Ноет он, ною я, дома прямо Ноев ковчег. Не могу. Долгожданный сынок постоянно выводит из себя. Я могу взять и трепануть его. Вот сегодня. Собирались на улицу. Он орет. Меня бесит. Наорала на него. Закрыла рот рукой. Он еще больше плакал. Потом так стыдно, что хочется отрезать себе руки. Ведь я очень его люблю. Дайте сил.

– У тебя силы еще остались? Дай, – посмотрел на Мефодия вопросительно.

– Да дал уже. Про детдома тоже не забыл. Некоторые письма прямо пронизаны собственной беспомощностью. Кто-то пропал, кто-то болеет, кем-то не перестают гордиться, на ком-то пытаются заработать.

– Ладно, возьми из общака, распредели, чтобы никто не остался в обиде на жизнь. Да, люди странные существа, сначала заводят котят, потом котят избавиться.

– Хотят или котят?

– Не вижу разницы. Люди – коты и кошки.

– Ты прямо читаешь отчет Амор:

Мы лежим, у нас, беременных, на животе приборы, через них слышно, как бьется сердечко наших будущих детей, будто ведут разговор. Рядом в соседней палате – лежат ЭКО, напротив – после аборта. Кому что. Полное собрание сочинений в трех томах. Каждый со своей любовью, кто-то желает зачать, кто-то сохранить, кто-то избавиться.

– Умеешь ты слезу выжать, – смахнул невидимую Кирилл.

– Я старался оставить самое злободневное, – заметил Мефодий.

– Людям кажется, что злых дней куда больше, чем добрых.

– Может, тебе мультики поставить? – пошутил Мефодий. – Если не боишься подсесть на смешариков.

– Ему же, кроме телика, ничего не нужно. Он может днями и ночами это гов… смотреть. А мамаша нужна только для того, чтобы пожрать, – прочитал, смеясь, Мефодий.

– На самом деле грустно, – улыбнулся еще грустнее Кирилл. – А кто виноват, они же сами его подсадили. Мультики – это удобно, ты включаешь их детям, чтобы заняться своими делами. Кругом говорят, насколько они полезные и развивающие, постепенно начинаешь в это верить, ты чувствуешь комфорт от такой веры, чем удобнее вера, тем она прочнее. А взрослым то же левое полушарие снимает свои яркие картинки. И сидят родимые на пикселях, как на игле.

– Ты сам попробуй с ребенком провести часа два или хотя бы час. Слабо? Только мультфильмы могут притормозить их неугомонное начало.

– Слабо, – согласился Кирилл. – Только в теории полезно почитать им сказки, а на деле – включаешь телевизор.

– Можно подумать, что ты сам мультики не любил.

– Любил, конечно, рисованные, кукольные – почему-то нет. Смотрел, когда уже совсем выбора не было. Из любимых «Приключения капитана Врунгеля».

– А не генерала? Или его разжаловали? – уточнил Мефодий.

– Не в этом суть, помнишь, как там древнюю статую, искусство в футляре для контрабаса вывозили. Сама идея – уже искусство.

– Видимо, после этого контрабанду в нашем языке окрестили «контрабасом».

– В нашем? Нет, это не наш метод. Сейчас совсем другие мультфильмы. И искусство тоже, – съехал с темы Кирилл.

– Дети другие, мультфильмы другие, а мы вечные, как в кино, – рассмеялся и посмотрел на Кирилла Мефодий. – Что я вижу?

– Что?

– Я вижу – ты против кино тоже?

– Нет, я за кино как за развлечение. Ударное слово «раз», раз-два, но не постоянно же. Нельзя прилипать к экрану. Я же вижу, – потряс он пачкой А4 в воздухе, – что для кого-то это ежедневные контактные линзы. Кино – это средство по уходу за скукой. Не более того.

– Соглашусь. А что скажешь про театр? Вот, здесь есть из детского спектакля сцена:

– Медведь, а сходи-ка ты к пчелам, – говорит косолапому Лиса.

– Зачем?

– Как зачем? Ты же любишь мед.

– Я очень люблю мед.

– Ты должен прийти к пчелам и сказать: ну-ка быстро дайте мне меда.

– А если не дадут?

– Ты медведь или панда? Топни ногой, толстопятый: «Ну-ка быстро мне меда принесите!» Как миленькие отдадут.

– Хорошо про панду, – хехекнул Кирилл. – Мишки совсем обурели.

– Я белых всегда больше любил.

– Почему белых?

