Возлюби ближнего своего. Ночь в Лиссабоне

Хозяйка колебалась. Потом она взяла стакан.

– Хорошо, можно и выпить. Но жить здесь вы не будете.

– Только пару дней, – сказал Штайнер спокойно. – Не больше, чем пару дней. Вы приносите мне удачу. Мне кое-что предстоит сделать. – Он усмехнулся. – А теперь кофе, Луизхен!

– Кофе? У меня нет кофе.

– Есть, детка. Вон он стоит. Держу пари, он первого сорта.

Хозяйка рассмеялась.

– Ну и тип! Между прочим, я не Луиза. Меня зовут Тереза.

– Тереза – это мечта!

Хозяйка принесла ему кофе.

– Здесь остались вещи старого Зелигмана, – сказала она и показала на один из чемоданов. – Что с ними делать?

– Это тот еврей с седой бородой?

Хозяйка кивнула:

– Я слышала только, что он умер, и больше ничего.

– Достаточно и этого. Вы не знаете, где его дети?

– Откуда мне это знать? Не могу же я беспокоиться еще и о них!

– Это верно. – Штайнер подвинул чемодан к себе и раскрыл его. Из него выпало несколько мотков разноцветной шерсти. Под ними оказались аккуратно связанные упаковочные ремни. Затем последовали костюм, пара туфель, еврейская книга, немного белья, несколько воротничков с роговыми пуговицами, маленький кожаный мешочек с одношиллинговыми монетами, две молитвенные ленты и белый талес, завернутый в шелковую бумагу.

– Не много для целой жизни, а, Тереза? – сказал Штайнер.

– У других и того меньше.

– Тоже верно. – Штайнер перелистал еврейскую книгу и обнаружил записку, вклеенную между двумя внутренними титульными листами. Он осторожно оторвал ее. На ней был адрес, написанный чернилами. – Ага! Вот я и нашел. – Штайнер встал. – Спасибо за кофе и сливовицу, Тереза. Сегодня я вернусь поздно. Лучше всего поместить меня на первом, окнами во двор. Тогда я быстро смогу убраться в случае чего.

Хозяйка хотела что-то сказать. Но Штайнер поднял руку:

– Нет, нет, Тереза! Если дверь будет заперта, я приведу всю венскую полицию. Но я уверен, она будет открыта! Укрывать бездомных – святое дело. За это полагается тысяча лет райского блаженства. Рюкзак я оставляю.

Он ушел. Он знал, что продолжать разговор не имело смысла, и ему было известно, какое неотразимое действие оказывают на мещан оставленные вещи. Его рюкзак подействует сильнее, чем все дальнейшие уговоры. Он просто подавит последнее сопротивление хозяйки своим молчаливым присутствием.

Штайнер пошел в кафе «Шперлер». Он хотел встретить Черникова, русского из тюрьмы. Они еще там условились ждать друг друга после полуночи на первый и второй день после освобождения Штайнера. Русские эмигранты имели на пятнадцать лет больше опыта, чем немцы. Черников обещал Штайнеру узнать, можно ли купить в Вене фальшивые документы.

Штайнер сел за стол. Он хотел заказать что-нибудь, но ни один официант не обращал на него внимания. Здесь не принято было заказывать, у большинства не было для этого денег. Заведение являло собой типичную эмигрантскую биржу. Было полно народу. Многие спали, сидя на скамьях и стульях, некоторые – на полу, прислонившись к стене. Они пользовались случаем выспаться бесплатно до закрытия кафе. С пяти утра до обеда они гуляли по городу, ожидая, пока кафе снова откроется. В большинстве своем это были интеллигенты. Им приходилось труднее всего. Они меньше всего умели применяться к обстоятельствам.

К Штайнеру подсел человек в клетчатом костюме с черными бегающими глазами на круглой, как луна, физиономии.

Некоторое время он выжидал.

