Становление Империи

Но уж следующее обращение оказалось более чем понятным:

– Чи не пиеш? – ещё и удар ногтём при этом последовал по пустой бутылке.

Я скривился в сомнении и пожал плечами. Мол, не знаю, как и поступить. И реакция последовала ну очень доброжелательная: парень вскинул руку и что-то крикнул в сторону глянувшего на него официанта. Через минуту нам принесли две бутылки, а я успел рассмотреть серебристую монету, которую разносчик ловко смахнул со стола. Вторая бутылка была щедрым жестом подвинута в мою сторону:

– Позёрны! – что я перевёл как «угощаю!» И не стал отказываться. Тем более что успел давно подсмотреть, как за соседними столиками бутылками гремят друг о друга в некоем подобии тостов. И восклицание, звучащее при этом, хорошо расслышал, не сомневаясь в его сути. Так что и сам сумел сказать в ответ:

– Здраве! – после чего наконец попробовал предложенный напиток. Пиво! Вкуснейшее! Причём такое тягучее, со сметанным привкусом, не горькое и пенистое. Меня только напрягало возможное продолжение беседы. Тем более что парень даже пригнулся ко мне, пытаясь лучше рассмотреть мою одежду. Особенно его заинтересовали мои эполеты атрегута, пусть они и потеряли свою первичную белизну и после купания в чёрном отработанном масле выглядели как комки грязной пакли.

Но начал он с представления себя, родимого:

– Леви! – при этом сжал левый кулак на уровне правого плеча. После чего уставился на меня. Предвидя подобное, я заранее уже имя себе придумал, как всегда в стиле исторических аналогий. Правда, сразу представиться Дракулой не решился, вначале огласил только созвучное имя:

– Драгош! – и так скромненько кулачком возле плеча отсемафорил.

Кажется, с именем угадал, хорошее досталось. Мой собеседник уважительно двинул бровями и продолжил завязавшуюся беседу:

– Озями верхи?

Как по мне, то наше оживлённое собеседование на том и закончилось. Но я постарался неопределённым мычанием, как бы переспросить. И парень произнёс громче и внятно:

– Озями слу́жита? – и как прикажете иномирца понимать? По всем правилам следовало благодарно поклониться, да и сматываться отсюда. Но слово «слу́жита», с ударением на первом слоге мне показалось созвучно понятию служба. И я решил рискнуть продолжить свою пантомиму, уже заготовив малый усыпляющий эрги’с.

Поэтому отрицательно мотнул головой, а указательным пальцем покрутил неопределённо в разные стороны. Мол, не столько служу, сколько… В общем, понимай как знаешь.

Меня поняли, скорее всего, неверно. Потому что в тоне у парня прорезался восторг, а громадные глаза стали ещё более выпуклыми:

– А верхви неземи слу́жита? – пришлось на это скорбно скривиться и разразиться длинной речью, на привычном мне языке мира Трёх Щитов. Хотя мог и на современном русском, но как-то он показался слишком далёким от сербского (хотя с чего это я решил, что слышу сербский?):

– Честно говоря, братишка, я тебя только краешком понимаю. Потому как сам не местный и первый раз вообще в таком увеселительном заведении нахожусь. Но вот пиво у вас замечательное, спасибо, что угостил! Я, я, зер гут! Благодарствую! Здраве!

И соприкоснулся своей бутылкой с его, стараясь внимательней считывать эмоции. Недоверие, узнавание, радость, восхищение, уважение и громадное предвкушение. Если я, конечно, всё правильно понял.

– Кляви, верхви неземи! – теперь уже утвердительно воскликнул Леви. – Младе, Драгош, младе!

После чего повернулся к танцующей толпе, выискивая кого-то взглядом. А я еле сдерживался, чтобы не приголубить парня сонным эрги’сом. Пусть только крикнуть вздумает…

А он и крикнул, воспользовавшись паузой между мелодиями:

– Даньё! При́ди аси! – повезло ему, что только одного позвал. Точнее не одного, а одну. Потому что к нам двинулась весьма симпатичная девица, изрядно взмокшая от интенсивных танцев. Шумно плюхнулась на свободный стул, игриво стрельнула в мою сторону глазками и потянулась за бутылкой ярко-зелёного цвета. Отпила несколько глотков и без всякого стеснения скинула промокший лифчик.

