Эволюция контакта

«Помогите», – прошептала она, потом голос прорезался:

– Помогите! – закричала она во весь голос.

На крик прибежал охранник.

– Чего орешь?

– Вон… – не в силах говорить показывала она рукой вниз.

Падение Артёма остановилось, и он теперь без движения лежал на склоне в траве.

– Вот тебе раз, – озадаченно проговорил охранник и стал спускаться к лежащему Артёму.

Спуск занял минуты три. Артём улетел вниз не очень далеко, охранник присел над ним, пощупал пульс на шее, перевернул его на спину, нагнулся, приложил ухо к груди, потом поднялся и крикнул:

– Жив!

Артём пошевелился, открыл глаза: перед ними все мельтешило, да ещё и это солнце.

– Не двигайся, надо проверить, всё ли у тебя в порядке. Ничего не сломал?

И тут Артём пришел в полное сознание и всё вспомнил. Увидел охранника, который его ощупывал. Он тупо на него посмотрел, но не среагировал, сел, голова закружилась, и он вновь чуть не покатился вниз.

– Куда? – схватил его за воротник охранник.

Артём подвигал руками-ногами – вроде всё цело. Поднялся, подал руку охраннику:

– Спасибо вам, – и с чувством пожал, – за мной сигареты, обязательно поднимусь и принесу.

– Да ладно, жив – и то хорошо, – ответил охранник.

Они поднялись, охранник поддерживал Артема, тот слегка шатался.

– Вот ваш ненаглядный спутник, вы с ним поосторожней, а то в следующий раз так легко может не отделаться.

– Спасибо вам, – всхлипывая, поблагодарила Надежда охранника, и тот пошел к себе на пост.

– Ты чуть меня не убила, – накинулся на неё Артём с упрёками.

Надежду шокировали эти упреки:

– Я нечаянно, рефлекторно тебя оттолкнула, я не думала, что так получится.

– Ладно, ладно, успокойся, – примирительно проговорил Артём, подходя к ней и пытаясь снова обнять.

– Не прикасайся ко мне, я хочу домой.

– Хорошо, пойдём, что с тобой такое? Подумаешь, обнял.

– Да, обнял, а зачем бюстгальтер расстёгивал?

– Ну ты смешная, из прошлого века прям! А для чего же он еще нужен? Чтобы его расстёгивать и любоваться тем, что под ним!

– Ну ты и пошляк!

– Да нет, просто тебе нужно быть проще.

– Какой мне быть, я решу сама, меня твоё мнение по этому вопросу не интересует, можешь оставить его при себе.

– Спасибо, уже оставил.

Постепенно они спускались вниз, впечатления от происшествия наверху сглаживались, Артём больше не приставал к Надежде. Они спустились почти до середины горы, осталось преодолеть достаточно крутой спуск, а потом пройти по пологой тропе до самого вокзала. Погода изменилась, отдельные облака превратились в сплошную облачность – в горах погода непредсказуема. Стал накрапывать дождик, превратившийся в ливень. И без того трудная тропинка превратилась в сплошную грязь, сверху полились потоки воды.

– Всё, приехали, дальше идти опасно, нужно переждать непогоду, – тоном, не терпящим возражений, проговорил Артём.

– А может, дойдём, – робко и неуверенно предложила Надежда.

– Можешь идти, если есть желание сломать себе шею, – пресёк её попытку продолжить спуск Артём.

– А вот и подходящее укрытие, – Артём показал пальцем на небольшое строение над выходом горизонтальной штольни, оставшейся от прошлых выработок, таких в горе было много.

– Я боюсь, – вновь стала упираться Надежда.

– Тогда мокни, если хочешь, а я в укрытие.

Тут небо разорвал разряд молнии, и грянул оглушающий гром. Надежда взвизгнула, схватилась за руку Артёма, и они бегом припустились к строению. Вбежав внутрь, отдышались. Надежда не заметила, как сама прижалась к Артёму, а он решил не пугать её: отрицательный опыт он уже получил. Огляделись. Помещение небольшое, но сухое. Оба промокли насквозь и замёрзли.

– Вот бы погреться, – вырвалось у Надежды.

– Сейчас организую.

Артём набрал сухих веток, которых тут было много, и сложил посредине, затем достал из рюкзака спички и разжёг небольшой костёр. Снаружи бушевала гроза, а у них было уютно и тепло.

