Евангелие от Соловьева

– Вопрос о том, как вы узнали, неуместен. Силы, которым вы служите, тоже не пальцем деланы, простите за фамильярность, то есть кое-что могут. Как сказано в Писании: «Бойтесь врага человечества».

– Ну-ну, ты с Писанием-то не очень! И цитируешь криво, да и кто тебе сказал, что ты на стороне света? Ты сам пораскинь умишком, голова у тебя свежая, ведь перед Христом должен явиться антихрист, прикрывающийся именем Сына Божьего.

– Понимаю, теологический спор важен, но можем ли мы при этом двигаться в сторону моей гостиницы? Боюсь выглядеть неучтивым, но позволю себе, несмотря на ваше умение читать мысли, напомнить, что номер мой забронирован в гостинице «Хилтон-сентрал». Так что если вас не оскорбит, давайте продолжим беседу в греческом стиле – то есть в движении.

– Глумишься над стариком! – Енох нехотя крутанул баранку, посмотрел в зеркала бокового вида и продолжил, даже не глядя на меня: – Поразмысли! Хочется тебе чуда – и вот оно… Давай одаривать как из рога изобилия. И ты уже сам не свой летишь в горячке, наивно полагая, что реализуешь собственные мысли. Куда, зачем – авантюра-то куда ни шло, а дальше?

– Дорогой Енох, не хотите же вы сказать, что последнее столетие не убедило вас по крайней мере в наличии нескольких, если мне позволительно будет размышлять о данном предмете, кандидатов на роль антихриста?

– Ну а кому же еще, как не тебе? Ты ведь у него теперь на побегушках.

– Грубо и неубедительно. Хотя должен отметить, что задевает, и в глубине души, несмотря на симпатии к вам, вызванные наличием общей тайны и неординарных способностей, даже оскорбляет. Но вернемся к нашим дьявольским баранам. Если ваши личностные пристрастия не дают возможности выбрать из тройки молодцев-душегубов – Ленин – Сталин – Гитлер (думаю, что китайские товарищи начнут протестовать против замалчивания товарища Мао, хотя вряд ли их нехристианские голоса примут в расчет, а их соседи станут бороться за месье Пол Пота, а арабские други найдут своих саддамов на роль врага человечества), то вот Русская православная церковь этот выбор сделала давно. Ну вспомните: коммунистическая партия – пародия на церковь, у красных съезды вместо соборов, политбюро вместо синода, Старая площадь против Сергиева Посада.

Апостолов подменили старыми большевиками, вот уж и тем и другим пришлось в жизни хлебнуть! Ну и, конечно, фигура Самого – нетленного, замавзолеенного, смертью смерть поправшего, – дело его живет и побеждает, именем Ленина, волей народною нас к торжеству коммунизма ведет… Чем не к Страшному суду и воцарению света. Правда, Страшный суд оказался не скор, но ведь сроки никто не оговаривал. Да и в личной жизни не обошлось без параллелей, Инесса Арманд – чем не Мария Магдалина, правда, не покаялась. Дальше по мелочи… Один плохонький адвокат, другой не ахти какой плотник, но суть не в этом. Согласитесь, Енох, чем Ленин не антихрист?

– Жаль мне тебя, Владимир, ерничаешь, умничаешь лукаво… А истина – вот она, перед очами стоит, да тщеславие с гордыней тебе разглядеть ее не дают. Одумайся, пока есть время, и помни слова Писания. Ни за кого другого он себя и выдавать не будет, и на свет появится противоестественным образом, и назовется именем агнца, и явится из лона Церкви, и треть звезд на небе падут. Для тебя, болвана, поясню: значит, треть верующих безоговорочно сразу за ним пойдут. Помни, «познаете их по деяниям их». Приехали!

Такси замерло у входа в отель.

– Не забудь мой полтинник и выметывайся в свой «Хилтон»!

– А что так дорого?

– Инфляция. Шутка, гонорар за лекцию.

– А у меня нет полтинника. Вот сотня – сдачи не надо.

Я протянул купюру из Даниилова дара.

– Эту не надо – давай из своих.

– Почему? Эта чем плоха?

– Сейчас увидишь!

Старик взял бумажку в руку и посмотрел мне в глаза. Я выдержал взгляд, но боковым зрением увидел, как сотенная вспыхнула и вмиг превратилась в пепел.

Не сказав ни слова, я повернулся и двинулся прочь. Старик не окликнул меня.

