Волки Одина

Александр Мазин

Волки Одина

© Александр Мазин, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2015

* * *

Сплоченная линия щитов. Тусклые полушария шлемов. Железные рога копий. Бросок – и железо порвет Санькино мясо, заскрежещет по живым ребрам, нанижет Санька на себя, как поросенка – на шампур. На дюжину шампуров. Санёк пятился, пока не уперся спиной в скалу.

Лиц Санёк не видел. Только глаза над краями щитов. Зачем им щиты? В руке у Санька – учебная шпага с наконечником под электроконтакт. Бессмысленная спортивная игрушка…

Санёк успел увидеть начало атаки. Строй шагнул вперед, все одновременно, будто гигантская многоножка. Санёк увидел пыль, взбитую подошвами (периферийным зрением), увидел, как стремительно вырастают копейные острия… Зажмурился… И почувствовал, что проваливается куда-то, падает спиной, летит…

Мгновенное облегчение от того, что успел. Не достали. И сразу – ужас полета, понимание – сейчас разобьется.

Ох! Санёк обнаружил, что сидит в кресле перед компом.

Читал матан – и вырубился. Заснул. А разбудил его звонок по скайпу.

Лика.

«Здравствуй, мой Санечка…»

Санёк стер рукавом пот со лба. Только после этого ответил.

Попрощались около трех ночи. На душе у Санька было светло и ясно. Лика, Лика, Лика… Она прилетит на Новый год. Через два месяца.

– Я соскучился, – произнес Санёк вслух. – Я хочу тебя, Лика.

Прозвучало неубедительно. Очень уж хотелось спать. А подъем – в восемь тридцать.

Санёк отрубил комп и побрел в ванную. По пути аккуратно прикрыл дверь в родительскую спальню. Не разбудить. В ванной посмотрел на себя в зеркало. Хорошо, когда щетина светлая. Не так заметно. Завтра побриться точно не успеть. И зарядку – не успеть. И… Сработал таймер щетки.

Укладываясь в постельку, Санёк подумал: «Опять будет кошмар». Хотя у него есть средство. Полез в ящик, вынул ножи, сунул под подушку. В чехлах, естественно. Взял брелок со сфинксом. Ключ от двери, о которой ничего не известно. Уронил обратно. Поглядел на персонального сфинкса: татушку на руке. Совсем бледная стала. Может, со временем вообще исчезнет? Всё, спать.

…И провалился по пояс в сугроб.

– Ты, чужак, я тебе печень выну и сожру!

Ярл Хрогнир Хитрец стоял напротив, точнее, не напротив, над Саньком, потому что на ярле были снегоступы и наст его держал. Стоял и поигрывал мечом. Ступня ярла, в меховом, разукрашенном бисером и серебром сапоге, – в полуметре от Санька. Вот по этой ступне он и ударил. Рубанул наискось выброшенным из рукава ножом и сразу откинулся назад, уходя от длинного росчерка ярлова клинка. Он успел, Санёк, а ярл – нет. Красное на белом…

Глава первая

Санкт-Петербург. Сергей Кожин. Кровь

– Ты? Меня? За что? – Алое пятно расползалось по белой куртке, стремительно набухающей кровью.

Серёга пятился, пока не уперся в стену. Он не понимал. Глядел то на свои руки, то на жуткое пятно.

Машунька всхлипнула и как-то разом обмякла, осела на тротуар, повалилась на бок.

– Как же… что же… – бормотал Серёга, глядя на свои не очень чистые, но совсем невооруженные ладони. Он ничего не понимал. Он же просто оттолкнул Машуньку. Даже не очень сильно оттолкнул. Ну что ж ему было? Позволить себе по морде заехать?

– Машунька… – проговорил он. – Машунька, это не я, не я…

Откуда столько крови? Что это было, вообще? Может, у нее там ножик был, под курткой? Острием внутрь?

«Скорую?» – Серёга схватился за телефон…

И ничего не набрал. Что он скажет?

Я убил свою девушку, не знаю как…

А может, не убил? Может, фигня какая?

