Воскрешающая 2. Среди пауков. Книга первая

− Иди за ним!

− О, Боже, нет… Если ты его сожрешь, я не стану спасать твой мир! – на грани истерики заявила я.

Татхенган растерялся. Он не хуже меня знал, чем может закончиться для Нацтера встреча с Зайрай. Паучиха нетерпеливо толкнула султана к выходу. Он с трудом удержался на ногах.

− Лучше убей меня! – воскликнул он. − Но я не приведу его!

Паучиха засмеялась.

− Я знаю, как мальчишка дорог вам. Татхенган, веди его, или я сама отправлюсь на поиски и тогда не гарантирую, что он останется жив.

Султан посмотрел на меня словно извиняясь за то, что ему не оставалось выбора. Он не хотел смерти Нацтера. Я закрыла руками лицо, желая скрыть слезы.

Вскоре он ушел.

Я попыталась освободиться от захвата паучьей руки. Паучиха отпустила меня, и я упала на пол, больно ударившись коленкой.

− Что ты хочешь с ним сделать? – спросила я.

− Я еще не решила. Хочу посмотреть на него.

− Только не убивай, умоляю…

Паучиха не ответила. Переступая с ноги на ногу, она задумчиво повертела головой.

− Мой верный друг мертв. Не ты ли случайно Воскрешающая?

− Да, это я…

− Оживи его.

Она ухватила пальцами кусок ткани, скрывающий паука, и сорвала его. Я со вздохом поднялась на ноги. Спорить и возражать не имело смысла. В принципе, мне ничего не стоило выполнить ее просьбу.

Когда паук зашевелился, я отвернулась.

− Спасибо, − тихо сказала паучиха. – Он больше, чем мой друг, он мой детеныш.

Тут открылась дверь. Татхенган вел перед собой Нацтера. Парень был с завязанными глазами, но шел уверенно.

Я посмотрела на Зайрай, готовясь к худшему. Паучиха держала в руках детеныша и улыбалась ему. Взглянув на вошедших, улыбка медленно исчезла с ее лица. Она дождалась, когда оба подойдут ближе, потом усадила детеныша на шею и обратилась к султану:

− Верни его Богине и не смей более разлучать! Она вернула мне дитя и надежду, и потому я грубо вмешиваюсь в твои дела, султан. Но запомните, я запрещаю вам покидать мой мир, пока не буду уверена, что он в безопасности. И отныне любой корабль, осмелившийся прилететь на эту планету, не сможет покинуть ее без моего ведома. Я даю тебе время, Лануф, чтобы выполнить клятву. Чтобы вы не забывали обо мне, каждые тридцать дней я буду появляться во дворце. А через шесть месяцев начну убивать людей.

После этого она отпрыгнула в сторону и исчезла в стене.

Татхенган пришел в себя быстрее, чем я. Он начал развязывать Нацтеру глаза.

− Нацтер! − я бросилась к нему и расплакалась, обнимая.

− Лануф, я и не надеялся…

Султан предпочел не участвовать в сентиментальной сцене.

В молельне остались только мы вдвоем.

− Мне тоже не верится, что мы вместе, − сквозь слезы проговорила я.

− Кто с нами говорил?

− Хозяйка планеты. Давай уйдем отсюда.

Мы прошли в гостиную, где могли спокойно поговорить.

− Я боялся, что меня ведут убивать. Султан думал о какой-то жертве для Зайрай. Она и есть хозяйка?

− Да.

Я смотрела на парня, отмечая, что он выглядит слишком бледно. И кажется даже так подумала.

− Ты тоже неважно выглядишь, − заметил Нацтер. – Это из-за нее? Она угрожала расправой?

− Она хочет, чтобы мы спасли ее мир. Я не знаю, что делать. Без Айрена мне не справиться.

− Ты мне расскажешь, что с тобой произошло?

− Расскажу, но не сейчас. Меня трясет от ужаса, и мысли путаются.

