Навстречу мечте

Открыв глаза, она разжала ладонь – пушинка лежала прямо посередине, будто покорившись ей, но всего через мгновение улетела, подгоняемая потоком воздуха.

– Что это ты делаешь? – Рядом остановилась Китти, портфель у нее висел на одном плече.

– Загадываю желание. – Лана покраснела и разозлилась на саму себя – ну зачем надо было признаваться?

– И что загадала?

– Нельзя рассказывать, а то не сбудется.

Китти пожала плечами. Затем наклонилась и сорвала одуванчик, который рос в высокой траве у изгороди, поднесла его к губам.

– По ним можно определять время. Смотри. – Китти стала дуть на одуванчик короткими выдохами, пушинки закружились в воздухе. После шестого выдоха осталась только одна пушинка. Теперь Китти дула не так сильно, пока не дошла до двенадцати – тогда она дунула изо всех сил, и оставшаяся пушинка улетела в небо. – Вот, всего двенадцать. – Китти выставила вперед запястье с сиреневыми часами. – Двенадцать часов, видишь?

Лана засмеялась.

– Чего? Это правда. – Китти нахмурилась.

– Ладно.

Они обе замолчали, и Лана подумала, что зря рассмеялась, теперь Китти уйдет. Но через пару минут та спросила:

– Ты всегда тут одна сидишь?

Лана наблюдала за божьей коровкой, которая ползла по узкой травинке, подрагивающей под ее весом.

– Не знаю. А ты почему одна?

– Я не одна. Я вот с тобой разговариваю.

Китти качнула головой, махнув завязанными в хвост волосами. У нее такие длинные и темные ресницы, неужели накрашенные? Лане ресницы, короткие и рыжеватые, достались от отца, как и янтарного цвета волосы. А длинный прямой нос и оливковая кожа – от мамы. Люди часто обращали внимание на необычную внешность Ланы, и ей нравилось говорить: «Папа у меня рыжий, а мама гречанка».

– А вообще, я ищу нарциссы, – сообщила ей Китти.

– Зачем?

– У моей мамы сегодня день рождения. – Глянув искоса на Лану, девочка добавила: – Правда, она умерла.

Лана молча уставилась на Китти.

– Моя тоже.

Если Китти и удивилась, то виду не подала.

– Моя умерла, когда мне было семь. От рака. А тебе сколько было?

– Три.

Лана рассказала Китти про аварию. Хотя мама ехала одна, события того дня так четко отпечатались в памяти Ланы, будто это случилось с ней самой. Было утро четверга, мама спешила в супермаркет, а встречный грузовик резко затормозил – перед ним выскочила другая машина. Грузовик занесло, и тонны металла полетели на мамин «Рено». От удара она скончалась на месте.

Узнав о том, что произошло с мамой Ланы, люди обычно смотрели на нее с сожалением и начинали говорить каким-то особым, вкрадчивым голосом. Только не Китти.

Она внимательно слушала Лану, не отводя от нее взгляда.

Немного помолчав, Китти сказала:

– Моя мама умерла в хосписе. Одна. Папа сидел в машине и курил, а я искала, где разменять фунт, чтобы купить газировки в автомате. Когда я вернулась в палату, маму уже накрыли простыней.

Девочки молча смотрели друг на друга. Потом Лана встала и подняла сумку.

– Пойдем. Я покажу, где самые красивые нарциссы…

Из трубки слышится мужской голос.

– Да, Китти Берри числится на борту яхты.

Сердце у Ланы сжимается. Значит, все эти месяцы Китти была на яхте. Неужели после всего, что случилось, она могла по-прежнему с удовольствием смотреть на падающие звезды, лежа в гамаке – как раньше вместе с подругой?

Потирая лоб, Лана спрашивает:

– Что там произошло? Почему яхта затонула?

– Я пока не могу разглашать информацию, – говорит Пол Картер.

Лана раздраженно стискивает зубы.

– Ее нашли? Нашли хоть кого-нибудь из них?

Откашлявшись, Пол отвечает:

– Все члены команды считаются пропавшими без вести. Мне очень жаль.

Лана вешает трубку и остается сидеть на кровати. Почти невозможно представить, что «Лазурная» где-то там, в глубине. Что «Лазурная» затонула.

На яхте был спасательный плот, он хранился в контейнере на корме – Лана знала это, потому что иногда грелась на солнце, оперевшись на него и вытянув ноги. Только давно ли проверяли, в каком состоянии плот и все ли на месте в тревожном чемоданчике?

