Времена философов

Я направился к тому, что был ближе ко мне. И он тут же стал расти, уплотняться и темнеть. Вблизи он уже не походил на прозрачный пузырь.

Заслонив собою всё прочее, мир затягивал меня, затягивал в водоворот своей жизни, в свои законы, в свою вероятность и постоянство. Как только я вошёл в него, сразу же столкнулся, будто с неким мифическим существом, с его тьмой. Это было невероятно, ведь вдалеке он выглядел совершенно иначе… Но ещё больше я поразился, когда тьма вдруг отступила. Огромной массой она ринулась вниз, увлекая и меня за собой. А затем… ощущение телесности, твердь под ногами, дыхание, открываю глаза, вижу и вспоминаю: я там же, где и был, и при этом со мной всё в порядке. Одно только но: вместо долговязого пришельца напротив меня сидит человек. Мне очень хорошо запомнилась его внешность. Большое жизнерадостное лицо, добрый, но в то же время и пронизывающий до дрожи взгляд; крепкие плечи… На нём был тёмный сюртук, а под сюртуком светлая рубашка с открытым воротом; на голове его сидела классическая шляпа.

Я спросил:

– Кто вы?

Он ответил:

– Фокусник, как и вы!

Эти слова буквально перевернули моё сознание. В тот вечер со мной произошёл не один случай, а два совершенно разных и почти не связанных друг с другом события. И сказать, какое из них потрясло меня в большей степени, не так-то просто. Судите сами. В результате первого мне стал повсюду грезиться человек, занимающийся тем же, чем и я. Всё, что не было создано мной и моими друзьями, было создано им, а не являлось действиями каких-то потусторонних сил, как все считали, как считал и я сам. Мистический парк… никакой не мистический, он – просто арена двух заигравшихся иллюзионистов. И как только все об этом узнают, одна из самых таинственных и нашумевших в современном мире историй в одночасье превратится в одну из самых нелепых. Только представьте, какие последствия повлекла бы за собой столь вопиющая правда!

Зато пережитый мной духовный опыт вселял чувство оптимизма, которое не угасало даже при мысли о том парне. Я думал: неужели ему так хотелось заявить о себе, что он разыграл со мной эту сцену? На то должно быть честолюбие и вполне заурядный ум. Однако его глаза говорили совсем о другом, в них отражалось знание и богатый опыт. Возможно, я что-то недопонял, возможно, его слова имели какой-то иной смысл. Но тогда какой?

Я долго думал над этим вопросом, но удовлетворительного ответа так и не нашёл. То, что произошло со мной в тот вечер, могло бы навсегда остаться загадкой, если бы однажды… если бы однажды вот за таким же столом, в такой же тёплой, домашней атмосфере я не рассказал об этом своим друзьям. Каким же я был дураком, что не сделал этого раньше!

Поначалу они были в том же недоумении, что и я. Но потом Мэгги попросила меня описать виденного мной человека. Когда Мэл, Тед и Алан взглянули на выполненный ею портрет, они изменились в лице…

– Это был мистер Джефф, – закончил вместо него я и поочерёдно встретился взглядом с Мэлом, Тедом и Аланом.

– Об этом человеке я даже не слышал. Но они много рассказали мне о нём; упомянули в своём рассказе и дерево мудрости, и друга детства Винера Степса. В свою очередь я вызвал у них удивление, сказав, что последнего знаю довольно давно, и что он является также и моим другом. Когда разговор зашёл о Вине, всё мгновенно прояснилось. Мы легко и быстро пришли к единому мнению: если, кто и сможет положить конец истории заброшенного парка, так только тот, чьими руками было посажено дерево мудрости, тот, кто обладает даром просветления, как и мистер Джефф. Я написал Вину в Далмак, и он откликнулся. После прибытия на родину, он почти неделю не выходил из дома. А потом отправился в парк и пробыл в нём с вечера до утра. В тот же день, нисколько не сомневаясь в своём друге, я сделал заявление для прессы. Ну, и через день после того мы встретились с вами в парке.