Только спокойно поговорить нам не дали. Кто-то настойчиво постучал в дверь.

− Войдите, − разрешила я.

Вошел Татхенган с разносом, на котором стояли какие-то флаконы с разноцветными жидкостями и три бокала.

И опять мое сердце тревожно заколотилось в груди. Неужели он собирается нас разлучить? Я встала, намереваясь преградить ему путь к Нацтеру.

− Сядь, − велел он, ставя разнос на столик.

− Ты же не уведешь его обратно? – с надеждой спросила я.

− Не бойтесь, мне ни к чему гневить Зайрай. Я принес лекарство. Еще никому из живущих в моем городе не приходилось сталкиваться с прародительницей пауков. Это страшное испытание. Лануф, тебе повезло. Только я знаю, насколько крепки твои нервы, и не хочу, чтобы ты испытала послестрессовую депрессию.

Он наполнил два бокала разными жидкостями. Один протянул мне, а другой залпом осушил сам. И увидев, что я не решаюсь испить напиток неопределенного цвета, который не внушал мне доверия, сказал:

− Это успокаивающий настой. Пей, не тяни.

Я вопросительно посмотрела на Нацтера. Паренек кивнул, давая понять, что опасаться нечего. Только после этого я выпила напиток, сморщившись от горького вкуса, и вернула бокал Татхенгану. Потом села рядом с Нацтером, продолжая внимательно наблюдать за султаном.

Он налил еще один бокал и подал своему бывшему заложнику.

− Пей, только мелкими глотками, не торопись, – потом сел в кресло напротив и внимательно посмотрел на меня. И напомнил: – Лануф, ты собиралась идти к себе.

− Я передумала.

− Тебе не надо было возвращаться.

− И что теперь? Разве что-то изменишь?

− Она назвала тебя Богиней, а значит рано или поздно ваша встреча произошла бы.

Он горько усмехнулся, затем встал и прошелся по комнате. Надолго задержался у окна. Мне захотелось уйти к себе. Нацтер понял мое желание, и ответил коротким кивком. Я уже собралась встать с софы, как голос Татхенгана остановил меня:

− Ты не мерзнешь, Лануф?

Я действительно чувствовала легкий озноб, но, если бы султан не спросил меня об этом, я не обратила бы на него никакого внимания.

− Есть немного, а что?

Вместо ответа он вернулся к нам. Забрав у Нацтера бокал, сел.

− Только не надо меня гипнотизировать, − возмущенно сказала я, чувствуя, что мерзну все сильнее. – Нацтер, пойдем. Мне не нравится здешняя обстановка.

− Не уходите. Скоро это неприятное ощущение пройдет. Нацтер, а ты как себя чувствуешь?

− Нормально, − ответил он и пожал плечами.

− Отчего такое внимание к нашим персонам? – поинтересовалась я, обхватывая свои плечи руками.

− Несмотря на свое могущество и власть, мне не к кому обратиться за помощью. Кроме вас, мне вряд ли кто поможет, но я не вправе даже просить вас об этом. Зайрай права, во мне слишком много гордыни, − он вдруг заломил руки, так что пальцы побелели. Он тоже страдал от холода. Этот холод жег изнутри, но на Нацтера лекарство таким странным образом не действовало. Он бросал на нас беспокойные взгляды, совершенно ничего не понимая.

− Все… нормально… сейчас пройдет, − поспешил успокоить его султан.

От холода даже заледенело наше дыхание. Воздух, вырывающийся из ноздрей, превращался в пар. Зубы непроизвольно застучали, и я, чтобы хоть как-то согреться, взяла подушку и сжалась вся, пряча в ней лицо. Мне казалось такого лютого холода я еще не испытывала.

