bannerbanner
Опыты литературной инженерии. Книга 2
Опыты литературной инженерии. Книга 2

Полная версия

Опыты литературной инженерии. Книга 2

Язык: Русский
Год издания: 2021
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 11

Ваня положил руки на поручни и ощутил сложенными пальцами шероховатость клавиш, нагретых рулевым. Удивительно, как чутко реагировал «Самур» на самое легкое движение. Махина водоизмещением в четыре с половиной тысячи тонн была послушной, как велосипед. Другого сравнения Ваня просто не придумал.

Два с лишним часа продолжалось это упоительное скольжение по реке. Потом капитан начал отдавать команды, главную из которых Ваня уже знал:

– Боцман, на бак. Приготовиться к швартовке!

Рулевой занял свое место. Снизу, из машинного отделения, поднялся Петр Степаныч. Посмотрел на берег, приложив руку ладошкой ко лбу от солнца:

– Это база морлова. Заправляться будем, – сказал он, обращаясь к Ване. – Раньше завтрашнего дня не уйдем. Ты что собираешься делать?

– Как что? – не понял вопроса Ваня.

– А то, что вся команда на берег сойдет. Ты тут просто с голоду опухнешь.

– А повар, то есть кок, тоже уйдет?

– Куда ж ему деться? Все уходят, и он уйдет. Я же тебе сказал: здесь база морлова!

Совершенно сбитый с толку Ваня начал наблюдать за процессом швартовки. На берегу виднелись серебристые емкости, наподобие тех, что стоят на нефтебазах. От них к дощатым причалам тянулись мостки, по которым были проложены трубы. «Самур» развернулся носом против течения и пришвартовался к одному из таких причалов. Матросы, надев промасленные рукавицы, затащили на борт толстый резиновый шланг и присоединили к нужной горловине на палубе корабля. Толстая женщина в комбинезоне помахала рукой от синей будки в конце причала.

– Начинай! – басом прогудел «дед».

Женщина вперевалку ушла в будку, а шланг зашевелился, как живой питон, наполнившись топливом, которое пошло в танки корабля. На борту стало заметно оживленнее. Перед отходом из Астрахани Ваня насчитал десятка два членов экипажа. Это были в основном молодые люди. На их фоне капитан, старпом и механик выглядели настоящими дедами. Без кавычек. Одеты все корабельщики были кто во что горазд, что Ваню слегка расстроило, так как не стыковалось в сознании с понятием «команда». Только на штурмане было некое подобие кителя с блестящими пуговицами и нашивками на рукавах. Зато на голове поверх шевелюры вздымалась старая соломенная шляпа.

Члены команды по одному или мелкими группами сходили с корабля по спущенному трапу и удалялись по зыбким мосткам в совершенно пустое пространство на берегу. Ваня ничего не понимал: на берегу не было заметно никаких строений, хотя бы отдаленно напоминавших хоть самую захудалую деревню. Метрах в ста от берега криво пристроилось кирпичное одноэтажное здание казенной архитектуры с облупившейся побелкой. Вдаль уплывали песчаные барханы, поросшие клочками выгоревшей травы. Еще реже наблюдались хилые деревца без собственной тени. И более ничего!

Кто-то тронул Ваню за локоть. Он обернулся и увидел страпома. Это был единственный в своем роде случай, когда Ване удалось не только пообщаться со старпомом, а даже некоторое время просуществовать с ним бок о бок.

– Пойдешь со мной на берег? – спросил старпом. – А то ведь тебя здесь даже покормить некому будет.

– Пойду, – сразу согласился Ваня, так как понял, что выбора у него нет.

Старпом ушел в их совместную с Ваней каюту и возвратился оттуда со вздувшимся старым портфелем.

– Айда, – кинул он Ване через плечо.

И стал спускаться на причал по качающемуся трапу.

