Записки неримского папы

Олег Викторович Батлук

Записки неримского папы

Сборник рассказов

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© О. Батлук, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Предисловие к объединенному изданию

Взросление детей похоже на сериал. Как известно, современные сериалы состоят из сезонов, а они, в свою очередь, – из серий. Есть также первая (пилотная) серия, задающая тон всему сериалу.

С детками все просто. Возраст от нуля (надо же, ребенку бывает ноль лет) до года – это одна-единственная пилотная серия. События развиваются настолько стремительно, что родители не успевают глотать попкорн вперемешку с валокордином. В год нам кажется, что мы прожили целую жизнь и трижды поседели, а сериал еще толком и не начинался. С года до двух – первый сезон, с двух до трех – второй и так далее. Логично предположить, что в каждом сезоне – двенадцать серий, по числу месяцев. Это математически элегантно, но не верно. Серий в каждом новом сезоне ровно столько, сколько пожелает ребенок. В Голливуде, этой сериальной Мекке, серии называются эпизодами. В нашем случае лучше и не скажешь. Эпизодов взросления твоего ребенка – множество, только успевай замечать.

В первых «Записках неримского папы» мы вместе с моим свежеиспеченным, с пылу с жару, сыном Артемом проходим путь от нуля и почти до двух. Это наш с ним первый сезон. Во вторых «Записках» речь пойдет о втором сезоне. Нам уже два. «Нам уже два» – так я обычно отвечаю последнее время на вопрос, сколько Артему лет. И порой вижу непонимание и даже раздражение в глазах некоторых. «НАМ уже два, – так и передразнивают меня эти глаза, – лично ВАМ, Олег, уже под восемьдесят, судя по мешкам под глазами». Но эта фраза на удивление точная. Ты можешь гордиться, кичиться, пенять, доминировать своими годами, но на самом деле тебе ровно столько лет, сколько лет твоему ребенку. Ты проходишь каждый его возраст вместе с ним, повторно, только на этот раз – с открытыми глазами. Твои двадцать, тридцать, сорок сейчас бесполезны. А некоторые папаши и мамаши действительно верят в то, что их детки – это просто такие недоразвитые взрослые, и пытаются заставить двухлетних вести себя как тридцатилетние. Не приведи Господь, чтобы у них получилось. Снова проходя жизнь на корточках вместе с двухлетним, ты вдруг понимаешь, что твои двадцать, тридцать, сорок – это просто пестрые обои, наклеенные на пустоту.

Для меня первый сезон сериала под названием «Артем» – это однозначно «Твин Пикс». Я попал в дремучий лес, где все привычное стало странным, а странное – привычным.

Новый, второй сезон моего сына – это, безусловно, «Игра престолов». Едва я успевал привыкнуть к очередному персонажу, в которого превращался Артем, как ему тут же отрубали голову. И на его месте вылуплялась новая сущность, неведомая моей отцовской науке. Кроме того, у нас с сыном началась нешуточная борьба за власть: то я его заставлял съесть кашу, то он вынуждал меня вести его на аттракционы.

«Записки неримского папы» – это не книга о воспитании детей. Хотя, судя по отзывам на первую часть, уже ранее публиковавшуюся, кто-то прикладывал ее к больной родительской голове, и ненадолго помогало. Скорее, это книга о воспитании взрослых. О тех эпизодах, через которые я, немолодой молодой отец, шел навстречу своему ребенку. Траектория движения малыша непредсказуема. Это знает каждый родитель. Если взрослые не научатся сворачивать со своей правильной прямой, они рискуют никогда не встретиться с собственными детьми.

Записки неримского папы

Часть первая

«Ну вот я и стал отцом». Довольно бессмысленная фраза, прежде всего для того, кто только что стал отцом. «Ну вот я и стал отцом» – все равно что «ну вот я и стал президентом Гондураса». Или папой римским. Отец – это еще не отцовство. От отца до отцовства – долгий путь собственного взросления.

* * *

Когда жене подошли сроки рожать, я каждый день дозаправлял машину до полного бака, чтобы по пути к роддому не кончился бензин. Как-никак от нашего дома до роддома – почти километр. Но встретить главное событие во всеоружии не получилось. Все великое случается спонтанно. Посреди ночи жена растолкала меня со словами: «Воды отошли, поехали». – «Отошли – скоро вернутся», – пробормотал я сквозь сон. Впечатление от грандиозности момента было скомкано.

