Синтез

Дробный перестук копытец, плавный шаг животных и покой, царивший этим ранним утром, настроили коллег на философский разговор.

– Каждый изолированный мир развивается по-своему. Я вот знаю, что у нас в Центруме все страны или континуумы более или менее одинаковы по уровню развития. У нас один уровень промышленности. А на Земле?

– Ну, на Земле уровень развития разных народов может сильно отличаться, очень сильно. Но при этом практически никто не знает о реальном мироустройстве. Подавляющее большинство жителей нашего мира уверено, что они уникальны и одиноки во Вселенной и надеяться надо только на себя.

– А у нас все воспринимается по-другому. Я всегда считал, что факт того, что Центрум является сердцем миров, привел нас к такому… ну, скажем, застойному состоянию. Ничего не надо делать, кто-нибудь откуда-нибудь все принесет. Правда, может принести и такую гадость, как те микробы, уничтожившие надежду на создание у нас высокоиндустриальной цивилизации.

– Зато какой у вас воздух, – ответил Олег и вдохнул полной грудью. – У нас теперь даже в горах уже не так свободно дышится.

– Наши паровозы портят природу, – категорически возразил Батрид. – Скоро все провоняет дымом.

– Вы так не любите Центрум?

– Нет, я просто недоволен ходом нашей истории, – ответил Батрид и так глянул на Шергина, что стало ясно – он недоволен вопросом.

Тут оба осла как по команде остановились и нервно запрядали ушами.

– Мартышей чуют, – тихо сказал Лано, вглядываясь в ставший густым лес. – Они их не любят.

– Мартышей? – Шергин услышал новое для себя слово.

– Да, есть такие звери в лесу. Некоторые даже считают их разумными. Однако мартыши пугают по ночам ослов в стойбищах. Никто не знает, зачем и как они это делают. Но… – профессор спешился, – в общем, если мартыша не прогнать, осел и шага дальше не сделает.

Батрид подобрал с дороги камень и швырнул его в заросли. Потом еще один. Камни шуршали в листве, но ничего не происходило. Но когда Лано взял в руки третий камень, ветки густого кустарника зашевелились. Кто-то, не скрываясь, быстро убежал прочь. Ослы немедленно успокоились.

– Поехали, – сказал Батрид. – Ушел.

Животные как ни в чем не бывало снова дробно застучали копытцами по камням. Лесная дорога, мощенная сотни лет назад, уже подходила к городу, к Ректорату. Навстречу стали попадаться люди – кто пешком, кто верхом на таких же осликах. Проскакал на коне человек в униформе. Федеральный курьер, объяснил Батрид. Чуть позже появились люди на велосипедах, то ли праздно катающиеся, то ли спешащие по делам. А потом были городские ворота, распахнутые настежь, без всякой охраны, и Олег со своим научным руководителем уже ехали по прямым и широким улицам Ректората.

От аскетизма Депозитария здесь не осталось и следа. Дома в столице были богатые, в два, три и даже четыре этажа. С подоконников и маленьких балконов свешивались гирлянды ползучих растений. Вдоль проезжей части выстроились ряды аккуратно подстриженных невысоких деревьев. Витрины магазинов, торговавших одеждой, украшениями и дорогими продуктами, блистали роскошью. Само здание, где находился кабинет ректора, напоминало помесь дворца и кафедрального собора. У входа посетителей встретил служка, видимо, знавший Батрида в лицо. Он кивнул и, не говоря ни слова, принял поводья и увел животных во внутренний дворик.

– Ну что, как раз время визита. Мы прибыли секунда в секунду. Мы не заставили ректора ждать. – Профессор глянул на большие башенные часы, украшавшие фронтон.

У Олега засосало под ложечкой. Визит к ректору вызывал у него смутную тревогу.

В отличие от Депозитария ни в самом Ректорате, ни в резиденции ректора охранников не было, обстановка была демократичной и свободной. В приемной их встретила немолодая секретарша. Она поздоровалась с профессором, не обращая никакого внимания на аспиранта. Предложила сесть, опять же – только Батриду. Олег вежливо остался на ногах, но Лано хитро подмигнул и похлопал по ручке кресла рядом с ним.

– Я сейчас узнаю, может ли господин Турбах вас принять, – сообщила секретарша и скрылась за большими, обитыми светлой кожей дверями, ведущими из приемной в кабинет.

