В Соединенных Штатах молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати лет свыше пятидесяти миллионов, и в жизни большинства из них присутствует поразительная, беспрецедентная неопределенность. Многие из этих юношей и девушек не имеют ни малейшего представления о том, чем будут заниматься или с кем жить через два года или даже через десять лет. Они не знают, когда будут счастливы или смогут оплачивать свои счета. Они задаются вопросом, кем быть – фотографами, юристами, дизайнерами или банкирами. Они не знают, когда в их жизни появятся серьезные отношения – после нескольких свиданий или через много лет. Их беспокоит вопрос о том, смогут ли они завести семью и долго ли продлится их брак. Попросту говоря, они не знают, наладится ли их жизнь и какое будущее им уготовано.

Неопределенность вызывает у людей ощущение тревоги, а развлечения стали в XXI столетии настоящим «опиумом для народа». В итоге молодых людей старше двадцати искушают и даже поощряют, предлагая закрыть на все глаза и надеяться на лучшее. В 2011 году в журнале New York Magazine была опубликована статья, в которой утверждалось, что «на самом деле у молодежи все в порядке и что хотя нынешнее поколение юношей и девушек в возрасте двадцати-тридцати лет столкнулось с самыми худшими экономическими условиями за период после Второй мировой войны, они все же настроены оптимистично»[21]. В этой статье говорится о том, что при наличии огромного количества бесплатной музыки в сети «не нужно много денег на покупку большой коллекции музыкальных записей». Автор статьи утверждает, что Facebook, Twitter, Google и бесплатные прикладные программы «сделали жизнь с ограниченным бюджетом гораздо увлекательнее».

Существует такая поговорка: «Надежда – это хороший завтрак, но плохой ужин»[22]. Надежда – это действительно полезное состояние души, помогающее многим подавленным юношам и девушкам двадцати с лишним лет выбираться из постели утром, однако в конце дня им необходимо нечто большее, чем оптимизм, потому что к концу третьего десятка лет у них возникнет потребность в чем-то большем, чем развлечения и коллекции музыкальных записей.

Мне это хорошо известно даже не столько по сеансам с двадцатилетними молодыми людьми, которые пытаются преодолеть какие-то трудности, сколько по сеансам с твикстерами – людьми тридцати-сорока лет, очень сожалеющими, что не сделали все по-другому. Я своими глазами видела, какие душевные муки испытывают люди, которым кажется, что их жизнь не удалась. Мы часто слышим, что тридцать – это новые двадцать, но будь то в период экономического кризиса или нет, когда дело касается работы и любви, разума и тела, сорок лет – это совершенно определенно не новые тридцать.

Многие молодые люди между двадцатью и тридцатью считают, что после тридцати их жизнь быстро наладится. Возможно, это так, но все же это будет совсем иная жизнь. Нам кажется, что если в нашей жизни не произойдет ничего интересного в двадцать с чем-то лет, то это случится после тридцати. Мы считаем, что, избегая принятия решений в настоящий момент, мы оставляем возможности открытыми, но отказ сделать выбор – это тоже выбор.

Когда мы оставляем все на потом, после тридцати на наши плечи ложится огромный груз: нам нужно в чем-то добиться успеха, жениться или выйти замуж, выбрать город для проживания, заработать деньги, купить дом, получить удовольствие от жизни, поступить в университет, основать бизнес, добиться продвижения по службе, накопить денег на учебу и пенсию, родить двоих или троих детей – и все это в очень сжатые сроки. Многие из этих задач просто несовместимы; кроме того, как показывают последние исследования, после тридцати гораздо труднее заниматься всем этим одновременно[23].

В тридцать лет жизнь не заканчивается, но ощущается совершенно по-другому. Пестрое резюме, отображающее свободу третьего десятка, вызывает подозрения и приводит в замешательство. Удачное первое свидание приводит скорее не к мечтаниям о «том самом, единственном любимом человеке», а к просчитыванию вариантов, как поскорее выйти замуж и родить ребенка.

Безусловно, в жизни многих молодых людей именно так все и происходит, а супружеские пары, созданные из людей старше тридцати, часто говорят о том, что в их жизни появились новые цель и смысл. Однако многие испытывают в этом возрасте глубокое, мучительное чувство сожаления: они знают, что не смогут обеспечить своих детей так, как им хотелось бы; обнаруживают, что проблемы с репродуктивной способностью или полное истощение сил не позволяют им иметь такую семью, как мечталось; осознают, что им будет почти шестьдесят, когда их дети поступят в колледж, и почти семьдесят, – когда у них будет свадьба; понимают, что могут так и не увидеть внуков.