* * *

Я впервые увидел сына в «вайбере». Не то чтобы он успел завести аккаунт в первые минуты жизни. Хотя в нынешний век информационных технологий чего только не бывает. Жена прислала фото. Это был первый шок моего отцовства. Мужики все-таки идиоты! Не устаю подтверждать это в процессе своей семейной жизни. Кого я ожидал увидеть на фото, давайте спросим честно. «Кузя, друг Аленки». Есть такая шоколадка. Там на обертке – жизнерадостный мальчуган предпенсионного возраста. Вот кого я ожидал увидеть. Скорее даже – маленького себя, произведенного на 3D-принтере. Такого же, только поменьше и гладенького. Вместо этого мне прислали сухофрукт, завернутый в несколько слоев ткани. Я вспомнил эпизод из фильма «Детсадовский полицейский». Там герой Шварценеггера принес в детский сад хорька, а детки спросили, что случилось с его собакой. Вот так я тогда чувствовал. Хотелось срочно написать в «вайбере», не разделяя слова и переставляя местами буквы в панике: «Жена, что случилось с нашим сыном?»

В роддоме на выдаче детей (так это правильно называется?) я немного успокоился. Во-первых, в большом зале ожидания малышей (так это правильно называется?) на стенах висели фотографии новорожденных. На меня со стен смотрела портретная галерея сухофруктов. Во-вторых, невозможно переоценить значение близких людей в жизни человека. Меня очень поддержала мама, с которой я поделился своими переживаниями. Она сказала, что я придурок.

Как рационалист и филолог, я не сомневался, что невербального опыта не существует. Что любую эмоцию, даже самую летучую, можно обозначить. Когда мне на руки передали моего сморщенного новорожденного пенсионера в кульке, слова внутри кончились. Моя душа издала какой-то нечленораздельный дельфиний ультразвук. Сынок оказался еще страшнее, чем на фотографии. Он странно моргал всем лицом, как будто пытался расправить свои старческие морщины. У меня даже промелькнула мысль, что я еще молодо выгляжу на фоне своего Бенджамина Баттона. Но несмотря на все это, меня не покидало ощущение, будто я только что случайно сел в радугу.

* * *

Имя для ребенка. Сколько браков распалось на этом минном поле! Нам с женой повезло. У нас прошло безболезненно. Каждый перебесился в своем углу.

Я помню, с какими мучениями называл кота. А тут – объект посерьезнее, хотя и размером пока с кота. Первым делом я полез в интернет. Вон современная молодежь с помощью поиска Google даже смысл жизни умудряется найти – а я чем хуже? Там, в интернете, на официальном сайте Управления записи актов гражданского состояния я с горечью обнаружил, что все мои любимые имена мальчиков уже заняты: и Дмитрий-Аметист, и Огнеслав, и даже простенький Еремей-Покровитель. Что ж, нахрапом решить вопрос не получилось. На том же сайте я поизучал, как называют детей другие родители. В современной Москве оказалось на удивление много Рюриковичей – новорожденных часто нарекали Ратиборами, Пересветами, Коловратами. Я не собирался воспитывать викинга, поэтому такие варианты тоже не подходили. Кто-то посоветовал поискать имя малышу в области своих увлечений, хобби. Я увлекался футболом, и перспектива жить с сыном по имени Динамо Москва немного испугала.

Оставалась надежда на жену. Я спросил про ее выбор, и она предложила назвать Александром. В ее семье к этому моменту уже было трое мужчин по имени Александр и один – в моей, мой младший брат. По выражению моего лица жена все поняла. Больше к этой опции мы не возвращались.

В итоге мы с женой сошлись на том, что первый вариант, как голос сердца, должен быть самым правильным, и назвали нашего сына Дмитрием-Аметистом. Шутка. Артемом.

Артемом, потому что это было мое любимое имя с детства. Артемом, потому что в юные годы я, застенчивый и малохольный, писал детские рассказы про пионера Артема, смелого и сильного. Артемом, потому что в тот момент, когда вариантов больше не оставалось и выбор зашел в тупик, я случайно наткнулся в магазине на ряд подарочных кружек с именами, где кружка «Олег» стояла ровно посередине между двумя кружками «Артем». Не шутка.