– Надо подсушиться, а то простудимся, – предложил Артём.

В Надежде горел огонь противоречия:

– Мне и так хорошо.

– Как хочешь.

Артём стал снимать с себя одежду и развешивать её у костра, который разгорелся и играл языками пламени, отбрасывая призрачные блики по сторонам, и создавая романтическую обстановку. Потом, не торопясь, достал из рюкзака небольшой плед, расстелил у костра и в одних плавках уселся поближе к огню, делая вид, что не обращает внимания на Надежду. А Надежда никак не могла согреться, её трясло от холода и страха, зубы отбивали чечётку.

– Отвернись, – наконец тихо проговорила она.

Артём отвернулся. Надежда стала снимать промокшие спортивные брюки и блузку.

– Артём, не оборачивайся, дай мне плед, а сам сядь, пожалуйста, на рюкзак.

Артём не стал артачиться, кинул, не глядя, ей плед, в который она тут же закуталась, завязав узел на груди. Потом развесила мокрую одежду у костра и уселась рядом с Артёмом.

– Артём, ты не находишь, что ситуация складывается какая-то романтично-трагическая?

– Про трагическую не скажу, а вот для романтической не хватает только шампанского и бокалов, – говоря это, он повернулся и достал из рюкзака бутылку сухого вина и бутерброды.

– Ничего себе, откуда?

– Открою тебе секрет – из рюкзака, как же можно идти в горы с красивой девушкой без вина!?

– Ты опять начинаешь?

– Да нет, продолжаю. Продолжаю тебя лечить, после такого переохлаждения надо согреться изнутри, и нет ничего лучше вина.

– Ну разве что согреться, – согласилась Надежда и взяла из его рук пластиковый стаканчик с рубиновой жидкостью, переливающейся в свете костра таинственными тенями.

– За наше неудавшееся путешествие к вершине этой горы, – провозгласил тост Артём.

– Нет, это звучит грустно, лучше за приключения во время путешествия к вершине и обратно.

Артём возражать не стал, они выпили. Надежда сделала один глоток, но Артём уговорил её выпить до дна.

– Иначе не подействует, настаивал он.

Вино разлилось по жилам теплом, в голове зашумело, бутерброды показались самой лучшей едой, которую когда-либо пробовала Надежда, вместе с теплом пришла расслабленность. Артём почувствовал перемену настроения и налил еще по стаканчику.

– За тебя, Наденька.

На этот раз уговаривать её не пришлось. От второго стаканчика Надежде стало очень хорошо и даже жарко, все страхи рассеялись. Она расслабленно привалилась к Артёму. Он осторожно обнял её одной рукой, но реакции не последовало. Тогда он решил действовать дальше: повернулся к лежащей на его плече головке Надежды и поцеловал очень осторожно. Надежда вздрогнула, но не отстранилась. Целуя, он начал гладить плечи, не позволяя себе пока большего. Надежде было хорошо, её бросило в жар, ей нравились поцелуи, а прикосновения Артёма отдавались во всем её молодом теле непонятными ощущениями; сознание постепенно куда-то уплывало.

«Что со мной?» – спрашивала она себя и не могла ответить. Сил остановить Артёма не было, тело уже не повиновалось и разгоралось всё с большей, неизвестной пока Надежде, силой. Артём осторожно справился с узлом на груди, и плед упал на землю, открывая обнажённую грудь. С губ Надежды слетел сладострастный стон, остановить Артёма она уже не могла, да и не хотела, тело ей не повиновалось. А Артём, почувствовав это, уже ласкал ее грудь. Надежду начало потрясывать от напряжения, а стон сам собой вырвался на волю, еще сильнее возбуждая обоих.

«Как же хорошо», – подумала Надежда, когда её пронзила волна сладострастия от прикосновений рук Артёма, нежно скользивших по ее телу, не зная запретных мест. Надежда ничего не слышала и не видела, только какой-то розовый туман, в котором она плыла и плыла. В этот момент земля вздрогнула, у обоих одновременно померкло сознание, и наступила темнота.