– Продаете что-нибудь? – спросил он затем. – Драгоценности? Можно старые. Плачу наличными. – Штайнер покачал головой. – Костюмы? Белье? Туфли? – Он все больше наглел. – Обручальное кольцо?

– Убирайся, сволочь, – проворчал Штайнер. Он ненавидел этих субъектов, которые за гроши скупали у беспомощных эмигрантов последние вещи. Он окликнул пробегавшего мимо официанта: – Хелло! Один коньяк!

Официант бросил на него неуверенный взгляд и подошел к столу.

– Вы сказали «адвокат»? Сегодня здесь двое. Там в углу адвокат судебной палаты Зильбер из Берлина. Консультация один шиллинг. За круглым столом у двери советник Эпштейн из Мюнхена, он берет полшиллинга. Между нами: Зильбер лучше.

– Мне не надо адвоката, я просил один коньяк.

Кельнер приставил ладонь к уху.

– Я правильно понял: один коньяк?

– Да. Это такой напиток, который становится тем лучше, чем больше его пьешь.

– С удовольствием. Простите, я иногда плохо слышу. И к тому же я совсем отвык. Здесь обычно просят только кофе.

– Хорошо. Принесите коньяк в кофейной чашке.

Официант принес коньяк и встал у стола.

– В чем дело? – спросил Штайнер. – Хотите посмотреть, как я пью?

– Надо уплатить вперед. Такой порядок. Иначе мы разоримся.

– Пожалуйста. – Штайнер уплатил.

– Тут лишнее, – сказал официант.

– Лишнее – это ваши чаевые.

– Чаевые? – Официант произнес это с восхищением. – Боже мой! – заявил он растроганно. – Первый раз после стольких лет. Большое спасибо, сударь. Прямо чувствуешь себя снова человеком!

Через несколько минут в дверь вошел русский. Он сразу же заметил Штайнера и подсел к нему.

– Я уже думал, что вас нет в Вене, Черников.

Русский засмеялся.

– У нас всегда вероятное оказывается невероятным. Я выяснил все, что вы хотели знать.

Штайнер выпил коньяк.

– Есть бумаги?

– Да. И даже очень хорошие. Я давно не видел ничего лучше среди подделок.

– Мне нужно выбраться отсюда! – сказал Штайнер. – Мне нужны бумаги! Лучше с фальшивым паспортом рискнуть тюрьмой, чем эта постоянная неопределенность и каталажки. Что вы видели?

– Я был в «Алебарде». Теперь эти дела делаются там. Те же люди, что и семь лет назад. На свой манер они надежны. Впрочем, самый дешевый документ стоит четыреста шиллингов.

– Что это?

– Паспорт мертвого австрийца. Действителен еще год.

– Еще год. А потом?

Черников посмотрел на Штайнера.

– Может быть, за границей удастся продлить. Или умелой рукой переправить дату.

Штайнер кивнул.

– Есть еще два паспорта умерших немецких беженцев. Но каждый по восемьсот шиллингов. Совершенно фальшивые не дешевле полутора тысяч. Но я бы их вам не рекомендовал. – Черников размял сигарету. – От Лиги Наций вам пока ждать нечего. Как иммигранту без документов и подавно. Нансен умер.

– Четыреста шиллингов, – сказал Штайнер. – У меня двадцать пять.

– Можно будет поторговаться. Думаю, что сойдемся на трехстах пятидесяти.

– Это все равно, если наличных двадцать пять. Ну да ладно, попытаюсь добыть денег. Где «Алебарда»?

Русский вынул из кармана записку.

– Вот адрес. И имя официанта, который занимается этим делом. Он подзовет вам нужных людей, если вы попросите. За это он берет пять шиллингов.

– Хорошо. Посмотрим, что из этого выйдет. – Штайнер тщательно спрятал записку. – Большое спасибо за все, Черников!

– Не о чем говорить! – Русский отмахнулся. – Люди помогают друг другу, если возможно. Каждый день можно попасть в такое же положение.