* * *

Я внезапно приобрел новый бизнес-навык. И не после тренингов, курсов, конференций. Новый навык возник спонтанно после рождения малыша. В результате многочасовых укачиваний Артема у меня случается прилив неконтролируемой агрессии. Я бросаюсь к рабочему компьютеру и посреди ночи начинаю рассылать алармические депеши в стиле: «дедлайн подходит!», «почему вы спите, а это не сделано!», «давайте все делать по-другому!», «есть тут вообще в почте сейчас кто-нибудь, кроме меня?». Ты лучше спи, малыш…

* * *

Рождение ребенка предполагает целый ряд неудобств. Я даже не представлял сколько. Например, логистика. Оказалось, что Артем не способен самостоятельно передвигаться. То есть его нельзя отправить на метро в «Ашан» за подгузниками. Меня об этом заранее не предупреждали. Пришлось озаботиться покупкой детского кресла в машину. Потому что, видите ли, в багажнике детей транспортировать запрещается. Что само по себе глупость, конечно. Я, например, там всю жизнь вожу футбольный мяч. Они с Артемом могли бы так весело в багажнике вместе кататься. И малышу не было бы скучно.

Я, как высокотехнологичный хипстер-миллениал, детским автокреслом не ограничился. Заодно прикупил в том же магазине Артему нечто, его автоматически раскачивающее, нечто, его механически подбрасывающее, и нечто, его ритмически почесывающее. Если бы существовало нечто, его по дефолту откакивающее, оно бы стало моим немедленно. Но такого не оказалось. Хотя и приобретенного хватило, чтобы на полпути к парковке под тяжестью покупок я сдох. Жена тащила за мной в сумке-переноске Артема, и, спрашивается, кто после этого баба?! Однако все-таки точно не я, ведь я находчиво вышел из положения – увидел оставленную на улице ашановскую тележку и погрузил все товары в нее. Оставшийся путь я проделал заслуженным победителем хаоса. Правда, жена продолжала тащить за мной переноску. Но я был при тележке. Mission complete.

Мы дошли до машины. Я вытащил из тележки сначала раскачивающее. Потом подбрасывающее и почесывающее. Сложил все это в багажник. Последним вынул кресло. Точнее, я попробовал его вынуть. Оно не вынималось. Сразу раскрою интригу: кресло не просто не вынималось. Это была современная модель детского автомобильного сиденья с системой крепления easy fix. По-английски значит – хрен вытащишь. Оно вставляется в специальные пазы в автомобиле и защелкивается на них. Когда я опустил свое детское кресло на попа в ашановскую тележку, оно решило, что это и есть конечный пункт назначения, то есть моя машина, и с одной стороны защелкнулось за сетчатое металлическое дно. Но в тот момент я всего этого не знал. Кресло было плотно упаковано в полиэтилен, и разглядеть что-либо за ним было сложно. К тому же если бы в мою базовую комплектацию входил мозг, это еще оставляло бы слабый шанс.

Полчаса (а это 30 минут на секундочку) продолжалась моя первая брачная ночь с ашановской тележкой. Я ее крутил, ставил на попа, поворачивал на бок, скакал на ней, лежал на ней, она лежала на мне, я ее тряс, бил, умолял, запугивал. Я ведь думал, что кресло просто застряло и изменение угла наклона или другая степень усилия решит проблему. Вечерело. В город приходила весна. Те из перелетных птиц, кто сомневался, в ту ли страну они вернулись, увидев внизу меня с ашановской тележкой и застрявшим в ней детским креслом, облегченно вздыхали. Кресло не вытаскивалось. В ту минуту я осознал, что получал высшее образование не для того, чтобы понимать, что экзистенциализм – это гуманизм. Я получал высшее образование именно для этого дня. Для этой конкретной ашановской тележки.

Поэтому я поднял эту тележку и начал запихивать ее в багажник своей машины вместе с застрявшим в ней детским сиденьем. Мол, утро вечера мудренее, и вообще в русском фольклоре найдется много замечательных пословиц для объяснения отечественного идиотизма. От этого совершенно обычного естественного человеческого занятия – запихивания магазинной тележки в багажник – меня отвлекли двое мужиков. Один из них был сильно татуированный, но больше в жизни мне уже ничего не было страшно. Он сказал типа: «Парень, прости, что отвлекаю, мы за тобой вот уже полчаса наблюдаем, и у нас возникло к тебе много вопросов в процессе, но мы стеснялись подойти, а вот сейчас все-таки не смогли удержаться и решили спросить, что может заставить прилично одетого чувака ныкать ашановскую тележку в багажник BMW?» Мне понадобилось секунд 30, чтобы описать случившееся. Единственным приличным словом было «жопа». Все-таки удивляет врожденная способность русского человека сопереживать идиотам. Я, конечно, не стану говорить, что мужики совсем не смеялись. Но смех не помешал им мне помочь. За несколько минут они отщелкнули это сиденье. В награду я хотел подарить им тележку, но удержался.