Спотыкаясь на кочках и черпая туфлями песок, Ваня плелся за старпомом по слабо натоптанной тропе, проложенной среди барханов. Пейзаж странно изменился: бугры продолжали торчать, как и торчали до сих пор, но впадины между ними оказались сплошь перекрыты старым шифером, ржавым кровельным железом, лохматым рубероидом и почерневшей дранкой. То тут то там виднелись жестяный трубы, из которых струился синий дымок. Пахло костром и жареной рыбой. В торцах этих загадочных сооружений наблюдались какие-то подобия окон и дверей. Иногда двери заменялись цветастой тряпкой или грязной марлей.

Старпом уверенно вел Ваню по лабиринту полуподземных трущоб, легко взбираясь на очередной бугор и лихо сбегая в очередную впадину. С гребня особенно высокого бархана Ваня убедился, что поселение-призрак не имеет четко очерченной внешней границы, как не было им замечено и его начало. Старпом исчез, буквально провалившись сквозь землю. Одинокому Ване стало неуютно на солнцепеке. Из тени на дне впадины, прямо у Вани под ногами, раздался приветливый женский голос:

– Заходите, пожалуйста, гостем будете!

Ваня сбежал по короткому косогору и очутился в межбарханной перемычке, в торце которой белела крашенная застекленная дверь. На пороге стояла молодая женщина с распущенными черными волосами и приглашающе смотрела на Ваню. Робея, Ваня переступил порог землянки и увидел старпома, восседающего за длинным столом, покрытым розовой цветастой клеенкой. Дальний конец помещения был завешен чем-то полосатым, и там угадывалось шевеление.

Женщина представилась Валей и захлопотала, выставляя на стол посуду.

Старпом тоже не бездействовал. Он раскрыл на коленях свой портфель, глубоко запустил в него руку и стал один за другим доставать многие предметы: две бутылки водки, бутылку красного вина, что-то тяжелое, завернутое в газету «Труд», батон копченой колбасы, две баночки латвийских шпротов, пачку черного чая «Майский». «Что-то» оказалось увесистым фрагментом головки пошехонского сыра.

На стук предметов по столу из-за занавески появилось еще одно лицо женского пола, более похожее на старшеклассницу. Она помахала Ване ручкой, как хорошая знакомая:

– Я Алена, а тебя как зовут?

– Иван, – ответил сопровождающий старпома, стараясь окончательно не упасть духом, так как начал смутно догадываться о назначении места прибытия.

– Ты садись, Ванечка, – защебетала Алена, подтаскивая слегка упирающегося Ваню к столу. – В ногах правды нет, еще накачаешься!

– Чем накачаешься? – непритворно испугался Ваня, воззрившись на бутылки.

– В море накачаешься, на волне, – развеяла его сомнения Валентина. – На Каспии волна короткая, злая. Всех укачивает.

Ваня умостился на длинной скамейке, как кочет на насесте, и стал ждать развития событий. События развивались стремительно. Валя и Алена достали откуда-то эмалированные щербатые миски с кусками красной рыбы, черной икрой и квашеной капустой. В хлебнице, накрытой вышитой салфеткой, оказался тонко нарезанный, пахучий до умиления белый хлеб. В углу около двери засипел на закопченном примусе огромный чайник. Последним украшением стола стали чистенькие граненые стаканчики ёмкостью по сто граммов.

– Ну, девочки, за встречу на земле обетованной! – провозгласил старпом и опрокинул стаканчик в рот четким движением тренированной руки.

Девушки уверенно поддержали моряка и потянулись вилками за капусткой. Ваня чуточку замешкался, но, не желая выглядеть новичком-салагой, постарался осушить стаканчик одним глотком, едва не удавившись от неожиданной крепости напитка. Аленушка сочувственно похлопала Ваню по спине и сунула ему в панически открытый рот спасительную капусту. Ваня утер слезы, благодарно посмотрел на Алену и поспешил заполнить рот колбасой.