– Да. – Штайнер встал. – Я как-нибудь отыщу вас здесь и расскажу, как дела.

– Хорошо. Я здесь часто бываю в это время. Играю в шахматы с одним мастером из Южной Германии. Вон тот человек с вьющимися волосами. В нормальное время никогда бы не подумал, что буду иметь счастье играть с такой знаменитостью. – Черников усмехнулся. – Шахматы – моя страсть.

Штайнер кивнул ему. Потом, переступая через спящих у стены, стал пробираться к двери.

За столом советника Эпштейна сидела расплывшаяся еврейка. Молитвенно сложив руки, она глядела на него как на ненадежное божество. Эпштейн с елейным видом учил ее жизни. Перед ней на столе лежали полшиллинга. Левая волосатая рука Эпштейна лежала рядом как большой паук, подстерегающий добычу.

На улице Штайнер глубоко вздохнул. Мягкий ночной воздух был как вино после прокуренного кафе, полного безысходного людского горя. «Я должен выбраться, – думал он. – Я должен выбраться любой ценой!» Он посмотрел на часы. Было уже поздно. Несмотря на это, он решил разыскать шулера.

Маленький бар, на который шулер указал ему как на место своего постоянного пребывания, был почти пуст. Только две проститутки, как нахохлившиеся попугаи, сидели на высоких табуретах за никелевой стойкой.

– Фред был? – спросил Штайнер бармена.

– Фред? – Бармен пристально посмотрел на него. – Что вам надо от Фреда?

– Хочу повторить с ним «Отче наш», старина. Что же еще?

Бармен подумал немного.

– Он ушел час назад.

– Он придет еще?

– Не имею понятия.

– Прекрасно. Тогда я подожду. Мне водки.

Штайнер прождал около часу. Он подсчитывал, сколько выручит от продажи своих вещей. Выходило, что никак не больше семидесяти шиллингов.

Девушки лишь мельком взглянули на него. Они посидели еще некоторое время, потом удалились с надменным видом. Бармен начал от нечего делать бросать игральные кости.

– Сыграем кон? – спросил Штайнер.

– Я не прочь.

Они бросили кости, и Штайнер выиграл. Сыграли еще. У Штайнера выпали четыре козыря.

– Мне, кажется, везет на козыри, – сказал он.

– Вам вообще везет, – сказал бармен. – Какой ваш астрологический знак?

– Не знаю.

– Похоже, что лев. По крайней мере, лев приносит вам удачу. Я кое-что в этом понимаю. Последний кон, а? Фред больше не придет. Он никогда еще не приходил в это время. Ему нужно выспаться и иметь спокойные руки.

Они снова бросили кости, и Штайнер снова выиграл.

– Вот видите, – сказал бармен с удовлетворением и пододвинул к нему пять шиллингов. – Конечно, вы лев. С сильным влиянием Нептуна, на мой взгляд. В каком месяце вы родились?

– В августе.

– Типичный лев. У вас блестящие шансы в этом году.

– Если так, то я согласен хоть на целый львиный заповедник. – Штайнер осушил свой стакан. – Вы скажете Фреду, что я его искал? Передайте, что его спрашивал Штайнер. Я завтра опять зайду.

– Хорошо.

Штайнер возвращался в пансион. Он долго шел по пустым улицам. На небе было полно звезд, а из-за каменных оград доносился тяжелый аромат цветущей сирени. «Господи, Мария, – думал он, – не может же это продолжаться вечно…»

IV

Керн зашел в аптеку недалеко от Венцельсплатц. Он заметил в витрине несколько флаконов туалетной воды с этикетками лаборатории его отца.

– Туалетная вода «Фарр»! – Керн вертел в руках флакон, который аптекарь снял для него с полки. – Откуда это у вас?

Аптекарь пожал плечами.

– Не помню. Мы получили это из Германии. Уже давно. Хотите купить флакон?

– И не один. Шесть.