– Не обращай внимания. Чем ничтожнее функционер, тем важнее он старается выглядеть, – шепнул Лано, впервые обратившись к Олегу на «ты».

Секретарша вернулась, ничего не говоря. Словно забыв о посетителях, она села на свое место за столом у окна, порылась в бумагах и как бы невзначай сообщила: «Заходите, ректор вас примет».

Ректор, профессор Турбах, был крупным полноватым человеком, на голову выше Батрида и почти одного роста с Олегом. Его слегка запущенная одежда, черные круги под глазами и длинные причесанные, но давно не стриженные волосы создавали впечатление человека, полностью поглощенного работой и не заботящегося о своей внешности. Впрочем, крупный солитер в золотой оправе, украшавший ослабленный галстук, подсказывал Олегу, что образ этот скорее напускной.

– Очень рад. – Ректор вышел навстречу посетителям и пожал руку Батриду. – Как поживаете, профессор?

– Спасибо, спасибо! – Батрид ответил на рукопожатие. – Разрешите представить вам моего аспиранта по случаю начала его научной работы. Он прибыл с Земли.

– Очень рад, очень. – Ректор вяло принял ладонь Олега, который в ответ невнятно пробормотал свою фамилию. Впрочем, ректору было все равно.

Он уселся в свое кресло с резными деревянными подлокотниками. На столе ректора царил живописный хаос. Пачки документов, чернильный прибор в виде старинной крепости, осажденной варварской конницей, часы, встроенные в корабельный штурвал, статуэтка пресс-папье из малахита – обезьяна с черепом в руках и плоскогубцами, которые она держала пальцами ног. На стене за спиной ректора – коллекция старинного холодного оружия, развешанного зловещим веером. В углу – флаг Лореи.

– Я искренне горжусь, что впервые за столько лет, нет, даже веков, между нашими мирами возникают контакты, отличные от простого потребительства. Я искренне рад вашему прибытию к нам в Лорею и надеюсь, что ваша научная работа… Кстати, какая у вас тематика?

– «Корреляция товарных потоков и политических течений в многообразии внешних связей Центрума», – немедленно ответил Батрид, давая понять Олегу, что с ректором допустимо говорить только через научного руководителя.

– Прелестно, прелестно, – непонятно чему обрадовался Турбах. – Я надеюсь, что ваша работа послужит дальнейшему сближению. Если есть какие-то проблемы, помехи в работе, не стесняйтесь, обращайтесь прямо ко мне.

– Было бы очень хорошо, господин Турбах, – ответил Батрид, – если бы формальности вроде постановки на довольствие и оформления допуска в библиотеку прошли как можно быстрее. Господин Шергин уже начал работать. Прямо в день прибытия.

Ректор позвонил в колокольчик. Дверь в кабинет открылась так стремительно, что показалось, секретарша все время стояла, приложив ухо к замочной скважине.

– Каролиза, немедленно два именных бланка и записывай! – приказал Турбах, не глядя на подчиненную.

Секретарша шустро метнулась в приемную, вернулась с бумагами, скромно пристроилась у журнального столика и стала внимать.

– Первое. Директору академической библиотеки Ректората господину Убринду. – Тут Олег с громадным усилием спрятал улыбку. – Обеспечить полный и свободный доступ к фондам господину…

Ректор замялся, но Лано немедленно подсказал: «Олегу Шергину, Земля».

– Да, господину Олегу Шергину, официальному аспиранту с Земли, без изъятий и ограничений. Членский билет выдать немедленно. Подпись. Дата. Так, второе. Начальнику интендантской службы господину Лакиза. Предписываю поставить на квартирно-материальное и пищевое довольствие аспиранта первого года обучения, господина… э-э…

– Олега Шергина, Земля.

– Да, Олега Шергина, с сегодняшнего…

– Со вчерашнего, – осторожно поправил Батрид.

– Да, напиши просто дату, вчерашнюю, – недовольно согласился Турбах. – Ну и подпись.

– И дайте распоряжение в кассу для получения первой стипендии, – не забыл напомнить Батрид. – Зачем утруждать молодого человека долгами.

– Да-да, конечно, – кивнул ректор и выписал еще одну бумажку.

– Спасибо, господин ректор, ваше служение делу науки всегда вызывает восхищение, – поклонился Батрид и взглядом потребовал от Олега сделать то же самое.

