Новый Дозор

– Так называемые «нулевые» маги вроде меня, – без лишней скромности ответила Надя. – Мы бесконечно превосходим силой любых магов, включая Высших, поскольку теоретически можем создать заклинание любой мощности.

– Любое, но в рамках существующей на Земле магической энергии, – уточнил Гесер. – Точнее формулируй!

– Да я просто не успела закончить, – сказала Надя.

Выкрутилась!

– Хорошо, пять с минусом, – сказал Гесер. – И что же ты хотела сказать?

– Как может существовать маг, на порядок превосходящий Высшего прорицателя? Это либо нулевой, либо…

– Ну, ну! – подбодрил Гесер.

– Либо вообще не маг. – Надя внезапно смутилась и подалась к матери. Светлана обняла ее за плечи. Я поймал взгляд дочери и одобрительно кивнул.

– Мы не можем исключить существование другого нулевого мага полностью, – сказал Гесер. – Но и предпосылок к этому нет.

– В том числе не было и никаких предсказаний на этот счет, – заметил Глыба. – А Надя была предсказана.

– Давайте рассматривать другие варианты, – сказал Гесер. – Маг, даже нулевой, это всего лишь маг.

– Зеркало? – тихо спросила Светлана.

Повисла напряженная тишина.

Зеркало – это плохо. Это очень плохо, потому что с ним практически невозможно бороться. Зеркало порождается Сумраком… то есть никто на самом деле не знает, как и почему обычный неинициированный Иной с неопределенной аурой, одинаково склонный к Свету и Тьме, превращается в Зеркального мага. Зато известно, почему он появляется и что потом происходит. Зеркальный маг приходит в то место, где сильно нарушен баланс Света и Тьмы, после чего встает на сторону проигрывающей стороны. Ну и… ликвидирует разрыв. Самым банальным способом – либо убивая магов, либо лишая их силы. Светлана одиннадцать лет назад потеряла большую часть своей силы – и еще счастье, что ей удалось восстановиться так быстро.

– Это не может быть Зеркало, – сказал Гесер и покачал головой. – Зеркальный маг поднимается по уровням лишь в ходе поединка с обычными магами. У нас кто-нибудь из Высших с Зеркалом сражался?

– Темные? – предположил Марк Эммануилович.

– У них в Дозоре один Высший, сам Завулон.

– А Юрий и Николай? – удивленно поднял бровь Жермензон.

– Юрий семь лет назад перебрался в Минск, там у него карьерные перспективы более внятные, – усмехнулся Гесер. – А Николай – как вы. В запасе уже пятый год. По-моему, ничем не занят, кроме рыбалки на Ахтубе…

– Он еще пишет любовные романы под женским псевдонимом, – вставила Ольга.

– Да? – неожиданно заинтересовался Глыба. – И как?

– Читать можно, – оживилась Ольга. – Особенно…

– Тише! – Гесер постучал пальцем по столу. Звук был неожиданно громким. Прикрыл глаза, посидел несколько секунд молча. – Я попросил Завулона проверить его Высших из запаса. Но, полагаю, никто из них ни с кем не сражался. Да и с какой бы стати Зеркалу убивать Темных? При нынешнем раскладе сил он опять должен убивать нас!

– Тогда кто? – Жермензон развел руками. – Если не Зеркало… кто-то из древних магов? Были же среди них нулевые… ну… или близкие к тому…

– Кто и зачем? – ответил вопросом Гесер. – Главное – зачем? Тайком явиться в Москву, проделать невесть что с попавшимся на пути человеком… Нет, давайте рассмотрим альтернативные варианты!

– Не Зеркало и не неизвестный нам Выс… э… нулевой маг? – спросил Глыба.

– А какие варианты еще могут существовать? – впервые задала вопрос Светлана. – Вы извините, Борис Игнатьевич, у меня на плите борщ недоваренный остался, Надя сидела уроки делала, тут вы нас выдергиваете… и, как я вижу, сами не понимаете зачем!

Гесер посмотрел на меня. И сказал:

– Давай-ка ты, Антон. Что тебя пугает?

Я подумал минуту, прежде чем начать отвечать.

– Самолет… Самолет, который должен был упасть, но не упал. Мальчик-пророк, который так удачно попался мне на глаза. Его слова… относительно меня в первую очередь. Полицейский, с которым я столкнулся много лет назад и который теперь видит Иных, сам Иным не являясь. Его напарник, у которого исчезла аура и которому теперь все поровну. Неизвестный, которого полицейский назвал «тигром». То, что оба полицейских описали неизвестного совершенно по-разному. Невозможность предвидеть события для Высшего мага-прорицателя.