Глава 10

Ольга была первой, кто попался в фойе гостиницы, когда я, спустившись вниз из номера, свежий после душа и счастливый от улучшения климата пребывания, готовился к рекогносцировке. Радость Ольги выглядела неподдельной.

– Молодец, Вовка, что собрался, да так быстро!

– Не поверишь, соскучился, сидел в Детройте на выставке – смотрю Си-эн-эн, а там Билл Иванович в Атланте. Нутром чувствую, что и ты здесь, а объяснить не могу. Дай, думаю, позвоню, ну и подлечу, все равно времени навалом и редакция оплачивает расходы.

– Хорошо, что приехал, у нас тут вечерком междусобойчик, но завтра выступление Самого и сессия вопросов и ответов, куда допускаются журналисты. Постараюсь получить для тебя аккредитацию.

– А что вас в Атланту занесло, неужто собираетесь покупать Си-эн-эн с «Дельтой» и устраивать виртуальные воздушные бои?

– Хм, ты не далек от истины. Новая тема – широкое коммерческое внедрение интернет-телевидения, а здесь без Си-эн-эн не обойтись. Мы беседуем с Биллом, а он вроде обо всем договорился с Тедом, но это пока не для прессы, дождись завтрашнего дня.

– Конечно, идея прекрасная, а для меня просто золотая. Чем больше каналов, тем больше шансов найти запасной аэродром, вдруг что случится. Но если я правильно понимаю, то и для телевидения это революция. Оно приобретет сразу несколько дополнительных измерений – интерактивность наконец станет не телефонной, а практически… Все, замолкаю, а то идей много, вдруг кто-нибудь подслушает и побежит открывать собственную ТВ-станцию или покупать акции Си-эн-эн и «Майкрософта», что гораздо реальнее.

– Умный ты, Вовка, за что и люблю.

– Наше чувство глубоко и взаимно. Пообедаем?

– С радостью, но не сейчас, через полчаса очередная встреча руководителей подразделений. Ты поброди пару часиков, а я постараюсь заодно договориться о твоей аккредитации.

– Угу, я в двести семнадцатом номере, если понадоблюсь.

– Все, бегу!

Атланта, держись! Пророк – нет, как-то меня величают по-другому, скорее всего апостол – всевидящим оком наблюдает за твоими обитателями. Ощущаете ли вы трепет, маленькие американские друзья? Или вы абсолютно уверены в том, что ежевоскресные походы в церковь и слезное исполнение государственного гимна перед началом бейсбольных игрищ приоткроют вам врата небесные и ангел с мечом, поставленный Всевышним ограждать Эдем, смилостивится, и будете продолжать вы вести американский образ жизни, наполнив райский сад запахом жареной картошки и биг-маков.

Что я радуюсь, может, я и не апостол никакой, а демо-версия Иоанна Предтечи. Конечно, времена нынче иные. Пожалуй, голову мне рубить не будут, не Ироды правят, но пара лет тюрьмы за мошенничество очень даже может излечить от стремительно зарождающейся мании величия. А повод уже имеется, доллары у некоторых таксистов воспламеняются прямо в руках, что, кстати, опасно для их здоровья. А если уж быть по партийной привычке откровенным до конца, до кольца и до посредине гвоздика, то я не избранник, а душевнобольной. Иван Бездомный, но не в подштанниках и с иконкой, приколотой к исподней рубахе, а во вполне приличном прикиде и с карманом лаве. Но по сути все равно безграмотный оборванец.

Не могу больше! Страшно мне, аж холод продирает до самых ногтей, сердце с трудом ворочает льдины крови по жилам. Нет больше сил моих жить чужой целью, хочу покоя или пусть даже прежнего душевного раздрая. Добро и зло – прекрасные темы для застольного умничанья, но жизнь строится и из других материалов. Я ведь сам не свой, утехи плоти – и те перестали быть доступны. Крест ответственности за спиной заставляет настолько прямо держать спину, что нет возможности бросить взгляд на тело. Уже несколько дней даже не обращал внимания на красивых дам, не то что не предпринимал усилий для знакомства… Скоро и вовсе зачахну.

Ноги, давно не прислушивавшиеся к мешанине сознания, несли меня по центральным улицам столицы одной из Олимпиад и привели в скверик к скамейке, на которой, не спросясь остального тела, уютно пристроились. Я не сразу осознал мудрость выбора ног, но, оглядевшись, порадовался их развитому эстетическому чутью.

