Пирог с абрикосами с миндальным муссом

– Лимонные печенья, – торжественно объявила Роуз, поставив на кофейный столик поднос с двумя чашками кофе и тарелкой солнечных, присыпанных сахарной пудрой сладостей.

– Чудно, – сказал Джексон, отвлекшись от газеты.

Он сделал глоток кофе и надкусил печенье.

– Очень вкусно, – произнес он, слегка прикрыв глаза.

– Скажи об этом своей маме, – улыбнулась Роуз.

– Теперь она делает сладости только по твоим рецептам, – произнес Джексон, приподняв указательный палец.

Роуз стало немного неловко. Мама Джексона считала ее кулинарным гением. Сама Роуз в этом сомневалась. Каждый раз, когда миссис Робертс просила ее помочь с приготовлением десерта, она испытывала чувство стеснения, которое всеми силами старалась скрыть.

– Я тут подумал, – задумчиво произнес Джексон, – когда у нас будут дети, как мы их назовем?

Роуз слегка вздрогнула и ощутила приятный трепет в области груди. Джексон затронул крайне важную тему. Она бы ни за что не решилась спросить его, хочет ли он детей, но он сам об этом заговорил. Теперь она была уверена: Джексон твердо намерен стать отцом. Она уже давно придумала имена своим будущим детям, так что могла без труда ответить на внезапный вопрос своего жениха, в которого с каждой секундой влюблялась все больше и больше.

– Я так рада, что ты об это заговорил, – произнесла Роуз, сделав глоток кофе и радостно откинувшись на спинку дивана.

– Мы ведь собираемся пожениться, – пожал плечами Джексон, – для нас вполне ественно думать о продолжении рода.

Роуз улыбнулась и отправила себе в рот лимонное печенье – одну из своих любимых сладостей, которую она ела исключительно в минуты радости.

– Если родится девочка, – задумчиво произнесла Роуз, внимательно наблюдая за тем, как Джексон листает газету, – я бы назвала ее Аврора.

Джексон отвлекся от газеты, задумался, а затем одобрительно кивнул головой.

– А мальчика, – продолжала Роуз, мечтательно запрокинув голову, – Итан.

– Итан? – удивленно спросил Джексон.

– Да, – уверенно ответила Роуз.

– Поразительно, – приподнял брови Джексон. – Я тоже всегда хотел назвать сына Итаном.

Роуз смущенно улыбнулась. Она смотрела на своего будущего мужа и думала о том, что совсем скоро начнется новая глава ее жизни. Она больше не будет скромной и вежливой отличницей с идеальной прической и вечной улыбкой на лице. Она станет миссис Робертс – женщиной, к которой жители Банвиля будут относится с почтением, ведь ее кулинарные шедевры станут лучшими во всем городе.

Глава 7

Банвиль, штат Пенсильвания

10 мая 2009 года

Я сидела на веранде, пила кофе и листала злосчастную книгу, которая, как оказалось, послужила причиной раздора между родителями Итана. Я по-прежнему не могла взять в толк, зачем писать произведение под названием Исповедь пекаря, если тобой освоен один единственный пирог? К тому же человек, умеющий готовить лишь одно блюдо, не способен придумать собственный рецепт. В песочном пироге с абрикосами и миндальным муссом не было ничего особенного, однако для того чтобы его придумать и рассчитать необходимое количество ингредиентов, нужно как минимум иметь страсть к кулинарии, а Гвендолин Стоун, на мой взгляд, не была увлечена тем, о чем писала. Книга, разлучившая родителей Итана, не давала мне покоя. Я вспоминала о ней каждое утро, когда выходила на кухню, чтобы сварить кофе и пожарить две порции омлета: себе и Эмили. Я решила, что должна непременно попробовать приготовить пирог с абрикосами и миндальным муссом – только так я смогу раскрыть тайну злосчастной книги.

– Ну, и как тебе Исповедь пекаря? – раздался голос Итана, вырвавший меня из мыслей о песочном пироге.

Я подняла взгляд. Итан стоял перед моим крыльцом: радостный, улыбающийся, одетый в красивый деловой костюм.

– Я еще не читала, – честно призналась я. – Как прошел твой день?

– Чудесно, – ответил Итан. – Написал пару сценариев, поприсутствовал на съемках, пообщался с режиссером, который планирует выпустить цикл передач о французской культуре эпохи Короля-Солнце…

– Как интересно, – перебила я Итана. – Почему бы тебе не написать сценарий передачи о французской кулинарии? Ты ведь в курсе, что французская кухня – одна из самых изысканных во всем мире?