– Это мистер Винер… указал на меня? – спросил я.

– Хотите знать, зачем ему это было нужно? – задал мне встречный вопрос Алан.

– Кажется, я знаю, – ответил я.

– И всё же – чтобы вы не сомневались на свой счёт – скажу вам. У этой истории бессловесное начало; таким же может быть и её конец. Люди так и не узнают, что произошло, либо в большинстве своём не поймут. Но с помощью слова (с вашей помощью, Вил) есть шанс это изменить.

– Но не только в этом причина. Вин хотел, чтобы прежде, чем чудеса канут в лету, вы получили ценный опыт, – добавил Мэл.

– Почему именно я? И потом, рассказать эту историю может любой из вас. Разве нет?

Мэл несколько секунд сверлил меня взглядом, едва заметно улыбаясь при этом, а потом произнёс:

– Просто профессор Рольпер, знакомя нашего друга с делом о заброшенном парке, не обошёлся без упоминания о вас. Но, позвольте, задам вам встречный вопрос: почему не вы?

В комнате на какое-то время воцарилось молчание. Затем детский голос его прервал:

– Мистер Уилл, но вы так и не сказали, кого встретили тогда в парке.

– Я сказал, что это был пришелец. Ты прослушал, Дейл.

– А потом вы говорили о человеке…

– К счастью, человек, о котором я говорил, растворился. Не было никакой иллюзии в том, что я видел. Но знаешь, хорошо, что ты вернул меня к этой теме. Мне хотелось сказать ещё вот что.

С чувством и расстановкой Уилл продолжил:

– Я часто об этом вспоминаю: согласно моему описанию пришелец спал; на самом же деле это больше относилось ко мне. Что сделал он, увидев меня перед собой? То же, что делаем мы, когда входим в тёмное, или, скажем, слабо освещенное помещение. Протянул руку и зажёг во мне свет. Сначала он пробудил меня, и только после этого дал подсказку.

– Но кто они, и почему пришли сюда? То, что мы знаем, не даёт исчерпывающих ответов на эти вопросы, – сказал я.

– Есть основания полагать, что история нашей цивилизации имеет немало общего с их историей. Если это так, они – наше возможное будущее. Подумайте вот о чём: наши дети напоминают нас, и их жизнь во многом напоминает нашу жизнь. Нам взрослым нравится быть наблюдателями. Мы наблюдаем за тем, как они играют, и обычно не встреваем в их игру по пустякам. Мы переходим к действиям, когда ситуация требует нашего участия.

А теперь вспомните о тех тенденциях в современном мире, которых вы коснулись в вашем первом рассказе.

– Скажу иначе, – встал со своего места Алан… – сотни учёных усердно трудятся над тем, чтобы перевести человечество на новый уровень. Так что полноценная и весьма заманчивая альтернатива обычной жизни – лишь вопрос времени. Разум может оказаться в такой ловушке, из которой уже не будет выхода.

– Всё не так сложно, как кажется. И я думаю, нам вовсе не обязательно знать больше, чем мы уже знаем, – подытожил Мэл.

Глава 3

Прощание с профессором

Спустя три месяца мистер Минрой позвал нас, чтобы сообщить две важные новости. Первая – и радостная и грустная одновременно – заключалась в том, что ему пришло письмо с Далмака от его бывшей супруги и дочери, и в ближайшее время он отправится к ним. Вторая – скорее радостная, чем грустная – касалась в большей степени меня.

– Друзья мои, я получил не одно письмо, а два. Отправителем второго является мистер Генрих Рольпер. Дорогой Вильгельм, он приглашает вас посетить планету двух солнц! Разрешение на путешествие и все расходы, связанные с ним – элементарные заботы Верховной Академии. Если у вас есть для этого достаточно свободного времени и возможность, милости прошу. Составите мне компанию. Как следует взвесьте это, и в течение суток жду от вас ответа.

Как следует взвесив, я ответил положительно.

