Дэдпул. Лапы

Эми ухмыляется.

– Гм. Станешь счастливее? Слушай, хватит голову дурить. Я же тебя знаю. Ты ни за что не обидишь щенка. Разве не так?

Я завожу руки за спину, опускаю глаза и ковыряю носком асфальт.

– Не обижу. Ты права.

Она улыбается.

– Я так и думала.

– Но так было бы эффективнее.

Глаза снова распахиваются:

– Что ты сказал?

– Ничего.

– Ты же хочешь получить деньги за эту работу, верно?

– Да.

Эмили упирает руки в боки.

– Посмотри на меня. Сейчас же. Ты хочешь, чтобы я тебя уволила к чертям?

– Нет. Но я думал, тебе нравится, что я убиваю плохих парней.

– Мне в принципе не нравится, что ты кого-то убиваешь. И говори со мной как взрослый, а? Или кто ты там.

Я прокашливаюсь:

– А как насчёт того случая, когда я застрелил убийцу из Гидры, которого подослали к твоей семье?

– Это другое. Тогда ты спас нам жизнь. Но сейчас, пока эти щеночки не превратились в опасных тварей, о спасении жизней речи не идёт. И, может, перестанешь уже разговаривать со мной как с мамочкой? Хватит с меня и того, я что твой друг.

– Хорошо. Как мне заслужить прощение?

Она отмахивается от меня, словно от большой красно-чёрной мухи.

– Ну давай, проваливай, пока ко мне не вернулись остатки здравого смысла и я не отняла у тебя аэрозоль. Не забывай, ты получил эту работу только потому, что я всех уверила, будто ты не такой псих, каким кажешься. Не подведи меня.

Я тащусь прочь. Мысли скачут у меня в голове, словно теннисные мячики.

Ты не обидишь собаку.

Разве не так?

Помнится, кое-кто волновался, как в книжке будут смотреться все эти внутренние диалоги. Вердикт ещё не вынесен, но я начинаю задумываться, так ли уж они мне необходимы.

Стой.

Что?

Нет, ну ребятки, по правде, зачем вы нужны? В комиксах всё это было забавно, но даже там, по сути, вы делали три вещи.

1) Перекидывали мостик между фантазиями и объективной реальностью (ну или той, которую договорились таковой считать). Но я уже рассказывал, как мне приглючилась игра в баскетбол, – и никакие голоса не понадобились.

Да, но…

2) Разграничиваете то, что я говорю про себя, и то, что произношу вслух. Но у всей этой байды один рассказчик – это я, и вслух я произношу только то, что оформлено как диалог, – взять хотя бы болтовню с Престон.

И всё же…

3) Позволяете высказаться мои субличностям: Хорошему Уэйду и Плохому Уэйду, Безумному Уэйду и Чуть Менее Безумному Уэйду.

Вот! Вот оно.

С этим ты без нас не справишься.

Неправда. На самом деле у меня всего одна личность. Я знаю, что вы – это я. К тому же диагноз «диссоциативное расстройство идентичности» давно никому не ставят – так что утритесь, фанаты фильма «Сибилла». Сейчас психологи считают, что это скорее ролевая игра – просто пациент в неё заигрался.

Но разве нас ты не считаешь реальными?

Ой, да ладно вам. Если в лесу падает дерево, а рядом никого нет, слышен ли звук?

Да.

Неужели? Откуда ты знаешь, умник?

Оттуда же, откуда и ты знаешь, что в пустом лесу упало дерево, придурок.

Гм. Ох, ребята, не могу я на вас долго сердиться! Оставайтесь, так и быть!

Глава 4

ПРЕСТОН МОЖЕТ БЫТЬ СПОКОЙНА насчёт щеночков. Дело не во всякой там сентиментальной дребедени, просто у меня есть свои рамки. Да, я люблю убивать, в этом деле я виртуоз, но расправляюсь я только со всяким гнусным отребьем, которому туда и дорога. Конечно, я часто об этом думаю и разговариваю как суровый парень – надо же соответствовать образу. Но, когда доходит до дела, я не трону даже комодского варана с ботинком в ядовитой пасти, если не буду уверен, что внутри этого ботинка есть нога. А не то мне в зеркало будет стыдно смотреть.

Хотя в зеркало я и так не гляжусь – с моими-то гнойными язвами, спасибо раку. Одни носят маски, чтобы скрыть свою личность, другие – чтобы защитить близких. Я её натягиваю, чтобы у меня лицо не сползло с черепа.

