Роса

– Нет, не успел.

– Да, Дэн, теперь будет сложней узнать, так как она унесла тайну с собой в могилу, – глубоко вздохнул он.

– Да, профессор, теперь действительно все, остается теперь ждать своей очереди.

– Подожди, сынок, еще рано ты начал сдаваться, ты молод, умен. Неужели ты вот так просто сдашься?

– Я уже не знаю, профессор, – вздохнул я.

– Что решил делать с квартирой бабушки, – резко сменил он тему, заметив, как я поник, – переберешься сюда? Она вроде больше и просторней той, что ваша.

– Да, она больше, но она мне не принадлежит.

– Почему, ты же вроде единственный родственник?

– Да, профессор, только бабушка завещала свою квартиру своей племяннице, и вчера адвокат сообщил, что я могу забрать лишь чемоданчик, который она завещала мне.

– Вот это да, этого я от нее никак ожидал.

– Что тебя так удивило, дорогой? – на кухню вошла профессорская жена.

– Я о нашей соседке, что этажом выше.

– Которая недавно умерла.

– Да, о ней.

– Странная была женщина, – убрав пустые чашки, пропела она.

– Так вот, она переписала свою квартиру какой-то там племяннице, а не родному внуку.

– А что ты хотел, дорогой, я тебе о чем утром сказала, что она странная.

– Спасибо, профессор, я пойду, мне еще нужно заглянут в.., ну вы понимаете, – ответил я, взглянув на женщину, которая озадаченно посмотрела сначала на своего мужа, а потом на меня.

– Ну что ж, пойдем, я тебя провожу.

Еще раз поблагодарив профессора, я направился вверх по лестнице. Обдумывая слова профессора, почему же бабушка отписала квартиру дальней родственнице, которая даже не приехала на похороны, а не родному внуку. Достав из кармана ключ и вставив его в замок, повернул. Дверь с легкостью открылась, и я вошел в темный коридор, включив свет и закрыв за собой дверь, прошел в зал, оглядев вокруг и пытаясь найти чемоданчик, который оставила мне бабушка. Я заметил – с тех пор как я здесь был, все изменилось, но вот одно привлекло мое внимание – на стене напротив не хватало одной картины, оно и было видно – на том месте, где должна была висеть небольшая картина, торчал лишь из стены серебряный крючок. Может, она ее подарила кому-нибудь. Больше не забивая голову разными мыслями, обойдя большой диван, я вошел в открытую дверь небольшой комнаты.

Комната бабушки предстала предо мной в полумраке из-за плотных штор на окнах, подойдя и сдернув их, я сразу зажмурился, так как яркие вечерние солнечные лучи ударили в глаза. «Надеюсь, он где-то здесь», – подумал я, оглядев комнатку, но чемоданчика нигде не было. В углу возле окна стояла убранная кровать, а напротив нее старый, покрытый множеством трещин паутин комод. Выдвигая каждые ящики, которые были пустыми, я дошел до самого нижнего и дернул за ручку, но она не поддалась, еще раз – но она как была, так и оставалась в своем положении. «Ключик, конечно», – увидев небольшую замочную скважину, догадался я. Вытащив из кармана куртки медный ключик и вставив его, повернул, теперь ящик с легкостью выдвинулся. «Вот, значит, где ты», – прошептал я, вытаскивая из ящичка небольшой кожаный черный чемоданчик. Положив его на кровать и сняв пуховик, я устроился на кровати рядом с чемоданчиком. Интересно, что там могло быть: деньги, ценные бумаги или золотишко. Так, хватит гадать. Легким движением я нажал на кнопочку, и он, щелкнув, приоткрылся. Откинув крышку, я обнаружил там лишь старую, потрепанную годами общую тетрадь, на обложке которой еле виднелись буквы.

«Дневник», – прочел я.

Установив ящик обратно на место, я вышел из комнаты и, устроившись на диване, открыл дневник. Это был не просто дневник, а дневник, принадлежавший, во-первых, капитану боевого корабля «Адмирал», а потом уже любимому мужу и деду. Аккуратно переворачивая страницы, которые готовы были выпасть, я пытался прочесть корявые буквы.