– Да ты красной рыбки, икорки попробуй, – радушно предложила Валентина. – Нашей рыбки лучше нету.

Ваня послушно взял рукой кусок рыбы из миски, куснул его и расстроился. Рыба показалась пересоленной и жесткой. Прикрыв недоеденный кусок рыбы свободной ладонью, Ваня поддел на вилку еще порцию вкусной капусты и стал ее методично пережевывать, отбивая в организме впечатления от водки и рыбы.

Сидящие напротив Вани с Аленой старпом и Валентина подозрительно сблизились и невесть что энергично отвоевывали друг у друга под столом. Потом слегка вспотевший старпом налил по второй. Потом и по третьей, для чего была распечатана вторая бутылка. Ваня выдержал и эту экзекуцию. Спасла капуста. Изнутри, в стеклянную ячейку двери отчаянно колотилась ошалевшая муха. Правым боком Ваня ощутил упругую грудь Алены и тоже вспотел. Старпом и Валентина бочком ускользнули за занавеску. Оттуда раздались звуки шлепков и повизгивание. Справа близко-близко Ваня обнаружил большие глаза Алены. Чтобы сбросить наваждение, командированный из Воронежа начал панически обгладывать кусок несъедобной рыбы, хранившийся до этой поры под мокрой от волнения ладошкой. Из-за занавески, усиливаясь, понеслось кряхтенье старпома и стоны Валентины.

– Давай еще выпьем, – неожиданно для самого себя предложил Алене Ваня.

– Давай, – спокойно согласилась Алена и взяла на себя роль виночерпия.

Четвертый стаканчик Ваня осилил с огромным трудом. Капуста закончилась, а икра не принесла облегчения. Банки шпротов стояли не открытыми, чай в запечатанной пачке не сулил благ. Оставались колбаса, хлеб и сыр, в него-то Ваня и вгрызся, закупоривая пищевод, из которого наружу так и рвалась проклятая водка. В отчаянной суете Ваня и не заметил, что ловкие ручки Аленушки расстегнули его брюки и добрались до того, что числилось исключительно в индивидуальном пользовании. К стыду хозяина, оно проявило готовность к действиям, о смысле которых Ваня догадывался, но возможности проверить на практике не имел.

Как на грех, из-за занавески высунулась рожа старпома.

– Давай, кадет, наяривай! Не посрами императорский флот! За все заплачено! – рявкнул он, ухватил со стола кусок сыра и исчез.

Алена, к удивлению Вани, держалась за него прямо-таки на правах собственника. Нужно было что-то делать, но что именно – Ваня понятия не имел. Алена стала теснить Ваню бедром к занавеске, не отпуская, однако, в свободный полет. Так в полуобъятиях они добрались до зазанавесочного пространства, где обнаружилась еще одна, продольная занавеска. За ней Ваня узрел подобие простыни. Напротив, из-за подобной же занавески, торчала волосатая нога старпома пяткой вверх.

Путаясь в тенетах недоснятой одежды, Ваня то порывался обхватить Алену покрепче руками, то рвануться к выходу. Все закончилось неожиданно, ошеломляюще и совсем не так, как планировалось. Потрясенный таким исходом, Ваня сидел на простыне, попирая на полу собственные брюки и не решаясь поднять глаза на Алену.

Алена, слава богу, не выглядела потрясенной. Устранив недоразумение с помощью вафельного полотенца, она уложила покорного Ваню на ложе и уже через короткое время каким-то волшебством сумела восстановить его утраченное достоинство. Все, что было потом, вылетело из Ваниной головы, как пороховой дым после выстрела. На закате, придерживаемый за локоть старпомом, Ваня шел по барханам на корабль, витая между тем и этим светом, не замечая кочек, песка, и ям. Старпом вполголоса напевал космополитическую песню, куплет из которой Ваня против воли запомнил на всю жизнь:

Я по русским женщинам в АлжиреТосковал, хотел уже запить,Хорошо, когда в подлунном миреМожно белокожую любить!

