Птичий коллапс

Птичий коллапс

Анна Олеговна Князева

© Анна Олеговна Князева, 2020

ISBN 978-5-0051-0928-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Читатель, я всегда с тобой,Бегом стремлюсь я слов рекойТебе дарить печаль и радость,Неудержимость, беспощадность,Пусть годы чередом бегут,Проблемы всех нас не возьмут!Мы отстоим и победим,Ведь наши взяли даже Крым!Все вырастим, горой восстав,И нас спасают от забавТе, кто пером орудуют стремглав.Не профи я в писательстве, я знаю,Но всем вам искренне желаюСкользить по жизни без проблем,Во избежании опасностей, дилемм,Что я описываю здесь.Ведь всех проблем во жизни и не счесть.Нас могут птицы всех объесть,Коль мы не будем иметь честь.И, прежде, во своих сердцах,Чтоб побороть гордыни страх.Вокруг нас холод мира грёз,От увядающих мимозВсех нас спасёт отрывок проз,Что мы читаем для души.И ты, читатель, поспеши.Хоть грусть витает налегке,Добро всегда в победе в сказке.Коронавирус нам не страшен,Среди опасных серых башенВсе тихо мирно мы живёмИ этот ужас в книге чтём.

Мужчина с синей бородой шёл по ясной аллее, не видя перед собой дороги и очень скучал, как и миллиарды людей Земного шара в этот момент времени. На улице была ночь и вокруг не было ни души. Внезапно он услышал рычание в переулке и, как любой нормальный человек он ускорил шаг не оборачиваясь.

Рычание уже звучало за его спиной. Тварь следовала за ним по пятам, но уже не рычала. Бородатый мужчина ослаб от страха и потеребил на голове синие волосы. Он оглянулся и его голова, словно исчезнув с шеи была уже в горле у твари, а из шеи текла струйка крови…

Глава 1. Начало

Александр и Максим долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова, завидав безголовый труп по середине улицы. Наконец Максим вынул электронный кальян изо рта и медленно, словно в трансе, заговорил:

– Это… кто… такой?

Начало не очень-то располагало к продолжению беседы.

– Сейчас, право, не знаю, сударь, – отвечал Александр робко. – Я знаю кем был я сегодня утром и с головой, когда проснулся, а тут головы нет. Хотя и на счёт себя я не уверен, я уже несколько раз менялся за это утро, как и все люди. Всё меняется и не так медленно, как мы представляем.

Вокруг них собралась толпа, но мужчины продолжили разговор:

– Что это ты выдумываешь? – строго спросил Максим – Да ты в своём уме?

– Не знаю, – отвечал Александр. – Должно быть оторванная голова этого мужчины меня уже изменила и мой разум стал не моим. Видите ли…

– Не вижу, – сказал Максим.

– Боюсь, что я не сумею найти объяснение, как он потерял голову, хоть мне и любопытно – предупредительно промолвил Александр. – Я и сам ничего не понимаю. Столько странностей в один день кого угодно собьёт с толку, даже меня.

– А чего ещё странного ты заметил сегодня? – спросил статно Максим.

– Я видел на улице на листе куста синюю гусеницу. Какую-то неестественно большую. Мне от этого уже тогда стало не по себе, потом собака, когда я ехал в участок агрессивно выла. Знаешь и напоследок перед нашим участком по среди дороги этот труп. – лаконично ответил ему Александр.

– Не собьёт тебя это с толку, – сказал Максим.

– Вы с этим ещё, верно, не сталкивались, – пояснил Александр. – Но, когда гусеница превращается в куколку, а потом в бабочку это тоже немного может сбить с толку. Так и здесь – вчера этот человек был с головой, а сейчас он по неизвестной причине безголовый труп. Метаморфоза. Это странно.

– Нисколько! – сказал Максим.

– Что ж, возможно, – проговорил Александр конструктивным тоном. – Я только знаю, что на мой взгляд это странно.

– На твой взгляд! – повторил Максим с презрением. – А кто он такой?

Это вернуло их к началу разговора. Александр немного рассердился – уж очень неприветливо Максим с ним разговаривал. Он выпрямился и произнёс, стараясь, чтобы голос звучал повнушительнее:

– По-моему это ты мне должен сначала сказать.

– Почему? – спросил Максим.