– Они единственные из млекопитающих, которые людей не боятся.

– А ты боишься? – посмотрел испытующе Кирилл на Мефодия.

– Мне некогда, я работаю.

– Работаешь?

– Это не работа, по-твоему? Я же читаю.

– Работай, работай, не отвлекайся. Кстати. А что люди читают сейчас?

– В основном муру всякую.

– Какую муру?

– Либо детективы… – задумался Мефодий и снова начал гладить кактус.

– Людей всегда тянуло на преступления, – не дал ему договорить Кирилл. – Сначала их тянет, потом оно из них. На этом стоит литература, – очертил взглядом бумажную кучу Кирилл. – Достоевского читал? «Преступление и наказание»? Вижу, что не читал.

– Про преступление здесь что-то было: потерпевшая Родина рассказала, как муж методично отрезал ей по пальцу, пока не отрезал обе руки.

– Родина – это фамилия?

– Да какая разница. Была Родина – стала уродина. Вот где страшно, вот где Достоевский.

– Я почему-то вспомнил Венеру Милосскую, – беспокойно смотрел на кактус Кирилл. – Красивая Родина, но без рук. Поэтому все в итоге выходит через жопу.

– Сердца у тебя нету.

– Зато у меня есть голова. Наказали?

– Посадили.

– Посадишь такого, а что из него еще вырастет? Сорняк есть сорняк, – продолжал гладить кактус Мефодий.

– Ты про книги начал, что-то мы отвлеклись. И оставь в покое цветок. Тебе что, гладить больше некого?

…Ну что еще читают? Либо фэнтези, либо романы, – продолжил Мефодий. – Некого. А тебе что, жалко?

– Загладишь – он цвести перестанет. Так какие романы?

– Разные. В основном все названия крутятся вокруг местоимений: от меня, мне тебя, если бы не я, до него, перед тобой, под тобой, я б тебя…

– Названия интригующие, – рассмеялся Кирилл.

– Да, прямо мурашки по коже. Может, лучше к детям вернемся?

– Валяй.

– Дарите женщинам цветы, они подарят вам детей.

– Наконец-то что-то позитивное. Да, надо дарить, чего бы это ни стоило. Цветы для женщины, как включатель – оп, зажглась, засветилась, затанцевала, – согласился Кирилл.

– Но есть и другая сторона, надарили столько, что теперь воспитывать негде. Легче в университет поступить, чем в детсад. С самого рождения записались в очередь. 3 года прошло – хуй там. В прямом и переносном слове. Моему мужу пришлось соблазнить заведующую детсадом, чтобы устроить туда нашего сына.

Кирилл развел руками.

– Дети рождаются, дети становятся, все остальное в любви перемельница, все остальное в семье – пересортица, – промурлыкал он про себя стишок.

– Твое?

– Нет, так вспомнилось.

– Дети – это опорные точки отношений, опорные сваи, некогда вколоченные в ночи, чтобы не расставаться как можно дольше. – Грусть начала жевать голос Кирилла, видимо, вспомнил всех своих. Мефодий знал, что для шефа это тема больная, поэтому старался ее не развивать.

– Каждый великий роман заканчивается расставанием, – попытался подбодрить его Мефодий.

– А каждый посредственный – расстоянием, – «хе-хе» незаметно добавил про себя Кирилл, сбрасывая с мыслей тоску.

Мой дом сентябрья здесь живуработаю и отдыхаюпо выходнымлиству трясупо будням мир словами сотрясаю

– Осень… в правом полушарии. Чувствуешь? – метнул пачку листьев вверх Кирилл.

– У них теперь долго там будет осень, а может быть, даже зима, – сделал вид, что совсем не удивился листопаду Мефодий. – «Нервы», – подумал он про себя и начал собирать с пола разбросанную бумагу.

– Ты про кризис? – подобрал листок, упавший к ногам, Кирилл. – Он у тебя в голове. Кризисы начинаются, когда человек перестает удивляться.

– Да. Зачем было так сильно пальму трясти? Кокосиков захотелось?

– Так это же левое трясло. Причем наняли обезьянок.

– Ну да, трясли левые, а упало на тех, что в правом. Теперь они пожинают плоды.

– Ошибки надо уметь признавать, даже если это было признание в любви.

– Ты про Москву с Нью-Йорком?

– Нет, про твой интерес к моему кактусу, – улыбнулся Кирилл.

– Чтоб его! – укололся и отдернул руку от колючки Мефодий.