– Шесть?

– Да, сперва шесть. Потом еще. Для продажи, конечно. С процентами.

Аптекарь посмотрел на Керна.

– Эмигрант? – спросил он.

Керн поставил флакон на прилавок.

– Знаете что, – сказал он раздраженно, – этот вопрос со стороны штатских начинает меня бесить. Особенно когда у меня в кармане разрешение на жительство. Скажите лучше, сколько процентов вы мне дадите?

– Десять.

– Это смешно. Как же я на этом заработаю?

– Можете получить двадцать пять процентов, – сказал подошедший владелец аптеки. – Если возьмете десять флаконов, получите даже тридцать. Мы будем рады отделаться от старого хлама.

– От старого хлама? – Керн оскорбленно посмотрел на владельца. – Это прекрасная туалетная вода, вам это известно?

Владелец аптеки с равнодушным видом ковырял в ухе.

– Может быть. Тогда вы наверняка удовольствуетесь двадцатью процентами.

– Тридцать – это минимально. При чем здесь качество? Вы можете дать мне тридцать, а туалетная вода тем не менее может быть хорошей, разве не так?

Аптекарь скривил губы.

– Все эти средства одинаковы. Хороши только те, что имеют хорошую рекламу. Вот и весь секрет.

Керн посмотрел на него.

– Это вода наверняка больше не рекламируется. В этом смысле она очень плохая. Можно было бы смело просить тридцать пять процентов комиссионных.

– Тридцать, – возразил владелец. – Ее время от времени все же спрашивают.

– Господин Бурек, – сказал аптекарь, – я думаю, мы можем дать ему тридцать пять, если он возьмет дюжину. Ее спрашивает всегда один и тот же человек. Но и он не покупает, он только хочет продать нам рецепт.

– Рецепт? Боже правый, этого нам только недоставало! – Бурек умоляюще воздел руки к небу. – Рецепт?

Керн прислушался.

– Кто это хочет продать вам рецепт?

Аптекарь засмеялся.

– Тут один тип. Он утверждает, что прежде сам имел лабораторию. Врет, конечно. Чего только эти эмигранты не выдумают!

На мгновение у Керна перехватило дыхание.

– Вы знаете, где он живет? – спросил он.

Аптекарь пожал плечами.

– Я думаю, адрес где-то валяется. Он нам его давал несколько раз. А зачем вам?

– Я думаю, это мой отец.

Оба воззрились на Керна.

– Это правда? – спросил аптекарь.

– Да, это он. Я его давно уже разыскиваю.

– Берта! – возбужденно крикнул владелец женщине, которая работала за столом в глубине аптеки. – Есть у нас адрес того господина, что предлагал рецепт туалетной воды?

– Вы имеете в виду господина Штрана, того старого идиота, который торчал здесь несколько раз? – отозвалась женщина.

– Черт! – Владелец аптеки смущенно посмотрел на Керна. – Простите! – Он быстро ушел в глубину аптеки.

– Вот что получается, если спишь с подчиненными, – ехидно заметил аптекарь ему вслед.

Через минуту владелец вернулся, тяжело дыша, с запиской в руке.

– Вот адрес. Это господин Керн. Зигмунд Керн.

– Это мой отец.

– Действительно? – Он отдал ему записку. – Здесь адрес. Последний раз он заходил недели три назад. Извините за неосторожное слово. Вы же понимаете…

– Ничего, ничего. Я только хотел бы прямо сейчас сходить туда. Я вернусь за флаконами потом.

– Разумеется. Это не к спеху.

Дом, где должен был жить отец Керна, находился на Тузаровой улице, недалеко от рынка. В подъезде было темно и затхло, от влажных стен пахло кислой капустой.

Керн медленно поднимался по лестнице. Странно, но он словно боялся снова увидеть отца. Он слишком привык к розыгрышам. На третьем этаже он позвонил. Потом зашаркали чьи-то шаги, и картонный щиток за круглым «глазком шпиона» отодвинулся. Керн увидел устремленный на него взгляд черного глаза.