Второе место в списке – «Мир мохнатых малюток» в Йонкерсе. Этот зоомагазин неосмотрительно обзавёлся восточноевропейской овчаркой, которая может оказаться кайдзю (так в Японии называют всяких странных тварей, если что). Название породы мне мало о чём говорит. Я понятия не имею, как выглядит восточноевропейская овчарка, и мне слишком лень это гуглить. Это как немецкая, только пушистая, что ли? Или серая и огромная?

Ладно, на месте разберусь.

Отправляюсь я туда не на машине и не на метро. У Щ.И.Т. а есть гравилёты, у Майкла Найта – КИТТ, у актёра-ковбоя Роя Роджерса был конь по имени Триггер (из которого он после смерти сделал чучело – а вы ещё говорите, что я странный). У меня есть телепорт, встроенный в мой чудесный стильненький пояс. Душа у меня поёт, в лицо бьёт свежий ветер, задница обтянута эластичными штанами – и я щёлкаю пятками, хлопаю по пряжке и говорю: «Бамс!»

Я говорю «Бамс!», потому что терпеть не могу звук «Бззз», который издаёт мой телепорт. Словно какой-то доставучий будильник. Моё прибытие, правда, он никаким звуком не сопровождает, так что я могу спокойно подкрадываться к людям. Но в этот раз при телепортации что-то внезапно вспыхивает – и никак не желает гаснуть.

Может, телепорт испортился при падении в первой главе? Да нет, с ним всё нормально. Проблема, как обычно, в реальности. Этот дурацкий слепящий свет излучает вывеска над «Миром мохнатых малюток».

Это не какой-то там маленький магазинчик, передающийся от отца к сыну, – это настоящий супермаркет. Вместо обычного набора всяких неодушевлённых товаров, в основном еды, здесь представлены самые разнообразные формы жизни – их выращивают, упаковывают и продают, чтобы они веселили и эмоционально поддерживали представителей доминирующего вида.

Это даже не супермаркет, а настоящий гипермаркет – он занимает почти весь торговый центр напротив ипподрома, в двух шагах от водохранилища Хиллвью.

Не думайте только, что у меня предчувствие или что-нибудь такое, но как было бы драматично, если бы с этим водоёмом что-нибудь случилось! Хиллвью снабжает питьевой водой миллионы манхэттенцев. Можете себе представить?

Русский драматург Антон Чехов однажды заметил примерно следующее: «Вычёркивайте всё, что не имеет отношения к истории. Если в первом акте на стене висит ружье, во втором или третьем оно обязательно должно выстрелить. Если из него не будут стрелять, не надо его туда вешать».

Но он умер, а я жив, и я призываю вас не делать никаких выводов из того факта, что я вооружён нанокатализатором, способным превратить любое живое существо в вязкую жижу, а рядом как раз находится водохранилище.

А как же ипподром? А он вообще ни при чём.

Ещё раз: ничего не произойдёт ни с лошадьми, ни с водохранилищем, ферштейн? Вся эта глава посвящена опасностям, которые поджидают меня в магазине, – и мне, Дэдпулу, человеку, который оказался в нужное время в нужном месте, пусть и не в нужном состоянии рассудка.

Одним прыжком я подскакиваю к автоматическим дверям супермаркета. Меня до сих пор ужасно прёт, когда двери открываются сами собой. Прямо магия какая-то! Они разъезжаются в стороны, и я попадаю в тот самый мир мохнатых малюток. В нос мне ударяет запах помёта. Ничего себе малютки, столько нагадить! Уши наполняют крики, визг и писк – и всё это исходит от детишек, которые клятвенно обещают родителям, что будут заботиться о своём новом ком угодно, пусть даже у них бардак в комнате, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Папа, можно мне собаку?

С одной стороны от меня стена пузырящихся аквариумов. С другой – пронзительно орущие птицы, которым плевать, что вы знаете, как убить пересмешника. Чуть дальше мыши и прочие грызуны вовсю предаются разврату на глазах у своих и человечьих отпрысков. Рядом с ними – хищные рептилии, которые наблюдают за смешными зверьками вроде хорьков и размышляют, долго ли их переваривать. А справа я вижу свою цель: целую кучу тявкающих щенят.

Зоомагазин – место, где всем есть чему поучиться. Дети, выросшие на полуфабрикатах, познают здесь жестокость пищевой цепи, взрослые – жестокость рыночной экономики, а выпускники колледжей – жестокость низкоквалифицированного труда.