Но вот приступ начал проходить. Постепенно появилось ощущение тепла, оно было где-то внутри, и все росло, росло, заполняя тело жаром. Я сквозь закрытые глаза видела его цвет. В самом начале тепло было огненно–красным, но вскоре стало оранжевым, затем желтым, и, наконец, тело мое вернулось в нормальный температурный режим, и я перестала видеть цвета перед глазами. Я почувствовала себя гораздо лучше и, вздохнув облегченно, убрала подушку в сторону.

− Если надо еще что-то принять, я категорично отказываюсь, − заявила я.

На что султан ответил:

− Когда будут одолевать депрессии, страхи и прочие «радости» жизни − это безотказное средство. Как настроение?

− Плясать пока не хочется, − я старалась говорить без эмоций, но так и тянуло улыбнуться. Мне даже стало казаться смешным, что я все время пытаюсь нагрубить и обвинить в своих неудачах султана, которому и так несладко приходится. Сначала похитили Ирлису, в этом я уже перестала сомневаться, потом чуть самого не убила Зайрай, и, наконец, узнать, что земля, по которой ходишь скоро погибнет – это может свести с ума кого угодно. Чтобы хоть как-то сгладить шероховатости в наших отношениях, я произнесла, обращаясь к нему: – А ты для султана, теряющего планету, неплохо держишься.

− Ты мне поможешь спасти Дордодотернзис? Не спеши отвечать. Я понимаю, какое тебе дело до человека, который в прошлом так бесчеловечно с тобой обошелся. Я приму любое твое решение. В случае, если ты отказываешься, я сделаю все, чтобы вы смогли, как можно скорее покинуть мой дворец. Я обещаю!

Я вдруг начала смеяться. Это все дурацкое лекарство, повлиявшее на мое настроение. Я понимала, что выгляжу полнейшей идиоткой, но поделать ничего не могла. Единственное, что спасало меня от недоуменных взглядов – это подушка, в которую я уткнулась лицом. Нацтер тоже не удержался и стал посмеиваться.

− Это все твое лекарство, − с трудом проговорила я. – Я пока не могу решать серьезные вопросы.

Хватая воздух ртом словно рыба, выброшенная из воды, я осторожно выглянула из-под подушки. Я опасалась увидеть ярость в глазах султана, но он не сердился на меня, лишь снисходительно улыбался.

− Согласитесь со мной отобедать? – вкрадчиво поинтересовался он.

Пока у меня было отличное настроение, отказом портить его мне не захотелось.

− Я только переоденусь, − сообщила я, но взглянув на одежду, в которой я пришла сюда ночью, и в которой я находилась сейчас, тут же передумав, сказала: – Не буду переодеваться.

− Тогда я вас провожу.

− А… − вдруг сообразила я, – боишься, что я еще что-нибудь здесь натворю.

− С оживлением Зайрай ты перестаралась.

− Я не оживляла ее, − смеясь, ответила я.

− А я всегда считал, что она каменная. Что тебя в ней привлекло?

Татхенган подошел ко мне и протянул руку, предлагая помощь, чтобы, наконец, встать с софы. Его помощь была кстати, я чувствовала себя выжатым лимоном. В свою очередь я взяла за руку Нацтера.

− Глаза, − ответила я на его вопрос, – у нее такие необычные глаза. Я не могла от них оторваться.

Мы вышли в коридор.

− Мое веселье долго продлится? – спросила я прежде, чем войти в обеденный зал.

− Сутки, потом постепенно все придет в норму. Будет слишком плохо на душе обращайтесь, я всегда приготовлю это средство.

− Ты рассчитываешь сделать нас наркоманами?

Я заразительно засмеялась.

− К этому средству невозможно привыкнуть. Оно не вызывает зависимости.

Обед прошел весело. Мы то и дело шутили и смеялись над всякими пустяками. Мне вдруг вспомнилось, как я училась есть будучи слепой. Хотя вслух я ничего не говорила. Нацтер посмеивался, заглядывая в мои мысли.

− Над чем смеешься, Нацтер? – спросил его Татхенган.