Явственная мягкость зеленого ковра и медовый запах свежескошенной травы оттенялись чуть заметной рябью на поверхности воды. Солнце в вуали туч наслаждалось переливами оттенков света. Легкий ветер аплодировал пейзажному изыску.

– А ведь ты впервые не думал обо Мне.

– Здравствуй, Даниил. Мне плохо, я боюсь.

– Конечно. И Я боялся, тогда, в Гефсиманском саду. Страх подкатывает неотвратимо. Его не может не быть, ведь в борьбе с ним уходят сомнения. Не стыдись. Владимир, скажи, что тебя гложет?

– Сомнения и самомнение. Извини, журналистская натура вылезает. Почему я? Как дальше жить? Как с девчонками общаться, в конце концов? Можно ли мне теперь свинину есть… А главное – кто Ты? По мнению некоторых, Ты антихрист.

– Опять этот несчастный старик… Не сердись на него. Разве Енох повинен в душевной слепоте, время прозрения его не пришло. Все ждут прихода антихриста, а ведь он давно уже правит миром. Трудно смириться с этой мыслью. Готовились к приходу безумца и, как всегда, недооценили изощренности зла. Антихрист совращает, убивая в человеке Бога. Но что осталось совращать в душах после Достоевского, Ницше и Фрейда?

Посуди сам, ведь все мы, жившие и живущие, и есть Адам падший, осознавший грех свой против Отца Небесного и стремящийся к возвращению в Эдем. Однако последние двести лет разве вели к царствию света? Отнюдь. Гордыня Достоевского и всепрощение Фрейда запечатало воском глаза и уши людские. Стало можно все, ибо нет более личной вины, виновны все. Безбожник Фрейд клеймит детские воспоминания, перекладывая ответственность с тебя сегодняшнего на младенчество и недосмотры да запреты родителей. И верные социал-демократические ученики его не только родителей, а все общество, весь мир винят в грехах живущих, раздавая индульгенции и алча крови и равенства в ненависти.

И вот уже армии безбожников под красными и коричневыми флагами утверждают зловещее желание Ницше – Бог мертв. И нет у них угрызений совести, и попираются законы Моисеевы. И имя этому смерчу легион. Антихрист правит миром, меняя обличье и пожирая людские души, подсовывая им мыльные пузыри радужных идей, а те, взрываясь, больно щиплют глаза. Коммунизм и фашизм суть едины в непризнании Бога.

Как трагично, что прозрение наступает слишком поздно! Смотри сам, как страшны судьбы лжепророков и воплощений антихристовых. Где же Бог, вопрошают они на смертном одре и получают ответ и аудиенцию с тем, кого предали.

Но жуткий стон их раскаяния не слышен Адаму совращенному. И продолжает он, подобно продажной девке, очаровываться медяками зла.

Утеряна вера и забыты скрижали. Прикрывающиеся именем Отца Моего творят страшные грехи, поклоняясь кумирам и вожделея занять их места. Что Магометово, что Христово воинство давно не под хоругвями, а под сатанинскими шкурами ведет неправедные походы. Как глупец, стреляющий себе в ногу, не способный осознать, что все тело его и есть единый организм. Все мы и есть один Адам. Так прекратить надо войны и ложь и покаяться, покаяться, покаяться, просить у Отца небесного прощения и мудрости.

Голос Даниила звучал под конец речи иерихонской трубой, но трубный глас не тревожил спокойствия города. Я сам превратился в рог гласа небесного. И звуки протекали по мне, заставляя резонировать каждую клеточку тела.

Ужасные видения терзали меня. Как на горной дороге, летя со страшной скоростью, боишься сорваться с обрыва в безумие свободного полета, так и душа моя держалась изо всех сил за бренное тело и замирала ежесекундно. Я рыдал, как в глубоком детстве, но беззвучно, ибо собственных звуков не было у меня. Я весь был Его. Как мог я усомниться, как мог обидеть Даниила и пославшего Его, ведь Они так страдают, видя нас, мелких и грешных. Кровоточат душевные раны родителей от предательства детей. Как же должен страдать Творец, наблюдая тысячелетиями ежесекундное паскудство Адамово…

Глава 11

– Ку-ку! Ты что, заснул? Вот уж не думал, что встречу тебя в Атланте, спящим на лавочке. Умора!

– Женька, а ты что здесь делаешь? Хотя вопрос дурацкий… Ты же второй человек в московском представительстве Биллова воинства, поэтому и в Атланте. А привычки у тебя, видно, прежние – забил болт на семинары и шастаешь по музыкальным лавкам?

