Семь чудес преступления

– Если я хорошо вас понял, мистер Денхем, вы хотите сказать, что ваш соперник всерьез принял вызов, брошенный мисс Амели. Чтобы окончательно завоевать ее сердце, он решил заплатить огромную дань, требуемую принцессой: совершить серию идеальных преступлений!

– Чудесных преступлений! – уточнил молодой художник, и на лбу у него выступили жемчужные капельки пота. – Семь чудес преступления, если точно цитировать слова вызова. Я хорошо понимаю, что эта гипотеза кажется абсурдной, смешной, безумной… Так как никто на вечеринке не принял всерьез эту глупую комедию, разыгранную нами! Вначале эта идея казалась мне безрассудной, но сегодня… читая заметки в прессе по поводу этих удивительных трех убийств, я решил не обращаться в полицию, но вполне допускаю, что их исполнителем мог быть Пол…

Наступила тишина. Майкл Денхем нервно погасил сигарету и поднял на Оуэна тяжелый, несколько надменный взгляд.

– Мне известна ваша репутация, мистер Бернс. Несколько человек говорили о вас, о той удивительной легкости, с которой вы разгадываете самые сложные тайны. И так как вы не служите в полиции, это избавляет меня от официальных действий, всегда мучительных, как вы понимаете! Поэтому я и пришел к вам поделиться моими подозрениями, в которых на самом деле почти уверен. В некотором смысле мое положение весьма неприятно, поскольку может сложиться впечатление, что таким образом я хочу избавиться от соперника. Но, с другой стороны, я не могу молчать… Мое молчание было бы преступным! Так как весьма вероятно, что он пойдет до конца, то есть продолжит зловещую серию!

Молодой человек замолчал. Мы тоже не проронили ни слова. Обвинения Майкла казались мне безумными и очень пристрастными, но инстинкт подсказывал, что расследование принимает верное направление. Предельно сосредоточенная поза моего друга убеждала меня в правильности такого впечатления. Наконец Оуэн заговорил:

– Из-за любви, как известно, можно потерять голову. Это чувство способно заставить перевернуть мир. Кроме того, мистер Денхем, я склоняюсь к тому, чтобы рассмотреть мотив того человека, о котором вы только что упомянули, чтобы объяснить действия загадочного преступника. Но вы, конечно, согласитесь, что ваше обвинение не основано ни на чем реально осязаемом. Есть ли у вас другие причины верить в виновность мистера Пола Брука?

– Конечно, это ничего не доказывает, но я могу констатировать, что он отсутствовал в день последнего преступления, двадцатого апреля. О предыдущих случаях у меня довольно смутные воспоминания. Но не на этом основана моя уверенность, и вы должны знать лучше, чем кто-либо другой, что хитроумный преступник всегда создает себе надежное алиби. Я думаю, Пол потерял голову из-за Амели, однако, несомненно, больше из-за своей гордыни, нежели из-за любви. Он очень скрытный человек, но я знаю, что по отношению ко мне он испытывал чувство жестокой ревности, толкнувшее его на то, чтобы получить абсолютный приоритет на завоевание Амели. Однако чтобы понять это, нужно знать его или постоянно соприкасаться с ним.

Оуэн несколько раз одобрительно покачал головой, а затем спросил:

– Вы часто ссорились?

– Вначале да, но после той вечеринки уже нет. В его поведении произошла полная перемена, что тоже показалось мне важным…

– Кто-нибудь знает, что вы пошли ко мне?

Майкл отрицательно покачал головой.

– А о ваших подозрениях?

– Тоже нет. Вы, конечно, понимаете, что я не собираюсь объяснять своему работодателю, что его единственный сын скорее всего является преступником, которого разыскивает Скотленд-Ярд.

– И вы ничего не рассказали даже вашей невесте, мисс Амели?

