Это очень хорошо, что пока нам плохо… (сборник)

ДУРАНДАРТЕ (про себя): Действительно! Старые заготовки… (Чиголотти) Ну, что ж! Сейчас выйдешь за дверь. Вернёшься, когда услышишь крик «Тарталья!».

ЧИГОЛОТТИ: А посмотреть нельзя?

ДУРАНДАРТЕ (грозно): Не вздумай подсматривать! Иначе я превращу тебя…

ЧИГОЛОТТИ: Не надо!

Чиголотти поспешно выходит. Из небольшой задрапированной ниши Дурандарте извлёк спрятанную там клетку с попугаем.

ДУРАНДАРТЕ: Нуте-с, любезнейший, очень кстати я приобрёл вас сегодня утром у шарманщика. Слава Богу, Чиголотти ничего не знает об этой покупке! Итак, кроме привычного для вас слова «дурак», извольте запомнить ещё одно… (склонившись к клетке, шепчет) Тарталья! Тарталья! Тарталья!..

Дурандарте снял с себя галстук, приоткрыв клетку, повязал его попугаю и, продолжая шептать «Тарталья, Тарталья…», поставил вновь запертую клетку на своё кресло. Сам же укрылся за какой-то занавеской.

ПОПУГАЙ: Тар-р-рталья!..

ЧИГОЛОТТИ (входит, озираясь): Ваша колдовская милость…

ПОПУГАЙ: Тар-р-рталья!..

ЧИГОЛОТТИ (увидев клетку, умилённо): Да вы здесь, на своём прежнем месте… и галстучек при вас остался… Ах, ваша колдовская милость! Не успели превратиться и уже – гм! – изволили намусорить в клеточке.

ПОПУГАЙ: Дур-р-рак!..

ЧИГОЛОТТИ (подскочив): Извините-с! Приберём по дороге!

Почтительно подхватив клетку, удаляется. Дурандарте выходит из своего укрытия.

ДУРАНДАРТЕ: Ну, хоть мешать не будет! А, впрочем… это может дать новый ход всему!

Склонившись над тетрадью, что-то записывает.

И одновременно на другом конце сцены возникает Тарталья.

ТАРТАЛЬЯ (оглядывается): Кажется, на этой поляне король мне назначил свидание. Да-да, именно на этой! Ну, что ж… сам напросился: убью, брошу в реку, захвачу Анджелу и королевство… (Ходит, явно успокаивая себя) Ничего особенного, ничего особенного, ничего особенного: убью, брошу в реку, захвачу Анджелу и королевство… (Вдруг срывает с себя маску) Мне надоело быть злодеем! Надоело! Я не хочу больше подслушивать, наушничать, убивать! В конце концов, я в этой сказке первый министр, что мне ещё надо? У меня очаровательная дочь Клариче, которая любит не менее очаровательного Леандра, так в чём дело? Почему я не могу стать счастливым дедушкой и не делать никому зла? И персонаж – человек! Можно же было во мне найти какие-нибудь симпатичные черты, дать мне исправиться, наконец. Так нет! Злодействуй, завидуй, убивай! (Поёт)

Кто такой в этой сказке Тарталья?Он злодей, негодяй и каналья.Как такой уродился в Италии —Не глупец, но подлец и так далее?Мне обидно, что имя ТартальиНарицательным стало в Италии:Раз каналья, то значит Тарталья!Плачь, Тарталья, рыдай и так далее…Но не я же, а маска – Тарталья,Я хороший, а маска – каналья,Это маска моя – аномалияЧеловеческих чувств и так далее…

К чёрту сказку! Я решил стать хорошим.

На другом конце сцены Дурандарте отложил перо, перечитал написанное и задумался.

ДУРАНДАРТЕ: Нет, это не ваша роль!

Тарталья оглядывается со своего конца сцены.

ТАРТАЛЬЯ (решительно): От своей роли можно и сбежать. Я сейчас во всём откроюсь Дерамо, и мы сбежим вместе. Мало ли на свете сказок! А нет, так и в жизни устроимся. Неужели двум хорошим персонажам не найдётся места под солнцем?

