Хардкор

Владимир Венгловский

Хардкор

© Венгловский В., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Взгляд в прошлое

Ретурнер

– Мой конь притомился. Стоптались мои башмаки.

Куда же мне ехать? Скажите мне, будьте добры.

– Вдоль Красной реки, моя радость, вдоль Красной реки,

До Синей горы, моя радость, до Синей горы.

Булат Окуджава «Ночной разговор»

Солнечные лучи, прошедшие сквозь витражи тронного зала, разноцветными кляксами разбрызгивались по каменному полу и колоннам. Стеклянные картины славных побед прошлого должны были внушать страх и благоговение перед властелином, но врывавшиеся в зал крики и звон оружия стирали этот эффект.

Лестница у входа была завалена людьми: своими и врагами, гвардейцами и мятежниками, мертвыми и еще живыми. Один из стражей, в груди которого торчал арбалетный болт, попытался схватить поднимающегося в зал человека. Тот наступил на протянутую руку – до стона, до хруста стальной перчатки – и продолжил свой путь. Сидящий на троне князь с испугом наблюдал за приближающимся человеком. Враг был высокий и светловолосый, не похожий на местных крестьян, скорее, высокооплачиваемый наемник из северных земель. Его кожаные доспехи были покрыты пятнами крови.

У трона стояли трое. Отборные воины, элитная гвардия в черных доспехах с закрытыми шлемами в виде оскаленных собачьих морд. Все, кто остался после нескольких дней сражений. Никто не ожидал, что повстанцы, обычно неуправляемый сброд, в этот раз смогут взять замок. Тот, кто возглавил восстание, теперь подходил к трону.

Один гвардеец выбежал навстречу – самый быстрый или самый преданный? Болты к арбалетам давно закончились. В его руках тяжелый полуторный меч. Взмах… Северянин легко ушел от удара – шаг в сторону, пропуская свистнувший клинок, шаг вперед, и его руки сами выполнили заученные до рефлексов движения. Лезвие меча попало в незащищенную область между маской и нагрудником. Гвардеец упал, сначала на колени, держась за горло, а потом на живот, лицом вниз. Полуторный меч зазвенел, ударяясь о пол.

Впереди двое – те же оскаленные железные морды с клыками. Северянин парировал выпад первого – мечи столкнулись до боли в пальцах – и уклонился от удара второго. Но недостаточно проворно – острие вспороло кожаную куртку на боку и оцарапало кожу.

Первому гвардейцу северянин отрубил руку. Стремительное движение, свист меча, и она упала на камни, все еще сжимая оружие. Гвардеец схватился за обрубок, попятился к колонне. Наемник развернулся ко второму и, прежде чем тот успел опустить меч, ударил по ногам, размашисто, со всей силы, чувствуя, как клинок проходит сквозь металл, кожу и кости. Гвардеец без звука тяжело повалился на спину.

Северянин наступил на грудь упавшего врага и всадил острие меча в незащищенную шею. Первый гвардеец в это время пытался подобрать меч целой рукой. Из обрубка лилась черная кровь. На солнце наползла туча, свет и тень на полу сменили друг друга. Гвардеец поднял голову и посмотрел на северянина сквозь прорезь в маске. Наемник остановился, подняв обеими руками оружие над головой. «Ну же, бери меч! Ты знаешь, чего я жду», – читалось в его взгляде. Гвардеец рванулся, схватил меч в тщетной попытке вогнать острие в живот северянину. Но тот легко отбил выпад и нанес рубящий удар по черной маске. Один, второй… Гвардейца отбросило к колонне. Он с грохотом ударился спиной и сполз на пол. С его головы слетел искореженный шлем.

Северянин замер. Врагов больше не было. В звонкой тишине стало слышно, как судорожно дышит князь.

Наемник подошел к трону, сел на подлокотник и улыбнулся.

– Алешка, – сказал он. – Как я долго к тебе шел. Заставил же ты меня попотеть.

Рука князя метнулась, метя кинжалом в грудь врага, но северянин успел схватить ее за запястье. Кинжал выпал, князь скривился от боли. Из его глаз потекли непрошеные слезы.

– Надо же, какой ты, оказывается, прыткий, – сказал северянин. – Знал бы, что будут такие проблемы, взял бы с твоей матери больше. Помнишь ее?

Князь замер, неотрывно глядя на северянина.

