Ведьма

Сергей Асанов

Ведьма

Из дневника Екатерины Соболевой

20 июня 2008 года

Привет, дневничок-старичок! Извини, что до сих пор обращаюсь к тебе как маленькая девочка. Пока не могу отвыкнуть. Сегодня мне исполнилось шестнадцать, прикинь! Ну, ты же в курсе должен быть, правда? Я слушаю твои поздравления… О, спасибо, дорогой, я знала, что только ты и есть мой единственный и настоящий друг! Я знаю, что, наверное, все девчонки в мире в шестнадцать лет пишут в своих дневниках, что мама и папа их не понимают, что милого друга нет и не будет, но, знаешь, это ведь действительно так. У меня по крайней мере. Сколько себя помню, меня предки ограничивали во всем: возвращаться домой в девять, хотя подружки-одноклассницы тусовались во дворе до одиннадцати; подарки я всегда получала скромные, не дороже тысячи, и мне всегда говорили, чтобы я вела себя скромно и не забывала, как эти деньги зарабатываются. Забудешь тут, как же! Мама все время жалуется, что денег нет и не будет, потому что папа никак не может поговорить с начальством… Прикинь, вчера я подслушала их разговор на кухне, это просто кошмар! Папа ничего не может ей ответить, она просто его носом по батарее возит… Я знаю, что он добрый и мухи не обидит, что он никогда не станет воровать, подлизываться или подличать – но неужели это такое уж преступление?! Разве это плохо? Почему когда человек кусается и толкается локтями, его называют мужиком, добытчиком или бог знает кем еще – короче, суперменом, а когда человек порядочный, честный, добрый – его обязательно обзовут тряпкой? В каком мире мы живем, дневничок?.. Сегодня мне подарили гитару с роскошными акустическими струнами. Точнее, не сегодня, а седьмого марта, и тогда мама сказала, что пусть это будет мне подарком на день рождения. Ты понял, да, дневничок?! Е-мое три раза! На Восьмое марта и на день рождения! Можно было еще и ко Дню защиты детей привязать, и к Новому году. Плакать хочется. Убежать куда-нибудь хочется, уехать, улететь, уплыть… Вот если бы мне еще прекрасного принца на дороге встретить – он бы мне помог, он бы меня поддержал, но наши местные пацаны, ты сам знаешь, на принцев не тянут. Дураки они и выпендрежники… Эх, дневничок… спать пойду. Пока, до завтра! Целую (извини, целовать больше некого). Пока-пока-пока.

☺☺☺

1. Звонок

Две недели без телевидения! Всего несчастных четырнадцать дней без запахов съемочного павильона, без судорожных перекуров на лестнице, литров кофе и чая в аппаратной, без утренних летучек у Соколовского («Да продлит Аллах его годы!» – говоришь с подобострастием в присутствии свидетелей), на которых ты чувствуешь себя и гением телевещания, и многообещающим перспективным юношей, и безнадежным говнюком одновременно. Четырнадцать дней без нудного замера рейтингов, долей, процентов, без констатации провалов и успехов, без истерик и соплей по поводу бегства гегемонов на «Танцы со звездами» и энтэвэшную мертвечину. В конце концов, четырнадцать дней без вонючего города, который начинаешь любить только после столбика с табличкой «200 км»! О, счастливые четырнадцать дней, будьте вы прокляты за свою редкость и мимолетность!..

Впрочем, можно посмотреть на это с другой стороны: за два года выходит двадцать восемь дней, за три года – сорок два, за пять – уже семьдесят, а если суммировать время отпуска за десять лет, то получается и вовсе неприличная цифра, за которую Соколовский имеет полное право распять тебя на микрофонной стойке в павильоне. Сто сорок дней, или четыре с половиной месяца! Практически пенсия! Проблема только в том, что за десять лет такой жизни можно если и не сдохнуть, то запустить необратимые процессы в своем воспаленном мозгу.

Евгений Ксенофонтов работал в телекомпании «Неон-ТВ» всего пять лет. Из них только последние полтора года выполнял обязанности режиссера, и, в свою очередь, ровно год из этих полутора он занимался проектом «Ясновидящий». В мониторах перед его глазами и в личном общении пронеслось около трех тысяч гоблинов, считавших себя экстрасенсами, ясновидящими, колдунами, лекарями, хирургами, английскими шпионами, умеющими разговаривать с камнями, и прочими незаурядными личностями, существующими в природе в единственном экземпляре. Из них для шоу отбирались только десять человек, и вот эти десять уже всерьез боролись за главный приз, распутывая подброшенные жизнью и продюсерами задания. На самом деле лишь единицы из всех этих красавцев действительно что-то умели, но Женя не верил даже тем, кто вышел в финальную десятку. Он не сомневался, что во время работы над проектом кто-то из съемочной группы сливал участникам информацию.