Дурандарте задумался, потом печально покачал головой. (Поёт)

Куда нам деться от своих ролей —Злодеев, царедворцев, королей?Не только автор и не только в сказке,Нам чаще жизнь подсовывает маски!Куда тебе от этой маски деться,Когда злодея выучена роль?Тарталья в маске – человек без сердца…

ТАРТАЛЬЯ (снова надевает на себя маску):

Так берегись, Дерамо, мой король!

Появляется Дерамо. Дурандарте и его стол не без помощи дзанни исчезает. Теперь вся сцена – поляна в Рончислаппском лесу.

ДЕРАМО: Помнится, именно на этой поляне я убил как-то оленя.

ТАРТАЛЬЯ: Совершенно справедливо, ваше величество!

ДЕРАМО: А почему ты со мной так сух?

ТАРТАЛЬЯ: Я корректен, как и подобает быть слуге с господином.

ДЕРАМО: Но ты мой первый министр!

ТАРТАЛЬЯ: Я слуга вашего величества.

ДЕРАМО: Понимаю. Ты обиделся на меня за то, что я отверг Клариче.

ТАРТАЛЬЯ (со скромным достоинством): Да. Я мечтал быть вашим тестем.

ДЕРАМО: Ты по-прежнему честен со мной. А чтобы ты окончательно убедился и в моём прежнем расположении, я открою тебе вторую тайну, которую мне подарил Дурандарте.

ТАРТАЛЬЯ: Вторую тайну? И вы её от меня скрыли?!

ДЕРАМО: Видишь ли… волшебник просил не доверять её даже министрам. Но тебе можно.

ТАРТАЛЬЯ: Не надо!

Отворачивается с явной обидой. Но Дерамо ласково и настойчиво поворачивает Тарталью к себе.

ДЕРАМО:

За двадцать лет сумел я убедиться,

что другом ты мне был, а не слугой.

Узнай же тайну эту, верный друг!

Волшебник подарил мне заклинанье,

и стоит лишь его произнести

над мёртвым человеком или зверем,

как жизнь твоя мгновенно перейдёт

в безжизненное тело и оно

немедленно воскреснет. Но, увы!

Ты станешь сам на время бездыханным.

Но сможешь тут же, или погодя,

произнести заклятье снова

и собственное тело оживить.

ТАРТАЛЬЯ (облизав пересохшие губы):

Трудны слова? Их, верно не запомнишь?

ДЕРАМО:

Напротив! Поэтичны и просты:

«Чиронга-Пуфа-Грека-Рака-Брод-

Куранго-Манго»… И наоборот.

Тут помолчать немного надо нам,

чтоб в мыслях дать обратный ход словам…

Последние две строчки – примечание,

а самый текст – две первые. Ну, как?

ТАРТАЛЬЯ:

А вас не обманул ли этот маг?

ДЕРАМО:

Волшебное заклятие проверить

немедленно готов я! Мы одни.

Я обернусь оленем на охоте,

тебе доверив тело короля.

Но я надеюсь, что над бездыханным

Дерамо ты не сотворишь заклятья?

ТАРТАЛЬЯ:

Ха-ха-ха-ха! А если сотворю?

Я стану королём и прикажу

загнать лишь мне известного оленя!

ДЕРАМО:

Нет, Анджела сумеет распознать

такой обман.

ТАРТАЛЬЯ:

Но стану я Дерамо!

ДЕРАМО:

По облику. Она же смотрит в суть.

ТАРТАЛЬЯ:

От опыта готов я отказаться!

Вы, мой король, могли поверить в то,

что вас обманет преданный Тарталья?!

Как вы могли, как только вы могли,

в моей вы дружбе снова усомнились!

ДЕРАМО:

Прости меня, я пошутил… Олень!