– Не стоит, пустое, – ответил ректор, встал и молча пожал руки посетителям, показывая, что аудиенция окончена.

В приемной пришлось подождать секретаршу, которая задержалась в кабинете начальства. Она вернулась минут через пять, все такая же неприветливая. Нехотя, словно делая одолжение, она вручила бумаги Батриду. Лано вышел не прощаясь, однако Олег все-таки вежливо сказал «До свидания». Впрочем, ответа не последовало.

– Ненавижу этот гадючник, – пробормотал уже на улице Батрид.

– Ну, как же? Ректор так отзывчив! – удивился Олег.

– Ты что, думаешь, мне нужна какая-то помощь от Ректората, чтобы обеспечить тебе жизнь в моем доме? Просто сейчас интендант на тебя спишет столько всякого, и половина пойдет на ректорскую виллу. Это у нас такие игры. А библиотека… там можно оформиться и без помощи высших руководителей.

– Кстати, фамилия библиотекаря, Убринд, это пьяница по-вашему, да?

– Ну, как тебе сказать… Уже много лет библиотека – место работы не очень образованных детей из семейств нуворишей. И некоторые из них, ну… В общем, род Убриндов не зря получил такое имя. Синекура порождает деградацию, мой друг. Но ничего, тебе с ними редко придется сталкиваться. Они все витают в том слое общества, куда нам, простым людям, нет доступа. Пойдем, я все покажу на месте. Но сначала в кассу.

Через несколько минут Олег стал обладателем суммы денег, достаточной для достойной жизни.

Библиотека находилась в двух шагах от резиденции ректора, она поражала размерами и имперской монументальностью, хотя ее внешний вид больше напоминал военный бункер. С начальством, к общей радости, встречаться было не нужно. В регистратуре, проверив документы и сопроводительное письмо, немедленно выписали читательский билет, и на этом формальности были закончены.

– Девочки тебе расскажут, что и как, – пояснил Батрид, – а я пойду к интенданту. В общем, давай, здесь твое второе основное рабочее место. Дорогу домой найдешь?

– А вы как?

– Да что я, я через полчаса освобожусь. Осла тебе отдадут там, где ты его оставил. Дорога прямая, от порты Вольпины – это те ворота, через которые мы въехали сюда. Давай, не стесняйся.

Олег простился с Батридом. Вокруг Шергина сразу собрались сотрудницы, с интересом наблюдая за новым посетителем. Волоокая библиотекарша, представившаяся Ронной, оттеснила остальных и повела его в зал дешифраторов, помещение, где хранились все расшифровки каталогов Депозитария. Ронна подробно, зачем-то плотно прижимаясь к Олегу бедром, стала знакомить его с системой, по которой расположены тома на полке. Потом, когда Шергин начал слегка задыхаться и от прилившей к лицу крови стало совсем жарко, она удалилась, многообещающе сообщив, что не прощается навсегда.

– Для вас библиотека открыта в любое время, – чувственно сказала девушка. – Приходите когда захотите. Прямо как захотите, так и приходите.

Олег с трудом собрался с мыслями и ближайшие два часа провел в поиске данных по карточкам, которые прихватил с собой. К сожалению, никаких копировальных устройств в библиотеке не подразумевалось, и поэтому все пришлось выписывать руками, с помощью чернил и ручки с архаичным металлическим пером. Шергин увлекся и бросил работу только тогда, когда дал знать о себе голод.

Прежде чем вернуться в Депозитарий, Олег решил перекусить и взять что-нибудь к столу. Побродив по богатым улицам Ректората, Шергин купил бутылку вина, совершенно не представляя, какое оно на вкус.

Глава четвертая

Нападение

Получив своего осла у молчаливого парковщика возле резиденции ректора, Шергин двинулся назад в Депозитарий. Солнце стояло еще высоко, и Олегу пришлось потерпеть жару, пока дорога в горы не укрылась в тени под деревьями. Ослику, привычному к местному климату, было все равно, он мерно стучал по дороге своими копытцами. Когда исчезли встречные путешественники, когда лес сгустился настолько, что кроны деревьев сводами нависли над дорогой, осел внезапно остановился и взволнованно засопел. Помня историю о мартышах, Шергин соскочил на землю, подобрал камень, но не успел его бросить, как из леса раздался приглушенный низкий голос: «Гора. Огонь. Смерть». А потом зашуршала листва за удаляющимся существом.