– Кто там? – спросил ворчливый женский голос.

– Я хотел бы поговорить с одним человеком, который живет здесь, – сказал Керн.

– Здесь никто не живет.

– Живет! Хотя бы вы. – Керн посмотрел на табличку на двери. – Фрау Мелания Эковская, не так ли? Но я хотел бы говорить не с вами.

– Ну так в чем же дело?

– Я хотел бы поговорить с мужчиной, который здесь живет.

– Здесь нет никакого мужчины.

На Керна глядел круглый черный глаз. Может быть, она не врет и его отец давно уехал? Он почувствовал себя вдруг опустошенным и усталым.

– А как его зовут, кого вы ищете? – спросила женщина за дверью.

Керн с новой надеждой поднял голову:

– Я не хотел бы кричать на весь дом. Если вы откроете дверь, я скажу.

Глаз пропал. Задребезжала цепочка. «Прямо крепость», – подумал Керн. Он почти был уверен, что отец еще живет здесь; иначе женщина не стала бы спрашивать имя.

Дверь открылась. Дородная широколицая чешка с красными щеками смерила Керна взглядом.

– Я хотел бы видеть господина Керна.

– Керн? Не знаю такого. Здесь таких нет.

– Господин Зигмунд Керн. Меня зовут Людвиг Керн.

– Да? – Женщина недоверчиво оглядывала его. – Это каждый может сказать.

Керн вытащил из кармана разрешение на жительство.

– Вот, посмотрите на эту бумагу. Имя здесь изменено на всякий случай; но все остальное правильно.

Женщина прочла весь документ. Это продолжалось довольно долго. Затем она вернула бумагу Керну.

– Родственник?

– Да. – Что-то помешало Керну сказать больше. Теперь он был твердо уверен, что отец здесь.

Женщина приняла решение.

– Такого нет, – сказала она коротко.

– Хорошо, – ответил Керн. – Тогда я скажу вам, где живу. В отеле «Бристоль». Я буду здесь только несколько дней. Перед отъездом я бы хотел все же поговорить с господином Зигмундом Керном. Мне надо ему кое-что передать, – прибавил он, взглянув на женщину.

– Да?

– Да. Отель «Бристоль». Людвиг Керн. До свидания.

Он спустился вниз. «Боже правый, – подумал он, – ну и цербер. Но лучше уж пусть его стерегут, чем предают».

Он вернулся в аптеку. Владелец бросился ему навстречу.

– Вы нашли отца? – На его лице было написано все любопытство человека, живущего сенсациями.

– Еще нет, – сказал Керн, вдруг почувствовав неприязнь. – Но он там живет. Его не было дома.

– Ну и дела! Вот уж правда неожиданный случай!

Он уперся руками в прилавок, собираясь произнести пространный спич об удивительных случаях в жизни.

– Но не для нас, – сказал Керн. – Для нас случай скорее тогда, когда все идет нормально. Ну так как же с туалетной водой? Я могу взять сейчас только шесть флаконов. У меня больше нет денег. Сколько вы дадите процентов?

Владелец немного подумал.

– Тридцать пять, – провозгласил он великодушно. – Такие вещи случаются не каждый день.

– Хорошо.

Керн уплатил. Аптекарь завернул флаконы. Женщина, которую звали Бертой, вышла посмотреть на молодого человека, который разыскал своего отца. Она что-то усиленно жевала.

– Знаете ли, – сказал владелец, – я хотел вам еще сказать: туалетная вода очень хорошая. Действительно хорошая.

– Спасибо! – Керн взял пакет. – Надеюсь, что я зайду к вам еще за тем, что осталось.

Он вернулся в отель. В номере он распаковал сверток и положил два флакона, несколько кусков мыла и две бутылочки с дешевыми духами в папку. Он хотел сразу же попытаться что-нибудь продать.

