. Владелец, дородный человек, в прошлом известный пантан, или солдат свободы, показал мне мое спальное место и взял плату. Указав в ответ на мой вопрос направление, в котором находится столовая, он ушел.

В это время в доме почти никого не было, но все личные веши, меха и шелка открыто лежали на своих местах, никем не охраняемые – воровство практически неизвестно на Марсе.

Я принес с собой старые спальные шелка и меха и положил на свою платформу. На соседнем месте лежал человек с хитрыми глазами и злым лицом. Он с подозрением следил за мной с того момента, как я вошел. Наконец он заговорил:

– Каор, – сказал он, используя обычную форму марсианского приветствия.

Я кивнул и ответил тем же.

– Мы будем соседями, – продолжал он.

– По-видимому.

– Ты, очевидно, не здешний, по крайней мере в этой части города я тебя не встречал. Я слышал, как ты спрашивал владельца о столовой. Та, которую он указал тебе, не так уж хороша. Я обычно хожу в другую. Если хочешь, идем вместе.

Таинственность этого человека в сочетании с его злым лицом натолкнула меня на мысль, что он может быть связан с преступным миром, но именно такие люди мне были и нужны, поэтому я быстро согласился.

– Мое имя Рапас, – сказал он. – Меня называют Рапас Ульсио, – добавил он не без гордости.

Теперь я был уверен, что оценил его верно, потому что «ульсио» – значит «крыса».

– Меня зовут Вандор, – сказал я.

– По твоим украшениям я вижу, что ты зоданганец.

– Да, – ответил я. – Но я много лет не был в городе. В сущности, я не был здесь с того времени, когда город был сожжен тарками. В нем так много изменений, что кажется, будто пришел в чужой город.

– По внешнему виду ты похож на профессионального солдата, – предположил он.

– Я пантан, служил много лет в другой стране, но недавно убил там человека и вынужден был бежать.

Я знал, что если он преступник, как я предположил, это признание в убийстве заставит его держаться со мной свободнее. Он быстро взглянул на меня и отвел глаза. Я увидел, что мое признание произвело на него впечатление.

По пути в столовую, которая размещалась на другой улице недалеко от общественного здания, мы продолжили разговор.

– Ты хочешь остаться в Зоданге? – спросил он.

– Это зависит от того, найду ли я здесь жилье, – ответил я. – Денег моих хватит ненадолго и, конечно, оставив своего последнего нанимателя при таких обстоятельствах, я не получил документы, поэтому мне вообще будет трудно найти место.

За едой Рапас немало выпил, и чем больше он пил, тем разговорчивее становился.

– Я присматривался к тебе, Вандор, – заявил он наконец, – и если ты настоящий парень, а мне кажется, что так оно и есть, то я смогу найти тебе нанимателя.

Он придвинулся ко мне и зашептал на ухо совсем тихо:

– Я – наемный убийца.

Это была невероятная удача. Я надеялся установить связь с убийцами, и первый же человек, с которым я познакомился, признался мне, что он один из них.

Я неодобрительно пожал плечами.

– На этом не заработаешь много денег, – сказал я.

– Можно, если у тебя есть связи, – заверил он меня.

– Но у меня нет связей, особенно здесь, в Зоданге, – возразил я. – Я не принадлежу к зоданганской Гильдии и, как я уже сказал тебе, у меня нет документов.

Он подозрительно осмотрелся по сторонам, чтобы проверить, не подслушивают ли нас.

– Гильдия не нужна, – прошептал он, – Мы не принадлежим к Гильдии.