Вопрос поставил Александра в тупик. Он ничего не мог придумать, а Максим, видно, просто был не в духе, так что Александр повернулся и пошёл в участок.

– Вернись! – Закричал Максим ему вслед. – Мне нужно добавить к нашему разговору кое-что очень значимое.

Это звучало заманчиво и Александр вернулся.

– Держи себя в руках! – сказал Максим.

– Это всё? – спросил Александр, стараясь не сердиться.

– Нет, – отвечал Максим.

Александр решил подождать, всё равно рабочий день ещё не начался и делать ему было нечего, а вдруг Максим скажет что-нибудь стоящее? Сначала тот долго сосал кальян, но наконец вынул аппарат изо рта и сказал:

– Значит, по-твоему, ты изменился?

– Да, сударь, – отвечал Александр, – и это очень грустно. То я кажусь себе одного роста, то другого и ничего не помню.

– Ничего не помнишь? – спросил Максим.

– Ничего! – сказал с тоской Александр. – Я пробовал прочитать «451° по Фаренгейту» Рея Бредбери и в результате попытался пересказать и получилось что-то совершенно иное.

– Попробуй Пушкина А. С. «Евгений Онегин», – предложил Максим. – Это моё любимое стихотворение.

И, не дожидаясь, пока Александр начнёт, Максим стал читать сам:

Не мысля гордый свет забавить,

Вниманье дружбы возлюбя,

Хотел бы я тебе представить

Залог достойнее тебя…

– Как там дальше? – спросил Максим.

– Не знаю, – отвечал грустно Александр. – Я тоже помню только начало.

– Что ж, читай сначала, – сказал Максим. – Хорошие стихи всегда приятно послушать.

Люди начали возмущаться, что они стоят и говорят о поэзии рядом с трупом, но Александр сложил руки и начал:

Не мысля гордый свет забавить,

Вниманье дружбы возлюбя,

Хотел бы я тебе представить

Залог достойнее тебя,

Достойнее души ярко-красной,

Святой исполненной мечты,

Поэзии живой и небезопасной,

Высоких дум и простоты;

Но так и быть – рукой напрасной

Прими собранье пестрых глав,

Холостых, скупых,

Простонародных, идеальных,

Небрежный плод моих забав,

Бессонниц, легких вдохновений,

Незрелых и увядших лет,

Ума холодных наблюдений

И сердца горестных замет.

– Все неверно, – сказал Максим.

– Да, не совсем верно, – робко согласился Александр. – Некоторые слова не те.

– Все не так, от самого начала и до самого конца, – строго проговорил Максим.

Наступило молчание.

– А какого роста ты хочешь быть? – спросил наконец Максим.

– Ах, все равно, – быстро сказал Александр. – Только, знаете, так неприятно всё время меняться и быть разным…

– Не знаю, – отрезал Максим.

Александр молчал: никогда в жизни ему столько не перечили, и он чувствовал, что теряет терпение.

– А теперь ты доволен? – спросил Максим.

– Если вы не возражаете, сударь, – отвечал Александр, – мне бы хотелось хоть капельку подрасти. 179 – такой ужасный рост!

– Это прекрасный рост! – сердито закричал Максим и выпрямился во всю длину. (Он был ровно 179 см.)

– Но я не чувствую себя комфортно с этим ростом! – жалобно протянул бедный Александр. А про себя подумал: «До чего ж они тут все обидчивые в этом городе!»

Александр переехал в этот город всего лишь месяц назад.

– Со временем привыкнешь, – возразил Максим, сунул кальян в рот и пустил дым в воздух.

Александр терпеливо ждал, пока Максим не соблаговолит снова обратить на него внимание. Оба отошли от трупа. Минуты через две Максим вынул кальян изо рта, зевнул раз другой и потянулся. Потом он развернулся в сторону участка, бросив Александру на прощанье:

– Его голову откусили с одной стороны, так что кто это останется загадкой!

«С одной стороны чего? – подумал Александр. – Откусили?»

– Это не человек, – ответил Максим, словно услышал вопрос, и исчез из виду.

Александр подошёл к трупу. С минуту Александр задумчиво смотрел на труп, пытаясь определить где был затылок, а где артерии; тело при этом было не тронуто. По словам Максима, нелюдь откусил только голову. Наконец он решился: обхватил тело руками и перевернул аккуратно на спину.