Лана с легкостью вызывает в памяти образ яхты: теплая тиковая палуба под ногами, вздымающийся на ветру парус, легкий плеск волн о корпус, когда «Лазурная» стоит на якоре. Но представить, как та же самая яхта сражается с океаном и волны заливают палубу, невозможно. Как невозможно вообразить и то, что вода просачивается в салон, где все они вместе ужинали, наполняет ящики и шкафчики с запасами еды, одеялами, фонарями и веревками, затем поднимается все выше, покрывая приколотые к стенам салона фотографии и полки с потрепанными книжками. Как члены команды пробираются сквозь соленую воду, а вокруг них плавают размокшие карты, одежда и туалетные принадлежности.

Такая яхта не может просто взять и затонуть. Она была построена для плавания в открытом океане, в бурных морях. Так что же, черт возьми, случилось?

Лана встает с кровати, подходит к окну.

Долгие месяцы она изо всех сил пыталась забыть яхту и членов ее команды. Лана мысленно закрыла дверцу, ведущую к этим воспоминаниям, потому что за ней скрывалась невероятная, острая боль, и даже сквозь щелку заглядывать в нее было мучительно. Частично Лане это удалось: здесь, в Новой Зеландии, она начала жизнь заново, хотя бывают моменты – стоит ей увидеть паруса на горизонте или услышать плеск волн о берег, – когда в мысли вновь пробирается «Лазурная». Иногда, заслышав мелодичный акцент лавочника, Лана вспоминает Денни, а заметив двух идущих в обнимку подруг, осознает, как сильно скучает по Китти.

Теперь, когда яхту упомянули в новостях, воспоминания возвращаются, звено за звеном, и якорной цепью тащат ее с собой на дно. С каждым забытым моментом Лана опускается все глубже: крепкие пальцы на бледной шее; заплаканное лицо Шелл, когда она вышла на нос корабля поговорить; хлещущие о борт темные волны и протяжный скрип снастей на ветру; болезненный взгляд Китти, тянущей руку вверх; темно-красное пятно крови, растекающееся по палубе.

Знай Лана тогда то, что знает сейчас, вряд ли она вообще ступила бы на борт «Лазурной».

Глава 5. Тогда

Лана стояла у штурвала, держа руки на нагретом солнцем рулевом колесе. Пылающее красное солнце опускалось в море, окрашивая воду в розовый цвет.

Она посмотрела на Китти – в вечерних лучах кожа у подруги казалась темно-бронзовой, в солнечных очках отражалось пламя заката.

– Я все боюсь, что в любой момент кто-нибудь явится и скажет, что нас занесло не туда, – сказала Лана.

– Понимаю, – согласилась Китти. – Мы ведь с тобой на яхте, черт возьми! Что может быть лучше?

Шла их пятая ночь на борту «Лазурной». Подруги безнадежно влюбились в такой стиль жизни: им нравилось долго плавать под водой с трубкой, разглядывая коралловые сады и исследуя безлюдные бухточки, учиться поднимать паруса и вести судно по курсу, готовить в тесном камбузе, где сквозь иллюминатор видно море, болтать всю ночь, сидя на палубе и чувствуя сладкий привкус рома во рту.

Китти поднесла руки к уху Ланы.

– Только послушай, – сказала она и потерла ладони. Раздался скребущий звук: кожа стала сухой и мозолистой от натягивания тросов – Аарон велит называть их шкотами. – Мое тело заявляет, что ручной труд – не для меня. Пойду спрошу Шелл, нет ли у нее крема.

Китти спустилась к каютам, а Лана переключила внимание на экран плоттера, чтобы проверить курс и местоположение судна. Они направлялись к небольшому островку, у которого планировали стать на якоре на ночь. У Аарона был нюх на подобные места, ему нравилось исследовать новые укромные заливы и потаенные бухточки, а не причаливать к берегам, которые известны каждому любителю мореплавания.

За две ночи до этого они подошли к подветренному берегу крошечного острова, население которого составляло всего шестьдесят человек. Не успели они сбросить якорь, как с десяток детей из поселка поплыли к яхте. Аарон пригласил их на борт. Все мокрые, они стояли на корме, скромно улыбаясь и хихикая. Денни принес кулек конфет, и через пару минут ребята уже осмелели и начали исследовать яхту. Их поразили стопки книг в салоне, компьютер и музыка, игравшая из айпода Шелл.