– Вижу по глазам, что помнишь, – ухмыльнулся наемник. – Меня, кстати, Игорем звать. Сейчас будет ускоренный сеанс психотерапии. Времени у нас мало, минуты три, не больше, пока не сбегутся мои люди. Отвечай, помнишь, где жил раньше?

– Родовой замок Олгери во Фронтире, – сказал князь дрогнувшим голосом. – Младший сын, без права наследования. Я сам собрал армию и отвоевал замок в далеких землях.

– Какой ты, пострел, молодец! Мать вспомнил? Не ту, что в замке, а настоящую. Аделаида Олеговна, бухгалтер, светлые волосы, отца у тебя нет, ну?

– У меня была маленькая комната и письменный стол с компьютером, – прошептал князь. – Я учился в пятом классе. Но ведь это сон. Этого никогда не было. Откуда ты знаешь мои сны?

– Это не сон, малыш, – Игорь распушил пятерней волосы князя. – Это реальность. А вокруг нас игра, сожравшая тебя с потрохами. Я – ретурнер, тот, кто возвращает таких, как ты.

– Не сон…

– Отвечай быстро, как тебя зовут?

В тронный зал вбежали несколько мятежников.

– Алексей, – сказал князь. – Алексей Поляков. Кажется…

– Можешь выйти сам? – бросил Игорь. – Вызывай игровое меню.

– Я не знаю, как, – неуверенно посмотрел на Игоря князь.

– Ольгерт! Чего возишься, кончай его, – закричали из толпы. Кто-то вскинул тяжелый гвардейский арбалет.

– К черту, – сказал Игорь и схватил князя за голову.

Вспышка – и они исчезли из тронного зала. Как и не было. Стальной болт ударил неожиданно метко, со щелчком пробил дерево и остался торчать в спинке опустевшего трона.

Первая авентюра

Виртлайф

За окном шел дождь – тягучий и промозглый, когда все небо затянуто тучами и кажется, что сбегающие по стеклу мутные потоки никогда не закончатся. Капли стучали по жестяному отливу. Между двойными стеклами еще с прошлой весны лежала дохлая муха, и было совершенно непонятно, как она ухитрилась забраться в середину стеклопакета. На подоконнике стоял кубок с выгравированной надписью: «Игорю Ламберту, победителю республиканской олимпиады по спортивному фехтованию среди школьников, 2005 год». Редкие прохожие спешили по своим делам и собирались в стайку разноцветных зонтов на троллейбусной остановке. Площадь Согласия скрывалась за водяной мглой. Мне всегда было интересно – согласия кого и с кем? Сколько лет живу в этой однокомнатной квартире с видом на площадь, а до сих пор не знаю славной истории своего города.

Чувство беспокойства не проходило. Оно возникло минут пятнадцать назад, легкое ощущение того, что должно что-то случиться. Обычно у меня бывало нечто подобное перед получением новой работы. Хотя сейчас я «завязал» со старым ремеслом, но оно находит меня вновь и вновь: в виде случайных людей – «я же от Аделаиды Олеговны, должны ее помнить, вы еще вернули ее сыночка Алешеньку», до телефонных звонков от неизвестных женщин, которые слезно просили «в последний раз, только ради дорогого и любимого мужа». До электронных писем с угрозами: «Зачем вы меня вернули? Я все равно уйду». Ну и уходи, мне-то что? Я удалял спам и вновь становился собой нынешним.

Раздался звонок телефона, я поднял трубку – звонил Сережка Маньяк.

– Игорь, ты меня слышишь?

– Да.

– Точно слышишь?

– Да!

– Игорь, это ты?

– Да, твою мать, я!

– Акции «Масмолпрома» упали на два процента, что делать?

– Скупай!

– Сколько?

– Все скупай.

Я нажал на кнопку отбоя, и вернулась тишина, в которой скрывалось чувство беспокойства. Казалось, что оно приняло вид будущего гостя, который складывает зонт и входит в подъезд. Долго ждет лифт, слушая, как щебечет Клавдия Ивановна с мокрым Рыжиком неопределенной породы на руках. Незнакомец подходит к моей двери и жмет на кнопку звонка.

Зазвучал перезвон. Я вздрогнул. Неужели все не настоящее, и я завис в игре? Закатал по очереди рукава на обеих руках – татуировки отсутствовали, нигде не было написано моего имени. Значит – реальность. Ничего страшного, просто интуиция разыгралась. Бывает. Вызов задребезжал вновь, я подошел к двери. За дверью стояло прошлое в виде Олега Журавского, моего одноклассника, друга и врага. Лет десять назад мне хотелось скрутить ему шею.

