Полная версия
Пещерная тактика
– Уважаемый Гррод, уважаемая Варра, прежде всего хочу сказать, что вы были совершенно правы, пригласив меня.
Обмен взглядами. Дракона про себя отметила официально-нейтральные интонации в голосе главного наставника. Ничего личного.
– Ваш дракончик необычный. В этом я с вами согласен. Но если вы полагаете, что он уникален, то ошибаетесь. Сам я с подобными не сталкивался, но в другой школе учится аналог: Ррола, дочь Уррага. Впрочем, о вашем сыне… – Суждения главного наставника всегда выслушивались внимательно. Этот раз не был исключением. – Стурр, несомненно, универсал. Вы, должно быть, и сами догадались, уважаемый Гррод, что в магии огня он неплох… для своего возраста, конечно. В магии воды – также.
Родители кивнули.
– Уверяю вас, о магии земли и воздуха можно сказать то же самое. Ошибки быть не может.
Эти слова наносили серьёзный удар по честолюбивым замыслам отца. Он прекрасно знал, что универсалы МОГУТ быть полезны, что они часто БЫВАЮТ полезны, но никогда не бывают незаменимы. Вот почему большая карьера универсалу не светит. Сверх того, родители знали, что универсалы обычно имеют пониженный уровень магической силы.
– Должен отметить впечатляющий уровень знаний вашего сына во всех видах магии.
Отец сильно приободрился. Мать не выказала никаких эмоций.
– В школе такой уровень характерен для четырёхлеток. Я даже подумал, что кто-то обучал его магии.
Родители синхронно мотнули головой и хвостом в жесте категорического отрицания.
– Как насчёт ваших старших детей? Мог Стурр чему-то от них научиться?
На эти вопросы ответила мать. Голос у неё был столь же официален, как и у главного наставника.
– От моей дочери он ничему не мог научиться – она слишком мала, ей и четырёх нет. Знания старшего сына, конечно, соответствуют его возрасту, но обучать он не мог по другой причине: ему это скучно. Не тот склад ума. Вот почему из него никогда не выйдет наставника.
– Как насчёт детского сада? Воспитанники? Или воспитатели?
– Я тоже об этом думала и спрашивала. Воспитатели отрицают наличие каких-то особых способностей у кого-либо из малышей. Кроме Стурра, конечно. И сами они магии не обучают. У них другие обязанности.
Дракона промолчала о том, что воспитателям, вообще говоря, запрещено обучать дракончиков магии. Правда, главный наставник и так об этом знал.
– Вот отсюда и проистекает мой интерес, уважаемые. Возможно, Стурр подслушивал или подглядывал. Дети, знаете ли, в этом очень изобретательны. Должен отметить ещё одно свойство характера вашего сына, представляющее интерес.
Как ни старалась мать скрыть тревогу, у неё это не получилось.
– Абсолютное большинство детей строит планы на будущее, как вы знаете. Они хотят быть наставниками, целителями, магами земли, тысячниками. Повторяю, это обычно. Но ваш сын другой. Он ставит перед собой приземлённые цели. По вашим же словам (и его собственным), он хочет научиться хорошо плавать. Нырять. Летать. Такая постановка частных задач самому себе характерна для взрослого. Впрочем, поглядим. – Тон гостя стал скорее начальственным, чем официальным. – Теперь по поводу вашей просьбы. Будучи наставником с большим стажем и в силу своей должности я категорически против того, чтобы сейчас измерять магическую силу Стурра. В этом возрасте она продолжает расти. Любые оценки, сделанные в данное время, будут нести в себе ошибку, причём я не могу предсказать, будет ли то ошибка в сторону преувеличения или приуменьшения. Вы знаете, что обычно магическую силу оценивают в три года, но я сам столкнулся со случаем, когда и в пятнадцать лет эта характеристика не вышла на предел. Поэтому настаиваю: с этим надо подождать до трёхлетнего возраста. – Не дождавшись родительской реакции, главный наставник продолжал: – Теперь по поводу образования. Проблему вижу не в уровне знаний, иначе я немедленно дал бы разрешение на зачисление Стурра в школу к трёхлеткам. Разумеется, по окончании каникул. Однако имейте в виду, что по степени физического развития он будет отставать от одноклассников. А в этом возрасте уважение достигается не только и не столько уровнем знаний.