Я же попытался залить фривольные мысли пивом, не особо прислушиваясь, что там Леви объясняет ещё одной представительнице своей разбежавшейся компании. Только и расслышал те же непонятные слова: слу́жита верхви неземи. Больше удивила реакция девушки на объяснения. Она тут же подхватила свой лифчик, и упрятала своё великолепие под кожаную броню. Причём не с испугом, а скорее с неким смущением. Однако у них тут и нравы!

Но ещё больше она меня ошарашила, когда, наклонившись ко мне, стала старательно выговаривать совершенно понятные мне слова:

– Брат утверждает, что ты служишь в надземных слоях и говоришь на древнем. Это правда? – говорила она тоже не совсем уж чётко, но зато почти идентично, как говорили в мире Трёх Щитов.

Так что я в ответ непроизвольно заулыбался, обрадовался и согласно закивал:

– Конечно, говорю! А почему такое недоверие?

– Леви очень любит разные шутки и розыгрыши…

– А-а! Ну тогда всё понятно! Да и сразу видно, что твой брат искренний весельчак и настоящий добряк.

Пока она переводила наш разговор своему родственнику, я лихорадочно размышлял: продолжить завязавшееся знакомство или немедленно отсюда спрыгнуть? Когда не понимаешь, да ещё в чужом, незнакомом мире – это очень плохо. Но ещё хуже, когда тебя начинают спрашивать конкретно, а тебе и ответить толком нечем. Потому что знаний о местном обществе – ноль. А отмолчаться, прикидываясь ну очень умным, вряд ли получится.

Обнадёживал лишь тот аспект, что оба уже пялились на меня с восторгом и с жуткой заинтересованностью. Так смотрят на заморскую Жар-птицу, готовую напророчить счастье и богатство. А то и перьями золотыми одарить. Или насчёт перьев, то они и сами собираются надёргать? Потому и в предвкушение радостное впали?

Сам же себя и одёрнул, укоряя:

«Не стоит сразу так плохо думать о милых и приятных людях. Тем более что ты не Жар-птица и перьев с тебя не надёргаешь!» – а вслух всё-таки решился надавить на девушку:

– Я тут в первый раз и совершенно ни с чем не знаком. Поэтому был бы признателен, если ты мне расскажешь о здешних традициях и привычках.

– О! С удовольствием! – ещё радушнее заулыбалась Даньё и зачастила словами как из пулемёта. Мне же оставалось только мотать на ус, догадываться о недосказанном и наводящими вопросами подталкивать своего информатора в нужное русло.

Процесс знакомства с новым миром пошёл семимильными шагами.

Глава 6

Неуместная помощь

Отговорить Марию попробовали и Катерина с Апашей, им тоже обломилось. И они тоже на ответные грубости нарвались. Причём главнокомандующий после этого замолкла и только хмуро поглядывала на императрицу. Словно прикидывала, как её сподручнее схватить, связать и надолго усыпить.

Тогда как принцесса перешла на крик:

– Что ты себе позволяешь? Ради кого ты идёшь на такой риск?!

– Риска нет, я теперь Светозарная, – спокойно отвечала Мария. – И если человек, подаривший нам пояса с груанами в беде, я его обязана выручить. Больше некому.

– Но ты отвечаешь за всю империю! Без тебя она падёт!

– Уже не упадёт. И сами справитесь.

– Ты захлебнёшься!..

– Вуаль не допустит, я пробовала в бассейне.

– И ты не знаешь всех остальных своих возможностей! Этот Платон так нас ничему толком и не обучил! – не унималась Катерина. Но что ей ответила её сестра:

– Бесполезно ты надрываешься. Я ей то же самое выкрикивала: как с гуся вода. Лучше давайте подумаем, что делать будем, если Машка не вернётся через час?

Собирающаяся императрица гневно взглянула на принцессу:

– Не надо ничего думать! Просто выполняйте оставленные вам инструкции. Если и вы ещё застрянете в чужом мире, то империя точно рухнет. Хоть кого-то из вас троих не станет, и все наши завоевания пойдут прахом. А меня не надо больше останавливать, я уже всё решила.

И продолжила укладывать разную нужную мелочь в рюкзачок. Двойняшки и Грозовая смотрели на неё оценивающе, но попыток атаковать и вязать не предпринимали. Если бы она хоть оставалась прежней, они бы наверняка попытались. А так, поди, справься со Светозарной! Пусть даже обе принцессы тоже прошли инициацию и стали почти бессмертными.

Неожиданно Вера предложила:

– Маш, ты ведь понимаешь, что для империи ты важнее. Поэтому давай я пойду, а?