– Пять баллов. Вот к чему приводят годы обучения в аспирантуре ИМЭМО. Что ты здесь делаешь, не спрашиваю. Ольга говорила, ты звонил, да и Билл хотел с тобой встретиться. Ты ведь у нас историческая личность.

– И чем же я прославился? Неужели он смотрит мои телепрограммы или ему кто-то шепнул о гениальности моих радиорепортажей?

– Ты недалек от истины. Помнишь, как мы устроили аукцион в прямом эфире на твоей радиопрограмме? Вот и результат. Твоя идея продать барный стул, на котором в течение часа покоилась задница Билла, покорила всех. А когда до хозяина гузки дошли сведения о том, за сколько ты продал это довольно примитивное изделие безымянных мастеров, то гордости его не было границ: единственный человек в Америке, который за час задницей зарабатывает больше, чем президент США за неделю головой.

– Умоляю, только без аналогий! О, бедные американы, кто ими правит!.. На следующих выборах у них нет шансов, и президентом будет избран даже не весь Билл, а одна его точка, да и то пятая.

– Ладно, ладно, играй, заслужил. В любом случае Билл будет рад тебя видеть. Знаешь, он приятный парень, без закидонов, с хорошим чувством юмора, – он тебе понравится. Туса сегодня вечером в маленьком мексиканском ресторанчике в двух шагах от «Хилтона». Когда-то хозяин заведения поблагодарил Билла то ли за чаевые, то ли за DOS. Короче, история деталей не помнит… Благодарность не имела границ – в пределах разумного, и теперь на все время конфы кабак скупается, и никого, кроме нас, там не бывает. Форма одежды парадная, то есть никаких шлепанцев на голые ноги и шортов, а самые что ни на есть джинсы, тенниски с логотипом любимой компании, ну и носочки с тапочками, а то может быть конфуз вплоть до переодевания прямо там во что бог пошлет. По секрету, господь обычно посылает мексиканский народный костюм – в нем жарко и все чешется, к тому же жутко воняет прогорклым маслом. Так что не испытывай судьбу, не надевай смокинг, будь как есть.

– Убедил. Вопросик напоследок. Когда Биллу Ивановичу пришла идея со мной побеседовать?

– Так вот вчера и пришла, как раз после твоего звонка Ольге. Он сразу вспомнил про стулец. Заулыбался и давай тебя нахваливать. Мы даже удивились его памяти. Да что с него взять – гений.

Все идет как по маслу, и от меня требуется не много – верить и не мешать предначертанному сбыться. Вот только верить бездумно, наивно, по-щенячьи доверчиво – тяжело. Подспудные сомнения терзают душу, мозолями и мышцами привыкшую отстаивать свою самость, противящуюся нисходящей благодати.

Казалось бы, каждая клеточка тянется к Нему, внемлет и дрожит в предвкушении обещанного блаженства, однако опыт предыдущей рациональности якорными канатами держит в лоне повседневной пошлости. Терпи, Владимир, канаты истончатся, душа выскользнет из плоти, и воспаришь ты, обновленный, к источнику света.

А пока, будь любезен, собери себя в некое подобие человеческой субстанции и отправляйся в гостиницу. Мытье тебе не помешает, ибо чистая душа – не гарантия приятных запахов. Ты ведь не дервиш и не собираешься трясти нечесаными космами, ты посланник… Ну и далее по смыслу… Изволь соответствовать, а то напугаешь товарища Гейтса. Вызовет он очаровательных помощников в белых халатах, и оставшуюся жизнь будешь ты полемизировать на отвлеченные темы с академиками психиатрии, поражая соседей по палате знанием иностранных языков.

В номере меня ждали – нет, не санитары – подарки от «Майкрософта»: веселушный гигантский пакет с очередными летящими из ниоткуда в никуда шамкающими окошками, до краев набитый гостинцами. Ну прямо счастливого Рождества… Ой, надеюсь, это не прозвучало кощунственно!

Да, я люблю подарки. Что плохого? Я радуюсь внезапным безделушкам. Не храню годами, но факт их появления мне приятен. Вот, помню, на тест-драйве в Норвегии нам подарили компасы и бинокли – мило, они выглядели по-взрослому, их было приятно держать в руках, я чувствовал себя Индианой Джонсом. На рассматривание природы, правда, сил не хватило – коллеги нарушали режим, а я поддерживал. Но как бы там ни было, зеленый змий в окуляры не наблюдался.