На этот раз реакция была – в виде понимающих кивков. И отец, и мать вынуждены были согласиться с правотой Хнурра.
– Но также не могу не предупредить: Стурр сейчас переходит в тот самый возраст, когда дети пробуют силы в магии – в большинстве случаев из любопытства. Но также иногда из чувства противоречия родителям или желания доказать свою взрослость. В этом смысле школьный присмотр наряду с образованием, конечно, лучше.
– Нам надо подумать.
– Разумеется, уважаемая Варра, подумайте. И вы, уважаемый Гррод. Времени у вас достаточно. Но если вы примете решение всё же отправить в школу дракончика в этом году, подготовьте его… насколько возможно. Само собой, я хотел бы получить извещение о вашем решении, каким бы оно ни было.
Последовали слова благодарности и прощания. Мудрый главный наставник удалился.
Он сказал родителям чистую правду. Но то была не вся правда.
Хнурр, будучи не только администратором, но и бывшим наставником, втихомолку прикинул магическую силу дракончика, ожидая чего-то необычного. Увы, она оказалась на уровне, диктуемом возрастом, – пожалуй, даже ниже средней. Тем больше было оснований измерить её, когда Стурру исполнится три. А ещё мудрый подумал, что этот ученик, возможно, будет трудным. Или, наоборот, лёгким. Но рядовым он точно не будет.
Глава 5. Подтягивание на ушах
С этого дня у меня практически не осталось свободного времени на занятия магией. Всё было подчинено тренировкам и обучению.
Отдать должное отцу: он прекрасно осознавал, с какими трудностями я столкнусь. Даже больше, чем умная мама. Вот почему для начала он дал мне теорию поединков. Сюда входили правила; их я запомнил с первого раза.
На поединок не разрешалось вызывать младшего по категории. К первой категории относились учащиеся двух младших классов. Ко второй – с третьего по пятый класс. Шестой и седьмой классы входили в третью категорию. А вот вызов младшим старшего разрешался. Неофициально такие эскапады даже приветствовались как доказательство личной храбрости. Сам поединок в школе полагался чем-то вроде контрольной.
В ходе поединка запрещалось пускать в ход стихийную магию, ориентированную на непосредственное причинение физического вреда противнику. Разрешались броски, уходы, уклоны, перекаты и прыжки, совершаемые с помощью телемагии. Однако воздействие ею на соперника находилось под запретом.
Разрешались удары всеми лапами, но не хвостом. Когти и зубы также подпадали под запрет. Мысленно я признал обоснованность этого пункта: очень уж грозным оружием выглядели те и другие, а чешуя, хотя и смотрелась броней, давала весьма скромную защиту даже для взрослых драконов.
Победа присуждалась как за нокаут (то есть невозможность продолжать поединок), так и за удержание. Но отец тут же оговорил, что с моими физическими данными мне даже не стоит пытаться работать на удержание: если я попытаюсь это сделать, то раскроюсь, тут-то меня и сделают.
Как вызов, так и ответ на него являлись ритуалами, которые пришлось выучить. Я с трудом сдержал улыбку, узнав, что к судье надлежит обращаться «ваша честь». Кстати, присутствие судьи на поединке было обязательным. Другое дело, что эту должность обычно занимал ученик, у которого категория была выше, чем у любого из участников.
По окончании теоретического курса начались практические занятия. Мой отец был хорошим командиром. Он гонял меня так, как сержант должен гонять новобранца, однако наотрез отказался обучать меня телемагическим приёмам. На моё удивлённое «Почему?» последовало жёсткое «Запрещено». Но с каждой тренировкой недовольство отца росло. Наконец я решился спросить напрямую:
– Почему ты так хмур? Я недостаточно стараюсь?
– Ты хорошо стараешься.
– Я плохо знаю теорию?
– Ты её знаешь отлично.
– Так что же не так?
– Проблема в твоём теле. Оно не может стать сильным и быстрым сразу. На это требуется время, а его как раз нет.
Не понять было бы трудно. Мне предстоит ещё долго быть самым маленьким по весу и по росту в классе. Оказаться битым очень не хотелось: такое авторитета не добавит, а именно его рост я поставил одной из целей. И вообще битьё не связано с приятными ощущениями, поскольку мазохистом я сроду не был.