На поляну выбегает дзанни в маске белолобого оленя. Не замечая охотников, «олень» прыгает и кружится в самозабвенном танце.

Дерамо медленно поднимает мушкет, прицеливается. Выстрела мы не слышим. Просто в музыке, сопровождавшей танец «оленя», произошёл словно бы вскрик. Музыка оборвалась и «олень» стал оседать.

Дерамо склонился над ним.

ДЕРАМО:

Чиронга… Пуфа… Грека… Рака… Брод…

Куранго… Манго… и наоборот!

Пауза. Медленно, как во сне, продолжает оседать «олень»; медленно, как во сне, всё ниже и ниже склоняется над ним Дерамо; медленно, как во сне, Дерамо и «олень» меняются масками. И вот уже «Дерамо», распростёртый, лежит на земле, а белолобый «Олень», оживая, стал подниматься.

ТАРТАЛЬЯ (протирает глаза):

Невероятно!.. Но король упал…

Олень же приподнялся на колени…

Ну, что ж! Придётся вновь убить оленя,

я лишь охотник, а король – пропал!

Тарталья поднял оброненный Дерамо мушкет и направил дуло в упор на Дерамо-«оленя». «Олень» отскочил и успел скрыться из виду. Тарталья с досадой отшвырнул мушкет и кинулся к телу распростёртого «Дерамо».

ТАРТАЛЬЯ:

Чиронга… Пуфа… Грека… Рака… Брод…

Куранго… Манго… и наоборот!

Та же пауза, та же музыка, в том же замедленном колдовском ритме Тарталья меняет свою маску на маску «Дерамо». Теперь маска «Тартальи» на дзанни, распростёртом на земле, а королевская маска «Дерамо» – на Тарталье. Он оттаскивает дзанни в укромное место.

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ: Но главное – убить белолобого «оленя»! Потом сожгу бренные останки бедного Тартальи, и… Анджела! О, Анджела! Дерамо говорил, что Анджела его так любит, что даже сапоги снимает с него после охоты. Теперь всё это достанется мне, мне, мне! Да, но «олень»…

Трубит в охотничий рог. Вокруг него мгновенно возникают дзанни-охотники.

ОХОТНИКИ: Приказывайте, добрый наш король!

От такого неожиданного для него обращения Дерамо-Тарталья сначала было попятился, но мгновенно взял себя в руки.

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ:

В окрестностях здесь носится олень,

который от меня ушёл. В азарте

таком ещё я не был никогда.

Среди оленей – истинный король

моя добыча. Ловчие, вперёд!

Три тысячи тому, кто принесёт

мне шкуру белолобого оленя!..

Охотники тут же исчезают. Слышны удаляющиеся выстрелы, лай собак, азартные выкрики.

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ:

Теперь домой, обратно, в мой дворец,

там – Анджела… Свершилось, наконец!

Убегает. Появляется Чиголотти с клеткой. В предвкушении «заработка» он явно хорошо выпил и, конечно же, идёт с подобающей случаю песенкой. (Поёт)

Из чайничка, из чайничкаТечёт одна вода,А чарочку, а чарочкуДобудешь не всегда.Мне самобранки-скатертиНе выпало иметь,Зато могу по памяти,По па-па-па-па-памяти,Зато могу по памятиЯ запросто пьянеть!Берёшь в воображенииБутылочку винаИ делаешь движение,Как будто пьёшь до дна.Потом ещё движение,Потом ещё одно…

(его язык начинает заплетаться)

П-привет воображ-жению,П-почёт и уваж-ж-жение,Моё воображ-жениеВсегда полным-полно!..

Вдруг в ужасе замирает, споткнувшись о припрятанное тело «Тартальи».

ПОПУГАЙ: Тар-р-рталья!..

ЧИГОЛОТТИ: Да тише вы, ваша милость! А то ещё подумают, что это я убил первого министра. Бежать! Скорее! Куда глаза глядят!

ПОПУГАЙ: Дур-р-рак!..