«Да, а почерк-то у деда хуже, чем у меня. Ладно, прочту дома», – подумал я, так как на улице уже смеркалось, и комната медленно погружалась во мрак, а свет вовсе не хотелось включать, зная, что увидев свет из окон, сюда может заглянуть из любопытства ее подруга, живущая в доме напротив, и так же, как бабушка, начнет меня крыть по полной. Аккуратно закрыв тетрадку и затолкав ее во внутренний карман пуховика, еще раз оглядев квартиру и мысленно попрощавшись, зная, что больше никогда не попаду сюда, я вышел и, захлопнув дверь, спустился вниз.

На улице было темно, и я не понимал, почему все еще не включались фонари, обычно они загорались, как только начинало смеркаться. Оглядев все, я предположил, что, наверное, где-то произошла авария, так как все дома тоже были погружены во мрак. Накинув капюшон, я двинулся домой. С каждым шагом я останавливался и оглядывался во тьму, пытаясь в ней разглядеть хоть кого-то, так как чувствовал, что кто-то шел следом. В очередной раз остановившись, оттого что почувствовал чье-то холодное дыхание, я вновь оглянулся и замер. Догадки оказались верны, он был вновь здесь, но где именно, я не знал. Вокруг вновь обитал знакомый запах гнили, от которого голова шла кругом, и было трудно дышать.

– Нет, сегодня ты до меня не доберешься, – прокашлялся я и, обернувшись, направился в сторону дома. Наверное, смерть не ожидала этого и неожиданно появилась впереди меня в проеме между двух пятиэтажек, преградив мне путь. Я остановился и сжал медальон, зная, что если он здесь, то и должна быть та, которая каждый раз спасала меня. Тень двинулось в мою сторону, а я продолжал стоять, сжав медальон. Тень бесшумно плыла в мою сторону, но вскоре исчезла во мраке, но я знал, что смерть приближается, так как я начал задыхаться. Склонившись к асфальту, я пытался унять боль в груди, которая с каждой минутой нарастала.

– Нет, прошу, – прохрипел я, задыхаясь. – Я не готов сегодня умереть прошу, прошу! – приподнял я голову и открыл глаза, оттого что почувствовал холодные капли дождя на лице. Вскоре редкие капли сменились сильным ливнем. Все вокруг изменилось, вновь на столбах горели фонари, и окна домов так же излучали яркий свет.

Весь промокнув насквозь и запыхавшись, я быстро добежал до дома, скинув мокрый пуховик, но вначале вытащив из внутреннего кармана слегка мокрую тетрадку, я заглянул на кухню. Прихватив с кухни печенье с молоком и накинув на шею полотенце, я устроился в гостиной на диване. Включив абажур, стоящий рядом с диваном, я открыл дневник с середины и начал читать, хотя и пропуская некоторые слова, которые никак не мог прочесть, но смысл деда, изложенный в дневнике, я все же уловил:

«В тот день после очередной битвы шел сильный дождь, и в тот день я сильно устал, но все же вышел на опустевшую палубу, чтобы вновь увидеть и поблагодарить Тейду. – Значит, хм, у деда был роман, да, деда, а ты время зря не терял даже во время войны. Глотнув пару глотков молока, я продолжил читать. – Она как всегда стояла на корме и мило улыбалась. Я поблагодарил ее за то, что она вновь помогла нам избежать смерти, это была наша последняя встреча, и она на память подарила медальон, который, по ее словам, должен был оберегать меня от смерти».

Перевернув страницу, я увидел тот самый медальон, так как дед нарисовал его, значит это тот самый медальон, который весел на моей шее. Но как он оказался в другом месте? И я вспомнил про ту картину, в которой нашел медальон, и пустой крючок на стене в бабушкиной квартире. Значит, я не спятил, и это был ее смех. Тогда, значит, она теперь меня оберегает от смерти как когда-то деда, но зачем? Да и сегодня неспроста пошел дождь, хотя обещали снег, значит, сегодня она вновь помогла мне избежать смерти, ведь он тоже был там. Так, нужно пойти на ту поляну и выяснить. Теперь я знал, как ее зовут. Закрыв дневник, положив его на журнальный столик и накинув куртку, я выскочил из квартиры и двинулся в сторону поляны.

Глава восьмая

Туман и Роса

Именно тогда я впервые увидел ее. Она пришла с туманом, когда я вновь приготовился к тому, что скоро увижу своих родителей, стоя лицом к лицу со смертью. Высокая, стройная, с длинными кудрями золотистых волос и фигурой фотомодели, окутанная пеленой тумана как в длинный шелковый плащ. И вновь я погружался в некий транс и просыпался, когда ее уже не было.

