Опасные союзники

Но, несмотря на богатую обстановку, дорогое дерево на полу и серебряные светильники, уюта здесь не ощущалось, только напряжение и страх. Хозяин чего-то боялся.

Зена вздохнула и коснулась левого рукава, где был спрятан кинжал, с которым она не расставалась тридцать лет.

Она пришла с миром, но кто знает, как настроен хозяин?

Он появился из потайной дверцы, скрытой заморской мозаикой, в то время как Зена ожидала его у лакированной двери с инкрустациями.

– Ты кто? – сразу спросил Овцер, наступая на Зену и пытаясь вспомнить, откуда ему знакомы ее черты.

Горничные, прачки, белошвейки, купеческие жены, дамы из семейств королевских чиновников – все былое пронеслось перед глазами Овцера, но это было не то. К тому же по Маржинской дороге он проезжал десятки раз.

– Не признал? – спросила Зена, пристально глядя на Овцера и по его глазам понимая, что он далек от этого.

– Стоп!

Овцер скрестил руки на груди и кивнул:

– Ты – та самая разбойница! Зена!..

– Ну, наконец-то. Думала, не вспомнишь.

– Да я тебя никогда не забуду, потому что поклялся найти и убить, тварь ты такая!.. – закричал Овцер, яростно жестикулируя и надвигаясь на непрошеную гостью, но та не сдвинулась с места, а Овцер остановился перед ней и, опустив руки, сказал: – Ты постарела, но осталась прежней Зеной.

– Я старалась.

– Ты помнишь, сколько унесла моего золота?

– Сорок фунтов, без двух унций.

– Точно. Но ты же понимаешь, что за эти деньги тебя убьют трижды?

– Да хоть четырежды, Ярмук, ты это золото уже не вернешь.

– Дело не в золоте, дело в чести! – снова начал распаляться Овцер. – Ты опозорила меня! В конце концов – я поклялся! Почему ты так со мной поступила?

– Ты хамил, ты распускал руки, ты вел себя, как вырвавшийся из загородки бык.

– Ты мне просто понравилась! – развел руками Овцер.

– Ты мне тогда тоже понравился…

– Правда?

– Правда.

– Ты лжешь.

– Нет, не лгу. Иначе бы я заколола тебя в том грязном кабаке, но я просто ушла.

– Ты разрезала рот до ушей моему слуге!.. – напомнил Овцер.

– А ты приказал ему задержать меня и кричал вслед оскорбления.

– А ты решила отомстить?

– Нет, сначала я узнала, что по Маржинской дороге повезут монеты. Это сулило неплохой куш.

– Кто тебе сказал?! – воскликнул Овцер, разом возвращаясь на тридцать лет назад.

– Точно не помню, какие-то прислужники, что подносили вам в кабаке закуску. Вы были неосторожны, наболтали лишнего, а они услышали и за пару серебряных монет продали новость моим людям. А уже потом я узнала, что это твой обоз.

– А что же не отказалась, если я тебе нравился? – криво усмехнулся Овцер.

– Нравился – не нравился… – Зена усмехнулась. – Дело прежде всего, Ярмук.

Они помолчали, возвращаясь в далекие события прошлого. Овцер вспомнил, как после ограбления искал тех, кто продал его разбойникам, и избавлялся от подручных, полагая, что вина лежит на них, но все оказалось проще.

А Зена вспоминала, с какой яростью дрались за золото Овцера его бойцы – это было самое кровавое побоище на дороге из всех, что она знала. Позже она корила себя за упрямство, ведь в этом бою она положила почти весь свой отряд, и хотя в результате получила золото, восстановить свое маленькое войско у нее больше не получилось.

А золото, что же – оно утекло между пальцев. Что-то украли свои, что-то потратила, что-то проиграла в Веронге. Три фунта монет пришлось отдать, выкупая у герцога Мальоре своего лучшего лучника, но ее обманули и вернули стрелка отравленным – он умер через пару недель.

Постепенно разбежались оставшиеся люди, а по ее следам пошли охотники, посланные Ярмуком и еще несколькими пострадавшими от Зены торговцами. Пришлось бежать, скрываться, затаиваться и снова бежать, потому что охотники были умелыми, а их хозяева продолжали им платить.

Лишь несколько лет назад, после долгих скитаний Зена сумела вернуться в эти места. Зачем – и сама не знала. Просто она здесь родилась, здесь от портовой воровки поднялась до вожака крупной и лихой банды.