Кирилл от души засмеялся:

– Настоящая любовь никогда не заканчивается, тем более дружбой. А они все еще пытаются дружить.

– Да уж, – наконец отошел от кактуса Мифа, рассматривая ужаленный палец.

– Знаешь, в чем проблема их отношений? Ему было не понять эту женщину по одной простой причине он с ней дружил.

– Думаешь, не любил?

– Думаешь, любит до сих пор?

– Да хрен его знает. Время покажет, – облизывал раненый пальчик Мифа.

– Я же тебя предупреждал, что с этим цветком надо быть осторожнее. Не смотри, что он аленький. Нажмешь на эту кнопочку и разбудишь чудовище.

– Да, я помню, ты же мне его как-то оставил года на четыре. Привязался я, – улыбнулся мило Мефодий.

– Вижу, ты тоже огрызаться научился.

– Я мирный. Это он – кусаться. Да и ты с ним агрессивнее становишься.

– А что ты хотел, такое напряжение в мире. Сорвал цветок – и нет цивилизации. Технологии. Помнишь, как в их песне: «Нажми на кнопку – получишь результат».

– Не, я такое не понимаю.

– Апокалипсис – это и есть результат всякой цивилизации, – заключил Кира.

– Я про музыку, старье какое-то слушаешь.

Кирилл сделал вид, что не услышал.

– А вот это я совсем не понял:

– Мне надоело целыми днями смотреть на нажратого корейца, который бросался пустыми банками из-под пива в капитана корабля. Но банки не долетали даже до стюардесс.

– В данном случает кто-то очень хочет поиграть в войну. Но ракеты не долетают. Спекуляция чистой воды. Многие этим живут. Берут дешевку, делают тюнинг и продают втридорога.

– А вот это: Напротив в купе сидела семья пшеков. Дедушка долго, кропотливо расставлял на столике фигурки оловянных солдатиков, а мальчик валил их одного за другим и весело смеялся.

– Читал. Это история.

– Что за история? Дедушки и внука?

– Новейшая. Точнее сказать – эхо войны в новейшей истории. Поляки снесли памятники советским воинам, которые воевали вместе с их польскими дедами во Второй мировой.

– Зачем?

– Политика. Знаешь, что такое политика?

– Проверяешь? Политика – это идеологическая биржа, которая может влиять на курсы всех остальных валют.

– Зачет. А кто такие политики? Только своими словами.

– Политики – маклеры, рабы этой самой биржи. Продаются и покупаются.

– Пять, – поднял вверх свою пятерню Кирилл. – Вот и с историей то же самое. Все переписывают ее на свой лад. Раньше истории пересказывали, теперь переписывают. На чистовик, каллиграфическим почерком, без помарок. А чтобы ни у кого не оставалось сомнений в достоверности, талдычь об этом целыми днями, у кого больше громкоговорителей – тот и герой. А все из-за того, что одни не могут простить победы другим.

– Какие победы? – посмотрел заинтересованно Мефодий на шефа. Интерес его проявился настолько, что брови сложили знак «виктория».

– Любые – военные, политические, экономические. Будь то война или открытие космоса.

– Думаешь, левое мстит правому за Сталинградскую битву и за Гагарина?

– Еще как. Царапины на Рейхстаге не дают покоя. Что говорить о победах стратегических, когда даже спортивные стоят комом в горле, – нашел рукой свой кадык Кирилл, показав тем самым, как знакомо ему это чувство.

– Ты о войне пробирок?

– Да, левое уже проверяет на допинг анализы Гагарина, Достоевского и Толстого.

– Последних-то за что?

– Якобы оставляют царапины на душе.

– А Pink Floyd, Doors, Armstrong, Monro разве не оставляют?

– У тех справки.

– Полагаю – исторические?

– О чем и речь. Очень трудно идти против истории. Вот некоторые и пытаются при помощи собственных историй получить контрольный пакет акций в истории мировой.

– Но левое есть левое, оно шагает шире, то и дело перешагивая правое. Ну речь здесь в основном идет о противостоянии Америки, России и Китая. Вся проблема России в том, что пока она занимается монополизацией внутри своего хозяйства, Америка – монополизирует весь мир. У Китая проблем нет.

– Как нет?

– Так. Они их съели. Иначе чем бы они прокормили такую ораву?

– Повезло им, что не было демократии. По большому счету, демократы оказались фанерой, демо записали, и все. Дальше демо дело не пошло.