Роботизированный планетарный комплекс работал с полной нагрузкой. Роботы загрузили контейнер с рудой, но Вей сам решил доставить его на поверхность по горизонтальному тоннелю, давно кем-то проделанному. Сам он находился впереди контейнера, управляя плазменным буром. Шахта была старой и узкой, бур с лёгкостью расширил тоннель, пробиваясь на поверхность. А вот и поверхность, раскаленный пласт породы разлился в пещере, красновато поблескивая и остывая, плазменный бур погас. Вей вышел из машины, жара породы он не ощущал, сенсоры его скафандра, стилизованного под обыкновенного человека, в целях маскировки, уловили присутствие биологических форм. Он осмотрелся вокруг и увидел двух разумных существ, которые называли себя людьми. Пласт породы до половины придавил их, высокая температура от горелок опалила тела и слегка запекла.

Вей растерялся: «Неужели я лишил жизни разумных существ этой планеты?»

Все его многоуровневое сознание пришло в состояние подобное стрессу: разумная жизнь для его расы неприкосновенна, и никто не имел права лишать жизни разумное существо, пусть даже оно находилось на другой планете. Как это было сделано – намеренно или нет – неважно, наказание оставалось одинаково строгим.

Почему здесь очутились эти мягкотелые биологические существа, как с ними обращаться, да и живы ли они он не знал.

Вей очнулся, понимая, что не время для анализа последствий его действий, направился к людям, отбросил пласт породы, и увидел, что тела немного разные по строению, отличаются по половым признакам. Это были самец и самка. Это он изучил там на своем корабле, когда готовился к экспедиции сюда. В его планы не входило контактировать с жителями планеты, но знать все необходимую информацию было непременным условием регламента высадки на планету.

Он не знал, что делать, как их лечить и надо-ли это вообще делать? Его сознания молчали, потому что не могли дать дельного совета.

Вей быстро достал мобильный медицинский комплекс и хотел было уже прикрепить его людям, но его остановило третье сознание.

– Это им не поможет, комплекс создан для Сейме-с, текучих кристаллов, а перед нами девяносто процентов разумной воды, это какие-то амебы?

– Нужно доставить их на корабль и там попробовать восстановить поврежденные органы стационарным репликатором. Три других сознания согласились с центральным и Вей, погрузив людей в грузовой челнок стартовал к кораблю.

Он не знал, как устроены люди, не знал их метаболизма, не знал в каком они состоянии живы или нет? Сам он представлял собой текучий кристалл, и даже не имел визуального зрения, все информацию воспринимал в волновом диапазоне. Пока летел ввел задание аналитическому комплексу проработать вопрос и собрать информацию о структуре и строении людей, населяющих планету Земля. Прибыв на корабль, избавился от неудобного скафандра принял привычную форму шара и покатился за платформой с людьми в восстановительный центр. Такого понятия как медицина у его расы не было, особи его вида никогда не болели. А если какие-то кристаллические цепи повреждались, под механическими воздействиями их просто восстанавливали, или дублировали.

Информация, собранная аналитической системой, говорила только об одном, что он ничего не сможет сделать для этих людей, они другие. Никаких эмоций при этом он не испытывал, его вид не был наделен эмоциональностью, но зато все с лихвой компенсировалось логикой и целесообразностью.

Логика говорила, что помочь людям нельзя, а целесообразность требовала сделать это. Но как?

«Собранные данные говорят о том, что люди перестанут существовать безвозвратно в течении двадцати перков4, и мы не сможем сделать дубликаты если не поторопимся». – Центральное сознание, сдвинуло Вея с точки зависания и созерцания и поливариантности.

Платформа с людьми левитировала над восстановительной установкой представляющую собой емкость с наполненную универсальными элементами и нанороботами восстановителями.

Вей вводил программу восстановления учитывая данные собранные аналитической системой корабля. Наконец закончил, и активировал комплекс на выполнение полного цикла восстановления инопланетной жизни.

Платформа с телами людей погрузились в субстанцию бликующую серебристым металлом и забурлила, процесс восстановления пошел.

Аналитическая система выдала рекомендации о том, что людей нужно вернуть на планету как можно быстрее, иначе их начнут искать и обнаружат разработки по добыче руды.

Второе сознание рекомендовало максимально ускорить восстановительный процесс. Первое анализировало вероятностную модель ситуации, которая может возникнуть. Получалось, что самым логичным являлось возвращение людей в пещеру, без воспоминаний о произошедшей катастрофе. Просто произошел разряд атмосферной энергетической нестабильности. Вей согласился с такой моделью и максимально ускорил процесс.