– Я все еще не простил тебя, Зена, и ничего не забыл. Ты очень рисковала, когда шла сюда, и у меня нет ни малейшего желания отпускать тебя.

Зена посмотрела Овцеру в глаза – там были гнев, злоба и боль одновременно. Он не блефовал, он действительно хотел отомстить.

– Да, я рисковала, Ярмук. И я бы не пришла просто так – повидаться. Меня привело к тебе дело.

– Дело? У тебя ко мне дело?! – воскликнул Овцер и расхохотался. Однако быстро успокоился. Видно было, что ему сейчас нелегко и вовсе не Зена была тому причиной.

– Что у тебя может быть за дело, Зена? Ты видела себя в зеркало?

– Я знаю, что не молода, ты меня этим не обидишь, но я пришла, чтобы предложить помощь.

– В чем мне может пригодиться твоя помощь?

– Я слышала, тебя крепко обокрали и унесли что-то важное…

– И что, ты знаешь, кто это сделал?

– Еще нет, но можем договориться, и я возьмусь за это.

– У тебя снова банда? – усмехнулся Овцер.

– Нет, просто имеются ладные люди, которые могли бы помочь. Честно скажу, я пока с ними об этом не говорила – не было смысла, но если тебе будет интересно…

– А какой тебе в этом прок? Надеешься заслужить прощение?

– Просто деньги. Я получу процент, ну и, конечно, хотелось бы загладить перед тобой вину. Хоть немного. Ты можешь мне не верить, но теперь, с годами, все прошлые подвиги уже не кажутся мне такими уж прекрасными – кровавая слава превратилась в тяжелый груз, который давит все сильнее.

Овцер помолчал, переваривая услышанное, потом вздохнул и спросил:

– Где ты пряталась все это время?

– Много где. В Варнавии, на Пролитексе и даже в Урутако.

– М-да, так далеко охотников я за тобой не посылал.

7

Решив, что разговор с Зеной имеет смысл, Овцер вызвал лакея, и скоро в комнате поставили стол с двумя стульями, выписанными из Ингландии.

Едва Овцер с Зеной сели, на столе появились сладости и горячий новомодный напиток, который возили из пустынных земель из-за моря.

– Попробуй это, Зена, не отравишься, – сказал Овцер, пригубливая напиток из своей чашки.

– Ну, даже не знаю…

Она попробовала и покачала головой.

– Горький…

– Это поначалу, но если пить его сладким и со сливками – будет вкусно.

– С сахаром и сливками все вкусно, – заметила Зена и, отодвинув чашку, посмотрела на Овцера, показывая, что ждет ответа.

– Пришли мне своих людей, я должен увидеть их, поговорить с ними. Сколько их?

– Пока двое.

– Пока?

– Я знаю, что у них есть еще верные люди.

– Понятно.

Овцер окунул в напиток белый сухарик, положил его в рот и принялся задумчиво разжевывать.

– Ты у них кто?

– Кухарка и хозяйство веду.

Зена ожидала, что Овцер засмеется или хотя бы ухмыльнется, но он никак на это не отреагировал.

– Что у них за подвиги имеются, знаешь?

– Напрямую спрашивать опасалась, только рядом да около. Они оба из воров, но в завязке.

– Точно?

– Точно. Я такие дела сразу вижу. Проводили обоз с дорогим товаром, отбивались от разбойных шаек и кое-чего похуже.

– С визитерами из-за гор?

– Из-за гор, – кивнула Зена. – Сечи были неимоверные, мало кто дошел до места, но дело они сделали и за то спокойны. Опять же золото за работу у них тоже имелось. Не ворованое золото, это точно.

– А как определяешь?

– Ворованное утекает сразу, его не удержишь, и воры за добычу особенно не держатся, пропивают и снова за ремесло. А эти – нет, основательные, в дом вложились. Честные люди.

– А в прошлом воры.

– В прошлом – да.

– Ха, интересные у тебя хозяева, Зена.

– Ты как будто еще не все сказал, Ярмук, – сказала Зена, замечая во взгляде Овцера тени, которые так и не рассеялись.

– Большего говорить не нужно, Зена. Если сговоримся, я расскажу больше, а если нет – трепаться ни к чему.

– Хорошо, тогда я пойду, – сказала Зена, поднимаясь.

Овцер тоже встал.

– Пусть приходят после второй стражи. Как их зовут и как они выглядят, чтобы охране сказать?

– Один седой, хотя и не такой старый, это Мартин. Второй парнишка молодой – Рональд.