– Входи, – сказал я, пропуская Олега внутрь.

Он потоптался в прихожей и протянул зонт, который я молча поставил в угол.

– Зачем пришел?

– Сырая нынче погодка, – сказал Олег, словно не замечая вопроса.

«Бефстроган», как дразнили его в моей школе. За время, что мы не виделись, он сильно изменился. Никогда бы не поверил, что можно превратиться из жирного увальня в накачанного спортсмена с лицом и взглядом волкодава. Наверное, такому выражению глаз надо долго тренироваться. Хватает же у человека времени и на спортзал, и на научную работу. Удачная карьера, обеспеченная жизнь, счастливая семья.

– Как Машка? – спросил я.

– Ничего, – пожал он плечами. – По-разному. Ежик завис.

Нечто подобное я и ожидал, иначе старый враг не пришел бы в гости.

– Давно?

– Сутки. Со вчерашнего дня.

– Он дома? К системе питания подключили?

– Да, Мария позаботилась. Я вернулся из института, она была уже дома. И вот… – он развел руками и вымученно улыбнулся. – Я бы, наверное, сразу растерялся.

Олег до сих пор полностью не осознал, что случилось. Ему казалось, что стоит оказаться дома, и Ежик, как и раньше, поднимется из-за стола, на котором стоит серый куб «квантума», снимет с головы нейроинтерфейс. Из его вен не будет торчать игла системы искусственного питания, и надетый памперс вызовет лишь смех, как неудачная шутка. В игры уходят из неблагополучных семей. Другие, только не Ежи.

– Сколько ему, уже десять?

– Одиннадцать.

– Быстро время бежит.

Прошедшие годы слились в вереницу событий, как узоры в калейдоскопе. Мы дружили с Олегом с седьмого класса, после его перевода в нашу школу. В прошлой Олег основательно набедокурил. Психотерапевты называют подобные ситуации «неконтролируемым срывом в поведении». Мне же кажется, что если любого загнать в угол и не оставить выхода, то даже самый спокойный начнет кусаться. Олег потом рассказал, нехотя и без подробностей, поэтому картину произошедшего пришлось дорисовывать в голове самому.

Шестой класс, когда мальчишки уже ощутили прелесть неподчинения переходного возраста и прониклись чувством превосходства над более слабыми. Мимоходом дать подзатыльник – «у, сарделька жирная», написать мелом на спине бранное слово, значение которого знали далеко не все, весь урок плеваться шариками из жеваной бумаги, ожидая, что ты не выдержишь и пожалуешься учителю. И тогда – о, да! – тогда на перемене тебя как стукача настигнет справедливая кара.

Худшими для Олега были большие перемены, когда приходилось дольше обычного скрываться от Клопа и компании. Клоп – коренастый, не по годам развитый детина, представлял собой классический пример хулигана-предводителя школьного охлоса. Такие могут править только в школе, когда они кажутся себе и подобным им кумирами, ибо с возрастом их судьба предсказуема. Либо армия, где они не поднимутся выше лейтенанта, так как мозги нужны и там, либо низкооплачиваемая работа «старшим, куда пошлют». Но в школе Клоп был звездой номер один.

«Эй, сарделька, что-то ты воняешь, обделался небось?»

«Вкусные у тебя сегодня бутерброды, сардель, понятно, чего ты такой жирный».

Особенно неприятно после подобных фраз было слышать смех девчонок. В общем, однажды, когда Клоп сидел спиной к Олегу, его затылок, постриженный по последней моде – сверху короткий ежик, а внизу длинные торчащие пряди – завладел сознанием моего друга. В их классе было соревнование – кто сможет поднять стул одной рукой, держа за ножку у самой земли. Клоп, в отличие от Олега, выполнял это легко и просто, чем вызывал восхищение девчачьей половины класса. Сейчас красоваться Олегу не требовалось, и он поднял стул двумя руками. Спинка опустилась на голову Клопу как-то легко и без особых усилий. Звук удара дошел до сознания Олега гораздо позже, уже после того, как Клоп повалился на пол. В руках моего друга остались отломанные ножки. Он сжимал их, словно оружие, и оглядывал притихший класс. Не знаю, чего было больше в его взгляде – ненависти или растерянности.

Клоп отделался сотрясением мозга, Олега перевели в мою школу. Местный аналог Клопа пытался его задевать, но прекратил, когда я по секрету рассказал ему эту историю.