* * *

1 СЕНТЯБРЯ

МОСКВА: Передаю Вам эстафетную палочку – Договор опубликовала

НЬЮ-ЙОРК: Палочку принял. Спасибо за палочку!

МОСКВА: Я б Вам лучше Шоколад Little Spot молочный с орехом, изюмом и ямайским ромом передала!!! его вместо молока за вредность надо выдавать!

А «палочку» жду обратно!

НЬЮ-ЙОРК: А я больше люблю Little Spot молочный с лесным орехом. Вот.

Ну а с палочкой давайте подождем. Мы же не можем пороть горячку. Надо тщательно всё рассмотреть, взвесить, осмыслить… Иначе старшие товарищи нас не поймут.

2 СЕНТЯБРЯ

МОСКВА: Доброе утро, НЬЮ-ЙОРК!

1. Что может быть лучше с утра, чем чашечка ароматного, свежемолотого, свежезаваренного кофе с шоколадкой Little Spot, в Вашем случае пусть это будет Little Spot молочный с лесным орехом…

2. Но Вы обязательно, обязательно попробуйте Little Spot молочный с орехом, изюмом и ямайским ромом, у неё ТАКОЙ аромат! И лесной орех тоже присутствует, правда, есть ещё вариант – закусывать ямайский ром Little Spot молочным с лесным орехом.

3. Спасибо за оказанное доверие, в образце исправила свой косяк – при распечатывании в форме почему-то не отображался код.

НЬЮ-ЙОРК: 1–2. Так соблазнительно звучит… Побежал в магазин, за шоколадом. Умеете Вы, Москва, искушать.

3. Сегодня оплатим.

МОСКВА: 1–2. Если поиски не увенчаются успехом, берусь передать Вам её ценной бандеролью… а то как-то эгоистично с моей стороны получается, соблазнила, искусила и помахала ручкой.

3. Нам бы так.

НЬЮ-ЙОРК: Нет, Москва, я не могу принять столь щедрый подарок. Это ни в какие рамки не лезет! Очаровательная девушка дарит взрослому дяденьке такой роскошный подарок.

МОСКВА: Нью-Йорк!!! Ну не предложила же я Вам бутылку ямайского рома!!! И по стилю вашего общения не дам я Вам больше 40 лет.

Хотя Вы, как всегда, правы, данный поступок выходил бы за рамки стандартных сценариев: обычно взрослые и не очень взрослые дяденьки дарят разнообразные конфетно-букетные изделия таким очаровательным и привлекательным девушкам, как я.

А если посмотреть в другом ракурсе, мы с вами «коллеги по несчастью», и, как человек, работающий в сфере закупок, я делюсь с вами способами и средствами сохранения и поддержания на должном уровне стрессоустойчивости, здравого ума и трезвого рассудка.

Хотя опять же с нашими дядечками от 65 и более мне бы самой бутылку ямайского рома…

НЬЮ-ЙОРК: После Вашего письма чей-то вспомнилось из классики:

– А сколько вам лет, простите за нескромность?

– Почти. Тридцать восемь.

– Ого! Вы выглядите значительно моложе.

Ипполит Матвеевич почувствовал себя счастливым.

P. S. Пошел за ромом (ямайским).

МОСКВА: Удивлена, что вы так разбираетесь в русской классике. Благодарю Вас за 12 веселых стульев, я ОТ ДУШИ минут 5 смеялась, и как-то сразу полегчало!!!

НЬЮ-ЙОРК: Главное в понедельник – это чувство юмора, иначе он может лишить вас всех остальных.

МОСКВА: Хотела Вам парировать, но боюсь спошлить, в силу своей молодости, эмоциональности и более низкого, чем у Вас, уровня интеллектуального развития. Да и работать пора.

НЬЮ-ЙОРК:

Хочешь быть счастливым – меняй чувство долга на чувство юмора.

Заинтриговали. А посему – парируйте, пошлите, в силу Вашей молодости, эмоциональности и высокого уровня интеллектуального развития.

МОСКВА: По праву того, что я женщина и не вхожу в число феминисток, более того, считаю, что именно такие качества, как слабость, эмоциональность, чувствительность, загадочность, возможность «сдаться» (достойному противнику), – дарованы нам свыше, я промолчу… «про возраст».

P. S. Возможно, для смелости не хватает рома (ямайского).

НЬЮ-ЙОРК: Прекрасное эссе. А насчет удовольствий вспомнилась цитата из другого романа:

– Я не готова отдаваться без любви.