ЧИГОЛОТТИ: И верно, дурак. Спасибо, ваша милость, надоумили. Бегущий человек всегда вызывает подозрение.

ПОПУГАЙ: Тар-р-рталья!..

ЧИГОЛОТТИ: Да замолчите вы, наконец! Неужто у вас и мозги стали птичьими? (прислушивается) Кто-то идёт… Т-с-с!

Бросается на землю, завернув плащ на голову.

Опасливо озираясь, осторожным «оленьим» шагом приближается Дерамо-«олень». Он склоняется над лежащим «Тартальей». Музыка.

ОЛЕНЬ-ДЕРАМО:

Чиронга… Пуфа… Грека… Рака… Брод…

Куранго… Манго… и наоборот!

Плавным движением снимает с распростёртого дзанни маску «Тартальи». Дзанни, как бы отработав своё, поднимается и индифферентно садится на край сцены, свесив ноги.

Дерамо также плавно меняет на себе маску. Теперь он – «Тарталья». Маска белолобого «оленя» остаётся у него в руках.

ЧИГОЛОТТИ (выглянув из-под плаща): Ну и лесок!

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО (заметив его): Друг мой! Я не могу объяснить того, что ты сейчас увидел. Но за то, что ты промолчишь об этом, ты получишь целых три тысячи.

ЧИГОЛОТТИ (проворно вскочив): Я уже молчу!

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО (улыбнувшись): Нет, нет! Три тысячи король обещал тому, кто принесёт ему достоверный знак, что белолобый олень мёртв. А что может быть достовернее? (показывает на маску «оленя») Скажешь, сам и убил. (Вручает маску Чиголотти)

ЧИГОЛОТТИ: Простите, который час?

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО: Около шести.

ЧИГОЛОТТИ (попугаю): Ваша колдовская милость, вы меня не обманули: и шесть часов не за горами, и заработок там же. Так что можете лететь домой и перевоплощаться обратно. А я пошёл за своими денежками!

Он передаёт клетку дзанни, сидящему на краю сцены, и жестами показывает, что попугая можно выпустить. Дзанни понимающе кивает и уносит клетку.

Чиголотти же не без важности удаляется, неся в руках маску белолобого «оленя»…

…Королевские покои. Кабинет Дерамо и комната Анджелы. Анджела сидит, ожидая возвращения Дерамо. Врывается Тарталья в образе Дерамо, полный нетерпения утвердиться в долгожданных правах на Анджелу.

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ:

Эй, Анджела, устал я! Помоги!..

АНДЖЕЛА (встревоженная, бросается к нему):

Что, мой король?..

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ:

Сними-ка сапоги!

АНДЖЕЛА (удивлённо):

Дерамо, это вы?

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ (презрительно):

Конечно, я! А кто ж ещё?!

АНДЖЕЛА:

Но я не понимаю…

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ (перебив): Очень плохо, что ты не понимаешь простых итальянских слов! Я сказал: сними сапоги, как это ты обычно делаешь после королевской охоты. А ты, любимая жена, даже не почешешься!

АНДЖЕЛА (всплеснув руками): Дерамо!..

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ: Что Дерамо, что Дерамо? Я ничуть не изменился, я всё тот же Дерамо и по-прежнему обожаю тебя. Но я чертовски устал! Да и на охоте мне не повезло. Так что нечего всплёскивать руками. Жена обязана делить пополам с мужем все его трудности. А я прошу тебя только снять сапоги, как ты всегда это делаешь!

АНДЖЕЛА:

Давайте ногу!

(стаскивает с него ботфорд, швыряет на пол)

А другой сапог снимайте сами! Вот видите?

Эту вашу трудность

я разделила ровно пополам!

(внимательно в него всматривается)

Что стало с вами? Или не остыл

ещё азарт охоты, и меня

вы приняли в азарте за лисицу?

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ (самоутверждаясь с сапогом на одной ноге, отчего это получается всё грубее и нелепее):

И ты мне это смеешь говорить?

Я твой супруг и повелитель!