Вот такой человек был мой друг Олег. И именно он после института увел мою Марию. До сих пор не понимаю, что она в нем нашла?

Олег – ученая голова, исследователь квантовых сетей и пространства Чендлера. Я – ретурнер, наемник, чья жизнь связана с риском. Олег защищает кандидатскую, я – сижу по вечерам в темной комнате наедине с бутылкой коньяка. У него семья, сын и успешная карьера. У меня лишь сейчас наладилась работа коммерческого советника, которую я смог заполучить благодаря умению видеть сеть. Работа неинтересная, ведь что может быть скучнее, чем искать следы цифр и предвидеть, как изменятся биржевые графики? Гораздо интереснее брать след человека в сети, тогда чувствуешь себя словно гончая, знаешь, что ты нужен. Прежде всего нужен самому себе.

Возможно, Мария сделала правильный выбор.

– Ты сможешь помочь? – тихо спросил Олег. – Я хотел обратиться в государственную службу возвращения, но знаешь, какие там очереди. И качество работы оставляет желать лучшего. Ты не думай, я бы заплатил, сколько нужно, хоть и не умею давать взятки. Но это мой сын, и я не хочу рисковать. Ты лучший в этом деле, Игорь.

Да уж. Лучший. Возвращать из игры сына своей бывшей невесты, которую у тебя увел лучший друг.

– Я закурю, извини, не могу больше, – Олег достал из кармана футляр с электронной сигаретой.

Далее – целая связка ритуалов. Раскрыть прозрачный футляр, не глядя, вынуть пластиковую имитацию, вставить в рот, прищурить глаза. Пальцы правой руки непроизвольно дергаются, словно щелкают зажигалкой. В комнате появляется противный сладковатый запах пара с ароматизаторами.

– В какой он игре? – спросил я.

– Не знаю. – Бефстроган достал сигарету изо рта и будто удивленно посмотрел на сверкающий светодиод на ее конце. – Не стал лезть. Боюсь чем-то навредить. Зачем я оставил дома «квантум»!

Все боятся, даже такие спецы-теоретики по квантовой сети, как Олег. Все потом сокрушаются, зачем оставили компьютеры. А по-другому не бывает. Мы больше не представляем своей жизни без этих ящиков на столах. Наденешь на голову нейроинтерфейс, присоски прилипнут к вискам, и перед твоими глазами окажется мир квантовой сети, с его неограниченной информацией и бесконечной скоростью доступа. Когда-то, еще в моем детстве, мы пялились на экраны мониторов, сейчас же информация проецируется напрямую в мозг. Цвет, картинка, общение – можно жить, не выходя из виртуальной реальности. Все чудесно, если бы не одно «но».

Впервые этот феномен назвали «ложным зависанием». Кубиты квантовой информации, переписываемые с одного компьютера на другой, иногда не доходили до места назначения. Но оставались доступны, хотя квантовая адресация данных была довольно странной и не всегда расшифровывалась правильно.

Пространство Чендлера – так назвали квантовую область, в которой зависали данные, по фамилии ученого, исследовавшего это явление. К пространству научились обращаться. В нем начали хранить данные. Но записанные в него многопользовательские игры поглощали сознания людей. Сначала это были лишь одиночные игроки, с мокрыми стульями под собой, с истощенными от недоедания лицами, с подрагивающими пальцами и покрасневшими открытыми глазами. Присосавшиеся к вискам нейроинтерфейсы обхватывали их головы, словно пауки. Потом, прежде чем забили тревогу, по миру прокатилась целая волна зависаний. Отключи зависшего в сети игрока, и он навсегда останется пускающим пузыри идиотом. Человек должен вспомнить себя, понять, что он в игре, прежде чем вернуться назад.

– Зачем они это делают? – спросил Олег, когда мы стояли в прихожей и я размышлял, куда засунул свой зонт. В тусклом освещении светился кончик электронной сигареты. – Те, которые создают игры в пространстве Чендлера? Сколько их постреляли, и все мало. Сволочи. Хуже наркоторговцев.

– Кто-то ради искусства, – пожал я плечами. Олег хмыкнул. – Кто-то предпочитает уходить в собственные фантазии. Многие программеры так и поступили. Встречал я и таких, которые чувствуют себя демиургами, доказывая, что создают параллельные миры.

– Глупо, – сказал Олег.