– С какой это стати? – взъелась на неё лидер их трио. – Кто он тебе такой? Ты что, с ним спала или собираешься?

– А-а-а, вон оно что… Ты в него втрескалась? – перешла на язвительный тон принцесса. – Тогда почему спектакли глупые разыгрываешь? И зачем нам обещание по поводу Бориса давала?

– Обещание я выполню! Сколько можно повторять? А всё остальное…

– Ну да, ну да! Помним! Всё остальное: для розыгрыша, после которого мы обхохочемся. Не пора ли становиться серьёзной, ваше величество?

Уже собранная, переодевшаяся Мария умостилась на стул и перешла на самый ласковый и мирный тон:

– Присядем на дорожку… Девочки, тётя, не переживайте, со мной ничего не случится. Вы ведь верите моей интуиции? И она меня никогда не подводила. Просто я уверена, что мне надо наведаться в тот мир и помочь Платону. У меня какая-то навязчивая идея: что Платон бултыхается в громадном резервуаре, а зацепиться за виднеющийся вверху люк – нечем. Ну а вдвоём мы с ним из любой ловушки выберемся.

После чего решительно встала и принялась на себя навешивать некое подобие разгрузки, рюкзак, верёвки к поясу, подсумки с болтами. В руки взяла арбалет, да и двинулась к порталу. А так как экипировка происходила в помещениях верхнего этажа, то и далеко идти не пришлось. Приблизилась к дырке в полу и стала в неё спускаться по небольшой лесенке.

В нижнем, недавно очищенном от грязного масла помещении никого не было, хотя далеко никого от данного места не отсылали. Предвидели, что после перехода на выступ хлынет очередная тонна гадкой субстанции, которую придётся спешно вычерпывать.

Так что провожали императрицу в путь три самых близких человека. Молча провожали. Да и чего пустословить, когда всё давно сказано?

Они же и наблюдали пристально за шагом Марии в пустоту. Вот она глянула наверх, ободряюще улыбнулась остающимся и шагнула вперёд. Страховочных верёвок не цепляли, зато внизу подтащили кровать и на неё из соседних апартаментов снесли три матраса. Итого – уже метр от пола получался. Так что теперь даже самое неудобное падение с высоты в три метра не приведёт к травме или переломам у императрицы. Да плюс её условное бессмертие.

Но никто не упал. Шагнула и… исчезла.

Напряжение ещё с минуту довлело среди троицы. Гулкое молчание оборвал голос Веры:

– А ведь ничего не выплеснулось на втором переходе!

– Почему? – забеспокоилась Катя. – Она попала в другое место?

– Вряд ли, – рассуждала её сестра. – Контрфорс – стрелка, значит, портал в одно и то же место. Скорее всего, это Когуярский уже и сам на месте справился с неприятностями. С его силой и таранными ударами он легко мог разнести хоть сотню резервуаров любой прочности.

– Но при этом мог повредить и сам портал.

– Если не решил уйти навсегда, то не повредил…

Апаша Грозовая, видя, что торчать на месте нет смысла, а дел по горло, заявила принцессам:

– Ладно, раз ничего не хлынуло, то я побегу. Вы уж тут сами…

Принцессы тут же подскочили к тёте и чмокнули её в щёки с двух сторон:

– Что бы мы без тебя делали! – воскликнула одна. А вторая ей поддакивала:

– Спасибо, что нас выручаешь!

Но как только главнокомандующий армиями империи ушла, Катенька в сомнении продолжила прерванный разговор:

– А если экселенс решил уйти?

– Нет! – уверенно заявила Вера. – Такой, как он, просто так не уходит, хлопая дверью. Тем более что он и не хлопнул ещё. У него тут осталось очень много интересного и многообещающего.

Сестра сразу догадалась о глубинной сути сказанного:

– Всё-таки думаешь его соблазнить? Машка тебя убьёт.

– Ничего она со мной не сделает, потому что я верю, данное обещание выполнит. И как только явится наш Боренька – она будет с ним. Вот тогда я Платона и заберу под своё крылышко. Я ведь свободна от всяких обязательств, в отличие от тебя.

В ответных словах сестры послышалась явная досада:

– Ничего, вскоре и тебе какого-нибудь принца подыщем! Благо империи – превыше всего!

Тогда как попавшая в мир Молота императрица продолжала с недоумением озираться по сторонам. Настолько отличного ночного зрения, как у Платона, она не имела, но всё равно могла осмотреться и без имеющегося у него трего, или созданного «зырника», как его называли эйтраны.