Выход подсказал сам отец. Одним утром он заявил:
– Всё, дальше я тебе не нужен. Наращивать силу и скорость ты можешь сам.
Мне же только того и надо было. С того дня и под конец лета я запланировал занятия всеми приёмами. Прикидываясь, что тренируюсь в прыжках и перекатах, я упорно воздействовал на себя малыми усилиями телемагии.
После первых же двух дней я понял всю правоту изречения Брюса Ли: «Я не опасаюсь противника, изучившего тысячу приёмов. Я опасаюсь противника, тысячу раз повторившего один приём». И начал оттачивать только перекаты: направо, налево, ещё раз направо, ещё раз налево… Дозировка усилия (это как раз было самым трудным). Перекат налево и чуть вперёд. То же самое, но чуть назад. А теперь направо.
Дело шло плохо, и не только потому, что оно было незнакомым. К концу каждой тренировки я ощущал себя прилично истощённым, и это притом, что в ход пока шла чистая телемагия. А если что-то другое применю, то свалюсь очень скоро. Следовательно, затягивать поединок, когда он случится, никоим образом нельзя. А как его завершить? Лёжа по вечерам на своей подстилке, я мысленно прокручивал варианты.
Стихийная магия и притом не ориентированная непосредственно на вред? Какая? Кипяток отпадает. Огненный шар тем более. Ледяные заклинания? Нет уж. Впрочем, ведь лёд не обязательно кидать. Можно создать лужицу под ногами у соперника и тут же её заморозить.
Я отметил себе этот вариант как приемлемый и продолжил оценку.
Что ещё можно сделать, чтобы соперник поскользнулся? Ниндзя бросали с этой целью горсть шариков под ноги. Правда, такого оружия у меня не только нет, но и быть не должно, поскольку ни карманов, ни сумок не имею. А создать? Вообще говоря, магия земли такое может. Конечно, зависит от грунта. Вроде подходящий вариант.
Если речь идёт о спотыкании, то магией земли можно создать… полосу зыбучего песка; это стандартное заклинание, первый курс университета. Правда, не факт, что относится к разрешённым. Каменная стеночка тоже может помочь: если невысокую сделать, то это поспособствует неровности шага.
Магия воздуха отпадает, это непосредственное воздействие. Да и энергоёмкость громадная: «Вихрь Шантура» будет мне не по способностям ещё лет десять, если вообще когда-то будет. Магия электричества исключается полностью – это чистое палево, драконы её не знают.
Таким образом, можно поставить две задачи: узнать о разрешённости магии земли и прикинуть её энергоёмкость. Для решения первой нужен маг земли. Причём выходить на него самостоятельно, незачем наводить родителей на нехорошие мысли. Или… не выходить вообще. Пожалуй, это даже лучше, не то этот самый маг сможет спросить: «Откуда ты, дракончик, знаешь о заклинаниях магии земли?» Попробовать вариант с шариками всё же стоит, но приберечь на самый крайний случай. Если, конечно, он мне вообще под силу.
А вот финт со льдом под ногами стоит испытать прямо завтра. Не особо надёжный он, всё же когти помогают удержаться на льду. Пожалуй, это тот самый случай, когда пробовать надо на себе.
И с утра я принялся прикидывать. Первое, что выяснилось: да, это заклинание мне по силам. Но использовать его дважды в одном поединке нереально: исчерпаюсь практически до дна. Второе обстоятельство было ещё менее утешительным: прыжок вперёд тормозится с помощью льда, но лишь на долю секунды, пока когти не создадут опору. Использовать такое вряд ли возможно, у меня недостаточно быстрая реакция. Возрастное ограничение. Запомним. Третий обнаруженный мной факт играл в мою пользу. Боковые прыжки и перекаты, а также удары двумя (или больше) лапами осуществляют с частичной опорой на хвост. Но на нём-то когтей нет! В этой ситуации противник МОЖЕТ потерять равновесие, чем и надо воспользоваться. Осталось лишь придумать, как это сделать.
Опробовать в тот же день заклинания магии земли не получилось. Для такого требовалось полное восстановление. Ладно, отложим на утро.
Во время вечернего анализа в голову постучалась мысль: а как, собственно, воспользоваться тем, что соперник поскользнулся? Отец наверняка не затруднился бы: точный удар передней лапой в слабое место – и нокаут. Но у меня-то эффект от удара намного меньше – и сила не та, и веса не хватает. Можно надеяться на этом закончить поединок, но рассчитывать на такое глупо. Значит, что-то ещё. Придумать тактику… но к этому моменту мысли у меня уже путались.