На «Самуре» все было тихо и спокойно. Вахтенный отсутствовал. Старпом снова испарился, пояснив перед этим Ване, что «сон – мощный лечебный фактор», по словам академика Павлова.


Ваня находился в таком состоянии, что спать не мог. Он поднялся на пустой мостик, вошел в рубку, посидел на месте рулевого, посмотрел на реку. Волга, как по учебнику, безостановочно стремилась к Каспийскому морю. Приветливо подудел пассажирский пароход, который шел к Астрахани. Зажегся бакен на фарватере.

Ведь что-то значительное произошло в жизни. Не так, как грезилось. Совсем по-другому. Но произошло. Ване вдруг стало ужасно грустно. Ему захотелось побежать опять к Алене, уговорить ее уехать с ним. Остаться с ним. Может быть, попросить ее выйти за него замуж? Ваня с трудом стряхнул с себя дурман базы морлова и с горечью подумал, что все вокруг неправда: Алена и Валентина с их короткой, оплаченной старпомом любовью. Красное закатное солнце, которое светило, но не грело. Волга, по грязной воде которой плыла солома. И красная несъедобная рыба.

Старпома в каюте не было. Ваня улегся на отведенный ему диванчик и провалился в тартарары беспробудного сна.

На следующее утро Ваня пробудился от женского крика. Кто-то звал его по имени. Он выскочил из каюты, на ходу напяливая футболку. Внизу, на серых досках причала, стояла Валентина во вчерашней цветастой юбке.

– А Николай где? – спросила она, задрав голову.

Ваня понял, что речь идет о старпоме. Он помотал головой и бросился обратно в каюту. Подушка на койке старпома лежала непримятой. Ваня снова выскочил наружу:

– Не знаю. Нет на месте.

– Спускайся, – распорядилась Валентина. – Поедешь со мной.

Плохо соображающий «кадет» сошел на причал по раскачивающемуся трапу и покорно последовал за Валентиной, которая целеустремленно пошла впереди него вдоль причала. Ниже досок причала Ваня обнаружил длинную некрашеную лодку, привязанную к ржавой опоре. Валентина решительно ступила в лодку и повернулась к Ване:

– Влезай!

Почти по центру лодки, чуть ближе к корме, размещался какой-то дореволюционный движок, который Валентина завела, дернув за шнур. Движок застучал, зачадил синим дымом. Валентина отвязала веревку, и лодка валко пошла вверх по течению. Ваня сидел на носу. У него под ногами, между деревянных реек сланей, плескалась грязная вода. Валентина сидела на корме и правила, зажав подмышкой длинный румпель. Смотреть в ее сторону Ваня опасался, так как юбка у Валентины задралась выше колен.

Через минут пятнадцать Валентина ловко подвела лодку к низкому свайному настилу, с которого, видимо, полоскали белье. Движок чихнул и заглох. Лодка по инерции ткнулась в причал.

– Прыгай! – закричала Валентина с кормы. – Веревку прихвати! Привязывай!

Ваня прыгнул на скользкие доски, едва удержался на ногах, но веревку захватить не забыл и основательно привязал лодку к старой деревянной свае.

Валентина вышла из лодки и застучала каблуками по гулким мосткам, вдоль неказистых хатенок, отгороженных друг от друга корявыми заборами. Лаяли собаки и рвались с привязей. С внутренней стороны заборов свисали незрелые помидоры. Гоготали гуси, и вода плескалась прямо под ногами.