– Я попытался с ней поговорить, – вздохнул молодой художник, – но не смог… Это очень деликатный вопрос. Она могла бы подумать, что таков мой корыстный расчет, и порвала бы со мной, чтобы из жалости остаться с этим типом. В общем, я не смог на это решиться, несмотря на огромное желание. Я был бы вам благодарен, если бы вы поняли мою сдержанность. Впрочем, я не прошу вас вести расследование из-за моего рассказа. Я просто хотел предоставить правосудию сведения, очень важные, с моей точки зрения, чтобы помочь в этом деле.

– Я понимаю, мистер Денхем. Очень хорошо понимаю ваше положение.

После долгого молчания молодой человек, полагая, что он уже чересчур злоупотребляет вниманием хозяина, встал, чтобы откланяться. Прежде чем покинуть комнату, он, поколебавшись, задал последний вопрос:

– Так я правильно сделал, что пришел к вам, мистер Оуэн?

– Не беспокойтесь, мистер Денхем. Мы будем рады снова увидеться с вами.

Когда фиакр, нанятый нашим гостем, исчез из вида, я отошел от окна и снова сел в кресло.

– Думаю, Оуэн, вы должны мне кое-что объяснить…

– Минуточку, я только посмотрю, приходил ли уже почтальон.

– Несомненно, ведь уже больше одиннадцати часов. Но корреспонденция подождет. Я хочу поговорить с вами об уже полученном письме, а точнее, о том сообщении, которое сейчас находится в «Баснях» Лафонтена, если вы не переложили его за это время.

Оуэн молча окинул меня долгим, не лишенным значительности взглядом, а затем улыбнулся:

– Мой дорогой Ахилл, если бы вы меня внимательно слушали, то знали бы, что я не солгал.

– Не бойтесь, я доверяю вам и понимаю, что вы осторожны при выборе тех или иных слов!

– А я вам также объяснил причины моего молчания по поводу некоторых ваших расспросов. Впрочем, в итоге с вашим нюхом, равного которому нет во всем королевстве, вы всегда натыкаетесь на истину. Я процитирую только одно из ваших недавних замечаний, например: «Этому чуду преступления», – сказали вы, когда мы говорили о художниках-преступниках, и данное замечание фонетически привело нас к семи чудесам преступления. Значит, вы прикоснулись к тому, что и мне пришло в голову.

Да, как я уже говорил мистеру Денхему, я был на этой вечеринке, организованной мистером Бруком. Но вы не знаете, что я развлекался в обществе людей с не слишком высоким интеллектом. И я, естественно, вспомнил об этом, получив загадочное сообщение, слово в слово повторяющее слова мисс Амели, брошенные своим воздыхателям.

– Своим или одному из своих воздыхателей?

– Этого я не знаю. Если мне не изменяет память, у меня сложилось впечатление, что она обращалась к обоим, но Майкл Денхем думает иначе. Вы знаете мисс Амели Долл? Нет? Тогда скажу вам, что она – одно из самых восхитительных созданий, и это признают практически все, многие без ума от нее…

Оуэн повернулся к одной из своих муз и улыбнулся, как будто увидел в ней ту самую молодую девушку.

– Многие из двуногих особ мужского пола хотели бы быть на месте этих двух спорящих юнцов. Одним словом, вполне понятны и их бесконечная преданность, и взаимная ревность. Вероятно, вы хотели бы увидеть Амели, так как у меня есть намерение в ближайшие дни ее навестить …

– Если вы думаете, что мое присутствие там будет полезным, я не возражаю…

– Вы мне как брат. И честное слово, – он оценивающе осмотрел меня с головы до ног, – у вас есть шанс принять участие в этом визите, что может сказаться благоприятным образом. Можно будет заподозрить вас в участии в «чудесных преступлениях», ради того чтобы унести трофей от этой милой барышни. Но если говорить серьезно, Ахилл, я уже рассмотрел эту версию, то есть предположил, что один из двух юных безумцев принял ее вызов всерьез. Я думал об этом, но не верил, что все окажется реальностью, поскольку такой поворот представлялся слишком гротескным. Но сейчас один из них пришел ко мне, чтобы сказать то, что я не осмеливался произносить вслух…

– Что вы думаете об этом мистере Денхеме, художнике-живописце?