– Ладно, пусть приходят. А сговоримся – деньгами не обижу. Свежие люди мне бы пригодились, свои не справляются – не тому обучены.

8

Возвращаясь домой, Зена зашла на рынок недалеко от дома, чтобы купить зелени для сметанного соуса.

Мысленно она уже выстраивала предстоящий разговор, прикидывая, как лучше начать, чтобы ее хозяева не слишком удивились неожиданной инициативе своей кухарки. В конце концов, она решила говорить напрямую, а уже по тому, как пойдет беседа, добавить подробностей.

Хозяев она застала за упражнениями с дубинками, они фехтовали ими, словно мечами, да так, что щепки летели. Иногда, случалось, кто-то получал по голове или отбивал руку – тогда Зене приходилось их лечить, правда, они и сами знали немало средств от всяких ранений. Это Зена давно отметила.

– Эй, хозяева, идите мыться, сейчас на стол накрывать буду! – крикнула она и поспешила на кухню.

Мартин с Рони тотчас свернули ристалище и пошли к большой бочке, куда собиралась дождевая вода. Там они обычно мылись на дощатом настиле, а потом переодевались в домашние штаны и рубахи.

Прежде о подобной роскоши они и не помышляли, однако теперь у них было по полдюжины штанов, рубах и обмоток. Правда, сейчас дело шло к тому, что их богатство пришлось бы продавать на городском рынке.

После помывки, пропахшие мыльным цветком, они прошли в дом, где уже вовсю хлопотала Зена.

– Что там в городе? – спросил Мартин, усаживаясь за стол, где уже дымились чашки с мясной похлебкой.

– Надо бы и самим сходить, – обронил Рони, нетерпеливо хватая кусок хлеба и ныряя ложкой в дымящуюся похлебку.

– Горячая! – напомнила Зена, однако Рони, по своему обыкновению, успел обжечь губы и стал трясти головой.

– Ай, зараза!..

– Простоквашу приложи, сразу пройдет, – посоветовала Зена и села за стол третьей, чего прежде никогда не делала – она обедала в одиночку.

Мартин положил ложку, понимая, что все не так просто, и даже Рони забыл про обожженные губы и сел на стуле ровнее.

– Что-то случилось? – спросил Мартин.

– Я ходила искать для вас работу.

– Искать для нас работу? – переспросил Рони, и они с Мартином переглянулись.

– Ну, вам же нужна работа, хозяева?

– Зена, давно хотел тебе сказать – называй нас по именам, – попросил Мартин. – А то даже неловко как-то.

– Да, неловко, – согласился Рони, помешивая ложкой похлебку.

– Ладно, по имени – так по имени. Мартин, о вас с Рони я знаю немного, но главное я поняла – вы можете сгодиться для денежной работы.

– Насколько денежной? – заинтересовался Рони.

– Есть заказчик, золота у него – полные закрома, и он даст любую цену, но и дело там непростое.

– А кто заказчик? – спросил Мартин.

– Ну, пока еще не заказчик, завтра, после второй стражи, он ждет вас к себе, чтобы присмотреться. Тогда и скажет – будет дело или не будет.

– Мы должны ему хорошо показаться? – уточнил Рони. – Может, новые штаны надеть?

– Нет, штаны сойдут любые чистые, – улыбнулась Зена.

– Со штанами решили, – кивнул Мартин. – А что за человек?

– Ярмук Овцер, рыботорговец.

– Овцер? – удивился Мартин.

– Овцер-мовцер, – в тон ему заметил Рони.

– А чего вы разудивлялись? – спросила Зена, хотя и поняла причину такой реакции.

– Да про него мало хорошего говорят, – пояснил Мартин, приступая к еде.

– Банда у него! Весь город пугает, да еще и окрестности до дальних деревень! – добавил Рони. – Люди говорят – с рыбаков три шкуры дерет, сети в залог забирает, а кто ему слово поперек скажет, те с промысла не возвращаются.

Зена кивнула. Ничего нового она не услышала, но кто она такая, чтобы судить Овцера? У нее случались длинные ночи, когда невозможно было заснуть – страшные видения былых деяний преследовали ее, проступали во всех подробностях при том, что в те лихие года она рубила тесаком, не особо задумываясь.

– Так что, не будете работать на Овцера? – уточнила Зена.

– Отчего же не будем? – пожал плечами Мартин. – Будем, если он нас на подлости подряжать не станет. Что за дело у него?

– Сундук поперли с золотом.