Лана начинала понемногу понимать принцип движения яхты. Судно реагирует на действия не так быстро, как автомобиль: повернешь штурвал, а судно следует за ним лишь через несколько секунд. Управлять яхтой, находясь в задней ее части, тоже было непривычно, и Лана постоянно вставала на цыпочки, чтобы заглянуть вперед – нет ли чего на пути.

Аарон вышел на палубу с яблоком в руке. Из футляра, прикрепленного к приборной панели, он вытащил ножик, который хранился там на случай крайней необходимости, например, чтобы перерезать запутавшийся трос или защититься при абордаже. Аарон протер лезвие о шорты, затем аккуратно отрезал кусочек яблока и поднес его ко рту на кончике ножа.

– Как успехи? – спросил он, прожевывая хрустящее яблоко.

– Вроде неплохо. Идем со скоростью шесть-семь узлов.

Аарон кивнул в ответ. Он молча наблюдал за водой, отчего вид у него становился более умиротворенным, а глубокие линии на лбу разглаживались.

Интересно, сколько Аарону лет? Всем остальным в команде не больше тридцати, самая юная среди них Шелл – ей всего двадцать два, но Аарон выглядел более умудренным опытом, так что ему, наверное, было уже за тридцать. Хотя для капитана яхты таких размеров, как «Лазурная», он считался молодым. Пусть его судно не из современных дорогущих моделей, мимо которых они порой проплывали, длина у нее была внушительная – пятнадцать метров. Аарон купил яхту в Новой Зеландии, раньше она была чартерным судном. На борту царила атмосфера любимого всей семьей дома, где у каждого уголка есть своя история. Лане нравился деревенский шарм кают: густо покрытое лаком дерево со временем приобрело оранжеватый оттенок, а некоторые двери и засовы можно было открыть только под определенным углом. На палубе Аарон установил солнечные батареи и ветротурбину – хотел, чтобы их путешествие наносило как можно меньше вреда окружающей среде.

– Шелл говорит, что первый переход на «Лазурной» ты совершил из Новой Зеландии в Австралию?

Он кивнул.

– Вот это да. Очень смело – проделать такой путь в одиночку.

– Или глупо. – Аарон отрезал еще кусок яблока и, пережевывая его, всмотрелся вдаль: впереди показались каменные склоны островов.

– Как ты решился на такое?

– Наверное, искал новых ощущений.

Его ответ заставил Лану задуматься. Аарон приобрел яхту, потом полгода занимался ее переоснащением и в итоге отплыл один. Должна быть веская причина, чтобы пойти на подобный риск. Или, может, веская причина уехать из Новой Зеландии?

– А чем ты занимался раньше? В смысле, до того, как отправился в плавание?

По-прежнему глядя вперед, Аарон ответил, медленно и четко:

– Я много чем занимался, Лана. А теперь хожу под парусом.

Он отрезал от яблока последний кусочек, положил нож на место и ушел на нос яхты. Стоя там и держась одной рукой за страховочный трос, Аарон смотрел на воду.

Ветер все дул.

Когда они наконец поставили яхту на якорь в том месте, которое Аарон счел подходящим, уже спустились сумерки. Справившись с работой, все втиснулись в салон и расселись за столом – Аарон созвал собрание. Сам он не садился.

– Давайте по-быстрому проголосуем. Эту ночь, а может, и следующую проведем здесь. Надо узнать, куда народ хочет отправиться дальше. У нас есть пара вариантов.

Аарон разложил карту в середине стола и объяснил, что они могут либо двинуться к островам на северо-востоке отсюда – там отличные волны для серфинга, но путь может оказаться нелегким, либо направиться на юго-восток, где воды поспокойнее, а плавание с маской и дайвинг обещает быть незабываемым.

Рассказав о вариантах, он предложил проголосовать и сам высказался первым.

– Лично я за север. Интересно посмотреть, большие ли там волны.

Шелл, сидевшая ближе всех к Аарону, проголосовала следующей:

– Извини, но я выбираю юг. Лучше займусь подводным плаванием, чем буду гоняться за волнами.

Генрих поддержал Шелл, а Денни и Жозеф согласились с Аароном. Остались только Лана и Китти.

– Север или юг? – спросил Аарон.

Лана была рада, что их мнением тоже поинтересовались. То, что Аарон ввел такую честную, демократическую систему, было достойно уважения, ведь как капитан он был вправе принимать решения самостоятельно.

– Оба варианта звучат отлично, но я хотела бы еще поплавать под водой, так что выбираю юг, – ответила Лана.

Китти поддержала ее, и решение было принято.