«Интересно, кто же тебя так?» – подумал он и продолжил рассматривать тело, которое слегка поддерживал руками в перчатках. В ту же минуту он почувствовал сильный удар в подбородок: он стукнулся о ладонь трупа, которая сама поднялась!

Столь внезапная перемена очень его напугала; нельзя было терять ни минуты, ибо рука трупа обхватила его запястье и не желала отпускать. Александр взял его руку другой своей рукой, ибо труп начал сжимать его запястье и синяк нарастал от силы захвата, но как он не пытался труп наклонял его за руку ниже и ниже пока он подбородком не упёрся в свой собственный локоть. Его подбородок так прочно придавило, что он не мог открыть рот. Наконец ему это удалось, и он укусил себя за руку, чтобы опомниться.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

– Ну вот, наконец голова прояснилась! – радостно воскликнул Александр. Люди смотрели на него странными глазами, так как со стороны казалось, что он обнимается с трупом… Впрочем, радость его тут же сменилась тревогой: труп начал двигать плечами. Он взглянул вниз, но увидел только окровавленную шею без головы, которая выпирала из трупа, словно огромный конец широкого шеста с сосудами крови над широкой красной лужей кровавых выделений.

Зелёные деревья продолжали возвышаться по краям аллеи по середине которой и лежал этот злополучный труп.

– Мне впервые в жизни кажется, что деревья смеются надо мной. Что это за зелень такая? – промолвил Александр. – И почему труп двигает плечами? Бедная моя голова, он же мёртв? Человек не может жить без головы, нет, нет, нет. Почему это произошло именно со мной?

С этими словами он попытался вырваться из захвата трупа, но все равно сделать этого не смог, только ветер шелестел листвой зелёных деревьев.

Убедившись, что труп действительно шевелится, Александр немного выпутался и начал осматривать его и с восторгом убедился, что его шея функционирует без головы, словно змея, гнётся в любом направлении. Прохожие не могли ничего подробно разглядеть: лежит мужик и с другим мужиком в крови обнимается перед полицейским участком, ну повяжут его, пусть лежит – так они думали. Труп отпустил его руку, встал и выгнул шею изящным зигзагом, направляясь при этом к ближайшему кустарнику на клумбе (он как-то мог видеть улицу без головы и шагал очень ровно), как вдруг на глазах у Александра одного из прохожих с громким шипением что-то затащило в переулок и прохожие начали разбегаться и визжать. Он вздрогнул и отступил. Прямо в лицо ему вылетело огромное синее перо и поцарапало его щёку. Из переулка выглянула огромная Гульдова амадина величиной практически с сам переулок и клювом, которым легко можно, учитывая его размеры, оттяпать человеку голову. Всё сошлось, но откуда этот монстр? Не кажется ли это Александру? Он посмотрел на прохожих, которые драпали на другой конец улицы и понял – это на самом деле.

– Червяк! – внезапно сказала птица человеческим голосом.

Максим, оставив Александра уже сидел в участке и скучал по своему электронному кальяну. Начальник спросил его, где Александр и тот объяснил, что он осматривает труп на улице.

– Труп на улице?! – возмущённо произнёс шеф, словно Максим издевается над ним. – Прямо перед участком? Ты смеёшься надо мной?

– Нет, я серьёзно. – спокойно прокомментировал Максим.

Начальник вернулся в свой кабинет, причитая:

– Совсем обозрели, уже трупы перед участком оставляют…

Они не видели, что началось перед участком и звукоизоляция не пропустила крики прохожих… Никто не знал, что обыденная реальность начала превращаться в некую страну ужаса и сказки, что происходило в этот момент времени повсюду. Различные разумные твари съедали и уничтожая людей, принимая их за червей и прочую насекомовидную живность. Что им гигантским животным, что обрели разум и гигантские размеры? Движется – надо съесть, инстинкты у них никуда не исчезли при этом.

– Никакой я не червяк! – успел к своему счастью возмутиться Александр. – Оставь меня в покое.

– А я говорю – червяк! – повторила Гульдова амадина несколько бесстрастно.

И воздержавшись от всхлипывания прибавила:

– Я всё испробовала – и всё обычно! Мне всё перестало нравиться!

– Понятия не имею о чём ты говоришь! – невозмутимо сказал Александр.