В коридоре он заметил, как кто-то вышел из соседней комнаты. Это была девушка в светлом платье, среднего роста; под мышкой она держала книги. Сначала Керн не обратил на это внимания. Он был занят вычислением цен на свою туалетную воду. Вдруг он вспомнил, что девушка вышла из той комнаты, куда он по ошибке попал ночью. Керн остановился. У него было такое чувство, словно она могла его узнать.

Девушка, не оборачиваясь, сошла вниз по лестнице. Керн подождал еще немного. Потом бросился вслед за ней по коридору. Ему вдруг стало очень интересно узнать, как она выглядит.

Он спустился по лестнице и огляделся; но девушки нигде не было видно. Он вышел на улицу, подошел к выходу и выглянул на улицу. Жаркая пыльная безлюдная улица. Только на мостовой дрались несколько овчарок.

Керн вернулся в отель.

– Отсюда только что никто не выходил? – спросил он портье, который являлся одновременно кельнером и мальчиком на побегушках.

– Только вы! – портье уставился на Керна, ожидая, что тот в ответ на его остроту разразится безудержным смехом. Керн не смеялся.

– Я имею в виду девушку, – сказал он. – Молодую даму.

– Здесь дам нет, – возразил ворчливо портье. Он был обижен тем, что его тонкое остроумие не было оценено по достоинству. – Только женщины.

– Значит, никто не выходил?

– А вы что, из полиции? Все должны знать? – портье был теперь откровенно враждебен.

Керн изумленно смотрел на него. Он не понимал, почему тот злится. Он совершенно не заметил остроты. Он вытащил из кармана пачку сигарет и предложил портье закурить.

– Благодарю, – ответил тот холодно. – Я курю кое- что получше.

– Верю.

Керн сунул сигареты в карман. Он постоял еще немного и подумал. Девушка должна быть в отеле. Может быть, она в холле. Он вернулся.

Холл представлял собой узкое длинное помещение. Перед холлом была цементированная терраса, ведущая в сад, где под каменной оградой цвело несколько кустов сирени. Керн заглянул в застекленную дверь. Девушка сидела за столом, поставив локти на стол, и читала. Кроме нее, в холле никого не было. Керн не мог иначе, он открыл дверь и вошел.

Услышав скрип двери, девушка подняла глаза. Керн смутился.

– Добрый вечер, – сказал он неуверенно.

Девушка посмотрела на него. Потом кивнула и стала читать дальше.

Керн сел в углу. Немного погодя он встал и взял несколько газет. Он показался себе вдруг смешным, и ему захотелось опять очутиться на улице. Но прямо так снова встать и выйти казалось ему почти невозможным.

Он развернул газету и начал читать. Через некоторое время он заметил, что девушка взяла свою сумку и открыла ее. Она вынула серебряный портсигар и щелкнула крышкой. Потом она закрыла портсигар, так и не вынув сигареты, и положила его обратно в сумку.

Керн быстро положил газеты в сторону и встал.

– Я вижу, вы забыли ваши сигареты, – сказал он. – Могу я вам предложить? – Он вытащил свою пачку. Он много бы дал за то, чтобы в эту минуту иметь портсигар. Пачка была смята и надорвана по углам. Он протянул ее девушке. – Я, правда, не знаю, курите ли вы этот сорт. Портье отказался. Они для него слишком плохи.

Девушка взглянула на этикетку.

– Я курю как раз эти.

Керн засмеялся.

– Это самые дешевые. Это почти то же самое, что рассказать свою биографию.

Девушка взглянула на него.

– Я думаю, ее и без того рассказывает отель.

– Это верно.

Керн зажег спичку и поднес ей огонь. Слабое красноватое пламя осветило узкое загорелое лицо с густыми черными бровями. Большие ясные глаза, полные мягкие губы.