Серёга кинулся к Машуньке, расстегнул куртку. Блузка шелковая, и тоже кровь, кровь… Остановить!

Серёга замер… Блузка была целой! И куртка была целой! А кровь хлестала так… Как вода из крана.

Машунька уже ничего не говорила… Глаза закатились…

Серёга посмотрел на свою руку. Вся теперь в крови. И вдруг ярость опять накатила. Как тогда, когда Машунька сказала, что – всё. Что хватит с нее. Что теперь она будет с Филькой. У того хоть деньги есть на кафе. А когда он обозвал ее… Ну нехорошо обозвал, несправедливо… Ярость, ярость! Уже на себя! Серёга матернулся и сжал в кулак руку. С силой, до боли. Будто вгоняя, вдавливая назад и слова обидные, и Машунькино «Да пошел ты!..». И кровь эту жуткую…

– Эй, ты!

Серёгу довольно грубо подняли. Мужики какие-то. Нет, парни.

– Что ты с ней сделал, ушлепок?!

Серёга молчал. Тело вдруг стало ватным.

Один из парней схватил Серёгу за руку, зачем-то задрал рукав куртки, с силой ткнул пальцем в запястье. Может, в болевую точку хотел попасть, но не попал.

– Да вижу я, – пробормотал второй парень и присел рядом с Машунькой.

Увидев, как второй парень расстегивает блузку Машуньки, Серёга рванулся, выкрутился из захвата…

И, схлопотав по затылку, осел на асфальт.

Но не отрубился, только в глазах помутнело.

– Геныч, – позвал второй, – чё-то я не понимаю, глянь-ка…

Тот, что врезал Серёге, присел рядом с приятелем.

Серёга поднялся. Качнуло, но на ногах устоял.

Машунькин плоский животик весь перепачкан кровью, лифчик тоже в крови с нижних краев…

Второй поднял голову, посмотрел на Серёгу снизу, уже не сурово, а как-то растерянно:

– Слышь, пацан, чья это кровь?

– Ее, – сипло выдохнул Серёга.

– Ты, блин, дурачка не строй! – Первый выпрямился так резко, что Серёга отшатнулся. – Чья кровь, спрашиваю? Убили кого?

– Никого! – выкрикнул Серёга, отпихивая парня и готовясь врезать. – Сказал же – ее!

– Быть того не может!

– Как это – не может?

– А так, – спокойно ответил второй. – Кровь, пацан, она может только из отверстий вытекать. Из естественных. Из коих кровотечения у нее нет. А также из искусственных. А таковых я тоже не обнаружил.

– Ты что, доктор? – недружелюбно спросил Серёга.

Парень хмыкнул.

– Представь, пацан, именно доктор. И он тоже доктор, – кивок на второго. – Эксперт. И, заметь, мы с ним не стоматологи, а… травматологи. Улавливаешь идею, пацан?

– Это ее кровь! – мрачно буркнул Серёга.

Он вообще теперь ни хрена не понимал.

– Ген, ты ее закрой, что ли, – сказал второй. – Не лето. Замерзнет. – И Серёге: – Ну колись, пацан!

– Да пошел ты! – Серёга отпихнул резкого доктора. – Иди куда шел… Травматолог!

И увидел, что оба они как-то странно смотрят на его правую руку. С брезгливостью такой и опаской… Будто змею увидели.

– Вскрылся, гаденыш, – злобно бросил второй. – Минусуй его, Генка!

Первый доктор внезапно оказался совсем рядом, и Серёга ощутил жуткий холод в животе справа. Скосил глаза и увидел рукоятку ножа. Черную с зеленым камешком. А лезвие ножа было внутри. В нутре. У Серёги. Ух, какое оно было холодное!

– Девчонка еще, – сказал второй. – Надо подчистить.

Спокойно так сказал, будто деньги за билет передать попросил в маршрутке.