Однажды он попытался поговорить об этом с продюсером реалити-шоу Маришкой Садовской. Та его внимательно выслушала, чиркнула зажигалкой (дело было во время перекура во внутреннем дворике здания телекомпании, похожего на Пентагон) и глубокомысленно изрекла:

– Без слива в нашем деле ничего не получится.

– В смысле?

Маришка сделала томную затяжку. Она курила длинные ментоловые сигареты, сама была длинная и худая, как топ-модель, и каштановые волосы у нее тоже едва не доходили до попы… И над ответом она могла размышлять так долго, что ты забывал суть вопроса.

– Я допускаю, что кто-то сливает экстрасенсам задания, – наконец выдохнула эта полусонная фурия, – и если я его поймаю, лишу яиц на х…, а потом дам премию! Понимаешь, в чем штука…

Она снова затянулась. В такие минуты Женя готов был ее убить. Он уже решил, что обязательно сделает это, когда они в следующий раз сольются в экстазе в ее роскошной спальне. Он придет к ней, как обычно, под вечер, уставший, замученный, с флаконом «Мадам Клико» и коробкой «Ферреро Роше»… и опустит бутылку ей на голову!

– Короче, стукачи нам на пользу, – закончила свою мысль Маришка. – Они корректируют драматургию. Если бы мы полагались только на Господа Бога, наше шоу не получало бы таких цифр от «Гэллапа».

– Да в жопу твоего «Гэллапа» с его цифрами! – горячился Евгений. – Я их и так видеть не могу, да еще и думаешь, что они наверняка мошенники… Короче, это уже перебор.

Маришка в ответ лишь молча послала ему губами воздушный поцелуй, и Женя понял, что ничего путного от продюсеров не добьется. Действительно, пошли они все к черту со своими заморочками. Он просто будет делать свое дело и ждать короткого летнего отпуска.

О, эти четырнадцать дней, проведенных без Маришкиной ласки! Чертовы четырнадцать дней! После каждой своей отлучки из вонючего мегаполиса Женя давал себе клятву, что ни за что не вернется в телекомпанию и никогда не позволит этой ненасытной разведенной девахе прикоснуться к своей заднице. Безумная гонка, интриги, слухи, стукачи, нескончаемая драка за цифры от «Гэллапа» и домогательства Садовской по вечерам – на это он тратит лучшие годы своей жизни?!

Кхм, вообще-то… когда она затаскивает его к себе в спальню, он пропадает. Он теряется, не может найти не только свои носки, но и себя самого и уже не помнит, чего хотел, кого любил, кого ненавидел и почему хотел сбежать. Кажется, Маришка сама могла бы участвовать в шоу «Ясновидящий», но ей всегда больше нравилось быть кукловодом, чем марионеткой.

* * *

В этом году Женя выгреб свои четырнадцать счастливых и проклятых дней в августе. Пятнадцатого числа должен начаться кастинг нового, третьего по счету, сезона реалити-шоу «Ясновидящий», и главреж должен быть на месте – рядом с Маришкой Садовской. Он будет вдыхать ее ароматы и слушать очередного фрика, уверенного в своем неземном происхождении.

Утром двенадцатого августа в его квартире раздался телефонный звонок. Он только что принял душ, ходил по гостиной в одних трусах и с полотенцем на плече. Он долго не мог понять, где валяется трубка, а когда нашел, готов был порвать звонившего в клочья.

– Алло!

– Здравствуйте, – поприветствовал его низкий женский голос. – Евгений Ксенофонтов, если не ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь. – Женя бросил полотенце в кресло. – Кто говорит и чем могу?

– Меня зовут Людмила. Фамилия вам ничего не скажет. Пока не скажет…

– Ну, слушаю вас, Людмила.

Возникла небольшая пауза. Евгений уже хотел возмутиться, когда дама продолжила:

– Я знаю, как вам помочь.

– Чего? Кому помочь? Зачем?