– Нельзя допустить обнаружение добычи руды, если люди задержатся надолго на корабле, то их начнут искать и наткнутся на мои разработки.

«У меня максимум шесть леков (часов), – анализировал Вей, – я успею».

Вей тщательно проконтролировал все операции и, удостоверившись, что процесс регенерации успешно инициирован, переключился на текущие дела. Однако его не покидала мысль: «Реликтовая планета, разумный биологический вид, обитающий на ней… Случайно ли это?» – сейчас он задавался им как исследователь. На этот риторический вопрос, и ответа не было: вселенная велика, и в ней может случиться всякое.

«Мне удалось попасть в минимум инвариантности линии событий, где сошлись все факторы для того что происходит сейчас. Люди, они настолько отличны от нас, Сейме-с, а с другой стороны, разве может во вселенной быть всё одинаковым? Не может, конечно, – рассуждал Вей, – атомы соединяются самым причудливым образом, создавая при этом необычные внешние формы с самым неожиданным содержанием, только одно объединяет эти причудливые формы – сознание, разум».

Автоматика звездолёта уже разгрузила контейнер и переработала руду. Вей находился в восстановительном центре, платформа с людьми левитировала над емкостью, а Вей очень внимательно, рассматривал людей. Различия налицо: женщина гораздо утонченнее мужчины, линии тела мягкие, формы округлые, волосы длинные.

Разглядывал? Да, Вей образовал себе сенсоры для восприятия волнового спектра, визуального видения, как у людей, и теперь увидел мир таким каким его видят люди – страшно ограниченным, несущим ложную информацию. Они видели его не таким какой он есть на самом деле, а таким как отображал его их биологический мозг. А он все показывал преувеличенно красиво. Красота – это тоже понятие, которым Сейме-с не оперировали. Поэтому Вей постигал для себя новое видение мира – ограниченными органами чувств людей.

Тело нефункциональное, незащищенное, имелась масса ненужных деталей.

«Зачем им волосы? Наверное, атавизм. Многие детали тела в процессе дальнейшей эволюции отомрут. Почему бы им не создать себе нормальные крепкие тела?»

Вей давно находился один, кроме сеансов связи с метрополией, никаких контактов, и тут ему подбросило идею четвертое сознание, которую центральное сознание признало оригинальной, а он согласился и принялся реализовывать. Время нахождения людей на звездолёте Вея заканчивалось, пора их возвращать. Вей переместил людей в транспортный модуль, проверил все параметры деятельности их организма, удостоверившись, что всё функционирует идеально, стартовал к планете Земля. Теперь он не мог их бросить, предстояло проконтролировать как они поведут себя в своей естественной среде, будучи по сути дела уже не людьми.

Надежда открыла глаза и уставилась в каменный свод, не понимая, где находится, потом осторожно окинула всё вокруг тревожным взглядом, увидела рядом с собой обнажённое тело Артёма, вскрикнула. Тот очнулся от крика, вздрогнул и поднял голову.

– Что за чёрт, где мы? – его взгляд уперся в обнаженное тело Надежды, та проследила за его взглядом и рефлекторно одной рукой прикрыла низ живота, а другой грудь, на щеках выступил стыдливый румянец.

– Хватит пялиться! Не видел обнаженных девушек? И вообще, почему мы голые, где наша одежда?

– Почему мы голые – понятно, а наша одежда сушится у костра, – говоря это, Артём повернулся к тому месту, где был костер, и, кроме оплавленных камней, ничего не увидел.

– Ничего себе! Это наш костёрчик расплавил здесь всё?

– Смотри, Артём, какие глыбы кругом валяются.

– Да, ты права, пока мы спали, здесь, наверное, произошло землетрясение.

– А почему мы уснули?

– Наденька, ты что, ничего не помнишь? Ты стала моей.

– Твоей? Я что, вещь?

– Не вещь, конечно, а моя девушка.

– Ты что со мной сделал?

– Ну не я один, мы вместе.

Договорить Артём не успел, Надежда кинулась к нему с кулаками, молотя по его обнажённой груди, кричала:

– Ты меня напоил и воспользовался ситуацией.

– Да успокойся ты, – прикрикнул на нее Артём, – вспомни, как было дело.

Надежда вспомнила и внутренне вздрогнула, её поведение нельзя было назвать целомудренным.

– Ну и что, – твердила она, – напоил и соблазнил.