По дороге в магазин, в самом магазине и по пути на парковку Артем сильно капризничал. Когда я доставал покупки из тележки, он сидел неподалеку в своем кульке на руках у жены. Вы знаете, это все врачебная чушь, что малыши в таком возрасте могут видеть не дальше 40 сантиметров. Мой малыш находился от меня на расстоянии нескольких метров, и когда я начал скакать по парковке с его новым креслом в тележке, он моментально заснул. То есть мгновенно. Природа подсказала малышу – притворись спящим, иначе после того, как этот дядя расправится с несчастной тележкой, он придет за тобой.

* * *

Круг на шею грудничкам для купания. Какая прекрасная вещь! Естественно, я надел его малышу задом наперед. Артем держался молодцом. Но ртом без зубов не очень-то и удержишься.

* * *

Поехал Артем на машине по делам. Срочно ему понадобился новый принтер, сами понимаете. Куда полуторамесячному без принтера. Пока мы двигались, малыш спал. Но тут образовалась пробка, и он начал капризничать. И решил я его укачать по-своему, по-пацански. Пробка еле тащилась. Так вот, я немного отпускал машину впереди, а потом подъезжал к ней, постоянно чередуя педали газа и тормоза. Авто дергалось, покачивалось, как прокачанная тачка у рэпера, – сынок от вибраций дремал.

Вдруг начал я замечать, что водители за мной стали без видимой вроде причины (вокруг все стояло одинаково плотно) один за другим перестраиваться в соседний ряд, и каждый старался поравняться со мной. И я неизменно наблюдал одинаковую картину: люди в машине расплющивались о стекла, рассматривая меня, и лица их становились как после использования шампуня «Лошадиная сила», то есть вытягивались в недоумении. Несложно догадаться, о чем все они говорили минуту назад. «Вот коза, вот дура, рукожопница, как можно так ездить, давай дуй на метро, на самокате сначала научись и т. д.». Ну, как мы, мужики, любим, по-доброму, сочувственно к ближнему.

И пока я стоял в той пробке, вокруг моей машины раздавался отчетливый треск. Это разрывались шаблоны.

* * *

Жизнь с малышом – как в армии. Кто-то лысый и толстый целый день орет и постоянно хочется спать.

* * *

Какие мы знаем виды сна? Сон, бессонница. Еще дремота, может быть. Родителям малышей известно гораздо больше видов сна. Сморило. Колобродит. Щемит. Возюкается. Кемарит. Похрапывает. Вырубился. Глаза на пять копеек. Разоспался. Недопереспал. Перенедоспал. Недозаснул.

* * *

Говорят, дети быстро растут. Ерунда. После двухнедельной командировки я рассчитывал, что Артем встретит меня словами: «Папа, я устроился на работу на детскую китайскую фабрику контрафакта, ты можешь больше не работать». Но нет. Он встретил меня в своей кроватке все с тем же скептическим выражением лица: «Чего подошел? Сиська есть? Нет? Тогда зови следующего».

* * *

Похоже, с именем для сыночка я все-таки просчитался. Эта новая мода давать детям странные древнерусско-хипстерские имена – нечто, конечно. Я уже представляю малышей, которые возвращаются из детского сада домой со словами: «Мама, папа, меня мальчишки дразнят!» – «Кто, кто, тебя дразнит, маленький?» – «Аскольд, Гермоген и Сварог! Они говорят, у меня дурацкое простое имя, как у всех!» – «Это все твой папа виноват, люмпен проклятый. Фантазии – ноль. Ты прости нас, Мефодий».

* * *

Артем – интеллектуал. Самый малолетний в стране – в свои-то несколько месяцев. Он успокаивается, если читать ему стихи. Правда, бывают нюансы. Например, декламируешь ему с придыханием: «Машенька, я никогда не думал, что можно так любить и грустить», а он смотрит на тебя таким проникновенным и вдумчивым взором и одновременно протяжно и смачно пукает. Или улыбается во весь рот и агукает, пока ты ему, сюсюкая, произносишь: «Умер быстро. Лихорадка. По торговым он делам сюда приплыл, а не за этим».