Многие родители (такие как родители Кейт) стараются защитить детей от своего варианта кризиса среднего возраста (от своего сожаления о том, что они остепенились слишком рано), но они не замечают, что их детям грозит кризис среднего возраста совершенно иного рода. Кризис среднего возраста нового тысячелетия – это осознание того, что, пытаясь взять от жизни как можно больше, ничего не упустив, мы упускаем порой самое важное. Это осознание того, что сделать что-то позже далеко не всегда означает сделать это лучше. Многие умные и успешные люди тридцати-сорока лет сокрушаются по поводу того, что теперь им приходится наверстывать упущенное. Они смотрят на себя (и на меня, сидя в моем кабинете) и говорят о своих двадцати с небольшим так: «Что я делал? О чем я только думал?»

Я призываю двадцати-тридцатилетних в полной мере использовать потенциал третьего десятка своей жизни, свой статус взрослых людей и свое будущее. Эта книга объяснит, почему они должны это сделать и как этого добиться.

В оставшейся части книги я попробую убедить вас в том, что тридцать – это не новые двадцать, и не потому что двадцатилетние юноши и девушки не стремятся или не должны браться за ум раньше, чем это делали их родители. Практически все согласны с тем, что сегодня работа и любовь появляются в жизни человека позже не только из-за определенных экономических причин, но и просто потому, что это стало возможно. Я попытаюсь донести до вас мысль о том, что тридцать – это не новые двадцать именно потому, что современные молодые люди начинают задумываться о будущем позже, чем в свое время их родители. Я хочу убедить вас в том, что возраст от двадцати до тридцати – это не период бездеятельности, не играющий особой роли в жизни человека, а самый благоприятный этап для дальнейшего развития.

Почти во всех направлениях развития существует так называемый критический период, когда человек больше всего готов к переменам и обычное воздействие внешних факторов способно привести к кардинальной трансформации личности[24]. Дети без всяких усилий осваивают язык, который слышат до пяти лет. Бинокулярное зрение формируется на протяжении первых восьми месяцев жизни. Такие критические периоды и есть те окна возможностей, когда обучение проходит очень быстро. По истечении этих периодов все дается гораздо труднее.

Возраст от двадцати до тридцати лет – это критический период взросления. В этот отрезок времени легче всего заложить основы той жизни, которую мы хотим прожить. Чем бы мы ни занимались, третий десяток – это переломный этап (период серьезной реорганизации), а события, происходящие в это время, оказывают несоразмерно большое влияние на нашу взрослую жизнь.

Книга состоит из трех частей («Работа», «Любовь», «Разум и тело»), из которых вы узнаете о четырех отдельных (но взаимосвязанных) критических аспектах жизни человека в возрасте от двадцати до тридцати лет. Прочитав раздел «Работа», вы поймете, почему опыт работы в этом возрасте имеет самые серьезные последствия для дальнейшей жизни, даже если вам досталось не такое уж и престижное место. Из раздела «Любовь» узнаете, почему выбор партнеров после двадцати важнее решений, принимаемых вами в отношении профессиональной деятельности. А в разделе «Разум и тело» речь пойдет о том, что все еще развивающийся мозг двадцатилетних определяет, какими они станут во взрослой жизни, а также что на период от двадцати до тридцати лет приходится пик репродуктивной активности организма.

Журналисты активно обсуждают эту проблему, поднимая в своих статьях вопросы: «Что происходит с молодежью после двадцати?»[25] или «Почему бы им просто не повзрослеть?»[26] – но на самом деле никакой тайны в возрасте от двадцати до тридцати лет не существует. Мы точно знаем, что происходит в этот период, и хотим, чтобы молодые люди двадцати с лишним лет тоже знали об этом.

Представленные ниже главы содержат как результаты научных исследований по теме развития взрослых, так и истории о моих клиентах и студентах, которые я еще никогда и нигде не рассказывала. Я поделюсь знаниями, накопленными психологами, социологами, невропатологами, экономистами и специалистами по работе с персоналом, об исключительной эффективности возраста от двадцати до тридцати лет и его влиянии на нашу жизнь. В то же время, я поставлю под сомнение сформировавшееся под воздействием СМИ неправильное представление о двадцатилетних, и докажу, что общепринятое мнение по поводу этой возрастной категории часто бывает ошибочным.