Когда все стали подниматься из-за стола, Денни сказал Аарону:

– Тебе не кажется, что нам так и не удастся превратить это плавание в заезд по лучшим местам для серфинга?

– Невезуха, – хлопнул Аарон его по плечу.

Проголосовав, Лана и Китти отправились готовить ужин – жарить моллюсков, которых днем набрал Денни. Они разложили еду по пластиковым тарелкам и поднялись с ними на палубу. Из-за легкого ветерка по залитой лунным светом бухте шла рябь. Сидя спиной к страховочному тросу, Лана рассматривала темные очертания изогнутого берега острова Топо. Судя по карте, шириной он всего в полкилометра, зато известен невероятными горными породами и скалами. Скорей бы утро, чтобы можно было исследовать остров.

После ужина Шелл и Генрих занялись мытьем посуды – сначала сполоснули в большом ведре с морской водой, затем отнесли вниз и домыли в чистой. Аарон не позволял тратить лишнюю воду: три минуты в душе считались роскошью, а для мытья тарелок воду наливали в емкость на самое дно. Бак они пополняли при первой же возможности, но в отдаленных уголках найти чистую воду было нелегко. Иногда собирали дождевую, а на крайний случай имелся опреснитель, хотя насос работал шумно и потреблял много энергии, да и вода в итоге получалась безвкусной.

Генрих поднялся на палубу с бутылкой рома и бокалами на подносе. Яхта дремала, стоя на якоре, а члены команды, как это часто бывало поздними вечерами, болтали, пили и смеялись. Лана сидела чуть поодаль от остальных и смотрела на небо, густо-черное и усыпанное звездами. Теплый бриз, соленый, с земляным запахом, рассыпал ее волосы по плечам. Откуда-то с берега доносился стрекот сверчков.

Раздался хохот; все собрались вокруг Китти, а та рассказывала историю, приключившуюся с ней на последнем сыгранном спектакле.

– Тогда-то, – Китти выдержала театральную паузу, – я и поняла, что на нем ничего нет. Он. Совершенно. Голый!

Шелл хлопнула в ладоши, Генрих рассмеялся.

Денни потянулся через стол за бутылкой рома, налил тем, кто сидел рядом. Затем встал и подошел к Лане.

– Будешь еще?

– Спасибо. – Она подала стакан.

Денни наполнил его и присел, оперевшись на поручень.

– Это хоть когда-нибудь надоедает? Прелесть всего этого? – спросила Лана.

Задумавшись, он сделал глоток.

– Ощущение новизны, может, слегка и стирается – ну, бурные эмоции от того, что ты первый раз бросаешь якорь, первый раз идешь купаться ночью, первый раз оказываешься среди океана и не видишь землю. Но прелесть, нет, прелесть никуда не девается.

Довольная его ответом, Лана кивнула. Каково это – оказаться так далеко от берега, что не видно земли?

– Долго вы с Китти думаете здесь пробыть? – спросил Денни.

«Лазурная» направлялась в залив Бей-оф-Айлендс, в свой порт регистрации в Новой Зеландии – из-за сезона ураганов Аарон хотел добраться туда к ноябрю, самое позднее к декабрю. Примерный маршрут пролегал к востоку от Филиппин в сторону Палау, оттуда на юго-восток к Папуа – Новой Гвинее, Фиджи и, наконец, Новой Зеландии. Точно сказать было нельзя, все зависело от погоды. Лана с удовольствием осталась бы на яхте до конца путешествия, которое заняло бы месяцев восемь, однако денег оставалось только месяца на три, и то если экономить.

– Наверное, насколько хватит средств.

Денни кивнул.

На носу яхты что-то мигнуло – Жозеф закурил сигарету. Почти все вечера он сидел поодаль от остальных и писал что-то в кожаной записной книжке, которую носил в кармане рубашки. Хотя Лане очень нравилось на яхте, она понимала его потребность побыть одному: уединиться здесь было негде, каюты приходилось делить с другими, обедали все вместе, работали тоже вместе, совместно проводили вечера. От носа до кормы двадцать шагов – вот и вся яхта.

– А Жозеф, как он сюда попал? – спросила она у Денни.

– Мы подобрали его на одном далеком островке пять или шесть недель назад – накануне Рождества. Туристов там обычно немного, и мы встали на якорь в уединенной бухточке. На пляже между деревьями был натянут брезент, вроде рыбацкого укрытия. Под ним мы и нашли Жозефа. Он спал под открытым небом – такой тощий, как будто нормально не ел уже несколько дней. Я позвал его на яхту, накормил. Потом он спросил, можно ли ему плыть с нами. Мы проголосовали – и вот он здесь.