– Корни деревьев, речные берега, кусты, лужи, а также вообще дороги после дождя, – продолжала Гульдова амадина, не слушая. – Ох, эти черви! Совсем безвкусные вы стали – на нас вам уже не угодить и не насытить нас.

Александр сухо реагировал на присутствие гигантской птицы. Впрочем, он понимал, что, пока Гульдова амадина не кончит, задавать ей вопросы бессмысленно.

– Мало того, что я высиживаю птенцов, ещё ищи теперь другу еду, так как вы стали безвкусными! Вот уже три часа я в поисках еды, что же такое произошло? Почему черви изменились?

– Мне очень жаль, что вас изменение ваших размеров так растревожило, – сказал Александр.

Тем временем по всему городу гигантские птицы рвали на куски людей и автомашины, как консервные банки…

Она начала понимать в чём дело и энергия в пташке забурлила.

– И стоило мне устроиться на самом высоком здании, – продолжала Гульдова амадина всё громче и громче и наконец сорвалась на крик, – стоило мне подумать, что я наконец-то освободилась от всех опасностей, так нет! Мы вынуждены ловить теперь людей прямо с неба! У-у! Черви безвкусные!

– Никакие мы не черви! – сказал Александр. – Я просто… просто…

– Ну скажи мне кто ты такой? – подхватила Гульдова амадина философски. – Сразу становится очевидным, хочешь что-нибудь придумать.

– Я… я… молодой мужчина, – сказал Александр не очень уверенно, вспомнив, что он говорит с гигантской птицей.

– Ну уж, естественно, – ответила Гульдова амадина с каменным спокойствием. – Видала я на своём веку много таких молодых мужчин, но с таким телом – ни одного! Нет, меня не проведёшь! Самый настоящий червяк – вот ты кто! Ты мне ещё скажи, что ты не разу не ползал по земле.

– Нет, почему же, ползал, – отвечал Александр. (Он всегда старался говорить правду.) – Мужчины, знаете, в детстве тоже ползают.

Мысль эта так поразила Александра, что он замолчал. А Гульдова амадина добавила:

– Знаю, знаю, ты уползти хочешь! А человек ты или червяк – мне это безразлично.

– Но мне это совершенно не безразлично, – поспешил возразить Александр. – И по правде сказать, я убежать не пытался! А даже если бы попытался, то вы мне не позволили бы. Я сырым не вкусный!

– Ну, тогда убирайся! – сказала хмуро Гульдова амадина и снова уселась в переулке.

А Александр начал проходить к зданию участка, весь в крови, что оказалось совсем не просто: над ним то и дело кружили ещё другие гигантские птицы, так что приходилось останавливаться, чтобы они не напали с неба. Немного спустя Александр вспомнил, что труп ушёл в кусты, и принялся потихоньку подходить к ним, а потом в кустах он нашёл его. Труп то сидя, то стоя продолжал двигаться, словно боялся окоченеть, пока наконец руками не прикоснулся к Александру.

Поначалу ему это показалось странным, так как он начинал выглядеть живым, но вскоре труп словно бы освоился и руками, как глухонемой, начал пытаться с ним общаться. Александр немного знал язык глухонемых вследствие своей непростой профессии и разобрал, что труп объясняет, что он умеет писать и просит блокнот и ручку.

Он аккуратно, вместе с безголовым мужчиной, проник в здание участка и впервые он услышал, как его коллеги визжат подобно семнадцатилетним школьницам. Он прошёл в свой кабинет, никому ничего не объясняя, и достал мужчине ручку и блокнот.

– Ну вот, половина задуманного сделана! Как удивительны все эти перемены! Не наешь что с тобой будет в следующий миг… Ну ничего сейчас у меня хоть ощущение собственного роста хотя бы прежнее. А теперь надо попасть в городской парк. Хотел бы я знать, как это теперь сделать?

Тут он вместе с мужчиной без головы снова вышел на улицу. Они зашли в один из подъездов соседнего с участком жилого дома.

«Интересно, кто здесь живёт? – подумал Александр. – Но мне нельзя туда идти, я могу попасть в неприятности. Все итак перепуганы до смерти!»

Он принялся осматривать квартиры, но не подходил к ним, пока из одной не послышался крик.