– Как художник, он при обычных обстоятельствах должен быть достаточно интересным и очень занимательным. Но сейчас страсть лишила его всякого чувства юмора.

– Я говорю о самом факте, что он художник… Разве это не та самая профессия художника-преступника, о которой вы совсем недавно так блестяще рассказывали.

– Бог мой, Ахилл, это же только образ! И когда вы перестанете буквально воспринимать все, что я говорю!

– Вы, кажется, забыли, что наш преступник посылает свои «картины» в полицию!

– Я вам тысячи раз повторял, что худший враг нашей профессии – это скороспелые выводы!

Его реакция меня совсем не удивила. Когда вывод казался слишком очевидным, Оуэн имел привычку отклонять его.

– По вашему мнению, – спросил я, – это он отправил вам сообщение в тот день?

– Вы должны были спросить его об этом. Но я так не считаю, скорее я думаю о…

В этот момент раздался звонок. Через несколько мгновений Оуэн уже встречал агента полиции, мрачный вид которого не предвещал ничего хорошего. Тяжелое дыхание свидетельствовало о том, что он очень спешил.

– Меня прислал инспектор Уэдекинд, – пробормотал полицейский. – Он очень просил сопровождать вас на место трагедии… В Скотленд-Ярде сегодня утром получили очередную картину и только что обнаружили жертву в чем-то вроде оранжереи, возле которой нет никаких следов, совершенно открытой… Там нашли полкового врача Родеса, умершего от жажды перед кувшином, до краев наполненным питьевой водой!

Глава 6

Переехав Темзу, мы двинулись на запад, к Сиксти-Акр-Вуд. За пустырем тянулись участки, отведенные для садов или цветников, окаймленные кустами и высокими деревьями. Но окрестности казались достаточно заброшенными. На краю леса мы заметили несколько экипажей, где молча сидели кучера. Скотленд-Ярд уже был на месте.

Наш фиакр остановился рядом с другими, и, выйдя из него, мы сразу направились вслед за офицером по тропинке, идущей через лес. Метров через сто мы вышли на большое поле, в центре которого находилось что-то вроде оранжереи в форме домика.

Мы направились к нему. На высоте колодца я заметил ряд досок, лежавших на голой земле, выровненной и слегка потрескавшейся. Четыре солнечных дня сильно иссушили почву. Полицейские стояли на досках, и один из них предложил нам последовать за ним по дощатой дорожке, чтобы подойти к оранжерее.

Это была небольшая конструкция под битумной крышей. Вместо стен вставлены стекла, как в большой теплице. Никакой мебели, кроме ветхого комода с горшками и садовым инвентарем. Несколько сосновых досок служили в качестве пола. В центре лежало тело высокого крепкого мужчины лет пятидесяти с голым торсом. У него были гладкие, коротко стриженные волосы и обветренное лицо. Он лежал на правом боку, странно скорчившись, но что было особенно поразительным, так это выражение его изборожденного морщинами и странно застывшего лица. На спине с выраженной мускулатурой были видны старые шрамы.

Рядом с телом находились судебно-медицинский эксперт, полицейский в форме и инспектор Уэдекинд, который поприветствовал нас кивком головы. Его блестящая от пота кожа свидетельствовала о сильной жаре, царившей в этом месте, но также об ожесточении и бессильном гневе перед новой трагедией. Тем не менее он слегка улыбнулся, однако это была нерадостная улыбка. Уэдекинд сказал, глядя на нас:

– Жертва – офицер Гектор Родес. Мы нашли его документы в куртке, аккуратно сложенной на комоде, хотя рубашка, скомканная, валялась в грязи в углу помещения. Сегодня утром мы получили очередную «картину», на которой наш «художник» написал: «Я УБЬЮ РОДЕСА, КОГДА БУДУ В ЗЕНИТЕ».

– Да, это очевидно, – прошептал Оуэн, как будто разговаривая сам с собой.