Итан приподнял брови.

– Ты думаешь? – уточнил он.

– Я в этом уверена, – безапелляционно произнесла я.

– И часто ты готовишь по французским рецептам? – поинтересовался он.

– Постоянно, – ответила я. – Думаю, мне не хватит одной жизни, чтобы испробовать все рецепты французской кухни.

– Жаль, – пожал плечами Итан.

Он внимательно рассматривал фотографию на обложке книги. Пирог выглядел потрясающе: яркие абрикосы идеально сочетались с солнечным тестом и бледным муссом.

– Моя мама постоянно готовила этот пирог, – печально произнес он.

– Серьезно? – удивилась я.

– Этот рецепт, – продолжал Итан, – принадлежит одной из ее подруг.

Я задумалась. Выходит, мама Итана была знакома с Гвендолин Стоун – автором неоднозначной кулинарной книги?

– Подругу твоей мамы звали Гвендолин Стоун? – решила уточнить я.

Итан кивнул.

– Она была кулинаром? – не могла успокоиться я.

– Не знаю, – развел руками Итан. – Кажется, она умела готовить только этот пирог, – Итан указал на обложку книги. – И кстати, еще в ранней молодости они с мамой серьезно поругались. Из-за моего отца.

– Правда?

С каждой секундой история родителей Итана казалась мне все более интересной. Мне не терпелось узнать, почему женщина, умеющая готовить один единственный пирог, решила написать книгу. Но боюсь, Итан не мог ответить на этот вопрос.

– Когда-то мой отец встречался с Гвендолин, – продолжал Итан, – задумчиво запрокинув голову, – но затем они расстались и он начал ухаживать за моей мамой. Как ты понимаешь, это поставило крест на их дружбе.

– Какая трогательная история, – не могла не заметить я.

– Когда я узнал, что рецепт любимого маминого пирога принадлежит ее бывшей подруге, моему изумлению не было границ. Я был уверен, что мама сама придумала этот рецепт. В ее исполнении пирог выходил таким нежным, насыщенным и воздушным, что каждый раз, съедая один кусочек, я невольно тянулся за вторым. Без обид, но пирог с абрикосами от моей мамы – это лучшее, что я когда-либо пробовал.

– Понимаю, – закивала я. – Мамины десерты всегда самые лучшие.

– Твоя мама тоже прекрасно готовила? – спросил Итан.

Я отвела взгляд. Терпеть не могу говорить о родителях, ведь я про них практически ничего не знаю.

– У меня нет ответа на этот вопрос, – честно призналась я. – Свою маму я видела буквально два раза в жизни. Когда мне было три месяца, они с отцом решили переехать в Швейцарию. Я в их планы никак не вписывалась. Они отдали меня тете Фионе – сестре моей матери, которая была одинокой и бесплодной. Надо отдать ей должное, она сумела полюбить меня как родную дочь.

– О, Боже, – испуганно произнес Итан. – Прости за бестактность. Я не должен был заводить этот разговор.

– Ничего страшного, – успокоила я Итана. – Меня воспитала женщина, которая всегда была для меня примером чистоты и благородства. О лучшей матери я и мечтать не могла.

Итан снова улыбнулся. Возникла пауза. Несколько секунд мы безмолвно смотрели друг на друга. От пристального взгляда Итана мне стало немного не по себе.

– Завтра на центральной площади, – наконец, заговорил Итан, – состоится праздник панкейков.

– Праздник панкейков? – не поняла я.

– Все желающие приносят с собой панкейки собственного приготовления, – пояснил мне Итан.

– Чудно, – кивнула я. – А шампанское там будет?

– Шампанское, коктейли, закуски – все, что необходимо для веселого праздника.

Я радостно улыбнулась. Вот уже несколько месяцев я мечтала изрядно повеселиться. Думаю, праздник панкейков – это то, что мне сейчас нужно.

– Я обязательно приду, – сказала я Итану.

– Отлично! – воскликнул он. – Увидимся утром.

– Да.

Итан любезно кивнул и направился в сторону своего дома. Я посмотрела ему вслед, а затем снова обратилась к книге. Я пролистала ее до конца, как вдруг обнаружила между страницами маленький конверт. На нем был указан мой новый адрес. Он предназначался некой Роуз Робертс. Если родители Итана когда-то жили в моем доме, подумала я, возможно, Роуз Робертс – его мать. Но в таком случае почему она не распечатала письмо от бывшей подруги? Наверняка, в нем Гвендолин пишет ей о том, как сильно жалеет, что они потеряли связь. Я решила, что отдам письмо Итану. Не думаю, что он станет его вскрывать, но если кто-то имеет право узнать, что в нем написано, так это он.