АНДЖЕЛА:

Знаю!

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ:

А коли знаешь – нечего болтать!..

Сейчас же обними меня. И страстно!

Я полон нетерпения. Скорее!

Я жду. Да ну же! Силу применять

не застявляй всесильного!

АНДЖЕЛА:

Я знаю,

что вы всесильны. Вы – король Дерамо.

Но я Дерамо в вас не узнаю!

Дерамо нежен, мне он никогда

не говорил: «Скорей!», «Целуй!», «Да ну же!»…

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ:

Да как ты смеешь пререкаться с мужем?!

Эй, Панталоне! Эй, министр! Сюда!

Хлопает в ладоши. Трусцой вбегает Панталоне. Новоявленный «Дерамо» с ним преувеличенно величествен.

Я оказал тебе большую честь,

я дочь твою возвёл на королевство,

своей супругой сделал, а она

моей не хочет подчиняться воле!

Ты прикажи ей!

ПАНТАЛОНЕ:

Но…

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ:

Без всяких «но»!

Ты что, оглох? Или, быть может, болен?

ПАНТАЛОНЕ:

А я ем яблоко и смотрю в окно!

Достаёт из кармана яблоко, надкусывает и смотрит куда-то в сторону.

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ: Отнять у него яблоко! Отнять у него окно!

Два мгновенно возникших дзанни-стражника хватают Панталоне под мышки, отнимают у него яблоко и волокут прочь.

ПАНТАЛОНЕ:

Слава Дерамо! Слава Тарталье!

Слава всем, кто выше второго министра!

(окончательно поникшим голосом)

Ура-а-а!..

АНДЖЕЛА:

Да как вы смели моего отца…

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ:

Плевать! Ему в темнице будет лучше,

по крайней мере, никаких забот.

АНДЖЕЛА:

Смотрю на вас и не могу узнать!

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ:

Ага! Дерамо был с тобою нежен,

а я не нежен, я с тобою груб.

Так что же, я, выходит, не Дерамо?..

Изволь, слова я нежные скажу!

Какие же они? Ага! Голубка,

давай-ка губы. К чёрту «губы». Губки!

Пока прошу, а после прикажу.

Сожгу руками! Всё во мне горит!

Смотри в глаза!

АНДЖЕЛА:

Они другими стали…

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ:

С тобой король Дерамо говорит!

АНДЖЕЛА:

Но говорит он… голосом Тартальи!

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ (отпрянул и заметался по кабинету): Ну и что, ну и что? Подумаешь, голос! Мы с Тартальей вместе уже двадцать лет. Совершенно естественно, что в его голосе могли появиться мои интонации, а в моём – его.

Он стал приближаться к Анджеле с явно агрессивными намерениями. Анджела схватила и занесла над головой подвернувшуюся ей под руки тяжёлую вазу.

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ (застыл в напряжении): Брось вазу. Только не в меня!

Анджела усмехнулась, спокойно поставила вазу на место и, не суетясь, удалилась на свою половину.

Дерамо-Тарталья обескуражено опустился в кресло, механически натянул на ногу сапог, снятый и брошенный Анджелой, задумался. Где-то часы пробили шесть раз.

В кабинет просунулась лукавая физиономия Чиголотти.

ЧИГОЛОТТИ (почтительно, понимая, где он находится): Ваше величество… уже шесть часов, и… извините, конечно, но мне до зарезу нужны деньги.

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ (вскочив): Какие шесть часов? Какие деньги?

ЧИГОЛОТТИ: Вы обещали за белолобого оленя три тысячи, я его принёс, и теперь как раз шесть часов.

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ: Ты убил оленя с белым пятном на лбу?!

ЧИГОЛОТТИ: Посмотрите сами! (Подаёт маску оленя, которую пока держал за спиной)

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ (берёт маску): Та-ак… Из чего ты его убил?

ЧИГОЛОТТИ: Из мушкета, ваше величество!

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ: А где след от пули?