– О, сундуки с золотом! Это дело нам знакомо!.. – сказал Рони и засмеялся, однако, наткнувшись на строгий взгляд Мартина, стал молча есть свою похлебку.

– Большой сундук? – уточнил Мартин.

– Вроде небольшой, но очень для него важный.

– Зена, а с чего ты решила, что мы на такую работу сгодимся?

– Дык, воры вы. Я это давно приметила, но теперь вы из ремесла вышли.

– Что, так заметно?

– Человек простой, конечно, не заметит – ну, мужики и мужики.

– А ты, Зена, значит, не простая? – вставил реплику Рони.

– Да простая я, просто с ворами знакомая была, так их повадки и выучила.

Они помолчали. Мартин с Рони съели похлебку, и Зена унесла посуду, а потом вернулась с двумя порциями овсяной каши с маслом и кувшином ягодного настоя.

Поставив тарелки и разлив по кружкам настой, она налила себе и снова села за стол, давая понять, что разговор еще не закончен.

– Ты, Мартин, судя по повадкам, на каторге побывал?

– Нет, чаша сия меня минула. Просто в дыре сидел.

– И долго?

Мартин вздохнул, готовясь ответить, но его опередил Рони:

– Двадцать лет, как один день, в крепости Угол!..

– В Угле? Ты двадцать лет просидел в Угле?!

– Просидел, – сказал Мартин и неодобрительно покосился на Рони. Тот пожал плечами, дескать – а чего такого?

Зена помолчала, осмысливая услышанное. Она много слышала об этой тюрьме, но те, кто попадал туда, считались смертниками. Больше двух-трех лет никто не выдерживал, а тут – целых двадцать! Было чему удивиться. И было чему порадоваться, ведь при таком удивительном раскладе стоимость команды, которую она проталкивала, значительно возрастала.

– Как же ты ухитрился, Мартин?

– По приказу королевского наместника… – буркнул тот.

– Нет, как ты ухитрился выжить?

– Просто повезло.

– Все двадцать лет везло?

– Все двадцать лет. Я ведь счастливчик, Зена.

Мартин облизал ложку и положил на стол.

– У меня и погоняло воровское было – Счастливчик.

– Удивительно, – покачала головой Зена.

– А мне удивительно, что седая прислужница запросто поговорила с рыбным королем Овцером, к которому и с ротой королевских гвардейцев не пробиться. Как ты это объяснишь, Зена?..

– Вот именно, как? – повторил Рони.

Пришло время отвечать Зене.

– Когда я была моложе, он ко мне клеился.

– Клеятся к белошвейкам, Зена, – заметил Мартин. – Или к молодым прачкам. Ты же говорила, что водила дружбу с ворами.

– Ну, хорошо, – кивнула Зена и отхлебнула ягодного настоя. – Мы здесь свои, кочевряжиться не буду. Я была Зена-Огонь, грабила за городом обозы. У меня была банда в пятьдесят два ножа, и как-то раз я обнесла Овцера, он потом за мной полжизни убийц гонял, едва уцелела.

– Это похоже на правду, – высказался Рони. Зена в ответ усмехнулась и покачала головой.

– Теперь понятно, почему ты нож «перышком» называла, – сказал Мартин.

– Разве называла?

– Да, пару раз проскочило.

9

Чтобы не опоздать на встречу с заказчиком, Мартин с Рони вышли загодя и попали в центр города в самый разгар утренней торговли.

Со всех сторон надрывались зазывалы. Потоки возов с разной всячиной двигались во всех направлениях и сталкивались на перекрестках. Извозчики ругались, местами случались потасовки, но Мартин с Рони обходили места конфликта и двигались дальше – сегодня у них были неотложные дела.

Однако совсем избежать утренней толкучки им не удалось. Возле Канатной улицы со стороны Шелковой слободы случилось столкновение подвод. Образовался затор, люди пошли кругом, и местные щипачи бросились снимать нектар, пока не рассосалась удобная оказия.

Мартин шел первым, за ним – Рони. Когда толстые торговки с корзинами перегородили им ход, пришлось остановиться, и в эту пору отряд щипачей разом атаковал всех, кто встал на перекрестке.

Кто-то заорал, хватаясь за мошну, другие и вовсе не заметили, однако Рони прихватил карманника за руку и вывернул так, что тот заорал, прося пощады.

– Не ломай, человек! Не ломай – ошибочка вышла! Думал, братец мой Леопольд, а оказалось, другой человек – пусти, гад, ни за что калечишь!..