Глава 8

Банвиль, штат Пенсильвания

30 октября 1952 года

– Милая, ты не поможешь мне с вишневым пирогом? – сказала миссис Робертс, когда Роуз зашла на кухню.

– Конечно, – радостно ответила она.

Роуз обожала готовить вместе с миссис Робертс. Они понимали друг друга с полуслова. К тому же ей было безумно приятно, что свекровь ценила ее кулинарный талант. Роуз надела фартук, выставила на стол масло, яйца, молоко, сахар и муку – ингредиенты, необходимые для приготовления нежнейшего песочного теста, которое она делала по проверенному рецепту.

– Я пока займусь начинкой, – сказала миссис Робертс и принялась выкладывать вишню в сотейник.

Роуз кивнула и начала нарезать холодное сливочное масло на мелкие кусочки. Каждый раз готовя песочное тесто, она думала о том, что даже если она соберется писать кулинарную книгу, то не сможет включить в нее рецепт своего лучшего пирога. Она безумно скучала по своему песочному шедевру с абрикосами и миндальным муссом. Если добавить в песочное тесто щепотку соли и несколько столовых ложек ледяной воды, оно выходит рассыпчатым и хрустящим. Если пропитать его сиропом и шоколадной пастой, оно становится насыщенным, воздушным и невероятно нежным. Если нарезать абрикосы на мелкие кусочки, они поделятся своими ароматами с другими ингредиентами пирога. Если взбивать миндальный мусс до состояния кучевых облаков, он будет идеально дополнять все вкусовые оттенки, присутствующие в пироге. Роуз знала немало секретов успешной песочной выпечки. Увы, она не сможет рассказать о них той части человечества, которая жаждет постичь искусство кулинарии.

Масло, порубленное на мелкие кусочки и тщательно перемешанное с сахарной пудрой, вступило в союз с мукой. Роуз добавила яйцо, молоко, скатала тесто в шар, завернула его в целлофановую пленку и отправила в морозильник.

– Пожалуй, я начну измельчать кардамон, – произнесла она, наблюдая за тем, как миссис Робертс помешивает вишневый сироп.

Внезапно Роуз почувствовала острую головную боль. Она приложила руку ко лбу и аккуратно присела за стол.

– Что случилось? – испуганно спросила ее миссис Робертс, отвлекшись от сотейника с вишневым сиропом.

– Все в порядке, миссис Робертс, – заверила ее Роуз, с трудом натянув на лицо нарочитую улыбку.

Миссис Робертс покачала головой, выключила плиту и села напротив Роуз.

– Я так не думаю, – произнесла она, взяв Роуз за руку. – Тебе, явно, нехорошо. Что с тобой, милая?

Роуз посмотрела на миссис Робертс и ощутила исходящее от нее тепло. Ее будущая свекровь была ей лучшим другом. Она относилась к Роуз как в Божьему благословению и была уверена: она станет идеальной женой ее сыну. Порой Роуз было страшно неловко перед собственной матерью – она никогда не была с ней так близка, как с миссис Робертс. Она была готова рассказать своей будущей свекрови обо всем на свете: о том, как она приготовила свой первый пирог: с яблоками и заварным кремом, о том, как однажды ночью сбежала из дома через окно, о том, как купалась голышом в озере с Чарли Стоуном – парнем, в которого когда-то была страстно влюблена. Она бы поведала миссис Робертс и том, что ради прощения Гвендолин подарила ей свой лучший рецепт, однако не была уверена в том, что ее страшный секрет останется между ними.

– Я переживаю из-за Гвендолин, – честно призналась Роуз.

– Гвендолин? – недоуменно переспросила миссис Робертс. – Она до сих требует, чтобы ты вернула ей Джексона?

– Нет, – замотала головой Роуз. – Она уже давно смирилась с тем, что мы с Джексоном вместе. И кстати, я слышала, что она начала встречаться с каким-то парнем.

– Вот как? – приподняла брови миссис Робертс. – Тогда в чем же дело?

Роуз пристально посмотрела на миссис Робертс и внезапно осознала, что должна рассказать о своем горе хотя бы одной живой душе.

– Я подарила ей свой рецепт, – произнесла Роуз, опустив взгляд.