Из этой книги вы узнаете, почему именно люди, с которыми вы едва знакомы, а не ваши близкие друзья помогут вам кардинально улучшить свою жизнь. Вы поймете, почему участие в трудовой деятельности заставляет людей чувствовать себя лучше, увереннее; почему совместное проживание – далеко не самый удачный способ проверить отношения с близким человеком. Вы узнаете, почему от двадцати до тридцати лет ваши личностные качества меняются больше, чем до или после этого периода. Вы увидите, что действительно можете выбирать не только друзей, но и семью. Вы поймете, что уверенность в собственных силах формируется не внутри вас самих, а под влиянием внешних факторов. Вы узнаете, что от тех историй, которые вы рассказываете о себе, зависит как то, с кем вы будете встречаться, так и то, какую работу вы получите. А начинается книга с рассуждений о том, почему ответ на вопрос «Кто я есть?» следует искать не в затянувшемся кризисе идентичности, а в том, что принято называть «капиталом идентичности».

Не так давно люди, подобные родителям Кейт, шли к алтарю, не осознавая в полной мере, кто они есть. Они принимали самые серьезные решения в своей жизни еще до того, как их разум научился это делать. У двадцатилетних молодых людей XXI столетия есть возможность построить такую жизнь, какую они хотят, жизнь, в которой работа, любовь, разум и тело едины. Но это не происходит под влиянием возраста или оптимизма. Как заметила Кейт, для этого требуются целеустремленность и достоверная информация, – иначе есть риск упустить эту возможность. Но очень долго найти достоверную информацию было достаточно трудно.

Один мой коллега любит повторять, что молодые люди в возрасте от двадцати до тридцати лет похожи на самолеты, вылетающие из Нью-Йорка в западном направлении. Незначительное изменение курса после взлета может привести к тому, что самолет приземлится либо в Сиэтле, либо в Сан-Диего. Но когда самолет уже приблизится к Сан-Диего, ему понадобится сделать большой крюк, для того чтобы снова повернуть на северо-запад.

То же самое происходит и в это критическое десятилетие: малейший сдвиг приводит к кардинальному изменению нашей жизни после тридцати. Возраст от двадцати до тридцати – это период, когда жизнь человека напоминает самолет, летящий высоко в небе в зоне турбулентности, но если научиться управлять им (пусть даже немного), можно добраться дальше и быстрее. Это важнейший период, когда все, что мы делаем (и чего не делаем), оказывает большое влияние на предстоящие годы и даже на следующие поколения.

Так давайте отправимся в путь – сейчас самое подходящее для этого время.

Часть I. Работа

Глава 1. Капитал идентичности

Взрослые не появляются из ниоткуда. Их создают.

Кей Хаймовиц, культуролог

Мы рождаемся не сразу, а постепенно.

Мэри Антин[27], писательница

Хелен начала посещать сеансы психотерапии, потому что у нее «наступил кризис идентичности». Она то работала нянечкой, то принимала участие в йога-ретритах[28], ожидая момента, когда, по ее словам, «ударит молния интуиции». Хелен всегда одевалась так, будто идет на тренировку, даже если на самом деле это не так. Какое-то время ее непринужденный стиль жизни был предметом зависти ее друзей, которые сразу же попали в «реальный мир» или его преддверие – университет. Хелен занималась то одним, то другим – и какое-то время получала удовольствие от жизни.

Но вскоре внутренние поиски себя стали мучительными для Хелен. В двадцать семь лет она почувствовала, что те же друзья, которые раньше завидовали ее приключениям, теперь жалеют ее. Пока Хелен возила по городу чужих детей в колясках, ее друзья двигались дальше.

Родители Хелен точно знали, что их дочь должна делать в колледже: стать членом женского студенческого общества Tri Delta и учиться на подготовительных медицинских курсах. Они решительно настаивали на этом, несмотря на то что Хелен была талантливым фотографом и ни от кого не скрывала, что хочет изучать искусство, – и уж точно не стремилась вступать в женское студенческое общество. С первого семестра Хелен возненавидела занятия и училась плохо. Она завидовала друзьям, которые посещали интересные лекции, и при любой возможности записывалась на факультативные курсы, так или иначе связанные с искусством. После двух мучительных лет изучения обязательного курса биологии и заполнения всего свободного времени тем, что ей действительно нравилось, Хелен все-таки решилась выбрать в качестве профилирующего предмета искусство. Ее родители прокомментировали это так: «И что ты будешь с этим делать?»

После окончания колледжа Хелен решила попробовать себя в качестве независимого фотографа. Однако когда непредсказуемость этой работы начала сказываться на ее способности оплачивать счета, жизнь художника потеряла для нее свой блеск. Без диплома об окончании подготовительных медицинских курсов, без перспектив достичь успеха в качестве фотографа и даже без достойных оценок по тем предметам, которые она изучала в колледже, Хелен не видела ни одного пути для дальнейшего продвижения. Она хотела заниматься фотографией, но не знала, как это сделать. В итоге она начала работать няней; время шло, а родители постоянно упрекали: «Мы же тебе говорили, что так будет».