Ну и старалась не двигаться, чтобы не поскользнуться. Кажется, обувь оставалась сухой и не испачканной благодаря вуали, но стояла она по лодыжку в густом, чёрном холодце, напоминающем густую смазку. Эта смазка устилала всё дно здоровенной чаши, скорее всего, металлического происхождения. За спиной у спасительницы – канал в два метра шириной и около полутора глубиной. Через несколько метров чуть в сторону этот канал прерывается дырой с рваными краями. Через дыру просматривается нечто в виде трюма с массивным куском толстенной трубы. Всё вокруг залито чёрной грязью. И несомненный вывод прост, как инфузория-туфелька: некто повредил днище данного резервуара, вся негодная субстанция слилась вниз, и теперь здесь нет ничего опасного для жизни.

Мария аккуратно развернулась на сто восемьдесят градусов, продолжая анализ окружающей обстановки. Верх и две стороны громадного зала утыканы диковинными механическими устройствами. Замершими, скорее всего, недавно. Потому что сверху порой капает масло и воняет палёным, перегретым железом. Да и со стен продолжают сочиться ручейки чернеющего масла.

В одной из стен виден круглый пролом, скорее всего, тоже свежий. И кто его сделал, нетрудно догадаться с одного раза. Потому что прежний уровень резервуара отчётливо виден как раз по стенам метра четыре по центру, а потом столько же свободного пространства до пролома. Видимо, экселенс всплыл и вначале попытался раскурочить стену.

Дальнейшие его действия тоже читались, как по раскрытой книге. Ударами своей уникальной силы, стал дырявить днище резервуара. То ли намеренно, то ли случайно оборвал крепления подводной трубы, которая служила для стока. Вот вся масса стоящей здесь субстанции и хлынула вниз. Что при этом сам ходок между мирами сделал? Да ничего он не смог сделать: летать-то он вроде не умеет! Вот его и засосало куда-то вниз. А раз до сих пор он не вернулся и следов его в оставшемся мазуте не видно, значит, где-то там внизу бултыхается.

Или лежит где-нибудь без сознания…

Последнее предположение заставило Марию тяжело вздохнуть и отбросить мысли о немедленном возвращении домой. Вначале прикрепила арбалет у себя на спине. Затем прошла чуть в сторону и, морщась от брезгливости, зацепила крюк за удобный выступ в противном мазуте. Отрезала в нужном месте верёвку, и конец закинула на плечо, стараясь его не пачкать раньше времени. Просто взять и прыгнуть вниз, не рисковала. По логике, вроде для Светозарной легко, но навыки на подобные трюки ещё не наработаны. Да и ушибы вполне возможны, скользко ведь. Оставшуюся бухту опять прицепила к поясу. Не ровён час и далее пригодится.

Поражала безлюдность, мрачность и гнетущая тишина вокруг. Если всё здесь создано разумными и ещё недавно работало, то почему никто не спешит устранять аварию? Где ремонтники, где паникующие трюмные? Почему не гудят сигналы тревоги и не мигает аварийное освещение?

Или осатаневший от злобы экселенс не только ловушку разнёс, но и всю энергоподачу на предприятие или завод уничтожил? А потом и работников разогнал в гневе и теперь за ними где-то там, в темноте гоняется?

Но раз вокруг темно и безлюдно, то у Ивлаевой прорезалось желание говорить вслух. Когда сама с собой разговариваешь, свой голос успокаивает и не так страшно:

– Верёвка, конечно, на выброс… А мазут явно крайне ядовитый, раз вуаль не даёт ему соприкасаться даже с моей одеждой… Только бы рюкзак не испачкать! Хорошо хоть дыра здоровенная получилась. Тут уже мой любовничек постарался, от души приложился…

Она довольно ловко спустилась вниз, перед тем с удовлетворением обратив внимание, что её следы в густом мазуте оплыли и со стороны трудно разобрать, что это за углубления. Да и внизу, в широченном коридоре, жижи оказалось по щиколотку, так что следов не будет. А верёвка…

Свисающий конец верёвки землянка просто забросила чуть в сторону, за покорёженную трубу. Не будет сразу заметно ни сверху, ни с данного места. Перестраховка на всякий случай: вдруг возвращаться придётся бегом, и подручные средства ой как пригодятся?

Далее прошлёпала по длинному коридору, прикидывая, куда волна грязи могла пронести болтающегося в защитном шаре человека. Как ни странно, пути по скользким лестницам и тоннелям вели только вниз.