И снова на Серёгу накатила ярость. Будто огонь в груди вспыхнул, разлился и вытолкнул из бока ледяной нож. Серёга оттолкнул первого, а второго правой рукой схватил за волосы и тоже отшвырнул. Метра на три отшвырнул. Мимолетно удивился собственной силе…

И она ему пригодилась, когда первый прыгнул на спину, вцепился в горло пальцами, будто когти вонзил. Серёга перехватил запястья, сдавил…

И запястье «доктора» в правой руке Серёги тут же стало скользким. От крови.

«Доктор» заверещал, хватка разжалась. Серёга развернулся и уже по-простому врезал в щи. «Доктор» рухнул мордой в асфальт и притих.

Его дружок тоже лежал тихонько. У него из кармана выпал автомобильный брелок.

Серёга поглядел на Машуньку. Кровь вроде больше не текла. Может, эти… доктора что-то сделали. А может, сама перестала. Вот же непонятки. По-любому, отсюда надо срочно валить. И Машуньку забрать. Домой. В тепло.

Доктора валялись в отключке. Как же он их, двух здоровых парней, – так ловко вырубил? Стресс, наверное.

Взгляд упал на выпавший брелок. Серёга подобрал его, нажал на кнопку.

Пискнуло совсем рядом, на улице. Ага. Это удачно.

Серёга, поборов брезгливость, обшарил «доктора». Мобильник, бумажник с документами, пропуск… Да, не соврал парень. Действительно врач. Отделение травматологии… Тут Серёга братил внимание на странную татуировку доктора. На тыльной стороне ладони – змея с лицом девушки. Собственно, странным было не сочетание, а само лицо: мастер-татушник был просто гений. На крохотном, меньше ногтя, личике застыло такое выражение ужаса, какое Серёга видел только в кино.

Глава вторая

Санкт-Петербург. Александр Первенцев. Друг

– Санёк! Санёк! Ты чего молчишь?

– А ты мне слово вставить дай, – перебил Санёк. – Чего у тебя, Серый? Кто тебя обидел?

– Не по телефону, понял! Приезжай быстрей! – Голос сорвался на визг. – Быстрей, понял!

– Это я понял. Не понял куда?

– Ко мне, блин! Домой, разб…! – Серёга наконец сумел взять себя в руки и добавил поспокойнее: – Только ты это, осторожнее, понял?

– В каком смысле? – Санёк насторожился и ощутил, как вдруг запульсировала татушка на руке. Фигасе! Раньше такого не было. Санёк поглядел на рисунок. Черный зверек-сфинкс… Что-то в нем переменилось.

Но разбираться было некогда.

– В каком смысле – осторожнее?

– Заходить будешь, осмотрись там у подъезда. Чтоб не следил никто.

– Понял. Жди.

Что ж, осторожней – это он теперь умеет. Спасибо Игре и Фёдрычу.

Надев куртку, он вложил в подрукавные карманы ножи. Ножи ему сделали под заказ. Клинки правильной формы, рукояти, подогнанные под ладонь. А вот конструкцию карманов он потырил в Интернете. Удобная штуковина. Подцепляешь большими пальцами шнурки – рывок, ножи освобождаются и соскальзывают прямо рукоятками в ладони.

До сих пор Санёк пользовался ими исключительно в зале, но знал: если придется защищаться, клинки не подведут.

«Если бы ты со шпагой так работал, как с ножиками своими, я б тебя не на район – на город выставил. И уверен: минимум бронза твоя была бы, – сказал как-то Саньку тренер. – Я б сам поучился у того, кто тебя учил».

Санёк тогда отмолчался. Фишка в том, что его-то никто не учил. Само пришло. Память предков, не иначе.

– Мам, я к Серёге, – бросил Санёк в сторону кухни и, не дожидаясь реплик вроде: «…а лекций сегодня нет, что ли?» – покинул отчий дом.

У Серёгиного подъезда никто не караулил.

Зато в самом подъезде – мрак полный. И – шевеление на площадке. Санёк застыл.

Но тут ширкнула зажигалка, и Санёк увидел самого обычного бомжа.

– Шагай, пока горит, – хрипло сказал бомж. И прикурил.

Санёк выпустил шнурки ножей. Бомж и не знал, от чего был – на волосок.