Керн не смог бы сказать, красива ли девушка и нравится ли она ему; у него только было странное ощущение тайной близости – его рука лежала на ее груди прежде, чем он узнал ее. Он видел, как она дышит; и вдруг, сознавая, что ведет себя по-дурацки, положил спички в карман.

– Вы давно из Германии? – спросил он.

– Два месяца.

– Это недолго.

– Это бесконечно.

Керн удивленно взглянул на нее.

– Вы правы, – сказал он. – Два года – это недолго. А два месяца – это бесконечно. Но в этом есть свое преимущество: дальше время будет сокращаться.

– Вы думаете, это надолго? – спросила девушка.

– Не знаю. Об этом я больше не задумываюсь.

– Я думаю об этом все время.

– Первые два месяца я тоже только об этом и думал.

Девушка молчала. Она задумчиво опустила голову и курила медленно, глубокими затяжками. Керн смотрел на ее густые, слегка волнистые черные волосы, обрамлявшие лицо. Ему хотелось сказать что-то особенное, глубокомысленное, но ничего не приходило в голову. Он попытался вспомнить, как в аналогичных ситуациях поступали светские герои некоторых прочитанных им книг, но его память словно высохла, да и герои, наверное, никогда не были в эмигрантском отеле в Праге.

– Вам не темно читать? – спросил он наконец.

Девушка вздрогнула, словно ее мысли были где-то далеко. Потом захлопнула лежащую перед ней книгу.

– Нет. А я и не хочу читать. Это бессмысленно.

– Иногда это отвлекает, – сказал Керн. – Если мне попадается детективный роман, я проглатываю его в один момент.

Девушка устало усмехнулась.

– Это не детективный роман. Это учебник по неорганической химии.

– Ах так! Вы учились в университете?

– Да. В Вюрцбурге.

– Я – в Лейпциге. Сначала я тоже возил с собой учебники. Не хотел ничего забывать. Потом продал. Они были очень тяжелые. На эти деньги я купил мыло и туалетную воду для продажи. Теперь я на это живу.

Девушка взглянула на него.

– Вы не очень-то обнадеживаете.

– Я не хотел вас огорчить, – быстро сказал Керн. – Я – совсем другое дело. У меня вообще никаких документов. А у вас, наверное, есть паспорт?

Девушка кивнула.

– Паспорт есть. Но через шесть недель он будет недействителен.

– Это ничего. Вы его наверняка сможете продлить.

– Не думаю. – Девушка встала.

– Вы не хотите еще сигарету? – спросил Керн.

– Нет, спасибо. Я слишком много курю.

– Мне как-то сказали, что одна сигарета в нужный момент – лучше, чем все идеалы на свете.

– Это верно. – Девушка улыбнулась и вдруг показалась Керну очень красивой. Он много бы дал, чтобы продолжить разговор, но он не знал, что должен сделать, чтобы она осталась.

– Если я смогу вам чем-нибудь помочь, – торопливо произнес он, – то я охотно сделаю это. Я ориентируюсь здесь, в Праге. Я был здесь уже два раза. Меня зовут Людвиг Керн, и мой номер рядом с вашим.

Девушка бросила на него быстрый взгляд. Керну показалось, что он выдал себя. Но она непринужденно протянула ему руку. Он почувствовал крепкое пожатие.

– Я вас охотно спрошу, если что-нибудь не буду знать, – сказала она. – Большое спасибо. – Она собрала книги и поднялась вверх по лестнице.

Керн еще немного посидел в холле. Он вдруг вспомнил все, что должен был бы ей сказать.

– Еще раз, Штайнер, – сказал шулер. – Видит бог, я больше волнуюсь за ваш дебют в этой дыре, чем когда сам играю в жокей-клубе.

Они сидели в баре. Фред устроил Штайнеру генеральную репетицию. Он собирался выпустить его первый раз против двух шулеров мелкого пошиба, подвизавшихся в соседней пивной. Штайнер видел в этом единственный способ раздобыть денег, если не считать кражи или крупного ограбления.