Но я знаю кое-что, о чём им всем невдомёк: за мнимой идиллией клеток, опилок и пачек с кормом (20 % бесплатно!) скрывается бомба с часовым механизмом. В любой момент мир мохнатых малюток вместе со всеми его обитателями может разорвать на куски разъярённое чудище, до поры замаскированное под мягкую дружелюбную муфту.

Или нет. Может быть, это просто щенок овчарки.

Так что же мне предпринять? Кип переродился прямо у меня на глазах, но это могло быть счастливой случайностью. Насколько мне известно, превращение может занимать несколько дней и даже недель. Но список у меня длинный, и что-то внутри подсказывает: надо скорее разобраться с затаившимся ужасом, пока он не перестал таиться и не стал поистине ужасным. Может быть, это «что-то» – один из голосов в моей голове.

Не вздумай всё валить на меня.

Или на меня.

Гм. Кип переродился сразу после падения с большой высоты. Может, внезапный выброс адреналина запускает процесс.

Я думаю, мы имеем дело с неформальной логической ошибкой.

Post hoc, ergo propter hoc. На основании того, что одно событие произошло после другого, нельзя заключить, что оно произошло вследствие другого.

Получается, мне просто надо устроить небольшую заварушку и посмотреть, что из этого выйдет.

Катаны хороши, когда хочется не привлекать к себе внимания. Сейчас не такой случай. Я вскакиваю на прилавок, выхватываю пистолеты и начинаю палить в воздух.

Пиф-паф! Дзынь!

На меня сыплются куски штукатурки и дешёвой потолочной плитки. Покупатели визжат. Продавцы бросаются в укрытие. Золотые рыбки ныряют в подводные замки и носу не кажут наружу, и – что самое прекрасное – чёртовы птицы, наконец, затыкаются. Чтобы никто не подумал ничего дурного, я громко объявляю:

– Граждане, не волнуйтесь! Я меткий стрелок и никого не пораню! Я просто хочу разозлить монстра, чтобы он нам показался!

Пыдыщ-пыдыщ! Бабах!

Но разве они слушают? Разве они замечают, что я просто рисую узоры на стенах? Нет. Все в панике, в панике, в панике, все бегут, бегут, бегут. Чёрт побери, Шерлок Холмс целые слова на стене выбивал, а миссис Хадсон хоть бы моргнула! Никто меня не любит.

Пиу-пиу!

Ну хотя бы менеджер сохранил рассудок. Он, пригнувшись, подбегает ко мне, размахивая одной из тех алюминиевых штуковин, которыми достают товар с верхних полок.

– Хватит! Хватит!

Он замахивается на меня своей палкой, словно это бита. Я мог бы заметить, что, даже будь это бита, у неё было бы не очень-то много шансов против двух пушек. Вместо этого я смотрю на менеджера с восхищением.

– Нужны стальные яйца, чтобы подобраться к чуваку в маске, который устроил стрельбу в магазине. Я уважаю это, сэр.

Я продолжаю стрелять – но уже с чувством глубокого уважения.

Тра-та-та-та-та!

– Да ты маньяк! Прекрати!

– Сэр, детали я вам разгласить не могу, но боюсь, что вам и вашим посетителям может грозить опасность.

Он снова замахивается:

– Из-за тебя, чёртов псих!

Алюминиевая палка ломается о прилавок. Менеджер явно расстроен. Я мог бы ему сказать, что оружие из этих штуковин так себе, но меня никто не спрашивал. Чтобы он не распереживался, я продолжаю с ним беседовать.

– Сэр, я ищу восточноевропейскую овчарку, которую привезли сюда два дня назад, только – вот незадача – не знаю, как выглядят эти овчарки. Не могли бы вы их описать? Не обязательно использовать многословные конструкции, но я хотел бы вас попросить сделать описание как можно более выразительным.

Бух! Пух!

Лицо менеджера наливается краской:

– Овчарку?!

Он пытается схватить меня за ногу, но бедняге недостаёт роста – это, к слову, объясняет, откуда у него взялась та палка.

– Нет нужды повышать голос, сэр. Я делаю что могу.

На багровом лице выступают капли пота.

– Вы пришли в магазин и стали стрелять – просто так, без всякой цели!

– Может показаться, что у меня действительно нет цели, но, как говорил Оруэлл, «те, кто “отрекаются” от насилия, могут делать это только потому, что другие творят насилие за них».