Серёгина «хрущоба» выглядела еще неопрятнее, чем раньше.

– Ботинки не снимай, – предупредил Серёга, пока Санёк вешал куртку на гвоздь рядом с Серёгиной. И еще одной, которая когда-то была белой. Опаньки! Да это ж кровь! Причем относительно свежая. И Серёгина куртень тоже замызгана.

– Это то, что я думаю? – поинтересовался Санёк, тыча пальцем в багровую корку.

– Пошли! – Серёга ухватил Санька за рукав. – Сейчас покажу.

И показал.

– Бля, – только и сказал Санёк. А что еще он мог сказать? На Серёгиной кровати, на сероватых застиранных простынях, лежала Машунька. Нет, то, что она лежала на Серёгиной кровати, это всё путём, раз она была Серёгиной подружкой уже почти полгода. А вот что лицо ее было примерно того же цвета, что и простыни, а блузка заскорузла от крови, уже совсем не нормально.

Санёк присмотрелся – и вздохнул с некоторым облегчением. Жива. Грудь чуть шевелится. Дышит. С Серёги сталось бы: пригласить Санька для того, чтобы избавиться от трупа.

Хотя именно так и проверяются друзья, разве нет?

Еще несколько месяцев назад Санёк от вида окровавленной девушки мог бы и растеряться.

Но не теперь. Не после Игры.

– Что у вас произошло? – осведомился он.

Друг глянул на Санька с изумлением. Слишком уж спокойно прозвучало.

– Чтоб я понимал… – пробормотал он.

– Она ранена?

– В том-то и дело, что нет!

Серёгу вдруг затрясло.

– Нет! Не знаю! – закричал он, размахивая руками. – Ничего я не знаю!

– Не ори! И крыльями не хлопай. Кровь – чья?

– Да откуда я знаю!

Санёк ухватил друга за плечи и встряхнул как следует. Серёга ойкнул: язык прикусил.

«Горячее и сладкое снимает стресс», – всплыла в памяти фраза Фёдрыча.

– На кухню, – сказал Санёк. – Чай. С сахаром. Потом – рассказ. Понятно?

– Угу.

И они пошли на кухню.

Внутренний подсказчик не солгал. После чая Серёга подуспокоился и начал говорить внятно:

– …Ты, говорит, лох и в жизни ничего не достигнешь! На хрен ты мне такой нужен, говорит! Меня, говорит, Филя в Таиланд приглашает, а ты, блин, в дешевый клубешник! А я не дешевка! Поищи, грит, себе такую попроще, а ты мне нах не упал!

– Так и сказала? – уточнил Санёк.

– Ну примерно так.

– И ты?..

– А я, брат, не сдержался. Нам же в кайф вместе! Она ж говорила, что любит! Ну я и обозвал ее проституткой.

– Дурак! – констатировал Санёк. – Машунька – дурочка, сам знаешь, но, кроме тебя – ни с кем. Только глазками блымкает.

– Дурочка, – охотно согласился Серёга. – И я дурак. Но ты ж понимаешь…

– Понимаю, – подтвердил Санёк. – Дальше – что?

– Дальше она драться полезла.

– Вот это на нее похоже, – Санёк усмехнулся. – А ты?

– А я ее оттолкнул. Просто оттолкнул, прикинь! Сильно, правда, потому что разозлился. Ну так было же с чего! А у нее кровь хлынула. Прям вижу, как куртка мокнет! Не понимаю ничего! – Серёгу опять затрясло.

– Хорош истерить! Она точно не ранена?

– Точно, блин! Стопудово! Ты дальше слушай, это не все еще…

– Так… – пробормотал Санёк, когда Серёга дошел до момента отъема ключей и упомянул татушку на руке у «доктора». – Змея с человеческим лицом, значит? Сюда глянь, – Санёк сунул другу под нос правую руку. – Что видишь?

– Грабку твою, – буркнул Серёга.

– Больше ничего?

– Думаешь, я кислоты нажрался? А вот хрен! Точно была змея. С человеческой рожей. Да хоть с какой… – Серёга явно не придал татуировке значения. – Короче, машину я нашел, подогнал, Машуньку на заднее закинул и сюда привез.

– Машина где?

– У площадки детской. Ключи я на сидуху бросил. Я не вор.

– Ты – дурак, – в очередной раз констатировал Санёк, поднимаясь.

– Пойдем, глянем на девушку твою… бледную.

Серёга не соврал. И «доктор» загадочный тоже не ошибся. Раны не было. Кожа чистая. Вернее, не чистая – испачканная кровью, но целая. И трусики чистые. Зато дыхание слабое-слабое. И пульс. И выглядит скверно. Что легко объяснить, если кровь действительно Машунькина. Тут пол-литра вытекло, не меньше. Хотя непонятно, откуда. Много чего непонятно. Но если это имеет отношение к Игре, то непонятки – это нормально.

– Одеяло дай! – велел Санёк. – Мерзнет она. Я сейчас вернусь.

– Ты куда? – Мысль о том, что Санёк уйдет, Серёгу напрягла.

– Машину эту гляну. И вернусь, не беспокойся. Что за машина, кстати?

– «Ниссан Патрол». Здоровая такая тачка.

– Я в курсе.

Санёк надел куртку.

– Если очнется – чаем ее напоишь. Очень сладким, понял? Мёд есть?

Серёга мотнул головой.

– Тогда с сахаром. Или с вареньем.

– Угу. Но ты это, недолго.

Бомж с площадки куда-то пропал, и Санька это насторожило. Однако на улице его нехорошие люди не ждали. И внедорожник стоял там, где его оставил Серёга. Открытый. Ключи на сиденье. И брелок… Очень интересный брелок, однако.

Санёк полез в карман и достал свой. Так и есть. От одного производителя девайсы. Только у Санька черный сфинкс с человечьей рожей, а на этом – черная же змеюка с девичьим личиком.

Ладно, разберемся.

Санёк закрыл машину. Снаружи. Ключи прихватил с собой. Появилась мысль: показать ключики там, где в этом разбираются. Но сначала – подробности великой битвы.

Когда Санёк вернулся, Машунька уже пришла в себя. Сидела в любимом Серёгином свитере, пила чай, лопала шоколад и слабеньким голоском костерила Серёгу.

Серёга, надо отдать ему должное, помалкивал. Терпел. Хотя, судя по роже, ему очень хотелось ответить.

Когда-то в бесконечно удаленном прошлом, до Лики, Машунька Саньку нравилась. Вся такая складная, крепенькая, решительная. И при этом – глазищи такие наивные-наивные…

Но ничего у них не было. Серёга четко обозначил: «мое», и Санёк тоже установил дистанцию. Длинную. Теперь – пожалел. Доверие не помешало бы.

– Короче, так, голубки, я хочу знать, что там у вас произошло, в подробностях.

– Он меня обозвал, знаешь как? А сам – с той блондинкой! – Машунька всхлипнула.

– Да не было у нас ничего! – возмутился Серёга. – Санёк, ты знаешь…

– Не знаю и знать не хочу. Меня интересует, откуда взялось вот это! – Он поднял заскорузлую от крови блузку и бросил Серёге на колени. – Это ведь ее кровь?

– Почему это ее?

– Почему – моя?

В один голос.

– А чья? Вы там кого-то зарезали?

Дружное «нет».

– Ты чё, не веришь? – Серёга даже обиделся.

Санёк, может, и не поверил бы. До Игры. Теперь он был готов поверить во что угодно. Но ему нужны были детали. Одна у него уже была. Брелок от «ниссана» с человекозмеей. Но этого мало.

– Значит, он тебя оскорбил, ты его решила поколотить, а он тебя оттолкнул, так?

– Он меня ударил! – Силы понемногу возвращались к Машуньке. – Очень больно! Я аж задохнулась совсем!

– Да я тебя просто оттолкнул, чтоб ты мне рожу не изодрала!

– Я б тебе не только рожу…

– Стоп! Интимные подробности оставим! – перебил Санёк. – Серёга, заткнись пока. Машунька, что ты почувствовала? Поточнее.