– Что?! – воскликнула миссис Робертс. – Но почему?

– Ради ее прощения, – сказала Роуз.

На несколько секунд в кухне воцарилась абсолютная тишина. Роуз и миссис Робертс недоуменно смотрели друг на друга. Миссис Робертс была в замешательстве. Роуз из последних сил старалась не заплакать.

– Думаете, я сумасшедшая? – нарушила молчание Роуз.

– Честно? – на всякий случай уточнила миссис Робертс.

Роуз смущенно кивнула.

– Да, – ответила ей миссис Робертс.

Роуз тяжело вздохнула и развела руками.

– Милая, – произнесла миссис Робертс, мотая головой, – Гвен никогда тебя не простит. Ты разрушила ее надежды на счастливую жизнь.

– Я понимаю, – отчаянно произнесла Роуз, – но она – моя подруга. Я должна была сделать хоть что-то, чтобы загладить свою вину.

Миссис Робертс снова тяжело вздохнула. Она смотрела на Роуз и думала о том, сколько в ней чистоты, благородства и самоотверженности. Поначалу она радовалась, что ее сын решил взять себе в жены девушку, которая с легкостью поступается собственными интересами ради успеха и благополучия родных и близких. Но когда Роуз раскрыла ей свою страшную тайну, она подумала: что если ее невестка будет бесконечно приносить себя в жертву? Самоотречение – злейший враг семейного благополучия. Так считала миссис Робертс. Она безумно хотела поддержать свою невестку, но понимала, что помочь себе может только она сама.

– А что бы вы сделали на моем месте? – внезапно спросила Роуз.

Миссис Робертс задумалась. Она попыталась войти в положение Роуз. Тщетно. Она понятия не имела, что чувствует ее будущая невестка.

– Не знаю, милая, – честно ответила миссис Робертс. – Одно ясно: если ты пошлешь Гвендолин к черту, у тебя будут все шансы прожить долгую и счастливую жизнь. Ты ведь можешь быть не только хорошей женой, но и кулинарным писателем. Уверена, если ты когда-нибудь напишешь поваренную книгу, она станет бестселлером. Но только при условии, что ты включишь в нее рецепт своего лучшего пирога.

Роуз почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки. Каждый раз, когда речь заходила о песочном пироге с абрикосами и миндальным муссом, ей становилось немного не по себе. Она уже не была уверена, что поступила правильно, подарив его рецепт своей бывшей лучшей подруге. Гвен никогда не станет надежной хранительницей уникальных кулинарных идей.

– У меня к вам одна просьба, – произнесла Роуз, подняв взгляд на миссис Робертс.

– Я тебя слушаю.

– Не говорите о нашем разговоре Джексону.

Миссис Роберт пожала плечами. Она вовсе не собиралась рассказывать сыну о том, что у его будущей жены есть страшный секрет.

– Не буду, – произнесла миссис Робертс. – Надеюсь, когда-нибудь ты сама это сделаешь. Скрытность отнюдь не способствует семейному благополучию.

Роуз понимающе кивнула головой.

– Полагаю, тесто уже достаточно охладилось, – сказала миссис Робертс.

Роуз улыбнулась, встала из-за стола и достала из холодильника подмороженное тесто.

– Обожаю работать с тестом, – произнесла она, начав раскатывать холодный песочный шар.

Миссис Робертс посмотрела на Роуз, затем включила плиту и продолжила уваривать вишневый сироп. Она была в недоумении. И все же она по-прежнему считала Роуз лучшей девушкой на всем белом свете.

Глава 9

Банвиль, штат Пенсильвания

11 мая 2009 года

Я смешала греческий йогурт с бананово-клубничным пюре. По моему опыту фруктовые панкейки – это всегда беспроигрышный вариант. Впрочем, полагаю, у всех, кто придет сегодня на праздник, есть свой оригинальный рецепт панкейков, так что вполне вероятно, мне не удастся удивить жителей Банвиля. На часах было семь утра. Я проснулась около двух часов назад и за это время успела сделать тарталетки с яблочным джемом и белковым муссом, пирожки с клубничным вареньем, три закрытых пирога с картошкой и брынзой, пару десятков булочек с сахаром и корицей и примерно столько же мини-трубочек с заварным кремом. Мне не терпелось повеселиться на празднике панкейков. В последнее время в моей жизни было крайне мало веселья и торжества. Уличный праздник, на который все желающие приносят панкейки собственного приготовления, – это именно то, что мне нужно.