ЧИГОЛОТТИ: Был! Вот здесь… (Показывает на своей шее. Но под пристальным взглядом короля засуетился) Ох, ваше величество! Ну совсем забыл. Да я же его, это… Из лука… Натянул посильней тетиву и…

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ: А где след от стрелы?

ЧИГОЛОТТИ: Был! Вот здесь, сзади… (показал на себе)

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ (недобро усмехнувшись): Что ж это ты? Убил оленя в зад, а принёс один перёд? А?.. Теперь признавайся, как всё было на самом деле! Ты случайно оказался в Рончислаппском лесу и увидел, что к телу моего первого министра, погибшего на охоте, приблизился белолобый олень, склонился над ним…

ЧИГОЛОТТИ (падает на колени): Ваше величество! Откуда вы знаете?!

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ: Эй, стража! Взять его!

Немедленно появившиеся стражники хватают Чиголотти.

ЧИГОЛОТТИ (вырываясь): Эй, эй! А как же три тысячи?

ДЕРАМО-ТАРТАЛЬЯ: Три тысячи палок ему! (оставшись один) Итак, случилось самое страшное: Дерамо стал Тартальей и наверняка помышляет о мести. Но король-то – я! (Хлопает в ладоши, кричит) Объявить по всем площадям Серендиппа: сбежавший от меня первый министр Тарталья объявляется государственным преступником! Награда тому, кто доставит его ко мне живым или мёртвым! (Обессиленный опускается в кресло)

На просцениуме – Леандр и Клариче. У них проблема, они обескуражены, им надо на что-то решиться и что-то предпринять.

КЛАРИЧЕ: Ну? Что будем делать?

ЛЕАНДР: Да, положенье! Один отец в тюрьме, другой объявлен вне закона. Мы не можем пожениться, нас некому благословить.

КЛАРИЧЕ: О, старомодное благословение! Но как изменился король!

ЛЕАНДР: Извини меня, но у него стали повадки твоего отца. Какое-то чудо!

КЛАРИЧЕ: Чудо всегда бывает о двух концах. Если Дерамо стал вылитый Тарталья, то, может быть, Тарталья подобрел? И он, наконец, благословит нас?

ЛЕАНДР: Очень может быть. Но мы этого пока не знаем.

КЛАРИЧЕ: Чтобы узнать, надо спросить, чтобы спросить, надо увидеть, чтобы увидеть, надо найти!

ЛЕАНДР (вздохнув): Где же его найдёшь?

КЛАРИЧЕ: Перед входом во дворец.

ЛЕАНДР: Но живым, или… мёртвым!

КЛАРИЧЕ: Живым, живым! Мой отец не такой дурак, чтобы дать себя убить. Он лучше сдастся в плен в надежде как-нибудь выкрутиться. Главное – найти!

ЛЕАНДР: Бегу!

Поцеловавшись, они разбежались в разные стороны.

Просцениум занимают стражники. Они как бы охраняют вход во дворец. Приложив руки козырьком к глазам, они всматриваются во все стороны.

СТРАЖНИКИ (поют):

Мы стражники, мы стражники,Три дня не спим уже.Мы стражники, мы стражникиВсегда настороже!Враги крадутся, видимо,Но шаг их очень тих.Врагов полно невидимых,И мы не видим их!..

Появляется Дерамо в облике Тартальи.

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО (стражникам): Я – первый министр Тарталья. За меня обещана награда. Вы можете её получить, если отведёте меня к королю.

СТРАЖНИК: Что ты мелешь, любезный? Ты, действительно, похож на Тарталью. Так что же? Разве мало на свете похожих друг на друга людей? И потом, где это видано, чтобы Тарталья сам лез в петлю? Мы-то уж знаем первого министра! Вот когда его приведёт кто-нибудь из горожан, а Тарталья будет отбиваться и вопить, что он не Тарталья, – это и будет действительно Тарталья. А ты – проваливай!

Просцениум пустеет. На сцене – заваленный исписанными листами стол Дурандарте. Где-то в углу пригорюнился над бутылкой Чиголотти.