– Как это все может быть взаимосвязано?

– Не знаю, – честно сказал я.

– И что именно тебя пугает? Неужели слова про «тигра»? Так твой полицейский и нас называет «собаками», и Темных «волками».

– Меня пугает концентрация странностей, – сказал я. – Все началось сегодня утром. Восемь с половиной часов назад! И столько всего сразу!

Гесер кивнул. Кажется, он был удовлетворен моими словами.

– Правильно. Очень много странностей. Совпадением это быть не может, значит, должна быть общая причина. Предлагайте свои варианты.

– Вы прямо как доктор Хаус, Борис Игнатьевич, – с иронией произнесла Светлана.

– Что?

Это был один из тех редких случаев, когда я видел шефа растерянным. Он, по-моему, совсем не интересовался кинематографом, а по телевидению смотрел только новости и фигурное катание – чем-то оно его привлекало.

– Не важно, – сказала Светлана. – Доктор такой… известный. Он тоже предлагал подчиненным выдвигать безумные теории, а сам выбирал из них правильную.

Гесер с легким сомнением смотрел на Светлану. Потом кивнул и сказал:

– Надеюсь, у этого доктора более инициативные подчиненные. Я пока ни одной версии не слышу.

– Божественная сущность, – неожиданно сказал Жермензон. – Нет, я не веду речь о Боге или мессии, но, возможно, мы имеем дело с проявлением какой-либо сакральной, мистической сущности…

– Пенсия на тебе вредно сказывается, Марк, – сказал с раздражением Гесер. – Единственная мистическая сущность в нашем мире – это мы, Иные. Все остальное – человеческий фольклор.

– Ну, некоторые Иные так не считают… – пробормотал Жермензон, впрочем, без особого напора.

– Значит, это фольклор Иных! – отрубил Гесер. – Серьезные версии есть?

– Порождение изначальной Силы, – предположил Глыба. – Света или Тьмы…

– Это та же самая «божественная сущность», только другими словами, – сказал Гесер.

– Но Свет и Тьма существуют, – пожал плечами Глыба. – Когда мы клянемся Светом, он подтверждает наши слова.

Гесер поморщился.

– Софистика. Мы не знаем, как и почему это происходит. Ты знаешь? Я – нет. Возможно, кто-то из Великих магов древности создал заклинание, которое действует до сих пор. Подозревать Свет и Тьму в осознанной деятельности – это…

– Это все равно как предположить, будто Сумрак создаст Зеркало и пошлет проигрывающей стороне… – мягко сказала Ольга.

Гесер заткнулся.

Именно заткнулся, а не замолчал. Посидел, глядя в столешницу, потом сказал:

– Версия принимается. Она нелепа. Она мне не нравится… потому что я боюсь чего-то подобного. Но как версия – принято. Еще?

Надя снова подняла руку.

– Мне кажется, Борис Игнатьевич, что гадать сейчас вовсе не нужно, – сказала она. – Ну какая нам разница, кто именно появился? Мы ведь уже знаем, что он очень сильный и делает странные вещи. И пусть! Нам надо понять, чего он хочет.

– И?.. – спросил Гесер.

– Па… Антон… – Надя покраснела.

– Ничего, мы в курсе, что он твой папа, – неожиданно мягко сказал Гесер. – Говори.

– Все началось с того, что папа увидел мальчика-пророка, который боялся лететь на самолете, потому что самолет должен был упасть, – явно смущаясь, начала Надя. – Ну, он мальчика и его маму спас, так? А если кто-то тоже хотел его спасти, только поступил проще, спас сразу весь самолет? Поэтому самолет и не упал. Ну а когда понял, что мальчика там уже нет, то отправился его искать…

– История с полицейскими? Почему он так прокололся? Оставил не просто свидетелей, а свои следы?

– Он не прокололся. Он… он представился, – тихо сказала Надя.

– Оставил визитную карточку! – Ольга щелкнула пальцами. – Верно. Понял, что один из полицейских распознал в нем Иного. Воздействовал на его напарника. Но с чего он решил, что мы выйдем на этих полицейских, да еще так быстро?