Мои панкейки вышли пышными и ароматными – такими, какие обычно подают на завтрак во всех благородных семьях. Я собрала рабочую сумку и вышла из дома.

– Доброе утро, Мадлен, – поприветствовал меня Итан, сидящий на веранде с чашкой кофе и утренней газетой.

– Привет, Итан, – ответила я, помахав Итану рукой.

– Готова к празднику? – поинтересовался он, отвлекшись от газеты.

– Еще бы, – радостно кивнула я, как вдруг вспомнила о письме, которое обнаружила вчера вечером. – Кстати, у меня есть для тебя сюрприз, – добавила я.

– Правда?– спросил Итан, удивленно приподняв брови.

– Я обнаружила письмо, которое, скорее всего, было адресовано твоей маме. Ее ведь звали Роуз Робертс, верно?

Итан смущенно кивнул.

– Я прихвачу его с собой, – продолжала я. – Клянусь, я даже не думала вскрывать конверт.

– Я тебе верю, – успокоил меня Итан.

Я улыбнулась и направилась в сторону пекарни.

День прошел незаметно. Ровно в шесть часов я вышла на улицу с остатками картофельного пирога и, сделав глубокий вдох, внимательно осмотрелась по сторонам. Был отличный вечер и я намеревалась провести его весело и насыщенно.

– Я с тобой не иду, – крикнула Эмили с кухни, едва я успела переступить через порог.

– Почему? – уточнила я.

Эмили молчала. Я вошла на кухню и увидела ее сидящей за столом с бутылкой лимонной шипучки и горкой трубочек с заварным кремом.

– Что-то случилось? – спросила я.

– Все хорошо, – ответила Эмили, отправив себе в рот аппетитную трубочку.

Она непрерывно смотрела в окно. Ее взгляд был полон задумчивости – словно последние несколько часов она размышляла о смысле жизни.

– Тебе звонил Шон? – внезапно осенила меня.

Эмили кивнула.

– Слава Богу, – выдохнула я.

Я знала, что Шон рано или поздно выйдет на связь. Он так хорошо воспитан, что признает свою вину даже, когда ни в чем не виноват. К тому же он был без ума от моей дочери и не мог допустить, чтобы она долго на него злилась.

– Он приедет? – спросила я.

– Пока не знаю, – задумчиво произнесла Эмили.

Я развела руками. Порой Эмили выводила меня из себя. Терпеть не могу, когда она пытается казаться нерешительной. Она хотела быть с Шоном до конца своих дней, но боялась признаться в этом даже самой себе.

– Едва ли тебе удастся найти кого-то лучше, чем Шон, – сказала я, отправляя в духовку приготовленные утром панкейки.

Эмили ухмыльнулась и пожала плечами. Она никак не могла смириться с тем фактом, что Шон – лучший, кого она когда-либо встречала.

– Я иду на праздник, – объявила я, достав разогретые панкейки из духовки. – Ты – как хочешь.

Эмили сухо кивнула и отправила себе в рот очередную трубочку.

Я вышла из дома и зашагала в сторону центральной площади, которая находилась недалеко от моей пекарни. Признаться, я еще ни разу там не была. Мне уже давно следовала прогуляться по городу: изучить местную инфраструктуру и достопримечательности, проникнуться атмосферой спокойствия и уюта, которая царит здесь двадцать четыре часа в сутки, но моя пекарня работала каждый день и я была постоянно занята приготовлением булочек, пирожков, слоек и тарталеток. Должно быть, центральная площадь – традиционное место сбора жителей Банвиля.

Я шла мимо домиков, огражденных белыми заборами, пергол, увитых плетистыми розами, маленьких кафешек с открытыми верандами, за столиками которых сидели милые, неторопливые люди с абсолютно спокойными лицами.

Когда я прибыла на центральную площадь, праздник уже начался: играла музыка, столы ломились на панкейков и напитков, прекрасные домохозяйки Банвиля обсуждали последние новости.

– Здравствуйте, Мадлен! – поприветствовала меня Мелинда.

Она стояла у центрального столика и держала в руках тарелку с горой панкейков, политых сиропом и украшенных кусочками клубники. Рядом с ней был статный симпатичный мужчина – должно быть, ее муж.

– Привет! – радостно произнесла ее я, приближаясь к центральному столу.

– Этой мой муж – Джереми, – произнесла Мелинда, погладив по плечу симпатичного джентльмена. – Джереми, это Мадлен.