– Неужели ни за что, если ты не по делу кныкаешь, босяга?! – ответил Рони, отпуская карманника.

Воришка отряхнулся и, не оценив благородного жеста, крикнул:

– Ты кого босягой объявил, путаный?

– За путаного распутывать будешь, – сурово пообещал Рони.

– Ай, пойдем, – махнул рукой Мартин, увлекая за собой Рони, в то время как карманник растворился в толпе.

Они прошагали еще полквартала, когда из-за очередного угла выскочила шобла из дюжины молодых воров, и у каждого в руках был кривой портовый нож.

Предводителем стоял тот самый карманник, которого прихватил Рони.

– Ну что, портянка деревенская, ответишь за босягу? – спросил тот, ухмыляясь, и редкие прохожие поспешили перейти на другую сторону улицы.

– А ты ответишь за путаного, босяга? – в тон ему ответил Рони, снимая с пояса дубинку.

– Ну, все, путаный, сейчас за все ответишь!.. А ты, седой, отваливай, может, и выживешь!..

– Согласен, – поднял руки Мартин. – Отваливаю.

– Мартин, ты что – бросишь меня? – удивился Рони.

– А чего такого? Это же не черные орки, кучка засранцев – минута работы, и только.

– Эй, ты кого засранцами назвал?! – взревел один из молодых воров, широкоплечий, с обломанным морским тесаком в руках.

– Прошу прощения, господин хороший, уже отваливаю к стене. Прошу прощения…

Смешно раскланявшись, Мартин слегка смутил всю воровскую компанию и отошел к стене на противоположной стороне улицы.

– Начинайте, я пока орешков погрызу!.. – сказал он, делая рукой разрешающий жест.

– Дай я ему башку снесу, Шкиза! – проорал здоровый.

– Не бухти, Грузный, сначала этого уделаем.

Воры стали наступать на Рони, обхватывая полукольцом.

– Не стой на месте, бей по флангам! – подсказал Мартин, пытаясь разгрызть первый орех.

– Чего ты?! – оглянулся Грузный.

– Я говорю – штаны у тебя драные, должно, задницей на забор сел.

– Ах ты!..

Договорить Грузный не успел, Рони атаковал именно его фланг, нанося разящие удары тяжелой дубинкой из можжевелового дерева. Воры падали, тотчас вскакивая, шипя по-змеиному и демонстрируя, что им все нипочем, но Рони снова бил их по голове, и те снова падали, больше не поднимаясь.

Лишь один из них, самый хитрый и проворный, смог зайти Рони за спину, однако получил удар по голове и свалился на мостовую.

– Ну и как ты не заметил? – возмутился Мартин, убирая дубинку на пояс.

– Я не знаю, – развел руками Рони, переводя дух. – Выпустил его из внимания, их-то вон сколько.

И он обвел взглядом стонущих, едва дышащих и лежащих в полном беспамятстве воров.

– Я же тебе говорил – не смотри на того, кого бьешь, смотри вообще! Повсеместно! Ты и раньше в морду получал, оттого что смотрел прямо!..

Рони вздохнул и пожал плечами.

– Ну не смог я его увидеть, что теперь, сожрешь меня?

– А вы правда воры? – спросил неожиданно пришедший в себя вожак шоблы.

– Привет, Шкиза, доброго здоровья, – сказал ему Мартин.

– Вы и говорите, как воры…

Шкиза сел на мостовой, растирая ушибленный лоб.

– Мы были ворами, но теперь мы перестали ими быть, – пояснил Мартин.

– Как это?

– Решили начать жизнь честных людей.

– Решили сделаться лохами, – перевел на язык воров Рони.

– Разве так бывает? – поразился Шкиза.

– Ну, как видишь, – пожал плечами Мартин. – Мы ботаем на воровской фене, но мы ни при делах.

– Не при делах, – повторил Шкиза.

– Всего хорошего, приятель, – сказал Мартин. – И поторопись, колокольчики городской стражи все ближе.

И действительно – напуганные прохожие уже сообщили стражникам, и теперь те бежали к месту драки, изумляя округу звоном колокольчиков на шлемах – так было заведено королевскими прокурорами много лет назад.

10

К высокому забору, за которым находился дом рыбного короля Овцера, Мартин с Рони пришли за четверть часа до второй стражи. Стукнув в ворота, Мартин подождал, когда в кованом окошке появится охранник, и сказал:

– Двое – к господину Овцеру.

– Старый и малый? – уточнил охранник, пережевывая бутерброд с вареным горохом.

– Так точно.