− Я молчу, иначе Лануф из меня душу вытрясет за болтливость.

− Я так и сделаю, − с улыбкой пригрозила я.

− Все-таки, Лануф, не расскажешь, как уговорила Айрена жениться?

− Я его уговорила? – удивилась я. – Это он так тебе сказал?

− Ну, − загадочно протянул султан, – с тех пор как Айрен женился на тебе, он избегает общаться со мной. Он перестал быть моим другом.

− Только я тут не причем. Я против тебя, его не настраивала.

Татхенган многозначительно промолчал.

Некоторое время мы ели молча, украдкой переглядываясь друг с другом. Но долго сохранять серьезность я была не в силах и вскоре тихо засмеялась.

− Давай не будем вспоминать прошлое, − предложил Татхенган.

− Давай, − я охотно согласилась. – И не делать прошлое будущим.

− Обещаю.

− А я, пожалуй, пока не стану тебе верить, мне кажется уже завтра, я буду во всем сомневаться и подозревать тебя во всех своих бедах.

− Так, это будет завтра, − и тут он обратился к Нацтеру: − Ты хочешь меня о чем-то спросить?

Парень кивнул.

− Что будет с букарусом?

− Ты думаешь, я могу избавиться от талисмана удачи?

Нацтер внимательно наблюдал за султаном. Он вполне мог так думать. Кардинальные перемены, произошедшие с Татхенганом с того времени, как месть Воскрешающей настигла его, юноше не внушали доверия. Он потом не раз мне будет говорить, что поведение султана его беспокоит.

− Он уже в покоях Лануф. Кстати, вы можете жить вместе, но, если ты предпочитаешь отдельно, я все устрою.

− Ни в коем случае! – воскликнул Нацтер. – Я должен быть рядом с Лануф.

− Замечательно. Что будете делать после обеда?

Каким бы не было хорошим мое настроение, я решила, что оно не заставит меня выложить свои истинные планы султану. И я ответила следующее:

− Я, пожалуй, лягу спать. Что-то совсем без сил.

− И я тоже, − заверил Нацтер.

Татхенган, если и заподозрил неправду в наших словах, то сделал вид, что ничего не заметил.

Обед подходил к концу. Нацтер откровенно заскучал. Я и Татхенган тоже закончили утолять голод, но продолжали перекидываться веселыми шуточками. Я впервые видела Татхенгана таким беззаботным и раскованным.

− Я хотел бы вас пригласить сыграть в карты или шахматы вечером. Согласны?

− Ты обещаешь, что игра будет честной?

− Я же султан, мне жульничать ни к чему.

− Значит, нам обманывать можно, − засмеялась я, − мы подумаем над твоим предложением.

После этого мы удалились, оставив Татхенгана в гордом одиночестве, размышлять над своими проблемами.

Мои апартаменты Нацтеру понравились. Не скажу, что он был в восторге, но стоило ему увидеть спешащего к нам букаруса, как позабыл обо всем на свете.

− Бука, соскучился… Смотри, я прихватил тебе кое-что вкусненькое, − он вынул из кармана хрустящие булочки.

Бука не мог отказаться от такого угощения. Я улыбалась, глядя на них, и не удержалась от желания погладить хитрую мордочку зверька.

− Лануф, ты действительно собираешься спать? – спросил меня Нацтер.

− Я? – я нашла его слова смешными. − Извини, не могу не смеяться. Конечно нет! Как можно спать, когда у нас столько дел?

Я чувствовала необычную легкость в теле и упоительный восторг, который распирал душу, хотелось смеяться снова и снова. Я поддалась чувству, рассмеялась и… рухнула на диван, теряя сознание.

***

Я очнулась от невыносимого ощущения, что повсюду вокруг меня ползают пауки. В багровых сумерках дордодотернзисовской ночи комната, в которой я находилась, казалась нереальной и пугающей. Мебель приобрела фантастические формы, а тени затаились словно живые.