Бдыщ-бдыщ! Бам!

– Идиот! Мы только что продали этого щенка!

Падада…

– Ох.

Ладно, патроны всё равно кончились. Я направляю дула вверх и извлекаю обоймы. Учитывая мой прокол, смотрится это вовсе не так круто, как я рассчитывал. К тому же одна из обойм отскакивает от головы менеджера и падает в клетку с хорьками.

– М-м-м… Как давно?

– Да где-то за минуту до того, как ты вошёл! Ты только посмотри, что ты натворил! Боже мой! Господи!

Я смущённо озираюсь. В стенах и в паре прилавков остались дыры, но из аквариумов треснул всего один. Я хочу сказать что-то об омлете, который нельзя приготовить, не разбив яиц, но тут мои уши улавливают знакомый звук – вой сирен.

– Сэр! Неужели вы вызвали полицию?

Крепко сложенный низкорослый менеджер меня не слушает. Он слишком занят – выводит последних оставшихся покупателей и сотрудников через заднюю дверь.

Я машу рукой:

– Храни вас бог, сэр! Храни вас бог!

И остаюсь один, наедине со своими мыслями, наедине с ускользающими воспоминаниями, несовершенными чувствами – и несколькими сотнями животных. Эй, это значит, что я вообще не один, да? Но кто здесь настоящие животные? Беспомощные создания, которых мы называем домашними питомцами? Люди, которые, уподобившись богам, торгуют их жизнями? Или чокнутый парень с двумя дымящимися пушками?

Парень с пушками.

Определённо.

Тут есть над чем подумать. Но сейчас, стоя в куче осыпавшейся штукатурки и наполнителя для кошачьих туалетов, как в огромном сером сугробе, я слышу кое-что ещё, помимо завывания сирен, – жалобный крик, пронзающий тьму:

– Помогите! Помогите! На помощь!

Где-то там невинная душа попала в беду. Где-то там рождается монстр.

И я чувствую, что должен идти на зов.

Глава 5

КАПИТАН АМЕРИКА – суперсолдат; герой Второй мировой; человек, который, несмотря на то что с момента его судьбоносной встречи с сывороткой, подарившей ему суперсилы, минули десятилетия, до сих пор помнит, каково это – быть слабым, и оттого по-настоящему осознаёт, что такое быть сильным.

Капитан Америка – Первый мститель, человек, настолько сроднившийся со звёздами и полосами, гордо украшающими его костюм, что даже самые близкие его друзья не всегда понимают, где кончаются высокопарные идеи и начинается настоящий человек из плоти и крови.

Капитан Америка – Чемпион Демократии, Страж Свободы, Телохранитель Билля о правах, человек вне времени, человек, застрявший в современном мире, который движется так стремительно, что временами кажется, будто он уже перерос те самые принципы, которые позволили ему достичь таких высот.

Капитан Америка – человек, о котором в этой книжке не будет больше ни слова.

Я вас обдурил. Если ты психопат – значит, можно никогда не извиняться. Кто успел, тот и съел, так-то, ребятки.

Но довольно.

Со стучащим сердцем, на пружинящих ногах и ______________ (с чем-то быстрее молнии), с обострёнными до предела рефлексами я устремляюсь к выходу из зоомагазина, подвергнутого децимации.

Именно так. Где-то десятую его часть я и разгромил.

Я рвусь вперёд, готовый рьяно ринуться на разборки с ревущим разъярённым монстром. Но знаете что? В безумном ритме нашей жизни иногда нужно остановиться и просто понюхать розу. Поэтому я приостанавливаюсь возле автоматических дверей и пару раз заставляю их открыться и закрыться. Нет, ну до чего же классно!

Эм-м-м… А монстр?

Да-да, я как раз об этом хотел сказать. Оказавшись на улице, я вновь слышу отчаянный крик: «На помощь! На помощь! Помогите!»

Я смотрю налево, смотрю направо, смотрю назад. Заглядываю себе под ноги. Ничего. По крайней мере, ничего такого, до чего хотелось бы дотрагиваться. Не вините меня. Люди паршиво ориентируются по звуку. Именно поэтому басовая колонка всегда только одна – почти никто не может разобрать, откуда исходит низкочастотный звук.

– Помогите! Спасите! На помощь!

Хм. Может ли этот крик раздаваться изнутри?

Не-а.

Тут ничего нет.