– Разве? – Я достал у него изо рта сигарету и сунул ему в нагрудный карман. – Хорош курить. Ты никогда не был в игре, когда она завладевает твоим сознанием? Вокруг все становится настоящим. Только больше красок, больше полноты жизни.

– А ты был? Чувствовал?

– Конечно, и не раз. После этого трудно возвращаться в реальность.

– Но ты же вернулся?

Я промолчал. Складной зонт нашелся на нижней полке в бельевом шкафу. Я проверил, как он раскрывается. У Олега хорошая выдержка. Другой бы уже сходил с ума, зная, что сознание его сына застряло в пространстве Чендлера.

– Быстрее, пожалуйста, – взмолился Олег.

Он вынул из кармана сигарету, повертел в пальцах, нахмурился и спрятал в футляр.

Что запаниковал, Бефстроган? Когда понадобилась помощь, то вернулся к старому другу? О чем ты думал, когда обхаживал Марию у меня за спиной? Узнав об их свадьбе, я представлял, как сдираю костяшки пальцев о его зубы, разбиваю в кровь его жирное лицо, но время шло, и план возмездия оставался лишь в моей голове, растворившись в одиноких вечерах с выключенным светом и вкусом коньяка. Время безвозвратно уходило, желание становилось все более блеклым, пока не угасло совсем. В последний раз я встретил их в парке Гагарина, где счастливая семья гуляла вместе с сыном. Я поздоровался и прошел мимо. Не возникло никаких чувств и эмоций.

– Конечно, уже идем, – ответил я, цепляя на плечо спортивную сумку. – Ты прав, надо спешить.

Лифт пришлось ждать долго. Кабина поднималась, скрипя и жалуясь на свое существование. Клавдия Ивановна, как обычно, приоткрыв дверь, выглядывала в щелку, и в ее взгляде читалось осуждение моего способа жизни.

* * *

Олег жил в новом районе, где однотипные многоэтажки обещали удобство, комфорт и демонстрировали общее сходство нашей цивилизации с муравьями. По дороге мы зашли в аптеку. Я купил стандартный набор для зависшего – систему внутривенного питания «лонг-фуд», ремни для фиксации тела и подгузники для взрослых, заслужив сочувствующий взгляд женщины-фармацевта. Либо мне это только показалось? При ее работе быстро черствеешь.

Сколько людей зависло в играх на сегодняшний день? Если задуматься и представить, то за стенами людских муравейников чудятся тысячи подключенных к проводам с питательным раствором. Они сидят, словно уже не люди, а растения. Трусы, сбежавшие из этой жизни. Обрекшие своих родных и близких на непрекращающиеся хлопоты, на существование с одной надеждой – когда-нибудь вернуть. Они там, в другом, созданном мире. Им кажется, что жизнь прекрасна. Что смерти нет, и они после гибели вновь и вновь возвращаются к разноцветным приключениям. Но это лишь пока их тело существует здесь. Сколько найдено высохших трупов тех игроков, которых не обнаружили вовремя?

Из-за зависших игры в пространстве Чендлера не стирают, лишь перекрывают доступ, который обходят хакеры-проводники. Новые программеры создают новые игры. Очередные полицейские отстреливают их, как бешеных псов. Жизнь идет своим чередом.

В многоэтажке Олега лифтовая кабина была прозрачной. Мы поднялись на седьмой этаж. Мария встретила нас в дверях квартиры.

Она почти не изменилась. Те же светлые волосы, без седины, собранные в тугой пучок на затылке. Тот же цвет помады, что и в молодости. Странно, подумал я, у нее завис сын, а она находит силы наводить макияж. Уж не для меня ли? Но тут же решил, что не стоит себе льстить. А вот цвет ее глаз я не помнил. Мне казалось, что они были голубыми, но сейчас, в освещении светодиодных ламп, ее заплаканные глаза выглядели серыми, словно небо перед грозой.

– Здравствуй, Маша-растеряша, – сказал я.

Она все-таки меня поцеловала, едва прикоснувшись губами к щеке.

– Привет, Ламберт.

Духи у нее новые, непривычные, те, что дарил я, пахли по-другому.

– Ежи у себя в комнате.