А вот в Японии вышел казус. Весь полет туда я выслушивал речи заслуженного алконавта от журналистики, героического писуна в сотни изданий разом постыдных глупостей о величии пригласившей нас компании как самой щедрой и радушной. Реальность заставила протрезветь его в первый раз за долгие годы паразитирования на ниве журналистики. В последний день в гостиничном холле выяснилось, что напитки из мини-бара, просмотр платных каналов телевидения и звонки на родину надо оплачивать самостоятельно. А в качестве подарков раздали игрушечные модельки автомобилей. Счет, выставленный верившему в гостеприимство японцев всей душой, был столь значителен, что нам хором пришлось скинуться ему на бедность. Обратную дорогу несчастный предрекал близкий крах японского автопрома.

В пакете оказались: новая операционная система, море компьютерных игрушек, мышки, еще какие-то прибамбасы, незаслуженно называемые аксессуарами, рекламные материалы, годовой отчет, программа пребывания, конечно, пропуск на вечернее действо в мексиканский ресторан – тенниска с логотипом «Майкрософта» с одной стороны и моим именем – с другой. Когда только успели, чертяки! У-у-п-п-п-п-п-с, надо следить за речью… И письмо.

Я разволновался. Письмо на английском. Но оно не выглядело растиражированной болванкой с вписанным секретаршей именем очередного гостя. У меня возникло точное знание, что текст Билл написал сам и не сегодня.

«Дорогой Владимир!

Я ждал встречи, меня посещали предчувствия необходимости и, если угодно, неотвратимости этого события.

Нам есть о чем побеседовать, у нашего сотрудничества огромные перспективы, и я счастлив возможности обсудить их в личной беседе.

С уважением,

Билл Гейтс».

Ни числа, ни места. Впрочем, тут же, в пакете, конвертик. А в нем адрес мексиканского ресторана и схема, как добраться из отеля. Действительно два шага.

Глава 12

Я пришел вовремя, но оказался одним из последних.

Ресторан гудел, веселье выглядело неподдельным. Людей немного, но места еще меньше, чем я ожидал. Три десятка человек превращали зал в роящийся улей. На ушах толпы в углу на возвышении наяривал мексиканский оркестрик, украшением которого были два вечных персонажа латиноамериканских групп. Один – маленький визгливый человечек на переднем плане в гигантском сомбреро, другой – здоровущий толстяк на фоне стены, меланхолично извлекающий звуки из крошечной гитарки, покоящейся в районе ключицы.

Можно и не говорить, что все сотрудники Билла давно уже миллионеры. Им нравилось, что и за что они делают, и они получали нескрываемое удовольствие от нахождения в среде единомышленников. Я радовался за них. Они совсем не походили на акул империализма, пожирающих невинные заблудшие программистские души и забивающих головы наивным юзерам очередными дорогущими окнами.

Из толпы появилась Ольга и кинулась мне в объятия.

– Вовка, ты как? Рубашечка в самый раз, пошли танцевать!

Я не успел оценить кошерность танца с позиции собственного мессианства и предался веселью. При этом боковым зрением успел заметить Женьку, знойно танцевавшего с хохочущей толстушкой скандинавского типа. Через некоторое время и мне стало совсем хорошо. Показалось, что пару раз мелькнуло лицо Билла. Но я решил, что после такого письма мне не о чем беспокоиться и судьба распорядится сама.

Музыканты устало стихли. Я жантильно раскланялся с Ольгой, поблагодарив за танец.

– Хорошо танцуешь!

– Спасибо, мне повезло с партнершей.

– Златоуст, пойдем, я представлю тебя Биллу.

– Какая честь, с удовольствием.

– Не ерничай!

– Я на редкость серьезен. Даже ощущаю трепет.

– Не волнуйся, вы друг другу понравитесь.

Ольга взяла меня под руку, и мы отправились на поиски Билла.

Он стоял в нескольких шагах от нас и беседовал с неразличимыми миллионерами, откровенно наслаждающимися возможностью пообщаться с самым богатым человеком планеты.

– Извините, ребята, на секундочку вас прерву. Билл Гейтс – Владимир Соловьев, журналист из России, о его подвигах я недавно тебе рассказывала.

– Здравствуйте, Билл.

– Здравствуйте, Владимир. Здесь шумно, но есть зальчик, там нам не помешают.

– Как вам угодно.