– Приятно познакомиться, Мадлен, – произнес Джереми, пожав мне руку. – Так это вы последнюю неделю снабжаете нас ужинами?

Я смущенно кивнула.

– Если честно, с тех пор как вы переехали в наш город, – сказала Мелинда, внимательно изучая панкейки, которые я принесла, – я стала меньше готовить.

– Но ведь ты продолжаешь печь на заказ? – на всякий случай спросила я.

– Разумеется, – вздохнула она. – Но это другое. То, что я делаю десерты на заказ, вовсе не означает, что я могу забыть про любимого мужа.

Мелинда улыбнулась и прижалась к Джереми. Они выглядели как абсолютно счастливая пара.

– Шампанского? – внезапно раздался голос Итана.

Я обернулась. Он стоял передо мной в шикарном спортивном костюме, с двумя бокалами шампанского в руках.

– Разумеется, – ответила я.

– Хорошего вечера, – сказала Мелинда и они с Джереми направились в сторону шоколадного фонтана, в который можно было окунуть клубнику, кусочек банана или сырную палочку. Чудная идея – установить шоколадный фонтан прямо на улице, где проходит праздник. Шоколадные реки – символ веселья и достатка. Любые десерты, в которые добавляют шоколад, ассоциируются не только со сладостью, но и с благодатным торжеством. Пожалуй, и я доберусь до шоколадного фонтана, но немного позже.

– Ты можешь оставить панкейки прямо здесь, – сказал Итан, указывая на центральный стол.

Я поставила панкейки и взяла у Итана бокал шампанского.

– Интересно, кому пришла в голову идея каждый год устраивать праздник панкейка? – поинтересовалась я, сделав глоток шампанского.

– Я могу познакомить тебя с этой прекрасной женщиной, – сказал Итан. – Она живет в доме с розовой черепицей и голубыми ставнями. Ты, наверняка, его видела?

– Конечно, видела, – закивала я.

Это был один из самых красивых домов на Грин стрит. Он был похож на обитель волшебного персонажа. Каждый раз, проходя мимо него, я ждала, что из него выйдет добрая фея, одетая в вышитую блестящими звездами накидку.

Мы с Итаном подошли с небольшой сцене, установленной в самом центре площади. На ней стоял небольшой столик, за которым сидела женщина лет шестидесяти. Она была одета в пышную юбку и шелковую блузу. Ее волосы были собраны в аккуратный пучок. Она была похожа на добрую фею – ту самую, которая могла в любой момент выпорхнуть из волшебного домика с розовой черепицей и голубыми ставнями.

– Мадлен, это Шарлотта, – произнес Итан, поприветствовав добрую фею кивком головы.

– Добрый вечер, – произнесла фея. – Приятно познакомиться, Мадлен.

Она встала из-за стола и протянула мне руку. От нее исходило приятное тепло – словно ее тело было подключено к источнику бесперебойного питания. Я пожала ей руку и невольно улыбнулась – до того мне было приятно смотреть на ее милое и доброе лицо.

– Шарлотта – главный психолог Банвиля, – сказал Итан, приподняв кверху указательный палец.

– Психолог? – удивилась я. – Моя дочь – психолог.

– Чудно, – сказала Шарлотта. – Она тоже переехала с вами в Банвиль?

– О, нет, – ответила я, – она осталась в Филадельфии. Правда, сейчас приехала погостить и помочь мне с распаковкой вещей.

Шарлотта понимающе закивала и взяла со стола бокал с шампанским.

– Как устроились на новом месте? – спросила она.

– Великолепно, – честно ответила я. – Больше всего меня радует, что каждый день в мою пекарню приходит не меньше двадцати покупателей.

– Да, – сказала Шарлотта, – жители нашего города очень ценят качественную выпечку.

– Это прекрасно.

Мы проболтали с Шарлоттой и Итаном около часа. Шарлотта успела рассказать мне практически всю свою биографию. Оказалось, она жила в Банвиле с раннего детства и знала здесь каждое здание. Банвиль был и оставался ее любимым городом. Идея праздника панкейка пришла ей в голову, когда она осознала, что жизнь в провинции немного скучна. Праздник – вот, чего не хватало жителям маленького городка, чьи дни были расписаны по минутам. Шарлотта решила, что если каждая домохозяйка Банвиля придумает собственный рецепт панкейков, это сделает жизнь в городе ярче и веселее. Я пообещала ей, что непременно приду к ней на консультацию. Мне было интересно узнать, как работают психологи, живущие в маленьких городках.