– Что же он делал там, на острове?

– Мы сначала подумали, что он бездомный, но деньги у него есть – кажется, получил наследство. – Пожав плечами, Денни добавил: – Может, ему просто хотелось побыть одному или найти местечко вдали от толп туристов, кто знает.

Свет от налобного фонарика Жозефа скользил по записной книжке.

– Наверное, у каждого своя история.

– А какая у тебя, Лана? – с улыбкой спросил Денни.

– У меня?

Он кивнул.

– Покрутила глобус, выбрала наобум страну и в итоге очутилась здесь. Отдала свою жизнь на волю случая. Почему?

Вспомнился отец – как он стоит, ссутулившись, в дверном проеме. Лана покачала головой, стараясь выбросить эти мысли.

– А почему нет? – сразу ощетинившись, ответила она.

Денни долго молча смотрел на нее, затем с улыбкой сказал:

– Тогда я, наверное, должен благодарить его величество Случай – ведь если бы не твой глобус и не тот петух-самоубийца в Нораппи, мы никогда бы не встретились.

Лана взглянула на Денни: он улыбался, и у нее раскраснелись щеки. Денни сделал еще глоток и, опуская стакан, положил руку рядом с ее рукой. Лана чувствовала, как соприкасается их кожа, и от этого внутри все запылало.

Послышался всплеск, затем чей-то смех. Лана выглянула за борт: Шелл держалась в воде на одном месте, светлые волосы прилипли ко лбу.

– Кто со мной?

Лана сняла платье, подтянула купальник и нырнула.

Ей безумно нравилось мгновение перед тем, как оказываешься в воде – когда целенаправленно летишь вниз, волосы сдувает за спину, а тело распрямляется.

Она прошла сквозь поверхность воды, и море окутало ее, наполняя уши мелодией пузырьков. Лана не дергала ногами, не двигалась, просто опускалась все глубже и глубже.

В какой-то момент зависла на месте, и тогда море начало поднимать ее назад к поверхности, к воздуху, к ночи.

Послышались голоса – остальные тоже уже были в воде. На палубе оставалась только Китти.

– Лана? – позвала она, расхаживая в купальнике туда-сюда по носу яхты. – Как тебе?

– Замечательно. Я подплыву к корме, прыгнешь оттуда.

Движения Ланы были ровными и легкими, она наслаждалась очарованием ночного моря, чувствуя, как вода скользит по коже. Став частью команды, они плавали каждый день, и мышцы окрепли. Лана доплыла до кормы, где, обхватив себя за талию, стояла Китти.

– Давай на мой счет, – сказала Лана.

– Хорошо.

– Раз, два, три… три с половиной… четыре…

Полетели брызги, и Китти тоже оказалась в воде – смеясь, визжа и откашливаясь. Она всегда побаивалась воды и теперь, бешено шлепая руками, подплыла к Лане и обняла ее за шею, стараясь отдышаться.

– Там под нами водоросли и все такое? – прошептала Китти, моргая, – в глаза попала соленая вода.

– Нет, вода чистая, – ответила Лана. – Отплывем подальше?

– Только не очень.

Поплыли медленно, Китти – брассом, держа подбородок над водой, Лана – стараясь плыть вровень с подругой. Вблизи от яхты они остановились.

Отсюда «Лазурная» выглядела еще красивее, ее мерцающие огни отражались в море. Ветра почти не было, и подруги лежали в воде на спине, глядя на звезды. Из укромных уголков острова доносились крики птиц.

– Просто невероятно. – Китти взяла Лану за руку. Сжав ладони, они покачивались на спине, волосы разметались вокруг лица. Послышались легкий плеск и голоса – остальные плыли в их сторону.

– Кто-нибудь проверил трап? – спросил Генрих.

– Не-а, – ответила Шелл.

– И я нет, – отозвался Денни.

– Нет, – сказал Жозеф.

– Вы что, серьезно? – вступил Аарон. – Никто не спустил трап?

– Что такое? – Китти поднялась со спины. – В чем дело?

– Ты слышала историю про пару, которая отправилась купаться в штиль? – ответил вопросом на вопрос Генрих.

– Какую еще пару? – Китти покачала головой.

– Они были вдвоем на яхте и решили пойти поплавать – стоял такой же штиль, как сейчас. Прыгнули в воду, поплескались, охладились. Когда почувствовали, что устали, поплыли назад к яхте – и тут поняли, что забыли сбросить трап. Вернуться на яхту они не смогли.