С утра и со свежими силами удалось получить шарики. Правда, тут же выяснилось, что энергии на это идёт больше, чем на ледяную поверхность, на которой можно поскользнуться. А главное, и эффективность шариков оказалась значительно меньше. Они не очень-то хотели кататься по земляной поверхности. К тому же вспомнилось, что ниндзя кидались ими в помещениях с гладким полом. Не факт, что такое в школе найдётся. Пришлось помахать ручкой мечте.
Заклинание с каменной стенкой я по размышлении и вовсе не стал пробовать, решив сначала прояснить эту возможность по приходе в школу. Всё же оно явно подходит под непосредственное воздействие.
Остаток дня ушёл на отработку перекатов с одновременным ударом по ноге воображаемого противника. Отец меня им учил, я всего лишь добавил быстроты телемагией. А вот вечером мне предстояла мозговая работа. Я даже тренировку закончил пораньше, чтобы сохранить как можно большую ясность в мыслях.
По правилам, поединок заканчивается, когда один из бойцов не в состоянии продолжать его. Почему не в состоянии? Нокаут – это раз. Травма, несовместимая с боем, – два. Реально ли нокаутировать оппонента одним ударом? Примем пессимистический прогноз. Нанести травму? Отец утверждает, что с моими данными – вещь невозможная, и нет оснований ему не доверять. Значит? Что-то надо добавить к удару. Первое, что приходит в голову, – усилить удар телемагией. Точнее, увеличить резкость удара. Реально? Да. Насколько полезно? Неизвестно. Будь у меня соперник того же возраста и физической силы, тогда определённо да. А поскольку это не так… туман беспросветный. И риск получить перелом своей же лапы вдобавок. Усиление себя магией жизни? Тоже возможно, но конструкт, каков бы он ни был, долговечным не будет. Хорошо, если часов двенадцать, но после его наложения (если вообще смогу такое проделать) я сам те же часы буду восстанавливаться. Не катит. Удар самой магией жизни? Трудно, но выполнимо; однако как раз этого делать нельзя. Спалюсь быстрее спички. А если одновременно физический удар и магия жизни? Движение лапы замаскирует магическое воздействие. Эффект припишут моей великой мощи. Подозрения будут? Да, будут, если драконы вообще знают о существовании магии жизни. Кстати, те, кто контактировал с человеческими магами, могут знать. Но таких наверняка мало, а уж среди школьников точно нет. Выходит, доказать что-либо решительно невозможно. Следовательно, в оставшиеся дни (а их не так и много) необходимо выделить сколько-то времени на отработку связки. Кстати, очень неплохо прикинуть, сколько энергии потребует такой вариант.
На следующий день выяснилось: связка осуществима. И не такое уж запредельное количество энергии уходит.
Весь остаток каникул я, не пытаясь изобрести что-то новое, оттачивал уже известное. Оценить качество собственной работы было трудно. Утешало хорошо знакомое по студенческим временам ощущение: да, вероятно, я не лучшим образом готов к экзамену, но это мой потолок, выше не прыгнуть.
Великий день настал. Школа! Мой Другой радовался, гордился и ждал необыкновенных ощущений. Мои собственные ожидания были много менее радужными.
Помещение имело вид пещеры с многочисленными отделениями. Размеры вызывали уважение: таких я на драконьей территории ещё не видел. Каждый класс имел свою комнату, и точное расположение надо было запомнить.
Из всех учеников лишь я был полностью белочешуйным. Сначала это вызывало удивление у одноклассников. Потом эта эмоция перейдёт в презрение, но небольшой запас времени всё же имелся, и необходимо использовать его как можно более полно.
Первая неделя, как и предполагалось, была достаточно бестолковой. Первоклашки (а себя я к ним не относил) лишь приучались к школьной работе. Мне же очень хотелось попасть зрителем на настоящий поединок. И это удалось.