– А я бы с удовольствием кому-нибудь отдалась.

– С удовольствием – это другое дело.

P. S. Уже налито.

МОСКВА: Дело – это вы правильно заметили. (Все еще смеюсь над цитатой.) Сколько же их у вас было, романов? Боюсь предположить.

НЬЮ-ЙОРК: Если не умеете бояться – не бойтесь. Бояться тоже надо с удовольствием. И я, в свою очередь, с удовольствием предположу.

МОСКВА: – С удовольствием – это другое дело.

НЬЮ-ЙОРК: Ну так что, займемся делом, раз налито?

МОСКВА: Делами.

НЬЮ-ЙОРК: Зовите меня просто Йорик.

МОСКВА: Вот это деловой подход. Очень приятно, Мося.

НЬЮ-ЙОРК: Я еще ничего не сделал, а вам очень приятно. Что же будет дальше?

МОСКВА: Страшно представить.

НЬЮ-ЙОРК: Готов передать ром (ямайский), для смелости.

МОСКВА: Вы все купить пытаетесь, а женщину надо красть.

НЬЮ-ЙОРК: Хорошо налью и себе, для смелости.

3 СЕНТЯБРЯ

МОСКВА: It is hart to be a women

You mast think like a man,

Act like a lady,

Look like a young girl,

And work like a horse.

С Добрым утром, Йорик!

P. S. Не готова принять от Вас такой ценный подарок:

1. Не употребляю на работе. Я не настолько откровенна.

2. Не знаю, как и с чем употреблять сей напиток.

НЬЮ-ЙОРК: Доброе утро, Москва!

Согласен, тяжело быть женщиной. Мужчинам тоже нелегко. Сегодня пришло печальное известие: умер наш ГИП на 62-м году жизни.

P.S. А напрасно.

1. Для храбрости – можно и не на работе.

2. Осмелюсь процитировать Вас: «…Обязательно попробуйте Little Spot молочный с орехом, изюмом и ямайским ромом, у неё ТАКОЙ аромат и лесной орех тоже присутствует, правда, есть ещё вариант – закусывать ямайский ром Little Spot молочным с лесным орехом, так что с чем – вопрос решен.

МОСКВА: Соболезную.

Нелегко всем – и нашим, и вашим. Пейте не чокаясь.

Сейчас за чашечкой утреннего кофе, читая про Софью Васильевну Ковалевскую, наткнулась на очень занимательную и нужную для себя информацию:

«При такой большой занятости от полного изнеможения Ковалевскую спасала только физическая закалка – неизменные холодные обтирания, ванны, гимнастика и прогулки на свежем воздухе» – так что буду следовать примеру принцессы математики, дабы соответствовать веяниям современного мира.

P. S. Для мужчины это позволительно, а вот для женщины – нет, осмелюсь процитировать Вас: «…Излишне эмоциональные девушки совсем не комильфо» – а употребление алкогольных напитков неизменно приводит к излишнему проявлению сего качества.

1. К сожалению, после работы, некогда да и не с кем.

2. Да!!! Вчера я прям-таки фонтанировала креативными идеями.

НЬЮ-ЙОРК: Эх, мечты, мечты. Вот настанет понедельник – и начну новую жизнь – обливаться ХВ по утрам, зарядка, брошу все нехорошие излишества, все дурное, привычки и т. д. Вот так и жизнь проходит – в мечтах о светлом. Я о себе, ест-но.

P. S. Согласен, на некоторых прелестниц горячительные напитки влияют далеко не лучшим образом. Хотя это и к мужскому полу относится тоже.

2. Жду новых фонтанов идей.

P.P.S.

И напоследок о работе. Посылаю Вам платежку на обеспечение договора. Шоб былО.

МОСКВА: Вы и украинский знаете? Поражена. В силу своей молодости и решительности мечты стараюсь реализовывать не с понедельника, а с сегодня, чего и Вам советую, а любые излишества В МЕРУ, в нужном месте и в нужное время очень даже позволительны.

P. S. Поэтому-то распитие спиртных напитков производится только в ограниченном круге проверенных людей.

2. Как только будет возобновлена подача воды в фонтан – обязательно сфонтанирую.

P.P.S.

1. Спасибо за п.п.

2. После публикации Договора и п.п. на сайте ОАО пришлите мне, пожалуйста, скан данного Договора, подписанный и заверенный печатью с Вашей стороны.

НЬЮ-ЙОРК: 1. Подписал договор. Посмотрите, пож-та, все ли нормально?