Всё чаще доводится слышать о том, что перегрузки, связанные с перемещением из одного пространственно-временного континуума в другой, не оказали значительного влияния на работу организма. Мой случай, к сожалению, не стал одним из таких исключений. Во время перемещения я чувствовал себя – просто и одним словом – ужасно. А после прибытия на Далмак так, будто заболел некой экзотической болезнью: сильного дискомфорта уже не было, но зато всё, что происходило вокруг, всё, что говорили мистер Уилл, который в отличие от меня мог передвигаться самостоятельно, и мистер Рольпер, я воспринимал, словно сквозь сон.

К счастью восстановительные процедуры, проводимые на территории космопорта, довольно быстро возвращают путешественника в норму. Под открытое небо Далмака я выходил всего-навсего с ощущением, что провёл ночь без сна. А через несколько минут полёта в такси уже мог наслаждаться пейзажем.

На мой вопрос «Куда мы летим?» мистер Рольпер ответил с энтузиазмом:

– Я, кажется, знаю, что вам сейчас нужно… А если окажется, что я ошибся, не предложив вам отдых в отеле, то ситуацию не сложно будет исправить.

Когда наше такси приземлилось, мистер Рольпер встал возле двери и жестом предложил мне выйти первому.

Мы оказались на Бархатном побережье, пейзажи которого известны едва ли не каждому жителю Земли благодаря своей простоте и удивительному сходству с родственными им земными пейзажами. Всё, что окружает здесь путника – это небо, море и галька. А всё, что есть здесь искусственного – это скамейки, всего по одной на каждые полмили.

– Среди множества и разнообразия уединённых мест, облюбованных путешественниками, эти места особенны тем, что в них нет ничего особенного. Чудесный воздух, глубокие дали и шёпот волн. Что ещё нужно?.. – сказал мистер Рольпер.

– Разве что глянцевая поверхность моря напоминает Луну.

Хочу сказать, что я очень благодарен вам, – и за то, что вы привезли меня сюда и за Далмак в целом. Возможно, если бы не вы, моя мечта увидеть его вживую, никогда бы не воплотилась.

– Ваша мечта воплотилась благодаря вам, мой мальчик. И потом, не забывайте, что и мне есть, за что благодарить вас.

Мы сели на скамейку, и долгое время довольствовались молчанием. Затем мистер Рольпер предложил пройтись.

Медленно бредя по берегу, мы разговорились. Профессор рассказал мне о Далмаке много такого, чего я не знал. От этих рассказов у меня захватывало дух. В свою очередь его взволновали подробности истории Вильского парка.

– Вы уже опубликовали ваш рассказ?

– Опубликовал, – неоднозначным тоном ответил я.

– После чего, как видно, получили немало негативных отзывов. И они гнетут вас, вынуждают испытывать сомнения.

– Даже те, кто когда-то меня поддержал, сказали, что своими действиями я совершил не что иное, как предательство. Одно из писем мне запомнилось дословно: «Вы предали наш парк! Вы предали наш город! Благодаря вашей истории (подчёркиваю слово «вашей», поскольку в ней много надуманного вами) и, конечно же, вашим друзьям, материалисты теперь, то есть те, кто считает, что душа – это медуза, прибывают в восторге! Они наконец-то заполучат Вильский парк, и сделают с ним всё, что душа… прошу прощения, медуза пожелает. А на ваш рассказ им наплевать. То, что вы выкопали, вы тотчас же и закопали обратно в землю. Совершенный вами необдуманный поступок – вот что действительно войдёт в историю». Я действительно часто испытываю сомнения. Разум затуманивается мыслями, от которых не просто избавиться. А потом чувствую себя раздражённым. Иногда сомневаюсь во всём и вся. Может быть, то, что я пережил, было всего лишь обычным сновидением, которое я трактовал так, как мне заблагорассудилось? И, может быть, мои друзья, также как и я, излишне увлечены собственным творчеством (выражаясь более понятным языком, слегка не в своём уме)? А если всё это правда, то, возможно, мне просто не стоило о ней говорить. Словом, я помог отнять – причём, у своих же соотечественников – великую достопримечательность, храм, связывающий их с иным миром.