Каждый раз я приходил к ущелью в полночь, когда ее полностью окутывал туман, чтобы вновь увидеть ее. И вот я вновь стою и, посматривая на часы, жду с нетерпением, когда над ущельем поднимется туман, который по какой-то причине опаздывал. Меря шагами поляну, я остановился, увидев при свете луны силуэт возле старой вишни, вначале почувствовав вновь холодное дуновение и еле уловимый запах гнили.

Воздух не был сегодня таким удушливым. Может, я уже привык и не замечал его.

Силуэт двинулся в мою сторону, а я – назад, не сводя глаз с него, забыв, что позади меня глубокий овраг. Оставалось метров шесть, но я все шел назад, не оглядываясь.

– Нет, стой, – услышал я ее голос и остановился у самого края ущелья. – Не делай этого.

– Тейда? – назвал я имя.

– Нет, – приблизилась она. Меня зовут Роса. – Прошу отойди, пока не сорвался вниз, там я тебе не смогу помочь.

– Скажи, почему ты мне помогаешь, – не сводя с нее взгляда, спросил я.

– Если ты отойдешь от пропасти, я расскажу, зачем я вмешиваюсь и помогаю тебе.

– Хорошо, – согласился я и пошел следом за ней к старой вишне.

– На тебе оберег.

– А если бы его не было, то ты не…

– Нет, это единственная вещь, которая осталось от матери

– Матери?

– Да, Тейда – это моя мама. Она пожертвовала собой и помогла твоему деду спастись от смерти во время воины с помощью этого оберега. Узнав об этом, отец забрал бессмертную жизнь у нее, чем нарушил множество законов, и пообещал, что искоренит все его потомство, если оберег по какой-то причине покинет ваш дом или потеряется, и он потерялся. Конечно, отец узнал об этом. Но его нашел ты.

– Раз так, – я, расстегнув пуховик, снял медальон с шеи и протянул ей, – возьми.

– Что, ты так просто хочешь с ним расстаться?

– Раз он твой, то у меня нет на него никакого права.

– Прошу, одень, если вас с ним разлучить, то ты умрешь.

– Может, я этого хочу.

– Это такая шутка? – повернула она голову в мою сторону, и я заметил, что ее глаза точно так же слегка светятся лунным светом, что и оберег.

– Нет, теперь я убедился, в чем дело, почему каждый раз, когда я был на волоске от смерти, он оберегал меня. Но теперь я готов встретиться со смертью в последний раз.

– Я знаю, твоя душа не спокойна, ведь ты потерял близких тебе людей.

– Объясни мне только одно, почему оберег не защитил моих близких, ведь он вернулся?

– Да, он вернулся, но был найден тобой и…

– А разница?

– Разница большая, Дэн, Ты не родной их сын. Тебя усыновили из того самого детского дома, где работала твоя приемная мама, – на одном дыхании произнесла Роса.

– Нет, я не верю, – покачал я головой. Этого не может быть, ты…

– Ты можешь это проверить, сходив в тот самый детский дом и покопавшись в документах.

– То есть ты хочешь сказать, что я сам теперь навлек на себя и на свое будущее клеймо смерти.

– Я не хотела тебе это говорить, да, – выдохнула она, посмотрев мне в глаза.

– Прошу, забери его, – прошептал я, – пока не поздно. Лучше сейчас встретиться со смертью, чем потом, я не хочу, чтобы кто-то из-за меня вновь страдал, теряя близких.

– Этого уже не остановить. И если тебе действительно не особо дорога твоя жизнь, подумай о близких тебе людях, а точнее о своей сестренке, которая, так же как и ты, живет и не подозревает, что у нее есть родной брат. И если ты сейчас откажешься или намеренно потеряешь его, то подвергнешь смерти и ее.

– Что? Какая еще сестренка?

– Твоя родная. О ней ты тоже можешь узнать в том же деском доме, конечно если документы не уничтожил тот страшный пожар.

Уже рассветало, но мы продолжали разговаривать. Здесь, рядом с ней, мне было спокойней. Она была единственным, кто общался со мной, и я не замечал, как медленно увлекся ей. Я не хотел ни на минуту покидать ее. Я сидел и, не сводя взгляда, разговаривал с ней. Ее улыбка, ее очертание глаз и подергивающие алые губы все больше пленили меня. Наверное, со стороны, если бы кто-нибудь прошел мимо, показалось, что я спятил и разговариваю сам с собой, так как ее никто, кроме меня, не мог видеть. Иногда и мне самому казалось, что она лишь плод моего воображения, но как только мы встречались, эти мысли улетучивались. Она уходила с рассветом, когда туман рассеивался, и приходила в полночь, когда туман покрывал всю поляну. Мы вновь разговаривали обо всем и громко смеялись. Раны потерь медленно затягивались. И ее отец вроде оставил меня в покое.