– Послание – такое же туманное, как предыдущие, но хорошо, что мы искали тело недолго, так как два часа спустя нам уже сообщили об этом трупе, который был обнаружен за час до получения «картины». На этот раз, если можно так сказать, везение на нашей стороне. Я велел принести на осмотр предметы, которые мы обнаружили по прибытии, хотя здесь нет никаких признаков чьего-либо присутствия. Правда, неподалеку от тела лежали два сломанных пополам черенка от лопаты. Рядом с жертвой находилась подзорная труба, а прямо перед носом, так сказать… кувшин с водой! Наполненный до краев водой, самой что ни на есть питьевой! Тем не менее этот человек умер от полного обезвоживания, как будто, лишившись сил, рухнул после долгой и безуспешной попытки пересечь пустыню… Умер от жажды! Умер от жажды перед кувшином с водой!

– Невероятно, – проговорил Оуэн с видом, похожим на удивленное восхищение. – Совершенно невероятно! Действительно, мы имеем дело с незаурядным преступником!

– Это все, что вы можете сказать? – рассердился полицейский.

– Я пытаюсь ради приличия быть предельно кратким. Потому что такое преступление вызывает восхищение самого требовательного криминального эксперта. Но когда на самом деле наступила смерть?

– Не так давно, я думаю, – ответил судебно-медицинский эксперт. – Самое большее, двенадцать часов назад, но я хочу дождаться результатов вскрытия, хотя есть риск, что эти результаты будут неточными, если у этого человека несколько дней не было во рту ни капли воды, в чем я практически убедился при первом осмотре. Взгляните, например, на его кожу, тусклую и высохшую, это вполне красноречиво…

– Сколько времени он оставался без воды?

– При такой погоде, как в последние дни, да к тому же если он находился в этом душном месте, то не больше трех дней…

– Однако, – продолжил инспектор Уэдекинд, – мы знаем, что он находился именно здесь. У нас есть убедительное доказательство. И это один из самых странных аспектов данного убийства. Пойдемте, господа, следуйте за мной…

Он вышел из оранжереи и прошел несколько метров по доскам.

– Посмотрите туда, – сказал он, указывая на широкую полосу разровненной земли, окружавшей строение. – На десяток метров вокруг земля была не так давно засеяна газонной травой. И, кажется, до наступления жары здесь был хороший ливень, после которого на поверхности почвы образовалась тонкая корочка, местами растрескавшаяся. Малейший шаг по такой поверхности оставляет очень четкий отпечаток. Однако садовник, обнаруживший тело, а затем и мы сами, констатировали, что здесь не было никаких других следов, кроме тех, которые только что оставили мы сами! Впрочем, мы сразу же приняли меры предосторожности и положили эти доски, по которым теперь передвигаемся. С другой стороны, как вы могли заметить, в двери нет ни замка, ни задвижки. Жертву никто не запирал, убийца не мог удерживать ее силой. Чтобы выйти, ему достаточно было разбить любое из окон. А значит, этот Родес был совершенно свободен в своих перемещениях…

Оуэн задумчиво осматривал место преступления, затем, сделав руку козырьком, посмотрел на солнце, сверкавшее высоко в небе.

– Узнаем, который час, – проговорил он. – Еще нет двух часов… А этот человек мог умереть двенадцать часов назад? Значит, ранним утром? Следует признать, что на этот раз убийца был не очень точен…

– Я не понимаю вас, – сухо заметил Уэдекинд.

– Разве он не объявил, что «Родес» умрет, когда «Я» буду в зените? Следует воспринимать это «Я» как солнце, а посредник солнца – это жара, которая в итоге и является убийцей Родеса. И кстати, Уэдекинд, не было ли на последней «картине» точек, отмечающих отсутствующие буквы?

– Нет. Я обратил на это внимание.

– А я в этом сомневаюсь, – отозвался мой друг с раздражающей уверенностью.

– Вы сомневаетесь? – насмешливо бросил инспектор. – Может быть, вы также сомневаетесь, что жертвой стал некий Гектор Родес?!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В душе (итал.).

2

Gentry (англ.) – нетитулованное мелкопоместное дворянство.