Сидя на диване и укутавшись до головы одеялом, я искала этих пауков. Мне казалось, я слышу шорохи, издаваемые их телами. Вот они! Прячутся вдоль стен… Прячутся, чтобы я не видела их. Но они крадутся… Перебегают с места на место, избегая светлых участков пола. Они приближаются…

Ладно, если бы это был один паучок, но их тысячи! Я дико оглядывалась по сторонам, пытаясь заметить их первой. И любая странная тень бросала меня в холод…

«Они уже под диваном! Я слышу их! – кричала я мысленно. – О, Боже, что мне делать? Они ведь не сожрут меня, − я еще пыталась себя успокоить, − они могут покусать. О, ужас, я умру от одного их вида!»

Внезапно зажегся свет.

− Нацтер, ты здесь! – с вздохом облегчения воскликнула я.

Наверно для того человеческое сердце спрятано за ребрами, чтобы в стрессовых ситуациях случайно не выпрыгнуло из груди. Мое тоже, как не пыталось это сделать, но осталось на месте.

Нацтер сидел в кресле и смотрел на меня. Но вскоре мой испуганный вид напугал и его.

− Лануф, ты чего?

Я наклонилась к полу и начала дико осматривать его. Потом встала, потрясла одеялом, заглянула под диван… Нацтер внимательно следил за каждым моим шагом. Я видела, что он находится в замешательстве, и не знает, что сказать.

Удостоверившись, что ни одного паука вокруг меня нет, я вернулась на диван, опять укуталась в одеяло и, глубоко вздохнув, тихо спросила:

− Ты их не видел?

− Пауков? − поинтересовался Нацтер, видимо, он засомневался в верности прочитанных им моих мыслей.

− Да, пауков.

− Нет, не видел.

Он тоже стал осматриваться. Потом, недоумевая, пожал плечами.

− Если их здесь нет, значит у меня галлюцинации. А ты чего не спишь?

− Я спал, но проснулся от твоих мысленных криков. Что тебе померещилось?

− Мне казалось, что вокруг меня тысячи пауков, − и тут вдруг я услышала странный хруст… − Ой, что это?!!

− Да успокойся ты, это букарус что-то грызет.

«Паука!» − осенило меня.

− Нет, не паука. Сама посмотри.

Нацтер указал куда-то в сторону. Я осторожно заглянула за спинку дивана. Букаруса поблизости я не увидела. Предположив, что он под столиком, я встала и, крадучись, направилась к нему. Глаза мои так и рыскали с места на место.

Бука влез между двумя шкафчиками и скребся, пытаясь выбраться. Я потянула его за горб. Бедное животное, наверно, я сильно его напугала, ибо Бука вырвался из моей руки и, оставив добычу, умчался прочь из комнаты.

− Что это у него? – подойдя, спросил Нацтер.

Я видела перед собой погрызенную со всех сторон хрустящую булочку.

− Ну, что я говорил, нет здесь пауков.

− Хорошо, что их нет, а то я чуть с ума не сошла. Ты спал в кресле?

Он мотнул головой.

− Почему?

− Не хотел оставлять тебя без присмотра.

Я прошла до окна, стараясь вспомнить, чем закончился обед у султана. Кое-что оставалось в мое памяти ясным и четким, но то, что случилось, когда я вошла в свой номер «люкс», абсолютно не помнила.

− Я, что, много выпила во время обеда?

− Нет, немного.

− Тогда как объяснить провалы в памяти?

Нацтер промолчал.

− Я что-то собиралась сделать… Помню, что сказала султану, что иду спать, но это было неправдой. Я просто не хотела, чтобы он задавал вопросы.

Я напряженно думала, глядя в окно, и осторожно касалась холодного стекла рукой. За окном тонули в ночи строения города-дворца. Даже, несмотря на то, что в нашей комнате горел свет, я могла различить их мрачные силуэты.