– Вам. У вас неизбежно возникнут проблемы.

Евгений фыркнул.

– Какие еще проблемы? Зачем вы звоните? Вы кто вообще?

– Я – ваша единственная надежда.

Женщина глубоко вздохнула…

…а у Евгения закружилась голова. Веки его сомкнулись, левая рука ослабла, и он грохнулся в кресло как подкошенный. Телефонная трубка по-прежнему была зажата в его ладони возле уха. Голос Людмилы он слышал словно сквозь стену:

– Евгений, вы куда пропали?..

2. Кастинг

– Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста.

– Добрый день. Михаил… кхм… Михаил Поречников.

– Как, простите?!

– Ми-ха-ил По-реч-ни-ков! Не родственник и даже не однофамилец. Духов в сортире не мочил, агентом национальной безопасности не служил, в других реалити-шоу не участвовал. Я не нарочно, просто совпало… Еще есть вопросы на эту тему?

– Нет, спасибо… Можно продолжать.

– Хорошо, извините… Кхм, в общем, Михаил Поречников, двадцать пять лет. Преподаю историю в педагогическом университете. Не женат, детей не имею, спортом не увлекаюсь.

– Все понятно. Итак, Михаил, что вы…

– Все.

– Что, простите?

– Я умею все.

– В смысле?

– В прямом смысле. Читайте по губам: я-умею-все.

– Ну… давайте тогда от слов перейдем к делу. Попробуем что-нибудь показать?

– Ну давайте. Что вы хотите?

Они сидели в очень маленькой комнате без окон, обтянутой черной материей. Из мебели – стол с двумя стульями, из освещения – мощная лампа над столом и два прожектора под самым потолком. По одну сторону стола – молодая девушка, ассистент режиссера, за ее спиной – телекамера. По другую – претендент.

Это кастинг реалити-шоу «Ясновидящий».

Девушка положила на стол три конверта из плотной бумаги. В одном из них по условиям конкурса пряталась фотография известной артистки эстрады. Михаил размышлял не больше десяти секунд. Он указал на конверт, в котором действительно лежала фотография. В качестве «известной звезды эстрады» фигурировала какая-то девочка не то с «Фабрики звезд», не то из «Минуты славы».

– Кто это? – спросил Миша.

– Вы не знаете?

– Нет.

– Ничего страшного. Идем дальше?

Девушка-экзаменатор выложила на стол брелок с двумя ключиками – от машины и, очевидно, от гаража.

– Вы можете сказать, кому принадлежат эти ключи? Что это за человек? Каковы его привычки, склонности?

Михаил уставился на ключи, склонив голову вбок, как собака. Затем приложил пальцы к левому виску, начал плавные круговые движения. Задание было чуть-чуть посложнее, чем с фотографией, но он и не таких быков в банку загонял. После жуткой истории с видеокамерой журналиста Виктора Вавилова[1] ему вообще казалось, что в карьере экстрасенса он уже миновал стадию цирковой обезьянки, но девчонка, что сидела сейчас перед ним, упорно навязывала ему эту роль. Впрочем, ей простительно: за минувшие полгода она пропустила через себя пару тысяч «обезьянок». Впору сойти с ума.

– Итак, Михаил?

– Ну, что я могу сказать, – начал тот неуверенно, как будто процесс «сканирования» все еще продолжался. На самом деле он уже получил всю необходимую информацию и размышлял теперь совсем о другом: стоит ли озвучивать все, что он увидел?

– Все, что можете, – великодушно подбодрила девушка.

– Уверены, что хотите это слышать?

– Почему бы и нет? Это вы пробуетесь на шоу, а не я.

– Ну, как хотите. – Миша взял ключи в правую руку. – Это женщина. Хозяйка ключей живет одна. И спит одна, к ее великому сожалению. Лет ей примерно двадцать пять, может, чуть больше, но в любом случае до тридцати. Машина новая, приобретена в кредит, выплачивать который с каждым месяцем все сложнее. Характер сложностей точно не вижу, но это не из-за зарплаты. Заработная плата у девушки как раз таки сохраняется на прежнем уровне и даже немного подросла за последние… последние пять-шесть месяцев, так скажем. Видимо, проблема в том, что появились неожиданные траты, которые хозяйку ключей очень расстраивают. Деньги уходят не туда, куда ей хотелось бы их направить… Мне продолжать?