– Надежда, хватит истерики, посмотри, уже начинает темнеть, надо как-то отсюда выбираться.

Она замолчала, всхлипывая. Обида и горечь захлёстывали, но, действительно, надо было как-то выбираться, одежды нет, голыми идти не хотелось. Артём копался у того места, где находилась одежда.

– Нашёл, – крикнул он, – нашёл ключи от машины, – показывая Надежде обгоревший кусок ключа.

– Ты думаешь, заведётся?

– Думаю, да, пойдём, поищем что-нибудь, чтобы хоть как-то прикрыться.

Надежда спорить не стала, дождик и гроза кончились, с листвы скатывались капли и падали на обнажённое тело Надежды, заставляя её вздрагивать. Мусора вокруг валялось достаточно, но чего-то стоящего, что можно было бы использовать как элементы одежды, не находилось. Бумага и картон размокли.

– Ничего нет подходящего, а у тебя как? – крикнул Артём.

– У меня тоже ничего.

– Эй, аборигены, вы чего здесь голые лазаете?

Надежда от неожиданности вскрикнула и спряталась за дерево. Артём обрадовался, пошел навстречу, прикрыв рукой гениталии.

– Привет, спаситель, ты вовремя! Понимаешь, грелись у костра, отвлеклись – и вся одежда сгорела.

Перед Артёмом стоял атлетически сложенный, высокий молодой человек. Улыбаясь, он ответил:

– Бывает, чем могу помочь?

– У тебя никакой одежды нет?

– Одежда? -Парень явно растерялся, и вопросительно смотрел на Артема.

–Ты что, прикалываешься? Одежда, штаны платье, он показал на брюки рубашку парня.

–А вас интересует ткань? Вам нужна ткань? Сейчас посмотрю.

Артем посмотрел на Надежду показал на парня и покрутил у виска пальцем. А тот открыл рюкзак, вытащил кусок материи, шорты и футболку, подал Артёму.

– Вот, больше материи нет.

– Отлично, спаситель, а больше ничего и не надо, – бросил кусок материала Надежде, а сам надел шорты и майку. – Слегка великоваты, но это лучше, чем ничего, – резюмировал Артём.

Из-за дерева показалась Надежда, завернутая куском доставшейся ей материи.

– Тебе идёт, – одобрил Артём.

– Идёт? Кто идет? – начал задавать вопросы парень.

– Идет значит хорошо сидит на ней красиво.

– Но материя не может идти.

– О да ты совсем плох! Откуда к нам приехал.

– Оттуда, – неопределенно махнул парень рукой.

– Надь, аккуратней, даун какой-то!

– Да эта материя закрывает вас совсем неплохо, – запоздало подтвердил незнакомец. – Но вам она вообще не требуется.

Надежда смущённо покраснела. Артём повернулся к парню:

– Ну ты поаккуратней в выражениях это моя девушка. А то не посмотрю, что спаситель. Ладно, давай знакомиться. Меня зовут Артём, а это моя девушка, Надежда, мы местные жители.

– А разве можно владеть живым разумным существом?

Надежда вскинулась, подходя к ним:

– Артём, прекрати представлять меня как вещь, – и повернувшись к парню, сказала, – это его фантазии, я не чья-то девушка, я девушка сама по себе. – Посмотрела на парня, подумала и добавила, – ну, в общем, как-то так.

– Меня зовут Михаил, так значит он не владеет тобой?

– Михаил я владею собой сама.

– Да, тут ты права, – пожимая руку Михаила, проговорил Артём.

Надежда тоже подала руку Михаилу, и тот пожал её в ответ. Она взглянула в его совершенно голубые и какие-то неживые глаза с тёмными, как окуляры камеры, зрачками и от чего-то внутренне вздрогнула.

– Вот и познакомились, пора идти, темнеет.

– Согласен, Артём, пора, – и Михаил первым пошёл по тропе. Тропа шла под уклон, Михаил набрал приличную скорость.

– Не так быстро, Михаил, мы же без обуви.

– Хорошо, понял, – сбавляя шаг, откликнулся тот.

Тропа постепенно расширилась, и можно было идти втроём.

– Михаил, а где ты остановился? – спросила Надежда.

Михаил ответил не сразу, со стороны казалось, что он думает, как ответить.

– Я пока нигде не остановился, прилетел – и сразу на покорения Бештау.