Ритуалы я знал и ничего нового в них не увидел. Но что было и вправду новым – судья. Уже потом я узнал её имя – Рриса, то есть это была драконочка. Не столько крупная, сколько длиннолапая; в результате она казалась ростом даже выше мамы. А ещё важнее, она училась в седьмом классе, а судила поединок третьеклассников. Чешуя у неё была совершенно взрослого оттенка: насыщенный фиолетовый цвет. По моему представлению, она судила справедливо и со знанием дела. Во всяком случае, все намёки на запрещённые приёмы мгновенно пресекались выкриками вроде «Опасный удар! Когти убрать!».
Первым делом я присмотрелся к бойцам. Один из них не особо широкий в кости, но с длинными конечностями, для него предпочтителен бой на дистанции. Второй малорослый крепыш, этот полезет в ближний бой. Весьма возможно, нокаутёр. Что-то они покажут в технике и тактике?
Судя по быстроте ударов и защиты от них, телемагия использовалась. И скорость реакции у поединщиков была быстрее моей. Всё же третьеклассники… Ещё я подумал, что некоторые приёмы и связки явно наработаны. То есть имеются или уроки физкультуры, или что-то вроде курсов. Скорее даже первое. Поединки – необходимая часть образования, это я помнил.
Засечь длительность раунда и отдыха, разумеется, было трудновато. Зато я отчётливо мог представить тактику. Длиннолапый прекрасно умел держать соперника на дистанции, регулярно проводя не особо сильные (с виду) удары. Впрочем, малыш грамотно действовал в защите. Неоднократно он пытался проскочить в ближний бой, но каждый раз соперник тактически переигрывал. И всё же мне подумалось, что физически крепыш выносливее. А ещё показалось, что он держит козырного валета в рукаве.
Ну да, Длинная рука уже явно устал. Он запаздывает – чуть-чуть! – реагировать, однако физические преимущества всё же позволяют ему держать защиту. Но долго это не продлится.
Ну так и есть! Коротышка пробил точно и резко в угол нижней челюсти. Нокдаун? Соперник «поплыл» не более чем на секунду, но этого хватило на захват с удержанием.
Ещё одна деталь бросилась в глаза. Абсолютное большинство зрителей просто «болело» с рёвом, прыжками и размахиванием хвостом, но были и такие, кто весьма и весьма пристально вглядывался. Ценители? Нет, скорее знатоки. Вот они-то и будут в дальнейшем самыми опасными. И почему-то на поединке не присутствовали взрослые драконы.
Учёба началась. Часть предметов была ожидаема: арифметика, магия, история, основы географии. С первой проблем почти не было: уровень здешних учеников был куда слабее, чем самых слабых земных первоклашек. До десяти считали все. До двадцати – большинство. До ста – единицы. Сложение с вычитанием и рядом не стояли, и в коридоре не курили. Моё умение считать до тысячи вызвало небольшой приступ уважения среди однокашников, который, впрочем, быстро прошёл. Наставник же, узнав об этом, перестал меня вызывать на уроках.
Драконья память всё же куда лучше человеческой. Считать эта мелкота научилась, по земным понятиям, очень быстро: через пару недель до сотни считали решительно все, а половина учеников уже к тысяче подбиралась. Как я понял, после этого рубежа предстояло обучаться сложению.
Намного больший интерес моей персоны вызвали занятия магией. Правда, я ожидал углублённого занятия теорией, включающей и телемагию, и стихийные разделы. Как бы не так! Теории было… можно считать, что не было. Практические занятия по телемагии – это да. Всё было ориентировано на «как», а не на «почему».
Поднятие мелких предметов. Здесь затруднений у меня не было. В подобных упражнениях я опережал сверстников. Наставник требовал отточенности в применении телемагии вплоть до автоматизма.
Данный этап учёбы длился пару месяцев. Естественно, на нём меня и поджидала предвиденная неприятность. Случилось это во время перемены. Сюрприз представлял собой троих второклассников. Это я знал точно, видел, как они выходили из соответствующего помещения. Двое были помельче и держались чуть сзади. Тот, кто шёл первым, судя по гребню, был лидером.
– Что за белый головастик?
Само по себе словосочетание «белый головастик» было двойным оскорблением. Это означало «дважды маленький».
– Меня зовут Стурр, а тебя как?
Содержание этой фразы было вполне мирным. Интонация – нет. Но не представиться кандидат в альфа-самцы не мог.
– Я Киррин, а старшим нужно дорогу уступать, мелочь.