Исчерпав все варианты, я смотрю в единственном оставшемся направлении – наверх. И что бы вы думали? Вот мой крикун! Гм. Смотреть тут особо не на что. Может быть, это папа, который купил щенка овчарки, чтобы сделать детишкам сюрприз, или одинокий бизнесмен, который хочет, чтобы вечером после работы дома его кто-то ждал. Я могу дать вам информацию о его возрасте, весе, росте и цвете волос, ввернуть какую-нибудь сочную метафору (лицо, кислое, словно выжатый грейпфрут) – но, скажу вам честно, это очень скучный тип. Я бы тогда лучше вернулся назад и описал тех агентов Щ.И.Т.а. И реплики у него тоже совершенно беспомощные:

– Помогите! Помогите! Помогите!

Никакого намёка на характер, никакой информации, которая могла бы продвинуть вперёд сюжет. Никаких тебе «Меня похитили!», или «Мой новый щенок превратился в огромное чудовище, и у меня есть основания полагать, что это не к добру!», или «А-а-а! Мир перевернулся! Тот, кого я раньше держал в руках, теперь сам меня держит!».

С другой стороны, существо, которое держит его на весу, – на нём стоит остановиться поподробнее. О, о! Кто-нибудь, дайте мне мой шёлковый веер, тот, который с чёрными блёстками, не то я лишусь чувств!

Хлопая крыльями, куда более внушительными, чем у Гума, монстр кружит метрах в двадцати над Центральной авеню, сжимая истошно орущего болвана в своих… интересно, можно ли назвать это руками? В целом это существо больше всего похоже на большой старый дом из серого камня – но домом его назвать нельзя, потому что дома вроде как не летают. Может, эта штука прилетела с Парада воздушных шаров на День благодарения? He-а. До праздника ещё далеко, да и зачем кому-то делать серый воздушный шар?

С колотящимся сердцем я взбираюсь на припаркованный поблизости фургон, чтобы лучше всё разглядеть. На поверхности серой каменной громады проступают угловатые контуры тела, как лица президентов на скале Рашмор. А крылья? Ох, мама! Они широченные, словно у исполинской летучей мыши. И довольно стильные – их острые кончики идеально сочетаются с заострёнными ушами по обеим сторонам типичной гоблинской рожи. Может показаться, что тому, кто похож на кусок гранита, одежда не нужна, но монстр натянул шорты – такие же серые и бугристые, как и его шкура, скрывающие органы, которых, может, у него и вовсе нет.

В отличие от Гума, этот парень как две капли воды похож на… как там называются те скульптуры, которые сидят на карнизах и служат водостоками? Святой Роман ещё с такой сражался в седьмом веке. И мультсериал про них был. Вертится же на языке…

– Пусть мир узрит могущество Горголлы из племени Живых Горгулий!

Я щёлкаю пальцами.

– Горгулья, точно! Спасибо! Но… Горголла? Слушай, чувак, звучит как название сыра.

То ли монстр меня игнорирует, то ли он слишком высоко и ничего не слышит. Не беда. Я ведь сама ловкость. Точно рассчитанный прыжок на пожарную лестницу, вверх по перекладинам, ещё прыжок, сальто в воздухе, приземление с кувырком – и вот я уже бегу по крыше зоомагазина, на одном уровне с машущим крыльями монстром.

– На помощь! На помощь! Спасите! – вопит беспомощная жертва.

Да, да, как скажешь. Уже звоню во все газеты.

Я прыгаю с крыши и приземляюсь на здание соседнего кинотеатра. Оно пока не достроено – и, скажу я вам, бардак тут изрядный. Я попусту теряю время, петляя между открытыми ящиками, обломками вентиляционных труб и прочим хламом. В первоначальном варианте этой главы я даже наступал на грабли, которые били меня по лбу, но все согласились, что это слишком нелепо. Конечно же, здесь есть жёлоб для строительного мусора, но разве кто-то им пользуется? Как бы не так.

– Эй, Гарги! Теперь ты меня слышишь?

Он даже не смотрит в мою сторону. Я швыряю ему в нос кирпич, и тогда он скашивает на меня глаза и поправляет:

– Я Горголла! И я голодный!

Что бы вы думали? Он действительно меня игнорировал. Видимо, я его обидел. Пока у него в руках крикун, я не могу воспользоваться спреем, так что я предпочитаю сыграть на его слабостях.

– Эгей, Га-га-о-ля-ля! Сердишься, когда ничтожные людишки коверкают твоё имя? Хочешь излучать силу, я понимаю. Но если ты и вправду желаешь, чтобы мир, как ты сказал, узрел твоё могущество, тогда я спрошу: как Живая Горгулья вроде тебя дошла до того, чтобы схватить этого мистера Монотонистера, который всё время твердит одно и то же? Что это о тебе говорит? Нас всех, хотим мы этого или нет, судят по нашим жертвам, разве не так?

Монстр приподнимает крикуна и глядит на него.

– На помощь! Помогите! На помощь!

Судя по выражению лица, горгул со мной согласен.

– На твоём месте я бы поднял ставки. Взял бы в плен кого-нибудь более заметного, кого-то, кто сумел бы приковать внимание всего мира. Кого-то… – я выпячиваю грудь, готовый сказать «вроде меня», но, не успеваю я закончить фразу, план срабатывает. Монстр бросает крикуна.

Ты просто молодец!

И настоящий умник!

Я уже сказал, вы можете остаться. Не надо подлизываться.

Так или иначе, Горгонзола улетает искать кого-нибудь более заметного, а мне приходится оставить его на десерт и сосредоточиться на пострадавшем.

Который падает с криком «На помощь! На помощь! На помощь!».

Эх. Я, конечно, не какой-нибудь там супер-пупер-герой, который из кожи вон лезет, чтобы спасти всякого неудачника, готового встретиться с асфальтом, – но этот парень до сих пор верещал бы в когтях у Горгорота и был бы в целости и сохранности, если бы я держал рот на замке. Раз это мой косяк, надо что-то предпринять.

Поскольку лучше всего я умею целиться и стрелять, я пару раз палю в жёлоб для мусора. Крепления слетают, и жёлоб услужливо ловит болвана на середине слова «Помогите». Теперь он проживёт остаток своей дурацкой жизни в относительной безопасности.

Потому что… ну-ка…

Ты молодец!

Всё правильно сделал!

Всё как по маслу. Не пострадал ни один волосок у него на…

Гм, а может, и пострадал. Удар оказался слишком резким, и теперь парень катится по земле, словно тряпичная кукла – или, точнее говоря, словно безвольный труп. Мне всё-таки кажется, что он жив, но издалека не разберёшь – он ведь перестал твердить «Помогите!».

Вот чёрт! Придётся проверить.

Зря я это затеял. Как только я шлёпаюсь в мусорный бак, болван подскакивает, обнимает меня и утыкается головой мне в плечо. И что же говорит этот парень, только что вернувшийся с того света?

– Спасибо! Спасибо! Спасибо!

Надо же, как изобретательно.

Я отпихиваю его не заслуживающие описания руки.

– Серьёзно? Больше тебе нечего сказать? Даже благодаришь ты уныло! Знаешь что, убирайся отсюда! Живее! И упаси тебя бог придумать что-нибудь оригинальное, потому что это только подчеркнёт все глубины твоей ничтожности!

Парень отступает, подняв руки, как будто перед ним грабитель.

– Ладно, ладно, ладно!

– Чёрт побери, ты даже голодному монстру надоел!

К слову, о монстрах – малыш Горголла близко к сердцу принял мой совет о новой жертве. Помните тот ипподром? Тот самый, который, как я уверял, не имеет отношения к истории? Оказывается, ещё как имеет.

– Горголла голодный!

Если голод стучится в дверь, кто я такой, чтобы делать вид, будто меня нет дома? Да, может быть, это не голод, а просто страховой агент, но откуда мне знать? Нет, леди и джентльмены, говорю вам: когда за дверью голод, я не сижу на диване – я радостно бегу на стук.

Кхе-кхе. Йонкерскому ипподрому уже сто лет, и он расположен на территории легендарного Мирового Казино. Довольно комиксовое название – и оно отлично подходит для места, похожего на свалившийся с неба кусок Лас-Вегаса. Огни всех цветов радуги, азартные игры на любой вкус, шикарные рестораны и стэндап-вечеринки в Манхэттенском духе прилагаются. Но внимание нашей горгульи привлекает вычурный навес над входом.

Разноцветные огни составляют приятный контраст с Его Серейшеством (жаль, вы этого не видите!), но я прямо слышу, как он причмокивает губами, осознав, что скрывается за этим навесом. Монстр несётся к беговым дорожкам – быстрее, чем улепётывает бойфренд гувернантки, когда слышит, как тормозит машина хозяев дома.

Что же его так привлекло? Видимо, скачки в упряжке – они уже начались.