Мы встречались, но при каждой встрече она боялась одного, что отец узнает, и она повторит участь своей матери, и мы больше не встретимся. Роса была хрупкой, как дымок от костра, и в любой момент могла исчезнуть, так же быстро, как и появилась. Как долго я смогу находиться с ней рядом, сколько у меня на это есть времени? Этого я не знал.

Глава девятая

Самопожертвование

Находясь в колледже, я был в ожидании вечера, чтобы вновь увидеть ее. Считал каждую минуту, мне не терпелось, хотелось сбежать из этого душного класса на свежий воздух.

Направляясь на последний урок информатики, я вновь столкнулся с Яной. В очередной раз выслушав оскорбление с ее стороны, я, не выдержав, зашел в приемную и попросил отдать мне документы, объяснив тем, что перехожу в другой колледж. Здесь я больше не хотел учиться, так как больше не хотелось слушать оскорбления и косых взглядов в мою сторону.

Расспросов было много, но все же мне отдали документы, заявив лишь напоследок, что если я не смогу поступить в другой колледж, то они меня обратно не возьмут.

Конечно, я не собирался поступать в другой колледж, да и куда мне. В кармане шаром покати. Ни работы, ни денег. Хотя я пытался найти любую работу, но ничего не выходило, на прежней работе мне просто отказали, даже не выслушав, а для других работодателей я был слишком молод, либо нужен был стаж. Об учебе теперь пришлось забыть, что будет, то будет.

Недолго думая, я решил свою двухкомнатную квартиру в центре обменять на однокомнатную с доплатой на окраине, чтобы быть поближе к той самой поляне. Да и жить нужно было на что-то, что оказалось весьма непростым занятием.

После смерти матери у меня на руках остались только документы, в которых указывалось, что квартирка принадлежит матери. В агентстве, куда я обратился, мне все в подробностях объяснили, и то, что я вот так просто, с бухты-барахты, не смогу продать квартиру, и то, что я должен взять письменное согласие у ее родной сестры, так как она тоже является родственной наследницей. Я не знал, что делать. Идти к ним, это как идти на верную гибель. Что я ей скажу, я продаю квартиру – подпишите? Да она даже не подпустит меня к себе ближе, чем на километр.

Дни сменялись новыми днями, а я никак не решался идти к ним, каждый раз придумывая новые слова, которые скажу им при встрече. Но только я подходил к их подъезду, как все слова, которые я повторял от самого дома, пока шел пешком, путались, а часть этих слов вовсе улетучивались из моей головы. И мне ничего не оставалось, как вернуться обратно домой.

И вот, уже собравшись с силами и приготовившись к их оскорблениям, дождавшись, когда Яна уедет в колледж, а Дядя Саня на работу, я уже направлялся к их подъезду.

– Да, – ответил я, достав мобильник из кармана джинсов, и остановился, так как было плохо слышно, да еще скрип снега под ногами мешал.

– Здравствуй, Дэн, это Эльвира.

– Здравствуйте.

– Ну как продвигаются дела, вы были у своей тети?

– Я как раз сейчас направляюсь к ним, только что сказать, не представляю.

– Хорошо, Дэн, я хотела вам предложить кое-что, но это будет стоит определенных денег.

– Что это? – заинтересовался я.

– Вы вовсе можете не ходить к своей тете, этим займутся специально обученные люди и объяснят ей все в подробностях.

– Это, конечно, радует, но сколько будет стоить эта услуга?

– Всего пятьдесят тысяч и вы спокойно можете переезжать, так как нашлись покупатели на вашу квартиру.

– Хорошо, – засунув мобильник в карман пуховика, я уже проходил мимо подъезда. Теперь заходить к ним и не обязательно, и эта новость слегка обрадовала, но и в тот же момент огорчала. Мне не хотелось отдавать такие большие деньги, но никуда не деться: либо это, либо мне пришлось бы отдать половину суммы от продажи квартиры тете, так как я вряд ли смог бы с ней договориться, а лишь переругался бы с ней по полной и лишился последнего – крыши над головой.