* * *

После рождения Артема я стал крайне раздражителен. Меня раздражают гордые владельцы тюнингованных консервов, не пропускающие тебя на пешеходном переходе с коляской. Раздражают крашеные тетки с пунцовыми лицами, с дохлыми лисами вокруг шеи. Эти тоже не пропускают на узких улочках во дворах, так что ты вынужден съезжать на обочину. Они же проходят мимо коляски, не понижая голоса, продолжая проклинать кого-то в своих бюджетных телефонах. Раздражает соль русской нации – алкаши на комариных ножках, которые дымят рядом с ребенком, спорят на лавках друг с другом о своих дешевых экзистенциальных кризисах и разве что не срут тебе под ноги. Не меньше раздражает все это новое татаро-монгольское иго в от-кутюр-от-черкизон, которое позволяет себе смотреть вслед твоей жене, гуляющей с ребенком, так, как будто они сверху Делон, а снизу Дуэйн «Скала» Джонсон. Раздражают вечно жужжащие вокруг, матерящиеся подростки со своими выцветшими до времени девочками-дворняжками. Раздражают чахоточные врачи в государственных поликлиниках, которые лечат твоего ребенка по методике «Окей, гугл». Раздражают встречные старухи со скомканными от беспутной жизни лицами, прожигающие тебя взглядом насквозь. От таких инстинктивно хочется закрыть коляску своим телом, потому что их ненависть идет впереди них.

Я долго размышлял над метафизикой этого своего раздражения. И нашел два возможных объяснения. С одной стороны, есть вероятность, что я просто необъективен. Что я обращаю внимание только на темную сторону Луны – ведь вокруг есть и много хорошего, а я программирую свою психику на плохое, хотя, напротив, нужно учиться видеть радугу во всем ее спектре. С другой, не исключено, что просто на текущий момент в Москве скопилось критическое количество м*даков.

* * *

Я против деспотизма в воспитании. Терпеть не могу, когда родители сами решают, в какую секцию должен пойти их ребенок. Например, Артем будет заниматься только тем видом спорта, которым захочет, абсолютно любым. Главное, чтобы это был футбол.

* * *

Долго Артем не хотел слушать классику. Плакал и даже немного извивался в кроватке под Knocking on the heaven’s door. Я все сокрушался: медведь парню на ухо наступил, не понимает ритмических созвучий. А потом все разом прояснилось. Когда я однажды перестал подпевать. Оказалось, это не Боб Дилан мелкого раздражал, а папин омерзительный голос.

* * *

Какая же это идиллия: слева жена, справа я, а посередине сопит наш малыш. Засыпаешь – и будто слышишь, как десятки розовых фей порхают вокруг вас, точно мотыльки. И без всякого кокаина…

Но первая эмоция ранним утром следующего дня – ощущение тотальной тревоги. За ночь случилось что-то непоправимое. Я вдавлен в стену спальни какой-то чудовищной силой. Жены нет рядом. Где моя жена? Ах, вот она, свернулась калачиком у меня в ногах. Что же случилось здесь за несколько часов ночного сна? Нас с женой словно разбросало в стороны ядерным взрывом… А вот и он, эпицентр взрыва: по-прежнему лежит и посапывает рядом, только теперь уже в победном одиночестве посередине кровати, в позе звезды.

Я снова погружаюсь в сон. Это странное ощущение, когда даже во сне понимаешь, что у тебя болит голова. Сотня микроскопических гномиков добывают нефть из твоего черепа крошечными кирками. Я открываю глаза. В это мгновение маленькая пяточка прилетает мне точно в лобик. Оказывается, Артем подполз ко мне вплотную, лег на бочок и уже какое-то время сосредоточенно пинает ножками мою тыкву. Я непроизвольно пытаюсь оценить точность и технику ударов. Говорю про себя, что, если выживу сегодня, все-таки отдам малыша на футбол. Жена в моих ногах прикинулась мертвой, не шевелится и дышит через раз. Под монотонность ударов плюшевых пяток я снова погружаюсь в дремоту.