Валентина толкнула калитку нужного ей дома и пошла по дворику, не обращая внимания на беснующуюся дворнягу. Навстречу ей вышла полная тетка, украшенная холщевым передником. На животе передник был мокрым. Не обращая внимания на Валентину, она поманила Ваню пальцем, потом ухватила собачью цепь и поволокла дворнягу в сторону будки. Запихнула собаку в конуру, подперла дверцу поленом и тонким добрым голоском позвала Ивана в дом. Ваня поздоровался, но с подозрением покосился на дверцу конуры и прыгающее полено, которое собачка определенно старалась порушить изнутри. В дверях хибарки появилась Валентина и обратилась прямо к Ване:

– Иди, поможешь.

В сумраке сеней Ваня увидел деревянный запечатанный бочонок, на который указала Валентина.

– Неси в лодку, – распорядилась она.

Сама взяла хозяйку за локоть и удалилась с ней внутрь избушки. Ваня подхватил тяжелый и неудобный бочонок, прижал его к животу и направился к калитке. Он вовремя успел пересечь суверенную территорию пса, так как тот все-таки победил полено и вырвался наружу, намереваясь ухватить Ваню за штанину. За забором Ваня передохнул от стресса и от бочонка, приставив его к изгороди. Потом снова обнял ношу за талию и поволок к лодке. Погрузив бочонок в лодку, Ваня с огорчением заметил, что испачкал футболку ржавыми обручами.

Пришла Валентина. Завела движок, по плавной дуге развернула лодку и взяла курс к «Самуру».

– Икра, – перекрикивая выхлопы, закричала она Ване. – В Махачкале у Николая постоянный покупатель. Понял?

– Понял, – прокричал в ответ Ваня.

– Что, понравилась Аленка? – снова прокричала Валентина.

– Понравилась, – честно признался Ваня.

– Так приходи еще!

– Мы же сегодня отплываем.

– А ты потом приходи. Она ждать будет, – засмеялась Валентина.

От этого смеха Ване вдруг полегчало. Не все так уж плохо, оказывается. И солнце светит. И по Волге ходит космами почти прозрачный утренний туман. И у Валентины волосы вьются на ветру. Но ниже плеч все равно смотреть боязно!

– В каюту не ставь, – посоветовала она Ване. – Неси в колпит. Там холодно. Николаю только скажи. Ну, до встречи!

Она пошла в сторону своей лодки по гулким доскам в развевающейся юбке и с развевающимися волосами. Ваня смотрел ей вслед и впервые в жизни задумался о загадочности женской души.


На корабле было все так же тихо и безлюдно. Спросить, что такое «колпит» было не у кого. Поэтому Ваня, презрев совет Валентины, приволок бочонок в каюту. Потом он поднялся на мостик, посмотрел оттуда, как за лодкой Валентины тянется серебристый, раздвоенный, как ласточкин хвост, след. Потрогал запотевшие холодные поручни и почти собрался вновь вернуться в каюту, когда услышал тележный грохот приближающегося электрокара. Тележка в три этажа была нагружена звякающими ящиками. Она подкатила к трапу и остановилась в десяти сантиметрах от края причала. Откуда-то из-за штабеля ящиков проявились две дюжие фигуры и начали резво разгружать электрокар. Опустошенное транспортное средство застучало колесами в сторону барханов. А бравые молодцы стали таскать ящики на корабль. Как заметил с мостика Ваня, все ящики были заполнены однотипными бутылками.

На мостик тяжело поднялся небритый капитан с взъерошенной седой щетиной на голове. Он вяло ответил на Ванино приветствие, осмотрелся вокруг, будто бы искал пропавшую вещь, и снова удалился. То по одному, то мелкими группами от барханов потянулись к кораблю матросы. Походка у всех без исключения была не совсем ровной, а некоторых вели заботливые товарищи.

Заработал двигатель. «Самур» ожил. Вновь появился побритый, краснолицый, как индеец, капитан, толкая перед собой облако из паров одеколона.

– Боцман, на бак! – захрипел он в микрофон, не доверяя собственному басу.

На носу появился уже знакомый Ване рыжий боцман. Он открыл лючок на борту, достал оттуда свой микрофон и прокричал:

– Никифоров, стань на кормовой! Приготовиться!