2. Завтра подпишу, а то сегодня ГД уже удрал.

* * *

12.00

Ночи стали холоднее. Голова лысела и мерзла. Руки от холодного железа – тоже. Возраст. Надо было что-то с этим делать. Петропаша решил слетать в Москву за теплыми впечатлениями.

Полдень выстрелил пушкой.

Уже из области стало видно, что настроения у Москвы не было, волосы сплелись, и она лениво расчесывала их, сбившиеся в кучу, улицы и проспекты. Рука двигалась с трудом, не расчесать – пробки. Скоро ей это надоело. И вот уже подперев голову руками, столица лениво смотрела в окно и пила кофе Москвы-реки. Ангел покружил над стоящим городом, потом сел в Измайлово.

Петропаше не особо нравились рынки, но Измайлово он любил. Чего там только не было, из какой только истории, из какой эпохи не стекались вещи на эту грандиозную барахолку! Но самое главное – никто не удивлялся его виду, его крыльям. В Измайлово трудно было кого-то чем-то удивить. Ангел ходил по рядам, примерял всякие шапки, фуражки, кепки, тюбетейки, пилотки, шляпы, даже каску времен Второй мировой. Все эти головные уборы, стоило только надеть, так или иначе начинали переводить его сознание в другое измерение. Странно, но именно по шапке можно было сказать, что у человека в голове. Всякая форма тащила с собой содержание.

– Крылья почем продаете? – остановил его мысли чей-то голос. Мужик торговал каким-то антиквариатом в виде самоваров и серебряных ложечек.

– Не продаются.

– Жаль, я бы купил.

– Вам зачем?

– У меня жена очень хочет летать.

– А вы?

– Я нет. Раньше – может быть. Сейчас уже переболел. А может, просто высоты боюсь. Ну, так продадите?

– А сколько дадите?

– Ну, я вижу, они у вас не новые и вмятины есть. Сколько лет налету?

– Лет 300.

– Шутите?

– Нет.

– Больше сотни зеленых не дам.

– Не густо.

– Ну как хотите.

– Купите жене билет на самолет, в крайнем случае на «Сапсан». Пусть летит.

– Вы думаете, я не покупал?

– Думаю, не покупали.

– Все равно не поможет.

– Может, просто не ваша женщина?

– Моя, как не моя.

– Так вы держите ее, вот она и не летает.

– Ну да, – ушел в себя продавец.

– Отпустите ее, она полетит.

Тут мужик отвлекся на самовар, стал натирать его фас, сделав вид, что не знаком со мной.

«Вот люди, общаться могут только до первой правды, потом все – как отрезало, если не враги, то уж не друзья однозначно».

* * *

– Самое ценное качество в мужчине, за которое цепляется женщина, – сексуальность, характер, решительность.

– Сколько букв?

– Девять.

– Заводи правое, Мефодий. Это легко.

Мефодий снова вспомнил Матильду, которая продолжала крутиться по часовой.

– Твердость.

– Хорошо, – посадил в клеточки твердость Мефодий.

– Хватит уже ерундой заниматься. Будешь разгадывать кроссворды в следующей жизни.

– В прошлой ты точно так же говорил.

– То есть ты его с собой оттуда прихватил? Тебе что, взять больше нечего было?

– Говорят же – с собой все равно ничего не заберешь. В итоге отправился налегке. А кроссворд в кармане пиджака потом обнаружил.

– Купился. Слушай их больше. Раз ты с собой ничего не взял, тогда у тебя тем более должен быть стимул работать, – рассмеялся Кирилл. – А что они тебе в пиджак ничего не положили? Ладно, я тебе захватил немного, – указал взглядом на портфель, который возник в руках девушки с проекции. Портфель, в отличие от девушки, был кожаный.

– Что там?

– Чего там только нет. Может, вина?

– Спасибо, я же не пью.

– Все так говорят, когда до дела доходит.

– Крапленый?

– Предрассудки.

– Насечки какие-то, – взял в руки оставленный девушкой портфель и стал внимательно рассматривать его.

– Ага, годовые. Самое сложное – найти виновного среди невиновных. Ну чего ты так загрузился, бери портфель, шучу, там лимоны, тебе на чай, – лукаво улыбнулся Кирилл. – Вот послушай, думаю, это тебя утешит:

– Я ем цветную капусту, а на душе все равно черно-белое пусто.

– Это как понимать?

<1 2 3 4...6 >

На страницу:

Перейти

2 из 6