ДУРАНДАРТЕ (не отрываясь от работы): Ну, как спина? Болит?

ЧИГОЛОТТИ: Ещё бы! Три тысячи палок!

ДУРАНДАРТЕ: Мог бы и сдачи дать.

ЧИГОЛОТТИ: Я было хотел, да у меня не взяли. А вы-то, добрый волшебник, могли бы вовремя и выручить.

ДУРАНДАРТЕ: Ты разве не знаешь, что добрые волшебники всегда чуть-чуть опаздывают?

ЧИГОЛОТТИ (ошеломлённо): Это как же так?

ДУРАНДАРТЕ (улыбнувшись, отложил перо): А вот так! (Поёт)

Шёл волшебник злой на поезд,Шёл себе, не торопясь,Шёл, совсем не беспокоясь,Что кругом и пыль, и грязь.На дела дурные ловок,Шесть обидел малышей.Шесть поставил мышеловок,Чтоб поймалось шесть мышей.Не один порвал учебник,Те, что «Волшебгиз» издал,И, конечно, злой волшебникНа вокзал не опоздал!Добрый тем же шёл маршрутом,Шёл, на поезд торопясь,Задержался на минуту,Чтоб убрать и пыль, и грязь.Он не смог смириться с фактом,Что погибнут шесть мышей.Задержался, чтобы как-тоУспокоить малышей.И учебники жалея,Те, что «Волшебгиз» издал,Он собрал их все и склеил,Но… на поезд опоздал!

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО: Надеюсь, мне-то вы помочь не опоздаете? (Он появился раньше, но, притаившись в тени, слушал песенку Дурандарте).

ДУРАНДАРТЕ (покачав головой): Вы сами нарушили моё условие и открыли вторую тайну Тарталье. Теперь сами, всё только сами! (Стараясь подбодрить) Да ну же! У вас умная голова, вас любит Анджела.

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО (вздохнув): Любит ли?.. Значит, ничем не можете помочь?

ДУРАНДАРТЕ (разводит руками): Увы! Да и у меня самого баллада не клеится. Конец никак не могу придумать.

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО: А уже близок конец?

ДУРАНДАРТЕ: Да, недалеко.

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО: А я вам мешаю, вы уж извините.

ДУРАНДАРТЕ: Ничего, ничего, пожалуйста. Я бы рад, да вот… баллада и вообще…

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО: Значит, вы не можете перенести меня во дворец?

ЧИГОЛОТТИ: Ваша милость! Вы же добрый волшебник. Ну, ладно, с опозданием, но всё-таки…

ДУРАНДАРТЕ: Друзья мои, я только поэт. Я бужу людское воображение, оно разыгрывается и принимает воображаемое за действительное.

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО: Но волшебное изваяние было?

ДУРАНДАРТЕ (уклончиво): Как вам сказать… Разве оно вам понадобилось, когда вы полюбили?

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО: Но позвольте! Вы подарили мне волшебное заклинание, и я превратился в Тарталью!

ДУРАНДАРТЕ: Не понимаю, как это у вас получилось. Я пошутил.

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО: Хороши шутки!

ДУРАНДАРТЕ: А! Вы просто приняли мою шутку слишком всерьёз. Да-да, так бывает. Но я пошутил, поверьте.

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО: Как же мне быть? (Взгляд его задержался на Чиголотти) Послушай, ты уже получил с моей помощью три тысячи?

ЧИГОЛОТТИ: Как же, все на спине. Ни копейкой меньше!

ТАРТАЛЬЯ-ДЕРАМО: Теперь я знаю, как ещё вознаградить тебя!

Схватив Чиголотти за руку, увлекает его за собой.

На просцениуме появляются связанный «Тарталья» и держащий его за конец верёвки Чиголотти.

ЧИГОЛОТТИ (кричит): Я поймал Тарталью! Я поймал первого министра! Слава мне! Виват! Я исполнил волю короля! Я поймал Тарталью.