– Отдать носовой, – дунул в микрофон капитан. Боцман засуетился у кнехтов.

– Стой! – раздался истошный крик с причала. – Куда тебя, зараза, несет? Шланг заправочный порвешь, недотепа пьяная!

От облупленной синей будки к кораблю тяжело бежала женщина в комбинезоне и махала снятой рукавицей.

– Закрепи назад носовой! – загудел капитан во всю радиомощь «Самура». – Коровин, отцепи этот шланг растреклятый! Где «дед»? Кто заправку проспал? Боцман, потом ко мне моториста притащишь, я ему ухи оборву под самый корень!

Ваня с изумлением наблюдал за суетой на борту. Шланг отцепили и сбросили на причал. Когда боцман снова стал сматывать с кнехта носовой швартовый канат, с кормы раздался вопль:

– Штурмана нет! Штурмана потеряли!

– Боцман, крепи носовой! – в ярости распорядился капитан.

И обращаясь к невидимому Ване собеседнику на корме, попытался в нехороших выражениях выяснить, кто последним видел штурмана?

– Вон он, штурман! – снова закричали с кормы.

Над барханами Ваня рассмотрел лихую соломенную шляпу. Штурмана приняли на борт, для чего снова пришлось спускать трап. Женщина в комбинезоне сбросила петли швартов с тумб на причале, и «Самур» медленно начал разворачиваться носом вниз по течению Волги.

Капитан сам стоял на руле, то есть на клавишах. Незаметно на борту вновь все вымерло.

– Видишь, – доверительно обратился капитан к Ване, – с одного боку нас вешки белые, а с другого – красные. Ограждение судового хода. Если поворот будет, смотри на берег, там створные знаки стоят. Их надо совместить и на них править, чтобы с фарватера не сойти. Ну-ка, стань к штурвалу.

Ваня с удовольствием уселся на вращающийся стульчик и положил ладони на поручни.

– Два градуса к осту, – скомандовал капитан.

Ваня наклонился над компасом, щелкнул левой клавишей и проследил за тем, как стрелка плавно пошла влево.

– Много, – подсказал капитан. – У парохода инерция большая. Не старайся сразу править туда, куда я сказал. Не добирай чуточку, чтобы не пришлось снова на курс выправлять. Ну-ка, осади чуток. Хорошо. Главное, не спеши. Правь себе тут потихоньку. Я пойду еще часок подремлю. Запомни, всё, что тебе навстречу плывёт, должно проходить по левому борту. Ну, сам понимаешь, движение и по воде у нас правостороннее.

Капитан отвернулся от Вани и пошел с мостика. Только через минуту Ваня осознал весь ужас своего положения: плывущий корабль в четыре с половиной тысячи тонн оказался в его неумелых руках! Позвать на помощь было некого. В институте Ваню научили многим бесполезным предметам, а о судовой навигации не сообщили ни слова! Урчал двигатель на малых оборотах, ладони вспотели на поручнях. Река стала вдруг неимоверно узкой, а красные и белые вешки прямо-таки устремились под корабль!

Через час Ваня устал так, будто бы разгрузил вагон с кирпичами. Теперь легкость, с какой «Самур» слушался его команд, не восторгала, а пугала. Корабль казался ему необъезженным конем, мустангом из прерии. Хорошо, что он плыл не ускоряясь, помаленьку, предусмотрительно поставленный капитаном на «малый вперед». Еще через час Ване захотелось сходить кой-куда, но смены не было, и где ее, эту смену, искать на корабле-призраке – неясно. За все время добровольной вахты никто не попался Ване на глаза. Отчаявшись найти сострадание, Ваня боязливо выпустил поручни из рук. Корабль невозмутимо плыл вниз по реке. Ваня пристроился на самом крыле мостика и справил малую нужду в воду с высоты трехэтажного дома. Ваня подозревал, что совершает страшный грех. А куда было деваться? Вместе с физическим облегчением пришло облегчение моральное. Ваня уверенно взгромоздился на стульчик рулевого и даже пожалел, что не знает, как заставить «Самур» плыть быстрее.