И мне снится кошмар. Я стою в цепях на лобном месте, и императрица Екатерина приказывает вырвать мне ноздри. Палач приближается с раскаленными щипцами. «В этот момент все же должны просыпаться!» – кричу я себе во сне, но почему-то не просыпаюсь. Ощущения оказываются крайне натуральными. Я вздрагиваю и вновь открываю глаза. Пальчики Артема торчат из моих ноздрей. Он использовал мои ноздри, чтобы подтянуться поближе ко мне. У меня самопроизвольно начинают литься слезы…

Пока Артем жует свои ножки, у меня получается еще раз задремать. Сколько продолжалось забытье, неизвестно. Я прихожу в себя от какой-то давящей тишины. Перед моим лицом что-то белеет. Вот я уже различаю красивых лошадок, милых слоников. Видимо, думаю, это облака, а я уже в раю для невыспавшихся пап. Но вскоре обнаруживаю на заднем плане довольную, даже счастливую физиономию Артема. Белое перед моим лицом – это его подгузник. Малыш каким-то образом развернулся возле моего бездыханного тела, задрал ножки и нацелил подгузник прямо мне в лицо. Клянусь, я слышал, как несколько злобных троллей у Артема в голове дружно скомандовали: «Огонь!»

В следующее мгновение сынок пукает мне в нос несколькими оглушительными очередями. На секунду показалось, что его памперс разошелся по швам. Жена в ногах подскакивает от неожиданности: «Батлук, с ума сошел, что ли, прекрати!» И пока сознание плавно ускользает из контуженного мозга, я успеваю прошептать: «Это не я…»

* * *

Я считаю себя превосходным отцом. Правда, и в книгах о воспитании детей тоже есть некоторая польза. Интересно узнать другое мнение, альтернативный взгляд. Оказалось, например, что моя гордость, мой коронный педагогический лайфхак «я верну тебя обратно в роддом» не является каноническим.

* * *

Долгое время Артем был для меня некой слюнявой кричаще-пукающей субстанцией инопланетного происхождения. Но недавно я начал подозревать, что пригрел миниатюрного пухлого мужичка. Мужичка – потому что в свои пять месяцев он уже оттирает меня от своей мамочки, а по совместительству – моей жены. Ну, что значит – «оттирает». Как в пробке, понимаете: сначала нос засунет между нами, потом свой куриный окорочок, потом и задние булки протиснет. Я – человек мнительный и однозначно воспринимаю это в русле заговора. Малыш явно ревнует меня к жене, это такие мужские терки, я не должен отступать – так рассуждает мой взрослый мозг.

В чем это выражается. В каких-то нюансах, деталях, этот хитрый шкет не идет на открытую конфронтацию. Например, подползет к тебе и начинает трогать нос, причем оценочно так трогать, свысока! Так и слышно, как он там думает про себя: «Надо же, мужик, и нос у тебя тоже есть, такой же, как у меня, вишь ты, выскочка!» Или схватит вдруг за ухо, а сам тихо-тихо бормочет, так, что только один я слышу: «Ага, этого здесь быть не должно». И как дернет до хруста, до вычпокивания барабанных перепонок. А иногда просыпаешься неожиданно от леденящего такого взгляда. Словно Око Саурона выследило твоего маленького хоббита. Поворачиваешься – а там этот, со щеками наперевес – и сверлит, буравит тебя насквозь, как теща в день знакомства. И главное, не спит ведь, явно скучно ему, так ведь не пискнет, будет изучать исподтишка. А в глазах его читается: «В целом, мужик, мне не очень приятно, что ты находишься с нами в одной кровати». И в доказательство этих подозрений – раз! – тебе прилетает ощутимый карающий пендель.

Сынок может учинить и открытый демарш. Начинаешь смотреть футбол, а гном – в крик, визг, слюни на люстре, типа не нравится. Переключишь на какую-нибудь женскую хрень – он успокаивается, делает вид, что смотрит, что ему офигенно интересно, как Высоцкая готовит мильфей. При этом еще, кочерыжка, глядит томно на мамочку, а по совместительству – мою жену, и я опять же отчетливо слышу, как он посылает ей ультразвуковые дельфиньи сигналы: «Видишь, мамуля, как я тебя понимаю, не то что этот мужик».

Короче, думаю вот сдать его в круглосуточный детский сад для пятимесячных. Наверняка такой есть.

* * *

Волосяная структура на голове Артема с акцентом кустистости на область лба в ущерб периферии превращает его после любого причесывания в маленького Гитлера. Думаю, может, купить ему паричок с кудряшками? Пусть побудет пока хотя бы маленьким Пушкиным.