Вот Мария туда и поспешила. Но не прошла и нескольких уровней, как где-то наверху протяжно заныла сирена. На что ничего не оставалось, как фыркнуть:

– Неужели только сейчас проснулись? Работнички! – и двинуться на дальнейшие поиски своего фаворита.

Глава 7

Что такое казино?.

Тогда как я, даже не догадываясь о начавшихся поисках меня любимого, потягивал пиво и впитывал информацию. Девушка, прекрасно знающая язык древних, на котором общались лишь некоторые (какие именно – понять было сложно) обитатели данного мира, гнала на меня волну информации лучше, чем несколько экскурсоводов, собранных на одном квадратном метре. Хотя и рассказывала только о мире, или, точнее говоря, о стране чонризов. А к чонризам относились, как я понял, как раз вот такие люди с большими глазами, проживающие на огромных глубинах в недрах планеты.

Об остальных народностях мне не говорилось, но косвенные ссылки делались постоянно в виде таких фраз:

«Ну, вам-то сверху хорошо видно, как оснаги живут». «Оснаги и рады бы без нас обойтись, но куда они денутся!»

Или: «Небесники в наших глубинах – вообще редчайшие гости!»

Из чего становилось понятным, что некие оснаги – это обитатели поверхности и уровней возле самой поверхности. Потому что именно они обеспечивали цивилизацию основным валом продуктов. К небесникам отнесли меня, но чем я могу заниматься и где конкретно проживать, уточнять не решился. Сразу поймут, что я не того поля ягода. Но догадывался, что мой народ живёт либо высоко в горах, либо вообще по атмосфере путешествует на каких-то воздушных шариках.

Ещё по моему поводу удивились, почему я прячу глаза под очками, и как вообще я в этой темени что-то вижу. Отделался фразой, что не люблю выделяться среди остальных людей. После чего Даньё с удовлетворением констатировала:

– Я так и знала, что небесники простые, нормальные ребята и не любят кичиться перед нами своей формой и знаками различия. Это хитрые оснаги их заставляют наряжаться при визите к нам в щеголеватые мундиры и обвешиваться парадным оружием. Правда?

– Ну да, – пришлось мне кивнуть в ответ. – Я потому и постарался одеться как можно проще. Кстати, расскажи историю своего народа, как вы её знаете. А то у нас многие говорят не пойми что, оснаги – ещё больше пытаются запутать, а мне интересно услышать из первых уст.

Тщательно прислушивающийся к нам Леви, понимавший древний, как я язык чонризов, потребовал перевода. А когда осознал, о чём речь, начал возражать:

– История – это долго, да и тишины требует. Или ты хочешь здесь потанцевать?

– Нет, я только посмотреть зашёл.

– Тогда давай уровнем ниже спустимся. Там хоть и дороже, зато и пища поприличнее, и можно сесть в удобной кабинке.

Вспомнив о материальном, я начал зондировать почву об ответном угощении:

– Я так толком и не понял, чем у вас тут расплачиваются? И подойдут ли для этого мои золотые монеты?

– Золото? – скривилась девушка с недоверием. – Смотря какое…

Достав одну монету, я показал своим новым знакомым. Парень замычал с восторгом, но на зуб пробовать не стал, а вынул из кармана плоскую коробочку и водрузил монету сверху. Потом убрал и считал результаты анализа. Затем зацокал языком в восторге и попытался меня остановить от таких трат:

– А не жалко? Она ведь ещё и явно коллекционная? – на что я только хмыкнул, припоминая одно из первых, услышанных от него слов:

– Позёрны! – да и что мне, жалко одной монеты для угощения приятных знакомых?

– Тогда, – торжественно начал Леви, переглядываясь с сестрой. – За такие средства мы можем даже в казино спуститься и там поужинать. Ещё и средства на «проиграть» останутся!

Это уже чуть позже мне его сестра перевела, а вначале она бурно возмутилась:

– Ты что?! В таком виде?! – понятно, женщина.

– Ничего, ты у нас девка шустрая, за пять минут переоденешься! – заверил он. – Ну а мне и три минуты хватит. Переводи и пошли!

Мне долго втолковывать не пришлось. Как и местные, слово, обозначающее казино, я просёк довольно быстро. Поэтому интенсивно закивал, соглашаясь на что угодно и готовый подождать, сколько надо. Тем более что Леви уже на ходу добавил:

– Если повезёт, то мы на главной улице ещё и монету выгодно обменяем у нумизматов. Она у них раза в полтора, если не в два больше потянет по номиналу.