– Есть такое дело, но чуть позже – ждите пока.

– Ждем, – кивнул Мартин и отошел, но вдруг окошко снова открылось, и охранник прямо весь высунулся наружу.

– Вы там на забор-то не особенно ссыте! Отойдите, вон, к оврагу!..

– Да мы и не думали.

– Все вы не думаете, а забор – зассан, выйти невозможно!

Пришлось ждать, наблюдая, как при солнечном дне голубые бабочки носятся над заросшим сорняками пустырем.

Покупая землю, Овцер постарался сделать так, чтобы все в округе принадлежало только ему. Иначе какая же тут безопасность, если соседом мог стать кто угодно?

– Развернулся дядя, – заметил Рони, усаживаясь на траву, где было поменьше пыли.

– Да уж, деньжищ у него немерено. Одного флоту рыбного – на два квартала причалы с фелюгами, а еще шаланды.

– Все деревни, считай, на него работают: солят, сушат, чистят, требуху варят.

– А требуху на что? – удивился Мартин.

– Так на клей и скотину кормить. Свиньи рыбную требуху обожают, правда, говорят, потом мясо рыбой отдает.

– У моря все рыбой воняет, – махнул рукой Мартин и вздохнул, снова посматривая на строгие башни похожего на крепость дома.

– Как думаешь, колотушки у нас отберут? – спросил Рони.

– Ясное дело. На то и охрана.

Пробил колокол второй стражи. Тотчас открылись малые воротца, и на дорогу вышел охранник.

– Ну и чего стоите? Приглашения ждете? – спросил он, поправляя жестяной шлем на войлочной основе, больше подходящий для форсу, чем для настоящего боя.

Мартин с Рони прошли в ворота и оказались на большом, просторном дворе, лишенном всяких насаждений.

– Прямо идите, там вас направят, – сказал охранник на воротах и запер засов.

Визитеры пошли по мощеной дорожке, осторожно осматриваясь и на глаз измеряя владения рыбного короля.

За забором, как и снаружи, все просматривалось из башен дома, и скрыться от засевших там арбалетчиков было негде. Похоже, у хозяина были основания бояться нападения, причем было заметно, что башни появились значительно позже самого дома – камень, из которого они были сложены, выглядел новее.

Помимо башен, следы переделки были заметны и на самом доме – некоторые из окон первого этажа были заложены.

На дорожку вышел старший охранник с нашивкой вроде сержантской, и с ним еще двое. Оружие из ножен они не доставали, но смотрели на визитеров довольно неприязненно.

– Ножи имеются? – спросил старший охранник.

– Только у меня, – сказал Рони.

– Давай сюда, пусть у нас побудет.

Старший принял у Рони нож и передал одному из своих.

– И колотушки тоже снимайте.

Гости выполнили это требование, передав колотушки старшему. Тот взвесил их на руке и покачал головой:

– Оружие-то у вас разбойницкое.

– Так с мечами по городу нельзя, – заметил Мартин.

– Носите кортики, коли опасаетесь. Кортик двенадцать дюймов вполне себе достаточное оружие.

– Спасибо за совет, мы подумаем.

– Пожалуйста. Теперь снова идите прямо. Там вас лакей у двери примет.

11

Хозяин дома принял гостей во внутреннем дворе, где хватало и света, и зелени. Именно сюда он выходил послушать пение птиц и шорох листвы. Здесь он гулял меж деревьев, не боясь, что где-то притаилась опасность.

– Ну, присаживайтесь! – сказал Овцер, указывая широкой ладонью на приставленные к столу стулья.

Сам стол располагался на мраморной площадке, и гостям пришлось подняться на пару ступеней.

Они слегка замешкались, стараясь не толкаться и не сбросить угощения, которыми был заставлен стол.

– Да вы не бойтесь, он крепко привинчен к полу, его и ядром не сшибешь, – приободрил гостей Овцер и улыбнулся. – Я пару раз опрокидывал его случайно, потом приказал привинтить.

– Да уж, господин Овцер, у вас фигура вполне кузнецкая, прошу прощения, – заметил Мартин, чтобы завязать разговор.

Овцер засмеялся, ему понравилось такое сравнение.

– Такая стать у меня, конечно, от рождения, но когда был молод, работал пильщиком у одного купца-строителя. Два года полотно тягал вверх-вниз. Здоров стал неимоверно, но, не поверите, – досыта никогда не ел, вся каша в работу уходила, и хотелось не то что котелок подмести, а и вместо всей артели нажраться.