– Дэн, – услышал я позади себя голос тети и обернулся. Перематывая минутный разговор с Эльвирой, я не заметил, как она подъехала.

– Добрый день, тетя Мия, – я хотел продолжить, но она меня опередила.

– Тебе что-то нужно? – прищурив глаза, спросила она.

– Нет, – соврал я, – я так просто заходил к знакомому, он живет вот в том подъезде, – указал я на соседний подъезд, – и простите, тетя Мия, я спешу.

– Ладно, я не буду тебя отвлекать, но если что – обращайся.

– Аха, – покачал головой я и свернул за угол.

Почему я не сказал ей, ведь она сама предложила помощь. Ладно, это теперь не моя проблема, раз я плачу такие деньги, пускай этим занимаются спецы. А мне пора, взглянув на часы, подумал я. И действительно, нужно было поспешить, на улице начало смеркаться, а до поляны еще топать и топать.

«Осталось пройти еще квартал, и я вновь увижу ее», – подумал я и, проходя мимо цветочного ларька, остановился и, не мешкая, зашел.

– Для мамы, девушки или еще кому-то? – осыпала меня вопросами продавщица.

– Для девушки.

– Я так и знала, – вот возьмите – очень прекрасный букет из полевых цветов.

– Но, я…

– Даю стопроцентную гарантию, этот букет понравится ей, он напомнит ей лето, – растянулась она в улыбке.

– Хорошо, надеюсь.

– И не нужно, сами увидите.

Поблагодарив и протянув ей пару сотен рублей, я вышел на улицу и, спрятав небольшой букет за пазухой, поспешил.

«Пи-пи-пи», напоминали мне часы, что время семь. Запыхавшись, я все же добежал до поляны, которую уже окутал плотный туман. Шагнув в него, я пошел в ту сторону, где росла вишня, под которой мы обычно сидели, пытаясь разглядеть в пелене еле заметную тропинку на снегу, которая, как змея, петляла из стороны в сторону.

– Привет, – выдохнул я, дойдя до того места, где мы обычно встречались.

– Я думала, ты сегодня не придешь, – улыбнулась она, привстав со скамейки, которую я смастерил пару дней назад из различных досок, собрав их на поляне.

– Прости, я… вот… – вытащил я из под пуховика слегка помятый букет цветов.

– Вот это да, – протянула она.

– Прости, они немного помялись, – прижал я цветы к лицу.

– Они что, мне? – вновь улыбнулась она и провела ладонью по цветкам, оставив на их лепестках небольшие капельки. – Спасибо.

– Да, это тебе, – протянул я ей букет.

– Прости, но я не могу их взять.

– Они что, тебе не понравились?

– Нет, что ты, они прелестны, просто я не могу их взять. Вот видишь, – и она провела своей рукой по их стеблям, как бы пытаясь взять их, но лишь прошла сквозь них и сквозь мою сжатую руку, по которой пробежала дрожь от ее холодного прикосновения. Теперь холодные капельки были и на моей руке. И в ее глазах я увидел печаль.

– Тогда вот, – пытался слегка поднять ей настроение и, развязав букет, я каждый цветок привязал на голые ветки вишни.

Она удивилась, но вновь улыбнулась.

– Красиво, только жалко, они замерзнут.

– Но ты же им не дашь этого сделать.

– Прости, но это не в моих силах.

– Но меня же ты согревала своим дыханием.

– Дэн, – слегка засмеялась она, – сравнил их и себя, они такие хрупкие. – Неожиданно Роса замолчала и, повернув голову, прислушалась.

– Что? – еле слышно прошептал я.

– Отец, мне кажется, он где-то там, в тумане

– Может, тебе просто показалось.

– Нет, ты забыл, и видишь – туман волнуется. Прошу, спрячься за деревом, сейчас же, – приказала она.

Застегнув пуховик, я обошел дерево и спрятался за ним, прислушиваясь к тишине.

– Здравствуй, отец, – услышал я и слегка выглянул, чтобы увидеть, но ничего не было видно, плотный туман скрывал их.

– Как дела у моей дочери?

– Как всегда много работы.

– А это еще что такое, – указал он в сторону веток.

– А это так, красиво, правда?

– Чего тут красивого, они мертвые, видишь, – дотронулся он своей рукой ветки.

– Зачем ты это сделал, – привстала Роса, увидев, что цветы вмиг почернели.

– Чтобы ты впредь думала о себе и как себя обезопасить, а не о людях.

– Зачем ты пришел, – задрожал ее голос.