– Понятно, – неопределенно протянула Надежда.

– Михаил, а можно мы тебя для краткости общения будем называть Майклом? – поинтересовался Артём.

– Можно, – после некоторого раздумья разрешил Михаил.

– Ну вот, – весело продолжил Артём, – ты нас спас, теперь мы твои друзья, а дружбу надо закрепить общей пирушкой за дружественным столом, сейчас дойдём, переоденемся, примем горячий душ, а потом в ресторан. Ты как, Надежда, поддерживаешь?

– Я пока не знаю, столько всего произошло, там будет видно.

– Вот так всегда, Майкл, женщина – сплошная загадка, сотканная из противоречий, чаще всего не знающая сама, чего хочет.

– Хватит подкалывать, Артём, – возмутилась Надежда, – на носу государственные экзамены, а ты в ресторан.

–Одно другому, Надежда, не мешает, а лишь дополняет.

Так, переговариваясь, они дошли до железнодорожной станции, где была припаркована машина Артёма.

– А вот и наша красавица, ждёт нас, – обрадовано заговорил Артём, доставая огрызок ключа.

Странно, но как только Артём вставил его в дверцу машины, та открылась. Окрылённый таким успехом он уселся за руль и вставил ключ в замок зажигания, но как ни старался повернуть огрызок ключа в замке зажигания, сделать этого не смог, что-то заело. Он вылез и понуро опёрся на капот.

– Не могу завести.

– Можно мне попробовать? – спросил Майкл.

– Попробуй, конечно, но глухой номер.

Майкл сел за руль, Надежда внимательно за ним наблюдала, осмотрелся так, как будто видит это всё в первый раз, покрутил руль, и, о чудо, машина завелась.

– Ну ты волшебник, – подскочил к нему обрадованный Артём, – давайте, занимайте места согласно купленным билетам.

– А где мое место? – очень серьёзно спросил Майкл.

– Твоё место, как спасителя, самое почётное, рядом со мной.

Майкл невозмутимо сел впереди. Надежда обеспокоенно смотрела на него.

– Как ты это сделал, Майкл? Как завёл машину? Ты даже не прикоснулся к замку зажигания!

– Не волнуйтесь, Надежда, очень просто, силой мысли, я потом научу.

Артём засмеялся:

– Хватит выдумывать, садись, поехали.

Надежда, понимая, что права, но доказать свою правоту не может, резко открыла дверь и уселась на заднее сиденье.

– Итак, друзья, пристегните ремни, наш путь лежит в славный город Пятигорск, – балагурил Артём, трогаясь с места.

– Балагур, не забудь, что у тебя нет прав, – остановила веселье Артёма Надежда.

– Умеешь ты, Наденька, поднять настроение, – пессимистично ответил Артём, – ни прав, ни тем более денег действительно нет, сгорели. Но это ничего не меняет, ехать-то надо, пробьёмся как-нибудь.

– Вот-вот, как-нибудь, авось – в этом ты весь, никакой серьёзности, всё легко и просто, так не бывает.

– Не хочешь ехать – иди пешком, – разозлился Артём. – Достала своим нытьём.

Надежда открыла дверь и вышла, сказав на прощанье:

– Артём, если что-то и было там, у костра, то всё сгорело, я тебя больше не знаю, не звони и не подходи ко мне.

– Да пожалуйста, больно надо, я найду лучше, а ты ещё пожалеешь, – и тронулся с места.

Надежда осталась на парковке, глядя вслед машине со слезами обиды на глазах. Как только машина тронулась, безучастно молчавший всё это время Майкл заговорил:

– Останови, я тоже выйду.

– Ничего с ней не случится, – зло ответил Артём, – достала.

– Останови машину.

Артём резко затормозил.

– Иди, утешь её еще раз.

Майкл равнодушно на него посмотрел, ничего не сказал и вышел. У Артёма осталось чувство, что он разговаривал не с человеком, а с манекеном, тряхнул головой, прогоняя наваждение, включил скорость и поехал в сторону Пятигорска, увидев в зеркале заднего вида, как Майкл подходил к Надежде. Где-то внутри колыхнулась тёмная волна ревности и растаяла.

Надежда растерянно стояла на остановке, не зная, что делать. Было слишком много пережито за день. И эта близость с Артёмом…

«Главное, ничего не помню, – думала она, – что теперь делать? Как добираться домой?»