Профессор с улыбкой – уже знакомой и понятной мне – смотрел на меня.

– Я понимаю, я мнителен… – немного смущённо ответил я на его улыбку, и сразу же почувствовал, что выразился неловко.

– Проблема не в том, что вы мнительны. Подумайте, ведь благодаря грузу тревог и сомнений вы знаете, сколь ценен баланс. Слово «недостаток» подразумевает не наличие, а нехватку чего-либо. Думаю, вам просто нужно время, чтобы привыкнуть к новой, гораздо более заметной роли в обществе. Немного времени, и вы научитесь дистанцироваться, не воспринимать всерьёз подобные нападки. Продолжайте прислушиваться к своим ощущениям, доверяйте себе, тогда и благосклонность к другим и их мнениям, о которой вы говорили, будет с вами в любой ситуации.

Хочу вас немного порадовать: в своём видении истории Вильского парка вы и ваши друзья отнюдь не одиноки. За несколько дней до того, как пригласить вас на Далмак, я устроил собрание членов Верховной Академии по случаю завершения этой истории. На нём я последовательно изложил её от начала до конца, приводя выдержки из текстов различных авторов, бывших очевидцами таинственных явлений, в том числе, конечно, и из вашего текста, и сопровождая их документальными видеозаписями времён мистера Джеффа. В итоге нам удалось прийти к согласию. Поверить в то, что вы написали, было непросто, однако… в вашу пользу говорил тот факт, что в настоящее время в заброшенном парке действительно не происходит ничего сверхъестественного; аппаратура в нём работает, видеонаблюдение тоже…

– Я действительно этому рад! Но никому не показалось странным, что аппаратура мистера Уилла работала в нём всегда, тогда как любые попытки иных лиц получить документальные подтверждения сверхъестественных явлений были обречены на провал?

– И это тоже говорило в вашу пользу. Как, думаете, Уиллу удалось получить разрешение на то, чтобы заняться вольным творчеством на территории заброшенного парка?

– Вы предположили, что через искусство возможен контакт с иным миром. Так сказал мне Уилл…

– А почему я это предположил? Мне вспомнился один удивительный случай. Как-то раз я держал в руках фотографию, сделанную в заброшенном парке. На переднем плане – танцующая девушка, а на заднем – неотчётливо видимый, но невероятно красивый тоннель из цветов, которого, как вы понимаете, там не было. Её молодой человек пришёл в парк не за чудесами, – он был влюблён в свою девушку, очарован её танцем, для него не было большего чуда на свете, чем она. А что касается Уилла, то он – безумец, всецело отданный искусству.

Мы вернулись к нашей скамейке. Сели и вновь погрузились в молчание.

После беседы с мистером Рольпером я обрёл душевный покой, которого не знал, казалось, целую вечность. Морские дали и шум волн вызывали во мне чувство, что всё, что было в моей жизни до того, как я оказался на этом побережье, унеслось далеко и безвозвратно. Один единственный образ из неё остался со мной, образ танцующей девушки, моей красавицы, возлюбленной Анны.

Следующие три дня я провёл в незабываемом путешествии с мистером Уиллом и его семьёй. Мы успели повидать практически все места в радиусе трёхсот миль от центра далмакской цивилизации, которые, благодаря своей удивительной красоте, либо необычности, известны каждому землянину. Не осуществилась только моя мечта побывать в Далмакских аллеях, поскольку тогда сезон их ещё не начался, но я, конечно, об этом нисколько не сожалею. Потом мистер Уилл повёл меня в хартбрукский дворец искусства. Мы посетили две художественные галереи. Первая – это собрание сенситивных полотен под общим названием «Города и люди», вторая – собрание рукописных работ под общим названием «Узники Солнца». На Земле они широко известны, на Далмаке их знают все. Я же, вынужден признаться, до того времени лишь слыхал о них. Обе меня невероятно впечатлили, но во второй я был поражён ещё тем, что увидел знакомые лица.