– Если тот полицейский обычный человек, но видит Иных, – это может быть последствием общения с папой, – сказала Надя. – Нас учили, что заклинание может оставить побочный эффект, след… И этот след обычно завязан на того мага, который заклинание накладывал. Вдруг кто-то увидел на полицейском след – и понял, что он с папой связан? Для него это было… ну, как собаку пнуть – чтобы завизжала и хозяин обернулся…

– Ничего себе сравнение, – сухо сказала Ольга.

– Извините, – ответила Надя. – Я же с его точки зрения сужу…

Я обратил внимание, что Гесер уже с полминуты сидит с закрытыми глазами. И медленно багровеет. Потом Гесер открыл глаза и встал:

– Так. Я не слышу Семена. И не могу с ним связаться. Кто-нибудь, попробуйте!

Ольга тоже прикрыла глаза.

Глыба картинно приложил ладонь ко лбу.

Жермензон пожевал губами.

Светлана нахмурилась.

А я достал мобильник и нажал одну из клавиш «горячего вызова».

– Да, Антоха? – жизнерадостно ответил Семен.

– Ты где?

– Я? Я в гостях у Оли и Кеши. Чай пью. Рассказываю, какая у нас замечательная школа для художественно одаренных детей.

– Гесер не может с тобой связаться, – сказал я.

Последовала короткая пауза, после которой Семен сказал.

– А ты знаешь, я тоже не могу. Ни с кем. Как-то глухо… в эфире…

– Скажи, что мы едем, – быстрым шагом направляясь к двери, приказал Гесер. – Антон, Марк, Ольга, вы со мной! Светлана, Сергей, вы за старших по Дозору.

– Я не в штате! – возмутилась Светлана.

– Считай, что тебя призвали, – бросил Гесер не оглядываясь.

– Света, если мы сейчас будем спорить, – мягко сказала Ольга, поднимаясь вслед за Гесером, – ребенок может погибнуть. И Семен тоже. Понимаешь?

И Светлана, которая на моей памяти уже сотню раз отбивалась от попыток Гесера хоть как-то привлечь ее к делам Дозора, сразу осеклась. Лишь спросила вслед:

– Что именно мне делать?

– Убивай все непонятное, что попробует войти в офис, – ответил Гесер.

– Я врач, а не убийца! – возмутилась Света.

– У каждого врача должно быть свое кладбище, – отрезал Гесер.

Когда мы выбежали во двор, шлагбаум на въезде был уже поднят, а в разъездную машину – потрепанный японский «паркетник» – садились Алишер и Гарик – видимо, они сегодня были дежурными.

– Марк Эммануилович, будь добр, сядь к ребятам, – бросил Гесер.

Похоже, он всерьез считал необходимым присутствие в каждой машине хотя бы одного Высшего.

А мы уселись в старый «БМВ», на котором Гесер ездил сколько я себя помню. Я сел впереди, Ольга – на заднее сиденье, Гесер – за руль. Обычно он так не делал, я даже не был уверен, что Великий умеет водить автомобиль.

Оказалось – умеет, да еще как. Мы вылетели на улицу и с ходу рванули по встречке, которая, очевидно, показалась Гесеру более свободной от транспорта. От дружных проклятий водителей и возгласов о распоясавшихся депутатах и чиновниках, которые ездят как хотят, нас спасало только одно.

Машина была невидима.

Причем Гесер использовал не обычное заклинание вроде Сферы Отрицания или его аналогов. Мы были совершенно невидимы. Мы были пустым местом, несущимся по дороге сквозняком, пустотой – с точки зрения любого водителя.

Честно говоря, это напрягает, даже если за рулем сидит Высший маг, чей водительский стаж в принципе может превышать сотню лет.

Но Гесер, оказывается, не собирался играть в салки с московскими автомобилистами. Еще через мгновение машина соскользнула в Сумрак.

Войти в Сумрак может каждый Иной. Привести с собой человека, пронести что-либо – тоже задача чисто техническая.

Но вот протащить в Сумрак машину!

– А помнишь, как мы на боевом слоне в Сумрак въехали? – внезапно спросила Ольга и засмеялась.

Шутит или всерьез? Кто ее знает…

Теперь мы мчались по сумеречной Москве. Первый слой – самый близкий к реальности. Тут даже есть дома, машины, люди. Все сероватое, тусклое, заторможенное – но еще настоящее. Почти настоящее. Только добавился синий мох на дорогах и стенах домов…

И машина радикально изменилась. Старый, но крепкий немецкий автомобиль будто потек, меняя пропорции, салон сделался куда старомоднее, руль в руках Гесера сжался, став тоненьким, с блестящим никелированным ободком внутри и эмблемой в виде горделивого оленя посередине. Такая же фигурка оленя выскользнула из капота. Приборная доска выгнулась горбом, выпятив перед Гесером полукруглый спидометр, под которым прятались четыре крошечных прямоугольных циферблата. Посередине вместо простенького борткомпьютера возник совсем уж примитивный радиоприемник на два диапазона, а прямо передо мной – круглые механические часы.