Двинулись мы на выход к иным дверям, а когда я недоумённо ткнул на те, через которые сам пришёл, Даньё презрительно фыркнула:

– Да там переходы для чернорабочих самого нижнего статуса.

– А они что, не люди? – спросил я многозначительно. И заметил, как она сильно смутилась при ответе:

– Да нет, все мы одинаковые… Только там жутко грязно, годами туда никто не заглядывает, ну и поговаривают, что гоягры туда время от времени прорываются из преисподни.

– Гоягры? – кто они такие, спрашивать было не с руки. Вдруг о них даже дети трёхлетние небесников знают? Поэтому лишь заверил: – Не видел я там никого.

Девчонка меня зауважала, да и брат, когда понял, о чём речь идёт и где я успел прогуляться, завистливо протянул:

– Ну да, у вас ведь с детства магию преподают!

Слова «магия» не было даже в лексиконе небесников. Оно звучало одинаково, как и у чонризов: «вьедо́мство». Но я как-то больше по наитию догадался, сходно с «ведьмачеством». Видимо, те самые «вьедо́маки» могли и без стального оружия любого гоягра уничтожить.

Мысль, конечно, у меня мелькнула: «А кто передо мной дверью с голыми красотками воспользовался?» Но тут же вспомнил, что видел отпечатки сапог, а не лап, значит, всё в порядке.

Да и новые впечатления меня отвлекли. Иной выход оказался воистину парадным, хотя и не единственным. Освещения и там практически не было, но вниз вёл эскалатор, не хуже, чем в Московском метрополитене. А двумя уровнями ниже мы попали в жилую зону, где и обитала семья моих новых знакомых. Причём сама зона отдалённо мне напомнила подземный город мира Набатной Любви. Только там здания по бокам улицы достигали пяти, а то и семи этажей, а здесь имелось всего лишь два. Ну и не было зелёных насаждений, да царила полная темень. Экономия? Привычка? Или традиция?

Не терпелось послушать местную историю и понять, кто именно и для какой цели вывел новый тип людей, живущих на глубинах, как кроты? Насильственно так получилось или случайно? Лично себя здесь проживающим, я и представить не мог. Быстро бы загнулся от тоски и клаустрофобии. На Дне хоть масштабы были не в пример гигантские, своды пещер за полусотней метров терялись. А здесь?.. Только в картере Полигона ощущался размах.

К себе домой мои экскурсоводы не пригласили. Смущающаяся Деньё попросила подождать на «улице», добавив, что у них беспорядок. Но вернутся они быстро…

Увы, в пять минут они не уложились, но и я вроде четверть часа провёл с пользой. Рассматривал местную резьбу по камню, да на редких прохожих глазел. Лишний раз убедился, что разброс в одежде страшный и никого мой вид совершенно не интересует. Ну, разве что понимали, что на мне некая форма. Напоследок прошла парочка, лет тридцати на вид, и немало удивившая меня своим разговором. Они говорили громко на древнем, будучи уверены, что их никто не понимает:

– Мне уже надоел твой приятель, – капризничала она. – Он совершенно зациклился на одних и тех же позах. Пора его менять, как партнёра.

– Мало ли что тебе надоело! – ворчал мужчина в ответ. – Мне твои подруги тоже не нравятся, но я ведь помалкиваю. Тогда как мою подругу детства ты не хочешь брать на развлечения…

– Ещё чего! Она всегда мне не нравилась и всегда хотела разбить нашу семью!..

Вот тогда я и понял, что нравы у чонризов о-го-го какие простые. И с недовольством ушедшая компания из-за нашего столика вполне могла злиться на Даньё по причине её капризов и неудовлетворённости интимного плана. Да и подозрения возникли: на самом ли деле мои новые знакомые брат и сестра?

Глубже копать не стал, потому что особой разницы лично для себя не чувствовал. Побываю в казино, присмотрюсь там, послушаю истории подземного народа и домой отправлюсь. Нечего во время войны со зроаками по иным мирам разгуливать. Всё-таки с должности атрегута-коменданта меня пока никто не освобождал. Да и на Машку я, к огромному собственному удивлению, как-то обиды не ощущал. Недовольство чувствовал в душе, злость какую-то странную, а вот обиды больше не было. Потому, наверное, и домой потянуло, что мысль подспудная возникла: