Вечный запах флоксов (сборник)

Мария перевела дух и двинулась к родному дому, не надеясь, впрочем, ни на что хорошее. Остановилась у знакомой калитки и, вытянув шею, стала вглядываться в глубь двора. Было тихо. Она толкнула калитку и вошла во двор. Главное место дома – любого южного дома – большая летняя кухня, или веранда – большое пространство, где до холодов варились обеды, пенились в медных тазах душистые варенья, пеклись пироги, мылась посуда, и вся семья собиралась за столом, где болтались весь день дети, выпрашивая у хлопочущих женщин то хлеб, то конфеты, где молча садились за стол уставшие после работы мужчины и важно дули на огненное жаркое, летний «зал» – земляной пол, навес – был пуст. Наступило холодное время, и вся жизнь переместилась, естественно, в дом.

Мария села на лавку и оглядела до боли знакомое место. Дверь распахнулась, и на пороге появилась молодая женщина, кутающаяся в огромный пуховый платок.

– Вам кого? – недовольно спросила она.

Мария вздрогнула, поднялась с лавки и тихо сказала:

– Да никого. Уже – никого.

И быстро пошла к калитке.

Женщина спустилась со ступеньки и выкрикнула ей вслед:

– А вы, собственно, кто?

– Уже никто, – откликнулась Мария, торопясь выйти на улицу.

Хлопнула калитка, и молодая женщина окинула взглядом веранду. «Странная тетка, – подумала она, – чудная какая-то. Может, воровка? Аферистка, может? Сколько их сейчас расплодилось! Хотя… – она тяжело вздохнула, – господи, да что тут брать? Старые кастрюли и сковородки?»

Она снова вздохнула и с удовольствием открыла дверь в дом. Запахло знакомым теплом, и громко заплакал ребенок.

На автобусной станции Мария почувствовала, что сильно проголодалась. В буфете она взяла пирожок и горячий чай в картонном стаканчике. Замерзшие руки слегка согрелись.

В автобусе она прислонилась к стеклу и тут же заснула.

Люська внимательно разглядывала уставшую мать. Мария, не глядя на дочь, молча разувалась в прихожей.

– Ну, – требовательно начала Люська, – и где же тебя носило?

– В Н. ездила. На кладбище, – сухо отчиталась Мария и пошла на кухню.

Люська вздохнула и снова уселась у телевизора.

– Этот приходил, – выкрикнула она, – твой! Целых три раза!

Мать не ответила.

Две недели в дверь настойчиво звонили. Мария не открывала и в окно не выглядывала. Просто прибавляла звук у работающего целый день телевизора.

Однажды, придя из школы, Люська увидела, как мать, стоя на стремянке, переклеивает обои.

– Ничего себе! – сказала она вслух и принялась собирать с пола обрывки старых газет.

Две недели Мария ожесточенно терла кастрюли, скребла сковородки, перестирывала шторы и скатерти.

Дальше принялась варить варенье из поздних фруктов – кизила и айвы. Сетовала, что «пропустила» помидоры и перцы, рассказывая дочке, «какие грандиозные запасы» делали ее тетки.

– Так там была семья! – отозвалась Люська, макая баранку в плошку с пенкой от варенья. – А у нас что? Кому это есть?

Мария вздрогнула и присела на стул.

«Там – семья! А у нас что?» – звенели в ушах слова дочери.

Что у нас? Что? Что есть у нее, у Марии? К чему эти хозяйственные подвиги?

К чему вся ее жизнь? Когда в ней нет никакого смысла…

Раньше у нее была работа, и был он… А сейчас? Да, у нее есть дочь. Но дочь эта… Человек пустой и ненадежный. Вспорхнет, и как не было. Мария вспомнила, как плакал отец, когда она уезжала. И как ей хотелось вырваться на свободу… и нет от Люськи никакого тепла… Такая же бессердечная, как и ее отец…

Про работу Мария старалась не думать. И все же снилась ей операционная, тонкое позвякивание инструмента и его глаза. Слов им уже не требовалось – она понимала его с полувзгляда. И он рассказывал всем, что операционная сестра – это важнее, чем жена. Потому что партнер. Потому что помощник. Говорил, что завидует сам себе.

И все же эти сны были лучше, чем те, которые изводили ее всю ее жизнь. Те были страшнее.

Теперь, идя на базар или на почту, Мария обходила тот дом стороной – не дай бог, кого-нибудь встретить. Не дай бог, встретить его!

Однажды увидела в магазине знакомую докторшу. Та, разумеется, набросилась с вопросами.

Мария сухо ответила – просто устала. Ноги больные, стоять тяжело. Хочу отдохнуть, а там – посмотрим. Может, найду работу полегче. Пойду в медпункт на вокзале. Или в поликлинику на прием.

Докторша с сомнением посмотрела на Марию и почему-то покачала головой.

Люська, видя хозяйственное рвение матери, бросила однажды со смехом:

– Ты б еще свиней завела! А потом – на базар!

Мария застыла с поварешкой в руках, посмотрела на дочь и задумалась. А наутро пошла в сараюшку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.