– Должен же быть какой-то способ, – сказала Китти.

– Ни трапа, ни опор для ног, зацепиться не за что – лишь гладкий и блестящий корпус яхты.

– Но они ведь сумели забраться обратно?

В ответ на вопрос Китти Аарон покачал головой.

– Через полтора месяца яхту обнаружили пустой, а на корпусе были царапины от ногтей.

– Но… у нас спущен трап? Кто-то должен был его сбросить. – В голосе Китти прозвучала паника.

– Кит, ты прыгала с платформы для купания, – спокойно сказала Лана. – Она низкая, на нее легко забраться. Нас просто подначивают.

Генрих и Аарон рассмеялись.

– Засранцы! – Китти забрызгала их водой.

– Отвлекаем вас от мыслей об акулах и морских змеях, – серьезным тоном отозвался Аарон.

Китти усмехнулась.

– Я плыву назад.

Остальные двинулись вслед за ней, но Лана сказала, что догонит – захотелось ненадолго остаться одной. Она легла на спину, легкая, свободная. Казалось, что все возможно, что они с Китти являются частью чего-то прекрасного и рискованного и прежняя жизнь в Англии с этим не сравнится. Поддерживаемая морем, Лана закрыла глаза. Голоса друзей отдалялись.

Вдруг в неподвижных водах что-то переменилось, почувствовалось какое-то колебание. Будто чья-то рука коснулась ее кожи, провела вниз по спине и бедрам. От удивления Лана дернулась. Сейчас кто-то из ребят выплывет на поверхность и рассмеется. Прошло тридцать секунд… минута… Никого не было.

Лана развернулась, посмотрела вокруг. По шее поползли мурашки. Похоже, остальные уже добрались до кормы и теперь забирались на борт, хотя издалека не разглядишь, все ли они там, у яхты.

Неужели ей почудилось? Реши кто-нибудь из команды подурачиться, то схватил бы ее за ногу, как будто акула, а это было легкое, едва ощутимое касание, словно угорь скользнул у ее спины.

Лана быстро поплыла в сторону яхты и вскарабкалась на корму, в спешке ободрав ногу о край платформы из металла.

Китти принесла полотенце и, увидев Лану, завернулась в него вместе с подругой, прижавшись к ее дрожащему телу.

– Кит, – прошептала Лана, – никто сейчас не подплывал ко мне?

– Нет, а что?

– Почудилось… как будто кто-то коснулся моей спины под водой.

Лана обернулась: Шелл, Генрих, Денни, Аарон и Жозеф – все на борту, обсыхают. Мог ли кто-то из них вернуться на яхту быстрее ее?

Она взглянула на темное море – зловеще безмолвное, гладкое, как стекло.

Глава 6. Тогда

– Не у всех тут такие длиннющие ноги! – крикнула Китти.

Лана замерла, глянула через плечо на подругу – та стояла босая на валуне, скрестив руки на груди. Щеки у нее порозовели, на лбу выступил пот.

– Протянуть тебе ногу помощи?

– Нет уж, не надо!

Лана усмехнулась. Пыхтя и ругаясь себе под нос, Китти полезла вверх по скале.

Последнюю часть пути они преодолели вместе, наконец нагнали остальных и теперь стояли на верхушке горы, где за широким выступом, прямо над водой, виднелся обрыв. Дул теплый бриз, принося с собой меловой запах гор.

– Пожалуй, надо опробовать этот трамплин. – Денни подошел к краю и глянул вниз: двенадцатиметровый обрыв выходил на голубую лагуну, где перед этим он плавал с маской и трубкой, чтобы проверить глубину.

Денни снял футболку и затянул шнурок на шортах. Тело у него было стройное и загорелое. Разглядывая крепкие мышцы, Лана представляла, как бы она нарисовала его, где добавила бы теней, где штрихов. Казалось, энергия в нем так и кипела: каждое утро Денни плавал перед завтраком, а если Лана еще до рассвета заходила в салон за стаканом воды, то заставала его за столом, с ноутбуком и кружкой кофе – Денни работал над переводом.

Он потянул шею, размял ноги.

– Давай уже! – крикнул Аарон.

Денни немного отошел назад и, разбежавшись, прыгнул с обрыва. Лана ожидала невероятного зрелища, но он просто прижал колени к груди, сгруппировался и вошел в воду с оглушительным всплеском. Через пару секунд Денни появился на поверхности под радостные крики друзей.