– Очень больно! Внутри! И кровь сразу потекла! Я испугалась!

– Молодец! А ты, герой, что почувствовал?

– Я разозлился! – сообщил Серёга. – Толкнул ее, а потом увидел, как кровь пошла… Испугался. Подумал, у нее там, под курткой, что-то острое было.

– Не было там ничего! Это ты, псих, меня покалечил!

– Ничего я тебя не калечил, – буркнул Серёга. – Я хотел в скорую звонить…

– А что ж не позвонил? – сварливо осведомилась Машунька.

– Не успел потому что!

– А что успел?

– Ну я испугался. А потом снова разозлился. На себя. И кровь идти перестала.

– Вот так – сама? Просто разозлился – и перестала?

– Вроде того, – пробормотал Серёга.

– Руку покажи!

Осмотр ничего не дал. Рука как рука. Ногти подстричь не помешало бы. Никаких татуировок.

– Ну-ка сожми мою!

Нормальный хват. Никакой сверхсилы.

– Давай-ка на кухню, – распорядился Санёк. – А ты, Машунька, отдыхай пока.

– Еще раз – подробности твоей великой битвы с докторами! – потребовал Санёк, когда они вышли. – И что при этом чувствовал.

Чувствовал Серёга много чего. Но память у него была хреновая. А может, стресс сказался. Ничего, кроме: «он меня – так, а я его – так», – выдавить из другана не получилось. Но картина складывалась загадочная. Сначала – ссора с Машунькой, которая началась из-за какой-то бабы, которую Серёга вообще не помнил, а Машунька определила как «сисястую сучку». Потом заявление Машуньки, что Серёга по жизни лох и олень и потому она едет с Филей в Таиланд. Далее – непечатная лексика со стороны Серёги и естественная (для Машуньки) реакция оскорбленной девушки.

– Я ее просто оттолкнул, – утверждал Серёга.

Просто оттолкнул, да. И еще – здорово разозлился.

И хлынула кровь.

А потом появились «доктора». Которые сначала вроде бы хотели побить Серёгу, а Машуньке помочь, но потом, непонятно почему, решили девушку убить.

– Он так и сказал: «Зачисти девчонку!» – прикинь, да? А мне нож воткнул в бочину! Вот сюда!

Нож, который воткнули в «бочину», по Серёгиному описанию, был большой (вот такой тесак!), черный и с «камнем таким зеленым на ручке». Санёк с удовольствием подержал бы ножик в руках, но Серёга ножа на асфальте не нашел. «Спецом искал, – пояснил он Саньку. – Себе забрать хотел. Типа трофей».

Трофейщик, блин. Красный следопыт.

Интересно было то, что никаких следов «втыкания» на туловище Серёги не было.

Очень интересно. Сначала Машунька обливается кровью – сама по себе. Потом «вот такой тесак» не оставляет после себя ни следочка. На Машуньке, впрочем, следов тоже нет. Если не считать пары стаканчиков или около того впитавшейся в одежду крови.

Еще вопрос: почему эти двое решили убить девушку? Если, конечно, Серый на нервяке слова не перепутал.

– Короче, так, – решил Санёк. – Я сейчас кое-куда скатаюсь, а вы сидите тише мышек, никого не пускайте и постарайтесь друг друга не убить. А лучше делом займись. Стиркой, к примеру.

– Может, тебя отвезти? – предложил Серёга. Перспектива отстирывания крови не привела его в восторг.

– Отвезти? На угнанной тачке?

– Зачем на угнанной? На своей.

– Нет уж! Тут сиди. И за Машунькой присматривай. Вдруг у нее опять… хлынет.

– А тогда чего делать?

– Скорую вызывай! – рявкнул Санёк. И двинул на выход.

Глава третья

Александр Первенцев. Санкт-Петербург. Искатели

– Рад тебя видеть, Александр! – Парень за стойкой был другой, но на того, первого, – похож. Не внешне. Стилем.

– Я Пётр, – опередив вопрос, сказал он. – Пётр Ключник. Ха-ха! Шучу. Пётр Третий. Как царь.