Олег ошарашенно замер, тихо выругался про себя, но осел уже был спокоен, и они продолжили свой путь. Эта нелепая встреча с мартышом снова заставила Олега нервничать. Когда миновали лес и последний отрезок дороги вился среди изумрудного альпийского луга, навстречу Шергину выскочила группа всадников. Громадные черные кони неслись ровным галопом, переметные сумы качались в такт бегу. Всадники никого и ничего не замечали в своей апокалипсической скачке, и Олегу пришлось свернуть с дороги, чтобы его не растоптала эта кавалькада. Люди были все как один в темных одеждах, лица прикрыты черными платками. Всадники пронеслись мимо, оставив в воздухе запах человеческого и конского пота, кожаной упряжи и оружейной смазки. На душе у Шергина стало совсем нехорошо. С тяжело бьющимся сердцем он подъехал к городской стене Депозитария и там уже понял причину. Над городом поднимался густой сизый дым.

Охраны, которая еще вчера встречала Олега у распахнутых настежь городских ворот, не было. Вернее, оба стража, раскинув руки, лежали на брусчатке в сумраке проездной арки. Шергин спешился и, обходя лужи крови, прошел дальше. Город был пуст… Дым пожара, который Олег увидел еще издалека, поднимался вверх и возвращался, стелясь по улочкам. Шергин первым делом поспешил к дому профессора, но дверь была заперта. Бросив там осла, Олег бегом кинулся к хранилищу.

Взрыв разнес здание рядом с хранилищем, то самое, где была топка машинного зала. Было ясно, что не взрыв был главной причиной событий. У входа в хранилище лежали охранники. Они в отличие от тех, кто погиб на въезде в город, не пали без боя. Олег сразу понял, с кем сражались храбрые служители Депозитария. Пять трупов в шароварах и темных коротких балахонах, таких же, как на недавних всадниках, которые чуть не сбросили его с дороги, лежали на площади, так и не прорвавшись за порог. Там, в сумраке входной арки, трупы не очень испугали Олега, но здесь при виде лежащих у входа в хранилище мертвецов у него похолодели кончики пальцев, и от лица отхлынула кровь. Охранники, которые служили всего-то ритуальной стражей, один с развороченной выстрелом грудью, другой с рубленой раной на голове, погибли на посту.

Шергин осторожно вошел в распахнутые двери. Там внутри у второго решетчатого запора тоже повсюду были видны следы боя. Охрана второго рубежа вся полегла под градом пуль. Стены были испещрены выбоинами. Убив всех, нападавшие взорвали стальные решетки, а потом взорвали и следующие, глухие двери… Олег, понимая, что преступники покинули город, ринулся в глубь Депозитария. Он пробежал гулкой галереей, в которой стоял резкий запах пороха, уже на балюстраде увидел, что двери в машинный зал открыты, и вошел в помещение. У пульта управления сутулясь сидел Батрид и рассматривал разложенные перед ним карточки. Все газовые рожки были погашены, и тусклый свет над пультом делал эту задачу непростой.

– Что им было нужно, Олег? – не оглядываясь, пробормотал профессор. – Что могло заставить их пойти на такое преступление?

– Лано, с вами все в порядке? – спросил Шергин. – Вы не ранены?

– Зачем ты спрашиваешь, ты же видишь, что со мной все в порядке. А вот инженер Мазанини… Я с ним проработал двадцать лет.

Только тут Олег увидел, что на кожухе парового двигателя ничком лежит человек в кожаной куртке. Одна его крага упала на пол, обнажив бледную и тонкую, как у пианиста, ладонь. По черному корпусу главного привода пролегла темная струйка крови.

– Он отказался заклепать предохранительный клапан, они хотели, чтобы машина работала быстрее, – грустно сказал Батрид. – Он еще дышал, когда я прибежал. Что же им было нужно?..

– Профессор, идемте домой, нет смысла здесь находиться. – Олег понимал, что в таком состоянии его пожилого учителя может хватить удар.

– Я должен быть здесь, теперь охранять больше некому, – твердо сказал Батрид. – Вход нараспашку.

– Сейчас что-нибудь придумаем.

Олег бегом выскочил на улицу. Оказалось, что городок уже приходит в себя. Несколько человек в блестящих касках и серых холщовых костюмах, развернув длинные шланги, тушили помещение топки.

– Кто у вас старший? – крикнул Шергин.

Ближний к нему пожарный повернулся и спросил недовольно:

– Что надо?

– Необходимо найти полицию, чтобы взять здание под охрану. Где полиция?

– Нету полиции, вся полегла. Все пятеро.

– Мне нужны цепь и замок, где можно найти?

В ответ пожарный только пожал плечами и вернулся к своей работе. Олег огляделся. На площади уже собралась толпа зевак. Они не обращали никакого внимания на Олега, наблюдая за работой пожарных.

– Мне срочно нужны цепь и замок! Именем Лореи! – неожиданно для себя проревел Шергин.

Что-то в его голосе было такое, что и цепь, и замок горожане принесли через минуту.

Шергин вернулся в машинный зал и с трудом уговорил Батрида пойти с ним, пообещав накрепко запереть вход в хранилище. В итоге профессор согласился. Выходя, Олег обмотал цепью разломанные стальные решетки и запер их на замок, пропустив цепь через прутья. Но перед этим он вытащил носовой платок, протер им белый налет на взорванной двери хранилища и, аккуратно сложив, спрятал в кармане.

Ключ от замка он тоже положил в карман. Люди на площади почему-то смотрели на профессора неодобрительно. Дома Шергин заварил чай и добавил туда быстрорастворимую таблетку снотворного, которую достал из своего рюкзака, полагая, что сейчас для Батрида это самое лучшее лекарство. Через два часа в дверь профессорской кельи постучали. Это был не стук гостя или путника. Стучали ногой. На пороге стояли офицер и два солдата с мечами и винтовками.

– Профессору Батриду предписывается прибыть на заседание следственной комиссии Ректората! – сообщил военный.

– Профессор плохо себя чувствует, – ответил Шергин.

– Нет, нет, – раздался голос Лано. – Я иду.

Бледный и осунувшийся Батрид появился на пороге своей комнаты.

– Тогда и я иду с вами, – сказал Олег.

– Предписано одного.

– Я важный свидетель по делу! У меня есть ключевые сведения! – Олег шагнул к выходу.

– Ладно, иди тоже, – безразлично буркнул офицер и пропустил профессора и Шергина на улицу.

Возле хранилища стояли два больших экипажа с гербами Ректората, запряженные каждый парой коней. Вход охраняли с десяток солдат, вооруженных автоматами.

Над городом еще не развеялся дым пожара, не смыли кровь на въезде и на площади у хранилища, только убрали тела и протерли кожух двигателя, а из Ректората уже приехал старший научный дознаватель профессор Бальдраф со свитой. В машинном зале он организовал заседание следственной комиссии. В помещение занесли кресло, скамейку для комиссии и табуретку для Батрида. Лано, с трудом борясь со сном, занял свое место.

– Дела плохи, – прошептал он на ухо Олегу. – Этот душу выест. Он меня ненавидит.

– Вам будет дано слово, уважаемый, когда это потребуется комиссии. – Бальдраф остановил Батрида. – Приготовьтесь отвечать.

– Мне пока нечего ответить, господин Бальдраф, – сказал Лано и, не скрываясь, зевнул.

– Господин старший научный дознаватель! Мы не в кабаке, нечего фамильярничать, – повысил голос Бальдраф. – Если вам нечего сказать, то будете отвечать на наши вопросы, и нечего тут зевать! – Дознаватель поднял скрюченный артритом указательный палец. – Ответьте, какое отношение вы имеете к организации ограбления главного хранилища Депозитария?

– Никакого, – смиренно ответил Лано. – Извините, я просто устал, меня в сон клонит.

– Сомнительно, – проскрипел Бальдраф, то ли не веря в сонливость Лано, то ли во что-то другое. – Скажите, зачем вы подали сигнал грабителям?

– Я не подавал сигнала грабителям.

– А тот факт, что несанкционированно, вне расписания, был запущен главный котел механизмов хранилища, разве не сигнал? – Речь обвинителя гремела на подъеме. – Кто вам позволил дать команду на разогрев котла?

– Система механизмов хранилища была запущена для демонстрации принципов работы моему новому сотруднику. Я как главный хранитель Депозитария Лореи имею право…

– Вы имеете право делать что-либо только в рамках правил! В правилах написано, в какой день включается механизм!

– Как же включением механизма я мог помочь грабителям? Они-то ограбили сегодня, а котел запущен был вчера.

– Зато сегодня он еще не окончательно остыл! – Бальдраф выложил, как ему казалось, главный козырь.

– А кто вам сказал, что он не остыл? – не выдержал Олег.

– А это что такое? – Бальдраф состроил брезгливую гримасу. – Кто пустил?

– Позвольте представить – мой аспирант, гость с Земли Олег Шергин. По настоянию Ректората прикомандирован ко мне, чтобы… – Лано говорил тихо, с трудом выговаривая слова.

– Так, тут еще и мультикультурностью попахивает. – В голосе дознавателя зазвенел металл. – Давно у нас в Ректорате иномирцы обосновались?

– Нет, что вы, он первый день…

– А кто запер вход в хранилище после ограбления? Кто пытался препятствовать работе комиссии? – Бальдраф звякнул лежащей рядом с ним цепью. – Если бы добрые жители города не принесли второй ключ, мы бы не смогли приступить к расследованию.

– Это я запер, ведь нельзя же оставлять открытым вход в хранилище, – попытался объяснить Шергин.

– Ну, что я говорил? – гордо осмотрел окружающих дознаватель. – Именем Лореи я объявляю бывшего профессора Лано Батрида обвиняемым в организации ограбления Депозитария, гибели сотрудников и подозреваемым в государственном заговоре против сил науки. Вы проследуете со мной в Ректорат до окончания следствия. Стража!

– Не надо. – Батрид шепотом остановил Олега, который потянулся к карману. И уже громко обратился к дознавателю: – Разрешите мне взять с собой необходимые вещи?

Бальдраф уже остыл и, изображая милосердие, буркнул:

– Только быстро. – Затем повернулся к выходу: – Охрана, глаз с него не спускать!

На обратном пути Олегу и Лано пришлось пройти сквозь толпу горожан, собравшихся вокруг хранилища. Видимо, о происходящем в машинном зале расследовании каким-то образом стало известно всем. И теперь жители смотрели на Батрида по-разному – кто с испугом, кто с явным презрением, как на предателя, а кто и с сочувствием. Олег заметил одну немолодую женщину, которая, увидев профессора в сопровождении вооруженной охраны, не смогла сдержать слез.

Охранники попытались войти в келью вслед за Шергиным и профессором, но тот так посмотрел на них, что солдаты безропотно остались у дверей.

– Олег, вот карточки, постарайся в библиотеке все о них узнать. У меня плохие предчувствия. Еще никогда такого не было. – Батрид протянул стопку карточек, которые он подобрал в машинном зале после ограбления. – Именно это и похитили.

– Профессор, я освобожу вас! – по-мальчишески отчаянно произнес Шергин.

– Сначала расшифруй записи в карточках. Не пропусти ничего. Мы должны понять, что же у нас украли. Все, вот ключи от кельи. – Лано протянул связку Олегу. Глаза у него были уже совсем сонные, заметно было, что он держится из последних сил. – Не волнуйся. И спрячь оружие подальше. У тебя не было никаких шансов отбить меня у комиссии.

Шергин молча смотрел, как профессор, покачиваясь от слабости, вышел из темной кельи на яркий уличный свет, как по его бокам встали охранники и повели в сторону городских ворот. А потом под порывом ветра дверь в келью со стуком закрылась. Олег вытащил из кармана пистолет и поставил на предохранитель. Затем сел за обеденный стол в гостиной и разложил карточки. Некоторые из них были относительно новые, другие пожелтели от времени. Судя по всему, они описывали предметы, перенесенные в Центрум на протяжении сотен лет. Но откуда они попали в Центрум, куда ушли, что это были за предметы, понять по карточкам было невозможно. Что? Откуда? Куда? Зачем?

Олег поднялся и вошел в спальню Батрида. Она мало отличалась от комнаты аспиранта, разве что тем, что рядом со шкафом здесь разместилась большая книжная полка. Внимание Олега привлекла плоская картонная коробка, лежащая на самом верху. Он осторожно снял ее. Пыли на коробке не было, видимо, ее часто доставали. А внутри был портрет. Женщина с маленькой девочкой на руках. Изящный портрет маслом. Шергин, чувствуя, что поступает нетактично, положил его на место.

Ночью опять испортилась погода. На этот раз северный ветер нагнал на город тучу, которая просыпалась на улочки Депозитария мокрым снегом. Олег еще в утренних сумерках двинулся к Ректорату, в библиотеку.