Небольшой толчок в корпус. Не сильный, но оскорбительный. Мне хватит. Драться не хочется, но уступать никоим образом нельзя.
– Должен ли я считать, что ты вызываешь меня на поединок, Киррин?
Несмотря на полную официальность сказанного, вся троица разразилась хохотом. Отсмеявшись, самый-главный-петух-в-этом-курятнике выдал:
– Разрешаю тебе так думать, малявка.
– Как вызванный, я имею право на выбор судьи. Я выбираю Ррису.
Я заметил в славной тройке некий намёк на расхождения в мнениях. Левый подпевала тихо, но внятно процедил:
– Грамотный. – Прозвучало это даже с некоторым уважением.
Великий вождь второго класса бросил:
– Выбор неудачный. Она тебя жалеть не будет. Как и я, впрочем. Тупых надо учить.
– Это мой выбор, а не твой. И я с тобой согласен: тупых надо учить…
Ржач.
– … вот почему я тоже не буду тебя жалеть.
В разговор вступил правый помощник:
– Я думал, ты и вправду дурак. А ты, оказывается, ещё глупее.
Громкость веселья удвоилась. Я терпеливо выждал его окончания.
– Идём к Ррисе.
Её (будущая) честь развлекалась щебетанием с подругами. Обращаться к ней надлежало именно мне, и я это сделал по всем правилам:
– Меня зовут Стурр, и я был вызван на поединок Киррином. Прошу вас быть судьей в этом поединке, Рриса.
Если бы она уже согласилась быть судьёй, то обращаться надлежало «ваша честь», и никак иначе. Но согласия пока что не было. Вместо этого драконочка сделалась на сто двадцать процентов официальным лицом.
– В каком классе ты учишься, Стурр?
– В первом.
Мой будущий противник, видимо, уже обрёл в школе известность. Во всяком случае, Рриса его явно знала.
– Я согласна быть судьёй в этом поединке.
Я учтиво опустил гребень:
– Благодарю, ваша честь.
К полному моему удивлению, последовало:
– Как судья запрещаю проведение этого поединка вплоть до зимних каникул.
Слабым утешением было то, что и Киррин явно ничего не понял. Рриса же продолжала:
– Согласно правилам, в течение первой половины обучения в первом классе поединки могут состояться лишь между первоклассниками.
А ведь отец мне не говорил об этом пункте правил. Забыл, что ли? Не очень верится. Скорее просто не знал. Видимо, это положение применяется редко. Но оно в мою пользу. Я буду тренироваться; теперь у меня есть на это не только время, но и официальная возможность. Телемагию мы ведь уже начали изучать. А ещё один положительный фактор в том, что, согласно правилам, с момента вызова на поединок и до его начала противники обязаны не общаться друг с другом: ни словом, ни делом. Значит, не надо ждать мелких пакостей в спину.
Разумеется, по прибытии домой я тут же обо всём рассказал родным. Реакция была очень разнообразной. Отец ничего не сказал, но взгляд его означал: «Я это предвидел и предупреждал». Но беспокойства в нём не было. Лишь позднее я понял, что сработала привычка офицера: подчинённые не должны догадываться, что командир встревожен. Мама подумала то же самое, но скрыть чувства не могла или не захотела. Саррод был хорошим братом. Он буркнул:
– Поединок будет трудным, но ты… значит… держись как следует. Умеешь ведь, я знаю. Ну а если что надо, так спрашивай. Расскажу и покажу.
Сестричка ласково коснулась моего бока хвостом и доверительно шепнула:
– Знаешь, я верю, что всё будет хорошо. Сама не знаю почему, но верю.
Выходит, до окончания зимних каникул надо научиться не то что стоять – подтягиваться на ушах.
Глава 6. Тактика и юриспруденция
Всё время до поединка ушло на отработку связок и вариантов. Поскольку официально мне уже начали преподавать телемагию, то и отец получил законное право обучать приёмам работы с таковой. Я понимал, что в силе удара и вообще по физическим возможностям отстаю и ещё долго буду отставать от противников. Технически они меня будут переигрывать просто за счёт скорости реакции и перемещений. И единственным моим оружием будет тактическая неожиданность. Вот почему к связкам, даваемым отцом, я (уже в одиночестве) пытался добавить нечто от себя. То, что было в моих скрытых возможностях. Потенциально действенных вариантов оказалось мало. Даже очень мало.