– Кхм… попробуйте. – Девушка отодвинулась от стола и спряталась в тень. Михаил теперь не мог видеть выражение ее лица.

– Я не буду пробовать, я буду рассказывать, а вы меня остановите, когда сочтете нужным. Итак, как я уже говорил, девушка живет одна. Она была замужем. Муж… – Миша сделал паузу, чтобы изобразить хоть какое-то усилие и не вызвать подозрений в шарлатанстве. – Так, мужа нет в живых, но не могу сказать, что он умер, со стоя в браке. Они развелись из-за его проблем с алкоголем, а чуть позже он скончался… или погиб. В любом случае причина смерти заключается в его пагубном пристрастии. В конце концов, он мог просто замерзнуть где-нибудь после посещения ресторана, не суть важно… Так, идем далее… У девушки очень большие амбиции, но для их реализации чего-то постоянно не хватает. Скорее всего дело в ее нерешительности и в неверии в собственные силы. Зарплату ей, конечно, поднимают, но, как говорится, на одну зарплату не проживешь, нужно еще получать моральное удовлетворение. А вот с удовлетворением у хозяйки ключей как раз не очень-то получается… Но могу точно сказать, что рано или поздно все наладится.

– Вы думаете?

– Да. И это я говорю не как ясновидящий. Нужно уметь ждать… И еще ей не стоит обвинять в своих неудачах окружающих – ни коллег, ни родных, ни друзей с подругами. Во-первых, это неразумно, а во-вторых, отнимает много сил и отвлекает от сути. Словом, все очень сложно с этой девушкой… женщиной, я бы сказал. Достаточно?

– Вы не сказали главного, – произнесла экзаменаторша. Она по-прежнему пряталась в тени.

– Разве? Что же это?

– Марка машины.

Михаил улыбнулся. Он убедился в правильности своих выводов и понял, что перед ним сидел человек, привыкший обижаться на зеркало.

– С машиной все просто, – сказал он, поднимаясь из-за стола. – Это что-то вроде «матиза», но не так банально. Думаю, «витз» или «спарк»… мм… нежно-голубого цвета. Еще есть вопросы?

– Нет, спасибо. Вам позвонят.

– Не стоит благодарностей. Всего доброго.

– До свидания.

Когда Михаил вышел из комнаты, задернув за собой портьеру, девушка шустро смела ключи со стола.

– Эй, вы! – крикнула она в сторону. – Все, что он сказал, вранье! Понятно вам? Все, кроме марки машины!

– Да мы уже поняли! – рассмеялся кто-то у нее за спиной.

Михаил вышел из здания телекомпании «Неон-ТВ» разочарованным. Возможно, он погорячился, принимая решение участвовать в шоу. Скорее всего дело ограничится бегом по манежу и серьезной работы ему здесь не видать. Ну, может, поймает пару насильников… А дальше что?

Он был уверен на сто процентов, что ему позвонят, и он уже решил, что отклонит предложение.

Муж двадцативосьмилетней Ирины Королевой действительно отдал богу душу, и все было почти так, как и рассказал этот чертов экстрасенс-даже-не-однофамилец! Он закладывал за воротник регулярно, едва появлялись лишние деньги, а лишними он считал все, что удавалось утаить от домашней жандармерии. Кто-то тратит такие деньги на голубей, кто-то на женщин, а этот почти бесполезный для общества субъект предпочитал уничтожать свою печень. В чем и преуспел. В конце концов она подала на развод, а он не стал возражать. После того как неудавшийся свободный художник, самым высоким достижением которого было оформление рекламы городской сети супермаркетов, наконец покинул ее квартиру, доставшуюся в наследство от бабушки, она его больше и не видела. Спустя два года она узнала, что он уснул пьяный с сигаретой в зубах и спалил свой садовый домик вместе с собой и собутыльником. На пожарище обнаружили лишь его неведомо как уцелевшие ботинки сорок второго размера и граненый стакан. Ни надгробной плиты, ни эпитафии, ни булочек с блинчиками на поминках – суровый финал забытого обществом российского алкоголика.

Она немного поплакала, как и подобает типичной русской женщине, готовой жалеть всякую зверушку, а потом подумала, что совесть ее все-таки чиста, ибо она сделала все, что могла. Надо было продолжать жить, и жить по возможности хорошо и даже припеваючи. Ведь она молода и симпатична!