– Да, – сказал Гесер. – Я предпочитаю отечественные машины. «Волга», вторая серия. Мой верный боевой конь. Прошу никому не рассказывать… знаю я вас, остряков…

Это была не просто видимость – я почувствовал запах кожаной обивки и заелозил на скользком сиденье. Ну надо же… даже не знал, что советский автопром выпускал «Волги» с кожаным салоном и автоматической коробкой… может, тут еще и подушки безопасности есть… не помешали бы!

Нет, ну каков шеф-то! Ездить на старой «Волге», маскируя ее под старенькую, но приличную «бэху»! Честно говоря, не ожидал от него такого стеснительного патриотизма… или это не патриотизм, а консерватизм?

Впрочем, патриотизм и консерватизм, как правило, неразделимы.

Гесер крутанул руль, уворачиваясь от «рейнджровера», стоящего посреди дороги. Странная это была машина – вся разукрашенная какими-то рекламными надписями, прогнившая насквозь, с вывалившимся из капота двигателем. Скорее всего в реальном мире ее уже давно не было, в Сумраке догнивал информационный фантом – такое бывает с предметами, которые по тем или иным причинам долго были объектом человеческого внимания. Последствия какого-то ДТП, что ли?

– Нет, надо поглубже, – внезапно сказал Гесер.

И вот тут он меня удивил по-настоящему. Крякнул – и мир вокруг совсем выцвел.

Мы были на втором слое Сумрака.

Дома стали деревянными. Очень странно выглядят деревянные дома в девять-десять этажей, честное слово. Дорога превратилась в проселок, извилистый и покрытый кочками. Люди почти исчезли, со второго уровня они плохо различимы. Все стало серым. Вместо машин над дорогой висели облачка пара – будто выдохнули полной грудью в холодный день…

Ну и конечно же, стало очень холодно.

И машина опять изменилась.

Очень заметно и в лучшую сторону.

Выгнувшийся в прыжке олень на капоте трансформировался в крылатую девушку.

Некоторое время я смотрел на эмблему в виде двух переплетенных латинских букв «R». Потом спросил:

– Борис Игнатьевич, так вы предпочитаете отечественные автомобили?

Гесер молча гнал «роллс-ройс-фантом» по пустым дорогам, беззаботно проносясь сквозь пар и человеческие тени. Большинство ничего не заметит. Некоторые ощутят на секунду холодок на коже и почувствуют глухую, безысходную тоску по чему-то прекрасному, захватывающему… чего им никогда не дано испытать. Американцы в таких случаях говорят «Кто-то прошел по моей могиле».

На самом деле все чуточку страшнее – сквозь тебя в этот миг прошел Иной.

– Все врут, Антон, – неожиданно ответил Гесер. – Все врут.

Похоже, телевизор он все-таки смотрит.

А его консерватизм все-таки не равен патриотизму.

– Хорошая машина, – признал я. – Так… между нами, конечно.

По второму слою мы ехали с той же скоростью, как и в обычном мире. Ну, за исключением того, что у нас на пути не было пробок. Но Гесера, конечно, интересовало не это. Главное было в том, что время здесь шло куда медленнее, чем в реальности. К Семену мы приедем буквально через минуту после звонка.

Впрочем, тот, кто к нему идет, тоже может двигаться через Сумрак. И даже спуститься на слой-другой ниже.

Конечно, если к нему вообще кто-то идет.

Внезапно Гесер выругался. В принципе языка, на котором он сейчас заговорил, я не знал. Наверное, на этом языке говорили на Тибете во времена его детства. Но интонация сомнений не вызывала – шеф ругался.

– Фи, Гесер, – подтвердила мою догадку Ольга.

– Ничего необычного не замечаете? – спросил Гесер.

Я огляделся. Сказал:

– Сумрак. Синий мох. Все как обычно.

– Мы на втором слое, – задумчиво произнесла Ольга. – Откуда здесь синий мох?

Мха, если честно, было не много. Иногда – пятна на дороге, иногда – на стенах. Бесцветность второго уровня делала их едва заметными, но они и впрямь здесь были.

Синий мох – на втором уровне Сумрака!