Теперь Хелен надеялась на то, что подходящий ретрит либо беседа во время сеанса психотерапии или с друзьями помогут ей раз и навсегда понять, кто она есть. После этого, по словам Хелен, она сможет всерьез взяться за свою жизнь. В ответ я выразила сомнения в целесообразности такого подхода и сказала, что у молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати лет длительное самокопание зачастую приводит к противоположным результатам.

– Но ведь именно это и должно со мной происходить, – возразила Хелен.

– Что именно? – уточнила я.

– Ну, этот кризис, – ответила она.

– И кто же это говорит? – спросила я.

– Не знаю… Все. Книги.

– Думаю, ты неправильно понимаешь, что такое кризис идентичности и как преодолеть его, – сказала я. – Ты когда-нибудь слышала об Эрике Эриксоне?[29]

Эрик Саломонсен был белокурым немецким мальчиком, сыном темноволосой матери и отца, которого он никогда не знал. Когда Эрику исполнилось три года, его мать вышла замуж за местного педиатра. Тот усыновил Эрика и дал ему фамилию Хомбургер. Мать и приемный отец воспитывали мальчика в иудейской традиции. В синагоге Эрика дразнили за то, что он белокурый, а в школе – за то, что он еврей. В итоге Эрик не понимал, кто же он на самом деле.

После окончания средней школы Эрик хотел стать художником. Он путешествовал по Европе, изучая искусство; и время от времени ему приходилось ночевать просто под мостами. В двадцать пять лет он вернулся в Германию, начал работать преподавателем живописи, изучал педагогику Монтессори[30], женился и создал семью. Эрик был учителем детей нескольких выдающихся психоаналитиков. С ним провела сеанс психоанализа дочь Зигмунда Фрейда Анна. Впоследствии он получил диплом по психоанализу.

В тридцать с лишним лет Эрик с семьей переехал в США, где стал известным психоаналитиком и специалистом по психологии развития. Он преподавал в Гарварде, Йеле и Беркли, написал несколько книг и получил Пулитцеровскую премию. Взяв псевдоним Эрик Эриксон, что означает «Эрик, сын самого себя», он намекал на чувства, вызванные безотцовщиной, а также на свой статус человека, который сделал себя сам. Эрик Эриксон известен тем, что ввел термин «кризис идентичности». Это было в 1950 году.

Хотя Эриксон родился и воспитывался в ХХ столетии, он жил жизнью человека XXI века. Он рос в смешанной семье. Столкнулся с проблемами культурной идентичности. Провел юность и третий десяток лет в поисках себя. В те времена, когда роли взрослого человека были такими же стандартными, как ужины из замороженных полуфабрикатов, личный опыт Эриксона позволил ему предположить, что кризис идентичности должен или как минимум может быть нормой. Он считал, что не стоит спешить с определением истинной, подлинной идентичности, а значит, должен быть какой-то период отсрочки, на протяжении которого молодые люди могли бы спокойно изучить имеющиеся возможности, не подвергая себя настоящему риску и не возлагая на себя никаких обязательств. Для некоторых молодых людей это был период учебы в колледже. Для других, таких как Эриксон, время путешествий, или Wanderschaft – период странствий, скитаний.

Мы с Хелен поговорили о том, какой путь прошел Эрик Эриксон от кризиса идентичности до Пулитцеровской премии[31]. Да, он много путешествовал и спал под мостами. Но это только половина правды. Что еще он делал? В двадцать пять лет он преподавал живопись и изучал педагогику. В двадцать шесть заинтересовался психоанализом и познакомился с некоторыми влиятельными людьми. К тридцати годам получил диплом по психоанализу и начал карьеру педагога, психоаналитика, писателя и теоретика. Эриксон провел большую часть своей молодости, переживая кризис идентичности. Но вместе с тем он накапливал то, что социологи называют «капиталом идентичности»[32]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

См. W. R. Mackavey, J. E. Malley, A. J. Stewart. “Remembering Autobiographically Consequential Experiences: Content Analysis of Psychologists’ Accounts of Their Lives” / Psychology and Aging 6 (1991): 50–59. В этом исследовании автобиографически значимые события были разделены по стадиям развития человека, а не по десятилетним периодам. Для того чтобы определить, на какой десяток лет жизни человека приходится больше всего значимых событий, я проанализировала эти данные еще раз, определив среднее число значимых событий в год на каждом этапе развития. Затем на основании средних показателей я определила число значимых событий в расчете на десятки лет, а не на этапы развития.