– Поверить не могу! Уилл, это же вы! А это мистер Винер!

– Автор этих произведений, Роберт Галахен – наш с Винером друг! И очень может быть, что скоро вы тоже с ним познакомитесь, – ответил на это Уилл.

– Кажется, догадываюсь, почему.

– В этом гигантском дворце есть ещё пустующие галереи. Думаю, одна из них может в скором времени заполниться «Историей Вильского парка».

На шестой день профессор Рольпер пригласил нас с Уиллом в зал Верховной Академии, на торжественное собрание, которое он организовал по случаю своего выхода на пенсию.

Полчаса ходьбы от отеля «Buen Amigo», где я остановился, к юго-восточной окраине Хартбрука, или пять минут плавного полёта на экспрессе, и перед вами «Капсула и Звездочёт», два корпуса главного в мире правительственного здания, одновременно являющегося и одним из самых великих архитектурных произведений двадцать третьего века! Далмакская Верховная Академия… Когда видишь её воочию, испытываешь особые ощущения, которые вряд ли можно испытать при виде её на фото или в кино. Ни то, ни другое полностью не передаёт невероятную энергию этого места, как и все оттенки, что образуются, когда оба солнца золотят прозрачные органические сооружения.

Мы прибыли к началу трудового дня. Один за другим на площадь садились экспрессы, из которых выходили члены Академии. Впрочем, не все совершали посадку. Некоторые пассажиры, имея на себе портативные летательные аппараты, выходили в воздухе и направлялись к верхнему крыльцу Капсулы или Звездочёта, – чтобы таким образом сократить путь до рабочего места.

Во мне вызывало удивление буквально всё, даже то, что все эти люди, за малым исключением, были пенсионного возраста, о чём, разумеется, я знал (должное значение картине придаёшь только когда видишь её перед собой).

А свободная форма одежды (в полном смысле этого слова) членов Академии просто поражала. Кто-то был в строгом костюме, кто-то в рубашке навыпуск и рваных джинсах, кто-то в тенниске и шортах, а кто-то только в шортах; одни предпочитали туфли, другие босоножки, а кто-то и вовсе шёл к рабочему месту босиком.

Я поделился своими впечатлениями с Уиллом, на что Уилл сказал:

– Чем проще отношение к жизни, тем легче справляться со сложными задачами. Простота, как и юмор – великолепное подспорье в любых, в том числе и столь важных делах, какими занимаются здесь. А что касается возраста, то отнюдь не он объединяет этих людей, а – простите за лекцию – человеческие качества, выдающийся интеллект и отсутствие амбиций. Вы, конечно, и сами всё это прекрасно знаете. В Академию приходят только зрелые люди, которым есть что передать другим, и в большинстве случаев приходят лишь потому, что их просят об этом. Если бы было иначе, этот Институт, равно как и все прочие, не был бы в состоянии обеспечивать безопасность и стабильность во всём мире.

Вслед за полным пожилым джентльменом с густой растительностью на спине мы вошли в вестибюль Звездочёта и затем сразу же в лифт. Когда этот джентльмен повернулся к нам лицом, я мысленно охарактеризовал его как приятного, дружелюбного человека, имеющего богатый жизненный опыт и готового прийти на помощь в сложной ситуации. Так что голый торс и босые ноги только дополнили моё представление о членах Верховной Академии.

Лифт поднял нас на самый верх. Едва выйдя из него, мы окунулись в море ярких красок и света. Правда, поначалу я испытал шок, так как пол подо мной оказался, как и стены, прозрачным.

– Скоро вы привыкните, – бросил Уилл.

– Сердечный приступ мог случиться раньше, чем вы успели это произнести, – заметил я.

Уилл остановился и с чувством вины выдохнул:

– Простите. Забыл предупредить.

– А почему всё прозрачное?.. В этом ведь не только энтузиазм инженера-конструктора?..