– Никогда такого не видел, – признался я.

– Дело в том, что и я такого не видел, – произнес Гесер. – Вот разве что…

Но закончить он не успел – прямо перед лобовым стеклом «роллс-ройса» полыхнул файербол.

Глава пятая

Если разделить всю существующую магию на две части, то проще всего делить ее на боевую и бытовую. Вопреки расхожим мнениям начинающих Иных бытовой получится раза в два, а то и в три больше. На самых первых занятиях в Ночном Дозоре это старательно вдалбливается в головы новичков – магия предназначена не для зла, не для войны, не для убийства… на любой файербол или «поцелуй ехидны» найдется штук пять мирных заклинаний – «дробилка» для измельчения мусора, «утюг» для глажки белья, «шило» и «сверло» для проделывания дырочек в домашних условиях, «Прометей» для легкого и удобного розжига костра или барбекю…

Довольно быстро, впрочем, новички понимают, что почти все бытовые заклинания прекрасно работают и в боевых условиях. По сути, единственные их недостатки – они либо более медленные, либо затрачивают больше Силы, чем специализированная боевая магия. За то время, пока начинающий Иной создает и настраивает «сверло» или прилаживает к физиономии противника «утюг», можно раз десять шарахнуть «тройным лезвием».

Поэтому после краткого интереса к нестандартным способам применения «дробилки» или «вантуза» большинство Иных перестают экспериментировать и начинают пользоваться бытовой магией в быту, а боевой – в бою.

Кроме некоторых Иных. Тех, кто рано или поздно заслужит уважительное звание боевого мага.

Именно они в конце концов постигают главную истину – очень просто и эффектно получается колотить друг друга файерболами или давить «прессом». А еще – очень долго. Потому что противник от тебя этого ожидает. И закрывается Барьером Воли, Сферой Отрицания, «щитом мага»… Вот и стоят друг против друга Светлый и Темный, молотя друг друга заклинаниями, закрываясь от них, порой еще успевая переругиваться при этом. Может быть, оно и хорошо. Все-таки большинство магических поединков ведутся не насмерть, а пока противник не сдастся или не покинет поле боя. Иначе мы бы уже давно сами себя поубивали.

А вот если в бой вступает настоящий боевой маг – то все происходит совсем иначе. Он применяет старую добрую лечебную «ивовую кору» или его развеселую темную вариацию «аспирин». И не ожидающий этого враг внезапно обнаруживает, что температура его тела упала до температуры окружающей среды. Боевой маг не швыряет «тройное лезвие», он использует простенькую «тёрку», которой Светлана делает для Надюшки витаминный салат из яблока с морковкой, а я отчищаю кастрюли, если что-то пригорит… И противник становится на миллиметр-другой тоньше. Сразу со всех сторон. После этого обычно бой никто продолжить не может.

Я, конечно, до настоящего боевого мага не дорос. Но и файерболами уже давно не кидаюсь.

Впрочем, такой файербол, как летящий сейчас в нас, был достоин всяческого уважения. Это был файербол премиум-класса, выражаясь языком менеджеров торговых компаний. Это был царь-файербол, говоря поэтически. Это был альфа-файербол, как сказал бы биолог. Это был файербол диаметром около трех метров, мог бы заметить очень хладнокровный математик.

Это был обосраться какой страшный файербол!

– Мать твою! – завопил Гесер, выкручивая руль. В минуту настоящего ужаса только русский язык мог передать все его чувства. Я горжусь великой русской культурой!

«Роллс-ройс» рванул влево – как любой водитель, Гесер непроизвольно поворачивал так, чтобы подставить под удар не себя, а соседа. Ничего личного, просто рефлексы.

У меня они тоже были – я ударил руками в стекло, к своему великому удивлению, выбив его наружу, и направил к летящему в нас огненному шару раскрытые ладони. Что я хотел сделать – Сферу Отрицания или «щит мага», – я даже и сам не понял. Потому что оказалось, что я уже непроизвольно делаю «пресс» – бью в сгусток пламени чистой Силой.

Инстинктивная реакция оказалась удачной. Выдержал бы «щит» удар такого мощного файербола или нет – это еще вопрос. Успел бы Гесер уклониться – тоже непонятно. Хороший файербол самонаводится на цель подобно современной ракете.