Мы прошли по длинному темному коридору. В детской оказалось светло. За время нашего подъема дождь прекратился, и из-за туч выглянуло солнце. В его лучах сидящий в кресле Ежи выглядел мертвенно-бледным. Худющий, он чем-то напоминал меня в детстве. «Пигалица», как говорила моя бабушка, когда я приезжал в село «для спасения от родителей, которые морят ребенка голодом». Руки уже пристегнуты ремнями к подлокотникам, чтобы зависший случайно не выдернул из вены иглу, – капельница с «лонг-фудом» стояла рядом. На голове, поверх взъерошенных светлых, как и у Марии, волос, нейроинтерфейс, от которого к «квантуму» тянутся провода. Глаза Ежи открыты, зрачки бегают из стороны в сторону, непроизвольно повторяя действия виртуала. Голова нервно дергается, пальцы вздрагивают.

Зачем ты завис, Ежик? Что тебя заставило подключиться к игре?

Я всегда недоумевал, что толкает людей на такое? Неужели все считают, что их обманывают, когда рассказывают о том, что из игры можно не выйти? Кто-то продержится несколько часов, кому-то достаточно одной минуты. Из врагов перестанут вылетать единицы урона, пропадут индикаторы жизни, исчезнут цифровые характеристики оружия, и виртуальный мир будет восприниматься реальностью. Игра запишет для тебя ложные воспоминания, которые станут новой историей твоей жизни.

Говорят, что работники официальной службы возврата к этому невосприимчивы. Я пробовал к ним устроиться. Не прошел отбор.

В кармане завибрировал телефон.

– Да?

– Игорь, это Маньяк!

– Да!

– Это Маньяк, говорю, звонит!

– Да, мать твою, слышу! Извините, – пояснил я Марии, – это по работе.

– Акции «Масмолпрома» выросли на полтора процента, просто маньячество какое-то, что делать?

– Не продавай!

– Точно?

– Да!

– А вдруг?..

– Я сказал, придержи! Никаких «вдруг»! И в ближайшие сутки меня не трогать, я занят! Все, давай.

Маньяк еще пытался что-то сказать, но я нажал на отбой, затем подумал и выключил телефон совсем.

– Я подключаюсь, – сказал я Олегу и достал из своей сумки нейроинтерфейс. – Стул дашь?

– Да-да, конечно.

Олег притащил из другой комнаты большое кресло. Я сел, надел на голову нейроинтерфейс и вставил его разъем в «квантум». Эта модель компьютера поддерживала до трех активных соединений.

– Поехали.

Компьютер не потребовал ввод пароля, я подключился к сессии Ежика, и перед глазами возникла его рабочая область.

В ней светило солнце и шел виртуальный дождь. Капли разбивались о каменную кладку, журчала вода, сбегая по узкой извилистой улочке. Двухэтажные домики, словно выбравшиеся из забытого средневековья, прижимались друг к другу и создавали уютный мирок. В деревянных кадках цвели азалии. На ветру поскрипывали металлические вывески. Наверное, здесь, под двумя кренделями, у Ежи живет булочник. Он печет вкусное сдобное тесто с изюмом, видно, как из трубы над его домом поднимается дым. Под висящим жестяным стулом обитает столяр, дальше, где вывеска с молотом и наковальней, – кузнец. Ежи завел виртуальных персонажей. Создал замкнутый мир и населил его куклами.

Посреди рабочей области в воздухе висело оставленное Ежи сообщение: «Я ВЕРНУСЬ».

Из дома булочника выбрался толстый белый кот и замер под карнизом, недовольно рассматривая стекающие струйки.

– Куда ушел твой хозяин, а? Говори, усатый и пушистый, зачем ты его отпустил?

Котяра уставился на меня глазами разного цвета – зеленым и голубым. Тяжелая дождевая капля ударила его по носу, кот чихнул и принялся умываться лапой.

– Не знаешь? Ну, и не надо. Сейчас мы его сами найдем.

Открыть активное подключение. Просмотр логов.

12:03:35 пользователь Yegi начало сессии.

12:05:10 загрузка программы «BHRet». Источник 1000.567.576 SH.

12:06:11 присоединение «BHRet» к виртуалу пользователя Yegi.

12:10:34 запуск игры «Хвергельмир». Внимание. Игра не проверена и, возможно, находится в пространстве Чендлера. Подключение может нанести непоправимый вред вашему здоровью. Подтверждаете ли вы вход?

Ежик подтвердил.

Что же за программу ты подключил к своему виртуалу? SH – это пространство Чендлера. Я просканировал найденный адрес, но он оказался пуст – когда-то там хранились данные для одноразовой загрузки. Ежик где-то обнаружил на них ссылку и скачал. После чего подключился к игре, почти не раздумывая, словно заранее все для себя решил.