В телекомпании заметили ее рвение, подкинули новую работу – она стала ассистентом режиссера на проекте «Ясновидящий». Вот уже третий сезон она работала с участниками реалити-шоу: выслушивала ругань вечно недовольных продюсеров, в частности этой суки-нимфоманки Маришки Садовской, гоняла гримеров, костюмеров, осветителей… попивала коньячок с режиссером после тяжелого дня. Купила машину – это действительно был голубой «спарк», – обставила квартиру, стала приглядываться к неженатым мужчинам. Словом, жизнь как-то стала налаживаться, и Ирина уже подзабыла, с чего все начиналось (а начиналось все, увы, с дешевых колготок, хот-догов и зубрежки в самой маленькой комнате бабушкиной квартиры – точнее, в кладовке, замаскированной под комнату).

И вот вдруг какая-то чушь…

Но об этом не хочется думать. Да и некогда – надо работать.

Ирина перекурила, выпила кофе, потрепалась с операторами. Потом вернулась в маленькую черную комнату.

– Сколько у нас еще народу? – спросила она в темноту.

– Человек тридцать, – донеслось сверху.

– Господи, дай мне сил…

– Не дам.

– Да пошел ты…

Прошел час. Пошел второй. Лица, руки, голоса, уверения, требования, мольбы, обещания… и даже угрозы. Ирина думала, что этот сезон будет у нее последним, потому что она больше не выдержит. Каждый из претендентов на место в шоу пытался что-то с ней проделать – снять головную боль или венец безбрачия, заговорить от несчастий, наколдовать на богатую жизнь – и каждый уверял, что ему мешают предыдущие посетители черной комнаты. Они, дескать, оставили здесь много своих следов, стерли всю информацию, поэтому ничего нельзя сделать. Только трое из двадцати с лишним человек сумели найти фотографию в одном из трех конвертов, и только пятеро сумели рассказать хоть часть правды о владельцах предложенных предметов (свой собственный брелок с ключами Ирина на стол больше не выкладывала).

Когда в коридоре осталась только одна женщина, группа кастинга была уже на последнем издыхании.

Ирина посмотрела на часы:

– Ребят, уже три минуты пятого! Может, ее отправить к чертовой матери и сказать, что она не успела?

– Да прими уже, не ленись. Может, Садовская премию выпишет.

– Ага, держи карман шире! – Ирина вышла из-за стола, покрутила головой, разминая затекшую шею, потрясла руками, немного поприседала, подтянув джинсы на коленях.

– Старость не радость… Ладно, блин, зовите эту последнюю. И все – избушка на клюшку!

– Уже закрыли.

– Все, поехали…

В комнату, медленно и с аристократическим изяществом отогнув полог, вошла дама. Вместе с ней вошло Нечто… Ирина сразу не сообразила, что это, но она почувствовала это Нечто даже не обонянием – поджилками.

«Господи, надо было закончить кастинг десять минут назад!» – подумала Ирина и попыталась улыбнуться. Вышло не очень.

На вид вошедшей даме, одетой в элегантное черное платье до колен, было лет сорок – сорок пять, но, похоже, возраст вообще не являлся для нее сколько-нибудь определяющим фактором. Очевидно, что и в пятьдесят – шестьдесят она будет выглядеть точно так же. Лицо ее было свежо и приветливо, как у прибежавшей с мороза Снегурочки, в глазах прыгали озорные чертики, губы словно готовы были растянуться в благодушной улыбке, но ни у кого, кто видел сейчас эту даму живьем или в мониторах за стенами каморки, не возникло сомнений, что в комнату вошла абсолютная и безоговорочная победительница очередного сезона реалити-шоу «Ясновидящий»… который еще даже не начался!

Не дождавшись приглашения, дама присела за стол, положила на край перчатки, размяла холеные пальчики и с ожиданием уставилась на экзаменаторшу.

– Здравствуйте, – выдавила Ирина, пытаясь собраться.

У нее внутри все тряслось, как заливная рыба в руках неопытного официанта. Это были в целом знакомые ей ощущения, поскольку процентов двадцать людей, которых она пропустила за три кастинга, все-таки обладали неординарными способностями и приносили с собой какие-то странные вибрации, но такой градус в этом маленьком душном помещении, пожалуй, ударял впервые.