– Его убили, если я ничего не путаю? – сказал Санёк.

– Меня убить трудно, – та же лучезарная улыбка. – И я не женат. Хочешь попробовать? – перехватив взгляд Санька на стойку с оружием.

Да, Мертвый Дед был прав: если раньше для Санька офисная коллекция была выставкой острого железа, то теперь он, даже издали, видел не блестящие игрушки, а инструменты. Инструменты воина.

– Пока нет желания, – сказал Санёк. – Но ключник – это кстати. Вот и взгляни.

И уронил на стойку связку ключей.

Пётр к ключам не притронулся.

– Где взял?

– Нашел! – с вызовом бросил Санёк.

– Да ну? – Пётр встал и положил руку на стойку. На тыльной стороне – птичка с серьезными коготками. С человеческим лицом, естественно. Зеленая.

«Страж-контролер. Искупительный ценз. Первый уровень. Гардарика».

Слова прозвучали так неожиданно, что Санёк вздрогнул и оглянулся.

Пётр засмеялся, показал на свою татуировку:

– Это Игра говорит, – выражение лица «птицы» переменилось. С сурового на ироническое. – Никогда раньше не слышал?

Санёк мотнул головой.

– Привыкай, воин. Еще и не то будет. Черная химера – это тебе не птичка-говорун. Это, брат… химера.

Санёк глянул на собственную татуировку. Сфинкс снова потемнел, обрел четкость. И он ухмылялся. Во все зубы. А зубы у него были очень даже ничего.

– Колись, игрок! – потребовал Пётр. – Где чужие ключики надыбал?

«А какой смысл скрывать?» – решил Санёк.

И выложил всё как есть.

Пётр размышлял недолго.

– Это не мое, – заявил он. – Вне моей компетенции. Ничем не могу тебе помочь.

– То есть какие-то козлы…

– Игроки, – поправил Пётр.

– …какие-то игроки могут безнаказанно убивать людей, а контролер говорит: вне моей компетенции?

– Так и есть, – не стал спорить Пётр. – Тебя это тоже касается.

– То есть?

– Если ты кого-то убьёшь здесь, в миру, то расхлебывать будешь сам. И если убьют тебя, то Игра тоже не станет за тебя мстить. Этим займется местная полиция.

– А если меня убьет игрок? Ты, например?

– А это – уже не в твоей компетенции. Но… – Пётр поднял палец и нацелил его Саньку в переносицу: – За твою смерть с меня спросят. И как с игрока, и как с контролера. И если у меня не будет серьезного оправдания… Короче, не буду я тебя убивать, расслабься.

– А если бы я не был игроком?

– Если человек вне Игры – Игру он не интересует, – отрезал Пётр. – И напомню: эти двое никого не убили. А вот твой друг… как его зовут?

– Сергей. Сергей Кожин.

Пётр наклонился, набрал что-то на компе… Видимо, не вышло, потому что нахмурился, сел в кресло и забарабанил по клаве. Минута, две…

– Телефон его у тебя есть?

– Естественно, – Санёк продиктовал телефон.

– Твою ж прапрабабушку! – еще через минуту выдал Пётр Третий. – Я с таким еще не сталкивался.

– То есть?

– С тем, чего не может быть. Нет твоего дружка в наших базах.

– Почему – не может?

– Потому, Саня, что в наших базах есть всё. А если в них чего-то нет, значит, этого не существует.

– А если по адресу, – предложил Санёк и продиктовал адрес. Не ту квартирку, которая досталась Серёге от помершей прабабки, а ту, где жили его родители.

Пётр проверил. И оказалось, что человек по имени Сергей в семье Кожиных даже не рождался. Его не было в архиве паспортного стола. У него не было телефона и страницы ВКонтакте. Его не было даже в списках военкомата. От него не осталось в Сети ни одной фотографии… Хотя нет, одна все же осталась. Отсканированное фото: старшая сестра Серёги в возрасте семи лет с неизвестным младенцем на руках. Могучий поисковик Петра нашел ее среди родственников троюродной сестры мужа Серёгиной сеструхи.