А вот удар Силой помог. Файербол расплескало во все стороны, будто горящее масло. Какие-то мелкие сгустки пламени ударили и по машине – но Ольга тоже не зевала, нас накрыло полупрозрачной чешуей какой-то хитрой защиты, да и сама машина, похоже, была от души накачана заклинаниями. Пламя стекло вниз, под колеса, и мы проскочили сквозь ревущий огненный шторм.

Как раз вовремя, чтобы увидеть противника.

Мне он ничуть не показался похожим на то описание, что дали полицейские.

Совсем молодой, чуть больше двадцати.

Стройный, светловолосый.

Приятное лицо, очень доброжелательное, какое-то даже благородное.

Одежда светлых тонов (цвет на втором слое Сумрака не разглядишь) и плащ. Честное слово, плащ! Настоящий, развевающийся за плечами, будто у какого-нибудь комиксового Супермена!

Парень стоял и задумчиво смотрел на машину. Не то чтобы с разочарованием… Но с некоторым удивлением.

– Идем, – сказал Гесер, выключая зажигание и выбираясь из-за руля.

Мы с Ольгой последовали за ним. Вне машины холод Сумрака вцепился в нас мертвой хваткой. Дул ровный стылый ветер, вечный ветер второго слоя.

– Кто ты такой и что тебе нужно? – крикнул Гесер.

Парень не ответил. Похоже, он размышлял.

– Ночной Дозор! Выйти из Сумрака! – сказал я, не переходя на крик, но погромче, поубедительнее.

– Иначе мы применим силу, – поддержала меня Ольга.

Парень начал улыбаться. А Гесер вполголоса произнес:

– Вот это я бы не стал говорить, вдруг он сам…

И он действительно все сделал сам. Уж не знаю, что хотел сказать Гесер, но незнакомцу самости было не занимать. Парень развел руками – мне показалось, что он лепит из воздуха новый файербол, чуть поменьше прежнего, но свечения не возникло, хотя какая-то сила в его ладонях мерцала, что-то готовилось…

– «Фриз»! – крикнула Ольга, и я отреагировал на ее слова, как на команду – со всей силы, что была, ударил в незнакомца заклинанием локальной остановки времени.

А что? Если разобраться – гуманно и надежно. Враг обездвижен, беспомощен, но совершенно цел. У нас есть время разобраться и что-то сделать, у него времени нет.

Вот только Ольга вовсе не просила применять «фриз». Она предупреждала о том, что собирается сделать чужак.

Гесер внезапно исчез – похоже, прыгнул вниз или вверх по Сумраку. Ольга гигантским прыжком, которому позавидовал бы не то что Брумель, а даже и голодный вампир, отлетела в сторону метров на десять.

А я остался стоять как дурак прямо под идущим на меня «фризом»…

Но зависнуть посреди Сумрака, мухой в янтаре остановившегося времени, мне было не суждено. Мой собственный «фриз» – куда более слабый, чем у врага – влетел в несущееся навстречу заклинание. И как это частенько с заклинаниями бывает – они мгновенно взаимодействовали.

Посреди мрачной серой дороги, зажатой между карикатурными деревянными домами, повис сверкающий, будто драгоценный камень, многогранник. Он медленно вращался, оседая вниз, в землю. Силуэт противника за ним дробился на множество крошечных фигурок.

– Старый дурак! – рявкнул Гесер, возникая рядом со мной. Взмахнул руками – за прозрачным кристаллом полыхнуло зеленым пламенем.

– Не стоит так убиваться, шеф, – не удержался я.

И встретил непонимающий взгляд Гесера.

– Рад, что ты способен шутить, но я – о нем. – Гесер кивнул в сторону зеленого огня. – А ты, Антон, на сегодня все запасы удачи явно исчерпал. Сбить «фриз» «фризом» – задачка не из легких.

– О нем? – уточнил я, кивая на парня. Посмотрел на зеленое пламя – оно медленно гасло. – Что это такое?

– Оно его затормозит, – уклончиво, но очень убежденно сказал Гесер.

Зеленый огонь погас.

Парень отряхнул с плаща какие-то липкие зеленые искры и посмотрел на нас. На этот раз – совсем не по-доброму.

– Ого, – сказала Ольга, возвращаясь к нам. – На «тайгу», значит, мы плюем…

– Что-то страшное грядет, – сообщил Гесер, после чего снял пиджак и бросил его на землю. Он что, на кулачках подраться решил?

Парень, похоже, и против рукопашной ничего не имел – двинулся по дуге, обходя замороженный «фризом» участок пространства. И несмотря на весь его симпатичный, благообразный облик, я как-то очень четко вспомнил слова Пастухова.