Вверх по Волге, мимо Вани прошел большой грузовой корабль «Кулунда». Он приветствовал «Самур» гулкой сиреной. Но Ваня не знал, где находится управление сигналом, поэтому ограничился тем, что вышел на крыло мостика и помахал «Кулунде» рукой.

Совершенно случайно Ваня оглянулся и ахнул: в кильватерной струе «Самура», покачивая горлышками, десятками плыли полупогруженные пустые однотипные бутылки!


К часам к пяти вечера на мостик вскарабкался капитан. Он многозначительно посмотрел на совершенно изнемогшего Акулича и указал пальцем вперед:

– Смотри, это дельта Волги. Райское место для охоты и рыбалки. Раз ты сам сюда дошел, пароход не утопил вместе с командой, значит, настоящий мужик! Флотской закалки! По отцовой линии у тебя никто на флоте не служил?

– Не знаю, – ответил Ваня, окидывая взором мореплавателя неохватные просторы дельты.

Сбоку подошел матрос, сел на Ванино место и стал править кораблем.

– Сходи на камбуз, – посоветовал капитан. – Там в холодильнике жаркое в синей кастрюльке. Хлеб в верхнем рундуке.

Ваня пошел искать камбуз, жаркое и рундук. Но больше всего ему хотелось пить. На корабельной кухне – камбузе, прямо на металлическом разделочном столе, спал кухонный работник. Этот вывод напросился сам собой, так как на спящем и похрапывающем был надет когда-то белый халат.

В холодильнике нашлась синяя кастрюлька с остатками жаркого, впаянного в застывший оранжевый соус. Хлеб нашелся в деревянной хлебнице прямо на обеденном столе. Пока Ваня тоскливо озирался в поисках подходящей для питья жидкости, на камбуз ввалился один из матросов, открыл кран, припал к нему и стал жадно вбирать в себя воду. Не закрыв до конца кран, матрос ушел, даже не взглянув на Ваню, который удивился столь простому решению проблемы. Выросший в большом городе, Ваня строго следовал правилу, вдолбленному мамой: категорически не пить водопроводную воду! Так как матрос ушел своим ходом, а не рухнул в страшных корчах на пол, Ваня решился. Ополоснул кран снаружи, подставил под струю подвернувшуюся поварешку и налил ее до краев. Какой же вкусной показалась Ване вода! Попала ли она в кран прямехонько из Волги или из какого-то бака, Ваня не знал. Да и знать не хотел. Он выскреб до дна синюю кастрюльку, съел весь хлеб из хлебницы (или из рундука?) и пошел спать с чувством хорошо выполненного долга.


Среди ночи Ваня проснулся. Главный двигатель молчал, «Самур» тихонько покачивался. За иллюминатором было темно. Старпом по-прежнему отсутствовал. Ваня оделся и вышел на палубу. Со стороны кормы были видны далекие огни стоящих на якорях кораблей. «Самур» тоже стоял на якоре, развернувшись носом вверх по течению.

– Канал занят, – сказал кто-то, плохо различимый в темноте. – На море шторм, и суда проходят канал по очереди.

– Какой канал? – спросил Ваня.

– Каспийский судоходный, – услышал он в ответ.

Чиркнула спичка, и в ее желтом свете Ваня узнал штурмана. На голове штурмана белела все та же шляпа. Ваня подумал, что эта шляпа штурману нужна вовсе не для защиты головы, а служит дополнением к образу, как у актера Боярского.

Штурман понял, что Ваня не знает о существовании Каспийского канала, поэтому пояснил между двумя затяжками:

На страницу:
4 из 11