– Здание, кроме того, что олицетворяет стремление к звёздам, является ещё и символом открытости Верховного института. Прозрачные элементы конструкции говорят о прозрачности намерений и естественности в решении насущных вопросов и проблем. К тому же, это не только одно из самых просматриваемых зданий в мире, – когда находишься в нём, лучше понимаешь, как тонок и прекрасен наш мир, и как он хрупок, как важно для его сохранения поддерживать во всём баланс.

Пройдя немного, мы попали в объёмную, в буквальном смысле головную часть здания, служившую залом заседаний. Отсюда было идеально видно всё, что окружало здание в пределах горизонта. Небо, земля, Хартбрук, солнечная станция, отдалённые поселения; горы и пустыня – с одной стороны, лес и горы – с другой.

Среди собравшихся под колпаком «Звездочёта» членов академии и гостей были знакомые лица. Мой бывший преподаватель мистер Франклин… неожиданная встреча с ним вызвала во мне столько положительных эмоций, что пространство вокруг стало ещё более ярким и красочным.

– Вот уж не думал, что увижу вас здесь!

– Представьте, удивлён ничуть не меньше! Я же говорил вам, Вильгельм, всё у вас в итоге сложится так, как надо!

– Несколько лет назад ни за что бы ни поверил, что окажусь в таком месте и среди таких чудесных людей…

– Это потому, что у времени свои тайны от нас.

– Мистер Франклин, знакомьтесь, это мой друг Уилл!

– Вот значит, как выглядит тот самый странствующий волшебник! Но, признаюсь, примерно таким я вас и представлял до того, как увидел впервые. В нашем с Вилом родном городе сейчас о вас много говорят. Мне очень и очень приятно познакомиться с вами!

А вот присутствие в зале профессора Лео Фицхельма меня поначалу слегка насторожило. Пару минут я наблюдал за ним издалека и заметил то, что он внимательно рассматривает каждого проходящего мимо него.

– Этого старика умиляет, а если не умиляет, то восторгает, ну, а если не восторгает, то восхищает всё, что движется, – прокомментировал мне Уилл.

– Вы, вероятно, неплохо его знаете. И что же это, характерная для пожилого возраста черта?

– Что вы, далеко не все старики такие.

– Похоже, его равно интересуют, как миловидные женщины в прозрачных платьях, так и седовласые мужчины в строгих костюмах…

– Я знаю, что между вами как-то состоялся диалог. Правда, на расстоянии. Не хотите подойти к нему и узнать без моих подсказок, что он за человек, м? – Уилл заглянул мне в глаза. Улыбнулся и похлопал меня по плечу.

Откровенно говоря, я был уверен, что профессор меня не узнает. «… и когда я поздороваюсь с ним, он вынужденно улыбнётся и поздоровается в ответ, пытаясь при этом вспомнить, где и при каких обстоятельствах мог меня видеть. Я безосновательно вторгнусь на его территорию, нарушу его покой. Так что, пожалуй, ни ему, ни мне это не нужно».

На полпути к профессору, я остановился, повернулся к Уиллу и покачал головой. Но серьёзное и немного задумчивое выражение его лица развеяло мои сомнения.

– Здравствуйте, мистер Фицхельм!

Ответное приветствие профессора поразило меня:

– Вильгельм, мой мальчик! Как же я рад тебя видеть! Я должен был извиниться перед тобой за тот вечер в университете. К счастью, я могу сделать это хотя бы сейчас… – он взял меня за руки и не отпускал.

– Что вы, мистер Фицхельм, вам не за что передо мной извиняться, – и это не желание показаться с благородной стороны, а абсолютная правда. Ведь всё это время я был благодарен вам, вам и профессору Рольперу за то испытание.

Лицо мистера Фицхельма просияло.

– Наконец-то это бремя свалилось с моей души. Я боялся того, что мы с Генрихом, беспечно играя в свои философские игры, могли причинить тебе вред, мой мальчик.

– Нет, вовсе нет.

– Я этому очень рад… Прошу тебя, присядь, составь на несколько минут старику компанию.

Я обернулся к Уиллу – на этот раз с чувством признательности ему за то, что он подтолкнул меня к личному знакомству с мистером Фицхельмом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.