– Добрый день, – сказала женщина. Голос был приятный, глубокий, как у воспитательницы детского сада для отстающих детей.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Людмила Кремер. Мне сорок три года, я юрист, консультант в ведущем кадровом агентстве. Окончила политехнический институт, как он тогда назывался, имею…

Пока она излагала свою краткую биографию, Ирина Королева, едва не зажмурившись, читала по памяти стихи про громко плачущую Таню и ее мячик – совет, который ей дал штатный психолог проекта Владимир Пивоваров. Если не читать стихи, можно войти в ступор. Конечно, вряд ли кто-то из претендентов на место в шоу рискнет уже на стадии кастинга использовать гипноз или другие штучки-дрючки, но от «иных наших собратьев, девочка моя, надо все равно стараться держаться подальше или хотя бы учиться загораживаться от их негативного влияния». Так ей сказал Пивоваров, а он знал толк в «штучках-дрючках».

Увлекшись Агнией Барто, Ирина не сразу заметила, что Людмила уже закончила свое представление и ждет дальнейших вопросов.

– Кхм, спасибо. Итак… – Ирина забыла, что хотела ей предложить. Неужели это смешное задание со спрятанной фотографией? Да оно ей на один укус, как этому парню… как его? Поречникову!

Аналогии с экстрасенсом Михаилом, который покинул студию пару часов назад, напрашивались сами собой. Ирина была уверена, что эти двое займут центральное место в шоу. Конечно, окончательное решение будет принимать Садовская, но от очевидного она не сможет отмахнуться.

Пауза затягивалась. Людмила терпеливо улыбалась.

– Хорошо, Людмила. Перед вами… перед вами брелок с ключами от машины. Кому они принадлежат? Что это за человек? Каковы его привычки и пристрастия? Что вы вообще можете сказать?

Ирина ничего не могла с собой поделать – она снова выложила свои ключи. Играть так играть.

– Что ж, – сказала Черная Дама, перебирая связку. – Я попробую. Но заранее прошу у вас прощения за все, что вы услышите.

– Конечно. Расскажите все, что видите.

– Я все вижу.

– Хорошо…

– Вы уверены, что хотите это услышать?

Людмила Кремер почти в точности повторила то, что рассказал Михаил Поречников, их монологи расходились лишь в некоторых деталях. И тогда Ирина окончательно уверилась в правильности своих выводов.

Впрочем, пусть решают продюсеры.

Отснятый материал смотрели на следующий день. На длинном кожаном диване в комнате отдыха сидели продюсеры Маришка Садовская и Петр Калинин, режиссер проекта Евгений Ксенофонтов, его ассистентка Ирина Королева. В персональном кресле покоилось тучное тело генерального директора канала Семена Соколовского, человека, далекого от сантиментов, но способного считать дивиденды от этих сантиментов. Он на дух не переносил мистику и, как он выражался, «прочую шаурму» и шумиху вокруг экстрасенсов и колдунов считал проявлением человеческой глупости. Однако он не мог не видеть, что люди это смотрят каждое воскресенье, как зомбированные, создавая вкусные цифры для рейтингов, а стало быть, это можно и продавать рекламодателям. Он мог бы и не присутствовать на просмотре отснятого на кастинге материала, но Семен Соколовский имел одну нехорошую особенность: он не до конца доверял своим молодым сотрудникам, особенно тем, чья карьера стремительно понеслась вверх. Продюсеры Калинин и Садовская, поднявшие реалити-шоу «Ясновидящий» практически с нуля, могли слишком быстро поверить в свою непогрешимость.

Перед аудиторией стояли большой плазменный телевизор с плейером и стеклянный столик с фруктами, соками и одной большой хрустальной пепельницей. Садовская, не сводя глаз с экрана, делала пометки в блокноте, Ирина Королева, в свою очередь, не сводила глаз с Садовской. Женя Ксенофонтов, все еще мыслями остававшийся на берегу озера Байкал, где он две недели рыбачил, охотился и пил водку с друзьями отца, смотрел на потенциальных ясновидящих с изрядной долей скепсиса. Перед началом просмотра он уже высказал мысль, что с каждым новым сезоном экстрасенсы все больше напоминают беженцев из Средней Азии, окопавшихся на Казанском вокзале, и теперь всем своим видом пытался показать, что был прав.

О чем думал Большой Босс, куривший дорогие сигареты и стряхивавший пепел на дорогой ковер, не смогли бы угадать и сами экстрасенсы.

Через полчаса Садовская остановила запись, бросила на стол авторучку и потянулась.