− Хочешь, я выключу свет, − предложил Нацтер.

Я ответила кивком головы.

Вскоре свет погас.

Постепенно сплошная темнота перед глазами рассеялась. Более четко выступили очертания башен и внутренних стен дворца, корабельные платформы и светящиеся голубым светом купола, за которыми яркой россыпью светились окна местных жителей.

− Похоже, вечер только начался, − решила я.

− Да, султан, наверно ждет нас.

− О, как мне не хочется никуда идти. Давай не пойдем. Что мы в карты или шахматы не играли?

− Но мне придется сообщить ему, что ты в порядке.

Я удивленно взглянула на паренька.

− Ты упала в обморок, и я перепугался. Где мне было искать помощи…

− И что он?

− Сказал, ничего страшного, что это побочное явление антидепрессанта. Затем укрыл тебя одеялом и велел сообщить, когда ты очнешься. Причем он был уверен, что это произойдет к моменту, когда сядет Солнце.

− Ну, что делать? Сообщи ему, но скажи, что я уже уснула.

Нацтер неторопливой походкой отправился выполнять поручение султана.

После его ухода, я отошла от окна. В темноте и в одиночестве к моей душе вновь начали подбираться навязчивые страхи и, не желая больше видеть жуткие видения пауков, я включила свет. Спать мне не хотелось. И чем заняться ближайшее время я не знала.

Букарус осторожно выглянул из соседней комнаты.

− Бука… − заметила я его, − прости, я не хотела тебя напугать.

Зверек недовольно фыркнул, повел носом и трусцой подбежал к потерянной добыче. Схватив ее зубами, он вприпрыжку убежал подальше от меня.

Вздохнув, я отправилась в ванную привести себя в божеский вид. По пути бросила взгляд на коробки и сумки, сложенные у входа, но разбирать их сейчас, мне не хотелось.

Когда вернулась в приемную комнату, меня ждал Нацтер, а на столе разнос с едой.

− Он просил принести, − ответил он на мой вопросительный взгляд.

− Что еще говорил?

− Сказал, что если ты не хочешь его видеть, то и не надо. Он сердиться не будет.

− Значит, он не поверил, что я сплю? – я могла и не спрашивать. И так все было понятно.

Я открыла крышки и вдохнула приятный аромат.

− Не хотите ли вы, сер, отужинать со мной за компанию?

− С удовольствием! Я как раз по две порции захватил.

Заметив элементарные анализаторы, я спросила:

− Не помнишь, я ими пользовалась за обедом?

− Не помню. Думаешь, кто-то захочет тебя отравить? – присаживаясь, полюбопытствовал Нацтер.

− А султан?

− В начале, а потом ему было все равно.

Я понимающе покачала головой и на всякий случай ткнула анализатор в первое попавшееся блюдо. Никаких подозрительных элементов обнаружить не удалось.

− А ты не боишься отравиться? Все же мы находимся на чужой для нас планете.

− Нет. Я был на кухне, там этих анализаторов… − Нацтер развел руками, − видимо невидимо. Все чуть ли не по сто раз проверяют.

− Я все же опасаюсь. У Татхенгана даже во дворце могут быть враги.

− Это невозможно. У него столько шпионов. От их взгляда даже паук незаметно не проползет.

Я усмехнулась.

− Ты в этом так уверен?

− На все сто.

− По-твоему получается, что он сейчас знает, чем мы заняты и о чем говорим?

− Насчет «жучков» я не уверен, но скоро выясню.

− Что бы я без тебя делала?

Он скромно улыбнулся.

После ужина, я разбирала вещи, принесенные добрыми молодцами – силачами. Их я разбирала по степени значимости: те, что дороже сердцу – убирала подальше от глаз, пряча в шкафы или тумбочки, а остальные оставляла на виду.

− Ты и трость захватила, − заметил Нацтер, помогая мне.