Я успокоился – он знал, что я здесь не случайно, и знал о Данииле или предчувствовал знание. Я был готов дать ему то, чего он ожидал.

Скромное помещение с побеленными стенами, полдюжины грубых деревянных стульев вокруг круглого стола, накрытого белой скатертью. На столе кувшин с вином и пресные лепешки.

Мы сели друг напротив друга. Билл, не спрашивая ни о чем, налил вино и, подняв бокал, посмотрел на меня. Я тоже взял бокал и приготовился слушать.

– За призвавшего нас, за приход царствия Его.

– Аминь.

Мы выпили, вино поразило тонкостью вкуса.

Звуки веселья за стенами не доходили до нас. Казалось, комната парит в невесомости. Потолок и стены растворились. Разлившийся аромат напоминал дыхание Гефсиманского сада.

Билл заговорил первым:

– Знаешь, а я ведь Его еще не встречал. Много лет назад, когда я был бездельником, еле справляющимся с программой колледжа, я увидел сон, в котором мне было Им обещано и указано. Наутро моя жизнь изменилась. Всем, что я имею сейчас, я обязан Ему. Он указал путь и приходил на помощь всякий раз, когда мне казалось, что я иссяк и в тупике. Он корень моего спокойствия.

А когда Ольга сказала о тебе, во мне зазвучал глас Его: «Это посланник Мой и возлюбленный ученик – ступай с ним дорогой, ведущей в Эдем». Расскажи мне о Нем.

– Он прекрасен и нежен, милосерден, мудр и глубок, любовь Его всепрощающая, а награда, дарованная Им, превыше любых надежд. Он кроток, как агнец, и всемогущ, как Отец Его. Он всегда со мной, стоит только подумать о Нем. Я же хочу, чтобы сбылось предсказанное и весь мир узнал о пришествии Его, чтобы Благая Весть, как разряд молнии, пронзила сознание беспечных потомков Адамовых и слезы восторга, умиления и радости окропили заблудшие души их амброзией надежды.

Добиться этого возможно, используя ресурс, как это модно называть сейчас, сосредоточенный в руках телевидения во всех его проявлениях. Мы дадим скептикам и реалистам подтверждение, которого жаждет их приземленный разум. Они верят в науку. Ну что ж, они получат то, во что верят. В прямом эфире мы сравним генетический код ДНК или что там еще придумают специалисты из криминалистических лабораторий… Два образца – один с Туринской плащаницы, другой Даниила. И весь мир поймет, что это Он. Клонированный Христос. Но Христос с душою, дарованной Великим Отцом, и плотью, пришедшей через чудо, но вновь через безгрешное зачатие.

– Я не знаю всех подробностей Его рождения, как, впрочем, и многого другого. Но я бы отдал все за право увидеть Его, – проговорил Билл.

Воздух в комнате пришел в легкое движение. Я понял, что мы не одни. У стены был Он, агнец. Я ждал Его появления и мучился неуместным вопросом: неужели Он наденет майкрософтовскую тенниску с именем «Даниил» на груди?

Обошлось без маскировки. В полумраке комнаты было сложно разглядеть Его одежды, что-то неброское цвета хаки.

Даниил подошел к столу и сел между нами. Ничего не говоря, Он поднял руку и положил ее на голову Биллу. На лице у Даниила играла улыбка умиления. В воздухе снова возникло движение, и они оба оказались стоящими в некотором отдалении от стола.

Я знал, что сейчас творится с самым богатым человеком мира, и почувствовал ревность. Теперь я не один, хотя по-прежнему первый. Есть чем успокоиться – я точно не Иоанн Предтеча. Следовательно, завтра с головой не прощаться. И это хорошо.

Я слышал мысли, пролетавшие в голове Билла. Чувствовал ледяной ужас его отчаяния и ощущал наслаждение покоем и светом, исходящим от Учителя, от вести, что мы не одиноки и наш Отец небесный не оставил нас.

Наблюдать за обрядом посвящения было неловко. Я все время сравнивал собственный опыт с тем, что разворачивалось. «Неужели и перстень, как у меня?» – подумалось мне, когда Даниил материализовал из воздуха символ принадлежности. На душе стало легче, когда я убедился, что перстень Билла отличается от моего. Хотя надпись гласит то же, перстень иной, не спутать, не подменить.

– Приидет царствие Мое, – прочитал Билл по-арамейски, его глаза лучились. – Господи, какое счастье! А я боялся, что никогда не увижу Тебя, ибо грешен и алчен, и в вере слаб.