Глава 2. Дань

С минуту он стоял и смотрел в раздумьях на квартиру. Вдруг мимо него пробежал какой-то прислужник и забарабанил в дверь. (что это прислужник он рассудил по его внешности; если же судить по одежде, то это был просто курьер.) Ему открыл мужчина с круглой физиономией и выпученными глазами, чем-то он напоминал лягушку. Александр заметил, что у обоих на голове одинаковые каскетки белого цвета с одинаковыми логотипами какой-то организации. Ему захотелось узнать, что здесь происходит, он спрятался на лестничной клетке и начал слушать.

Прислужник вынул из-под мышки какой-то диск в упаковке (величиной с конверт А5, не меньше) и передал его Лягушачьему приятелю.

– Я оставляю это Агние, – произнёс он с необычной важностью. – От Азалии. В упаковке приглашение на сбор дани.

Друг всех лягушек принял упаковку и с выражением первостепенности сказанного повторил его слова, лишь слегка уточнив содержимое на диске:

– От Азалии. Агние. Приглашение на сбор дани и инструкции.

Затем они пожали друг другу руки так крепко, что их ладони покраснели.

Александра такой смех разобрал, что ему пришлось убежать из подъезда, потянув за собой безголового за руку, чтобы он не остался в подъезде; когда же он вернулся на лестничную клетку и выглянул из-за стены, прислужника-курьера уже не было, а похожий на лягушку сидел возле двери на полу, бессмысленно уставившись в потолок. Александр услышал, как безголовый поднимается за ним.

Александр представительно с некоторой долей робости подошёл к двери и постучал.

– Ни к чему стучать, – сказал Прислужник. – По двум причинам ни к чему. Во-первых, я с той же стороны двери, что и ты. А во-вторых они там так шумят, что тебя всё равно никто не услышит.

И правда, в квартире стоял страшный шум: кто-то кричал, кто-кто кашлял, а в довершение всего этого долбила рок-музыка, будто там рвали гранаты.

– Скажите, пожалуйста, – спросил Александр, – могу ли я пройти?

– Ты бы ещё мог постучать, – продолжал похожий на лягушку, не отвечая на вопрос, – если бы я был за дверью. Например, если бы я был там, ты бы постучал, и я бы тогда тебя впустил.

Все это время он говорил с интонацией, словно бы он за что-то прощает Александра, но Александр не мог понять к чему это, хотя заметил сие. Мужчина продолжал смотреть в потолок. Это виделось Александру чрезвычайно невежливым.

«Допустим, он в этом не виноват, – подумал он. – Просто у него глаза расположены близко к макушке. Но на вопросы, само собой разумеется, он мог бы и отвечать».

– Могу ли я пройти? – повторил он громко.

– Буду здесь сидеть, – сказал похожий на лягушку мужчина, – хоть до следующих суток.

В эту минуту дверь распахнулась, и в голову похожему на лягушку мужчине полетела вилка. Но похожий на лягушку и глазом не моргнул. Вилка пролетела мимо, слегка задев его по носу, и ударилась о стену подъезда у него за спиной.

– …или до послезавтра, – продолжил он как ни в чём не бывало.

– Можно мне пройти в квартиру? – повторил Александр громче.

– А стоит ли оно того? – сказал похожий на лягушку мужчина. – Вот в чём вопрос.

Может быть так оно и было, но Александру это было совершенно не по нраву.

«Как наш народ любит спорить! – подумал он. – С ума сведут своими разговорами!»

А близкий по облику к лягушке видно, решил неотлагательно повторить свои замечания с небольшими вариациями.

– Так и буду здесь сидеть, – сказал он, – месяц за месяцем, квартал за кварталом…

– Что же мне делать? – спросил Александр.

– Что хочешь, – ответил похожий на лягушку мужчина и засвистал.

«Нечего с ним разговаривать, – с досадой подумал Александр. – Видно он не знает, что творится на улице!»

Он толкнул дверь и вошёл.

В просторной кухне стоял густой дым, а сквозь закрытые окна через щели в оконной раме, доходившие иногда до самого стекла, продувал тёплый воздух, то поднимая, то опуская дырявые занавески; посередине в инвалидной коляске сидела Агния и качала малыша; другая женщина на кухне склонилась над плитой, помешивая суп в большой кастрюле.

«В этом супе слишком много специй!» – подумал Александр. Он расчихался и никак не мог это прекратить.