Исчерпывающую информацию о том, чем поколение послевоенного бума рождаемости отличается от молодых людей двадцати с лишним лет XXI столетия, можно найти в книге: Neil Howe, William Strauss. Millennials Rising: The Next Great Generation (New York: Vintage, 2000).

Данные о том, сколько стоили дома в прошлом, можно найти на сайте: http://www.census.gov/hhes/www/housing/census/historic/values.html.

Последние данные о поколении двадцати-тридцатилетних людей XXI столетия содержатся в отчете исследовательского центра Pew Research Center за 2010 год “Millennials: Confident. Connected. Open to Change”, доступ к которому можно получить на сайте: http://pewresearch.org/millennials.

См. статью “The Bridget Jones Economy: Singles and the City – How Young Singles Shape City Culture, Lifestyles, and Economics” / Economist, December 22, 2001.

Твикстеры (сокр. от англ. betwixt – «ни то ни се», «ни рыба ни мясо») – молодые люди, которые не хотят становиться взрослыми и живут с родителями или зависимы от них материально. Прим. пер.

Речь идет о передовой статье Льва Гроссмана “Meet the Twixters”, опубликованной в воскресном номере журнала Time за 16 января 2005 года. В своей статье Гроссман представил исчерпывающий анализ экономических, социальных и культурных изменений в жизни общества, из-за которых у молодых людей от двадцати до тридцати лет появилось ощущение, будто они ничего не стоят.

См. David Brooks. “The Odyssey Years” / New York Times, October 9, 2007.

Исследователь Роберт Дженсен Арнетт ввел термин «зарождающаяся зрелость» для обозначения возраста от восемнадцати до двадцати пяти лет. Арнетт провел много замечательных исследований этой возрастной группы, – некоторые из них упоминаются в этой книге. Я использую в своей книге результаты исследований Роберта Арнетта, но не термин «зарождающаяся зрелость», поскольку в ней идет речь обо всем периоде от двадцати до тридцати лет. Кроме того, я не думаю, что можно укрепить самооценку молодых людей двадцати с лишним лет, по сути, заявляя, что они – не взрослые.

См. Richard Settersten, Barbara E. Ray. Not Quite Adults: Why 20-Some-things Are Choosing a Slower Path to Adulthood, and Why It’s Goodfor Everyone (NewYork: Bantam Books, 2010).

См. Catherine Mayer “10 Ideas Changing the World Right Now” / Time magazine, March 12, 2009.

Дотком – компания, чья бизнес-модель основывается на работе в интернете. Прим. ред.

Стартап, или стартап-компания, – компания с короткой историей операционной деятельности. Как правило, такие компании созданы недавно, находятся в стадии развития или исследования перспективных рынков. Прим. ред.

Глубокий анализ постмодернистской экономики и ее последствий содержится в статье: Richard Sennett. “The New Political Economy and Its Culture” / The Hedgehog Review 12 (2000): 55–71.

Текущие статистические данные можно найти на сайте Бюро трудовой статистики США: http://www.bls.gov/cps.

Теме конкурентной борьбы за неоплачиваемую стажировку посвящена следующая статья: Gerry Shih, “Unpaid Work, But They Pay for Privilege” / New York Times, August 8, 2009.

Кроме отчета Pew Research Center, информацию о вступлении молодых людей во взрослую жизнь можно найти также на сайте исследовательской сети по изучению проблем перехода ко взрослости Network on Transitions to Adulthood: www.transitions2adulthood.com.

См. представленное в главе 1 описание книги Джеффри Йенсена Арне «Начало взрослости: извилистый путь от поздней юности до двадцати с лишним лет». Jeffrey Jensen Arnett, Emerging Adulthood: The Winding Road from the Late Teens through the Twenties (New York: Oxford University Press, 2004).

См. Project on Student Debt: http://projectonstudentdebt.org.

См. Noreen Malone, “The Kids Are Actually Sort of Alright” / New York magazine, October 24, 2011.

Это высказывание принадлежит Френсису Бэкону.

См. доклад Сюзанны Бьянки, представленный в ноябре 2010 года на конференции Focus on Workplace Flexibility («Фокус на создании гибких условий работы»): S. M. Bianchi. “Family Change and Time Allocation in American Families”. С этим докладом можно ознакомиться на сайте: http://workplaceflexibility.org. Об исследованиях Сюзанны Бьянки идет речь в главе «Всему свое время».

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3

Другие книги автора

Важные годы. Почему не стоит откладывать жизнь на потом

Мэг Джей