– Разузнать.

– И о чем же?

– Твоих рук дело?

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты прекрасно понимаешь, Рос, о чем я спросил.

– И все же?

– Я вновь спрашиваю, Твоих рук дело?

– Ты об этом, – улыбнулась она. – Нет, конечно, как я могу привязать эти цветы.

– Ты что, меня за идиота считаешь? Я не о цветах, я о том юноше, которому ты помогаешь, – закипал он.

– О чем ты отец? – и отведя свой взгляд от его сквозь пронизывающего, она подошла к ветке, на которой был привязан замерзший почерневший цветок.

– Если не ты, то кто?

– Не знаю, я знаю только одно, у него мамин оберег и…

– Это-то я знаю, но откуда тебе об этом известно?

– Я видела той ночью, когда он вновь пришел сюда. На его шее висел мамин оберег.

– И…

Но Роса молчала.

– Ладно, на этот раз я поверю тебе, но если я узнаю, что ты помогаешь ему. М-м-м, – сжал он кулак.

С этими словами он вскоре исчез в пелене плотного тумана.

– Не волнуйся, я завтра принесу новые цветы, – успокоил я ее, отвязывая те, что почернели.

– Не надо, Дэн, прошу, он и их тоже.

– Теперь он будет следить за нами.

– Да, и я боюсь, что он узнает о том, что я помогаю тебе.

– Но что если мы будем осторожны, и…

– Это не поможет, я думаю, он догадывается о том, что именно я тебе помогаю, так как больше некому.

– Вряд ли, Рос, ты же слышала его слова.

– Это всего лишь притворство, ты забыл кто он.

– Нет, и что нам делать?

– Может, на время отложить наши тайные встречи.

– Может, просто перенести их в другое место, – предложил я ей.

– Например.

– У меня есть одно место, надеюсь, старик не будет против.

– Какой еще старик?

И я начал ей в подробностях рассказывать.

– На кладбище, – сразу догадалась она.

– Как ты?

– Я была там на похоронах твоей матери.

– Значит, это ты помогла мне тогда зажечь свечку?

– Да, тогда я просто помогла, видя, как твоя душа мучается, и что-то зацепило меня в тебе. Я до сих пор не могу понять, что именно, и тогда я не предполагала, что все так далеко зайдет, я не смогла смотреть на твои мучения и решилась.

– А я ведь догадывался, конечно, не сразу, что это ты, просто больше некому.

– Значит, на кладбище.

– Тогда завтра встретимся возле маминой могилы, – улыбнулся я.

– Зачем же ждать до завтра, – подошла она так близко ко мне, – закрой глаза.

– Зачем? – переспросил я.

– Ты должен доверять мне.

– Я доверяю, но зачем закрывать глаза?

– Чтобы тебя не стошнило.

– Хорошо, – и я закрыл глаза.

– Не открывай до тех пор, пока я тебе не скажу.

– Окей.

– Не открывай, прошу, – прошептала она, и я почувствовал, как поднялся сильный ветер и как мои ноги оторвались от земли. Стало трудно дышать.

– Рос, – произнес я, хаотично глотая воздух. Вскоре я почувствовал, что стою на твердой земле.

– Можешь открывать.

Я сразу открыл глаза и не поверил своим глазам, мы стояли неподалеку от домика смотрителя.

– Как?

– Что-то не так, Дэн?

– Нет, нет, ха, – просто неважно, но почему здесь?

– Не знаю, я думала лучше здесь, на нейтральной территории, и здесь он вряд ли появится.

– Может быть ты и права. О, черт, – вырвалось у меня из груди, когда я увидел старика, идущего в нашу сторону с фонариком.

– Тихо, – прошептала она и махнула рукой, – не волнуйся, он нас не увидит.

– Боже, какой плотный туман, и откуда он только взялся, – бубнил старик, проходя мимо нас в паре метрах.

– Я же говорила, что он нас не увидит, – улыбнулась она.

– Да ты…

– Тсс, – поднесла она к губам указательный палец, прошу.

– Кто там? – старик неожиданно остановился и направил пучок света в нашу сторону.

– Ну все, попались.

– Вряд ли он нас увидит сквозь туман.

– Дэн, – неожиданно для меня назвал старик мое имя.

– А вот ты точно попал, – захихикала Роса.

– Да.

– Дэн, я знаю, что это ты, выходи. – И мы услышали шаги, направляющиеся в нашу сторону.