Во всяком случае в воздухе перцу и прочих специй был переизбыток. Даже Агния время от времени чихала, а малыш и чихал, и визжал без передышки. Только женщина, что готовила не чихала, да ещё достаточно большой кот, что сидел у батареи и словно улыбался до ушей.

– Скажите, пожалуйста, что это за порода? – спросил Александр несколько трусливо и робко. Он не знал, хорошо ли в этих обстоятельствах заговаривать первым, но не смог удержаться.

– Британская Голубая, – сказала Агния. – Ах ты свинтус!

Последние слова она произнесла с такой грозностью, что Александр чуть не подпрыгнул. Но он тут же понял, что это относится не к нему, а к малышу, и решительно продолжил:

– Я и не знал, что есть коты могут улыбаться. По правде говоря, я вообще не знал эту породу.

– Могут, – отвечала Агния. – И почти все кошки выглядят улыбающимися.

– Я никогда этого не замечал, – отрезал Александр. – Это уж точно!

С улицы послышался грохот: птицы снесли крышу соседнего дома и начали вытаскивать оттуда людей на трапезу. Агния молча посмотрела в окно и сказала:

– Об этом только что говорили в новостях. Что же теперь будет… Ты, должно быть, много не видал, – отрезала Агния. – Я права! Это точно так!

Александру совершенно не понравился её тон, и он подумал, что лучше бы сменить тему разговора на какую-нибудь иную. Пока он размышлял, о чём бы ещё завести разговор, женщина на кухне сняла кастрюлю с плиты и, не тратя попусту слов, принялась швырять всё, что ей попадалось под руку в Азалию и малыша с небольшой силой. Это выглядело в глазах Александра дико. Еда, тарелки, прочая посуда полетели им в головы, за ними последовали прочие чашки и блюдца. Но Агния и бровью не повела, хоть кое-что в неё и попало, а малыш и раньше сильно плакал, что невозможно понять, больно тому или нет.

– Осторожней, прошу вас, – закричал Александр, подскочив от страха. – Ой прямо в нос! Мой бедный нос!

(В эту минуту прямо мимо малыша пролетело огромное блюдо и чуть не отхватило ему нос.)

– Если бы кое-кто не совался в чужие дела, – хрипло проворчала Агния, – Бог бы не разгневался так на людей!

– Ничего хорошего из этого бы не вышло, – сказал Александр, радуясь случаю поговорить о чём-то интересном. – Только представьте себе, что ему бы просто надоели люди и он опять совместил бы день и ночь, разделённые им по Библии. Ведь земля совершает оборот за 24 часа, а тут как она бы крутилась? По логике Солнце поглотило бы нас. Может хорошо, что он разгневался? Тут хотя бы он не скучает от нас…

– Оборот? – повторила Агния задумчиво.

И, повернувшись к женщине на кухне, прибавила:

– Возьми-ка её в оборот! Для начала отдай её птицам на улице! Пусть башку ей с плеч оттяпают!

Александр с тревогой взглянул на женщину на кухне, но та не обратила на сей намёк никакого внимания и продолжила мешать в кастрюле свой суп.

– Кажется, наши прегрешения дали свои плоды, – продолжил задумчиво Александр, – а может, кто-то сделал это намеренно и по своей воле?

– Оставь меня в покое, – сказала Агния. – С Богом я никогда не ладила!

Тут она запела колыбельную и принялась качать малыша, грозно встряхивая его по окончании каждого куплета.

Когда ты подрастёшь, мой сын,

Ты будешь кушать ложкой суп.

Чихать ты станешь по приготовлении

И полутрупом станешь в умерщвлении!

Припев

(Этот припев подхватили малыш и женщина на кухне.)

Тра! Ля! Ляль!

Агния запела второй куплет. Она подбрасывала малыша к потолку и ловила его, а тот так визжал, что Александр едва разбирал слова.

Когда ты подрастёшь, мой сын,

Ты будешь пить из чашки чай.

Ты мог бы чай и обожать,

Чтоб быть угодным мне,

Так, невзначай.

Припев

Тра! Ля! Ляль!

– Держи! – крикнула вдруг Агния и швырнула Александру малыша. – Можешь покачать его немного, если тебе он так нравится. А мне надо пойти переодеться к сбору дани у Азалии.

С этими словами она выбежала из кухни. Женщина, которая готовила суп, швырнула ей вдогонку стул, но промахнулась.