− Вдруг пригодится.

Я долго думала, куда ее положить, но и ей место нашлось. Я прилепила ее к внутренней стороне стола, так, чтобы иметь возможность воспользоваться ею в случае необходимости. Причем я привела трость в боевую готовность.

− Ну вот и все! – проговорила я, убирая в шкаф коробки. – Ты решил, где будешь спать?

− На диване. Но, вообще-то, мне не хочется спать. А что?

− У меня родилась гениальная идея! А что если мы диван отнесем в спальню?

Нацтер улыбнулся, но в том, как он отвел глаза в сторону, я заподозрила подвох. И поняла в чем дело. Смущение здесь было не причем.

− А, я знаю, ты опять проводишь на мне свои гипнотизерские штучки. Значит, это твоя идея?

Он кивнул.

− Ну−ка, садись, поговорим. В чем дело?

Мы сели за стол. Я терпеливо ждала его объяснений, поскольку он нарушил данное мне много лет назад слово, не практиковаться на близких людях и друзьях в совершенствовании своих способностей. А раз он нарушил слово, значит у него должны быть веские причины.

Нацтер некоторое время играл цепочкой, потом положил ее на стол и, глядя перед собой, сказал:

− Не нравится мне здесь. И если с тобой что-нибудь случится, я не переживу. Лучше бы я тогда не согласился на уговоры Гульсияры идти на пикник. Тогда бы все было по−другому!

Я сочувственно сжала его руку и тихо сказала:

− Я тоже ненавижу это место. Но что случилось, того не изменишь. Бросить тебя я не могла, и Татхенган был уверен в этом.

− Почему ты не убила его сразу?

− Я могла убить, я очень это хотела сделать, но я могла навсегда тебя потерять. Он пообещал, что ты успеешь состариться, прежде чем после его смерти я найду тебя. Я ему поверила. Он зря слов на ветер не бросает. И еще я виновата перед Ирлисой. Это ведь я заставила султана жениться на ней, ты не знал?

Нацтер отрицательно покачал головой.

− Я пообещала ему помочь найти ее. А сейчас еще эта Зайрай… У нас нет выбора. Либо мы действуем сообща, либо просто погибнем. Если султану терять нечего, то нам есть.

− Ты сама сказала, что мы должны быть вместе, и потому я даже спать буду в твоей спальне, хорошо?

Я улыбнулась.

− И мне так будет спокойнее. Я не могу понять, как Ирлиса смогла покинуть свою спальную комнату, и это обстоятельство меня беспокоит.

− Думаешь, что-то подобное может повториться? – Нацтер опять начал играть цепочкой.

− Султан кажется, тоже так думает. Ведь зачем-то он вывез из дворца своих жен. Утром попросим его выложить нам свои планы. И кстати, я буду не против, если ты станешь практиковаться на нем.

− Не получится, − Нацтер усмехнулся, − он подловил меня однажды, когда я пытался навязать ему свою волю, сидя в той комнате. Ты бы видела, как он разозлился. Сказал, если я еще что-нибудь подобное сделаю, он оставит меня в джунглях на растерзание паукам, − и засмеялся. − Хочешь знать, что я пытался заставить его сделать?

− У тебя богатая фантазия. Я теряюсь в догадках.

− Я внушал ему желание искупать букаруса. От него так воняло.

Нацтер изобразил на лице брезгливую гримасу. Мне тоже стало смешно. Я представила султана, который заставляет бедное животное лезть в воду. Да смешнее не придумаешь.

− А зачем ему понадобился этот зверь?

Нацтер пожал плечами, но все же догадка на этот счет у него имелась.

− Мне кажется, он верит, что букарус приносит удачу, − и после многозначительной паузы добавил: − Но знаешь, в тот же день он велел слугам помыть Буку.

Я весело рассмеялась, воскликнув:

− Ну надо же! Сначала угрожает, а потом… это на него не похоже.