Странствия по мирам

Похоже, для нее Камелот был открытой книгой. И в замке Мерлина, представителя династии знаменитых чародеев, она считалась своим человеком.

Как оказалось, когда-то Мерлин Первый действительно был придворным магом короля Артура. После того как Артур умер бездетным и сменивший его на троне рыцарь Ланцелот тоже, Мерлин путем политических интриг сам занял престол Камелота, превратив королевство в оазис магических знаний. По сам он, как известно, был навеки усыплен собственной ученицей, коварной Вивианой.

Впрочем, на традициях и нравах Камелота это почти не сказалось – Мерлин Второй продолжал править в духе отца. Когда же цивилизация, а вместе с ней и религиозные фанатики, имевшие дурную привычку сжигать людей на костре, стали наступать на затерянное в глуши крохотное королевство, Мерлин Второй, унаследовавший магическую силу предков, перенес свои земли вместе с подданными в параллельное измерение, сделав Камелот недоступным для непрошеных чужаков.

Картография в тс времена еще не добилась заметных успехов, путешественники, бывающие в дальних странах, измерялись единицами… Может быть, каких-то древних знатоков географии и удивило изменение береговой линии Туманного Альбиона и исчезновение маленького королевства, населенного немногочисленным, но гордым народом. Однако ощущения глобальной катастрофы, оттого что Камелот вдруг куда-то запропастился, в мире не возникло.

А жители Камелота оказались в закрытом для непосвященных, зачарованном мире, где и процветали иод мудрой дланью короля Мерлина Второго. И до сих пор процветают. А поскольку такие могучие чародеи, как члены династии Мерлинов, живут на свете лет по триста – четыреста, с тех пор в Камелоте сменилось только пять правителей, и на троне сейчас Мерлин Пятый, чудаковатый и рассеянный король-чародей. Замок Мерлина – местечко само по себе весьма интересное, с сюрпризами, и тетя Нина оптимистично выразила уверенность, что Маргоша будет и от замка, и от всего королевства в восторге.

Маргарита не могла разделить ее уверенность до конца.

– Меня как-то врасплох захватила ваша идея о путешествии в Камелот, – продолжала упорствовать она. – Мне трудно принять решение…

– Тебя уже нельзя назвать захваченной врасплох, скорее подхваченной неудержимым потоком. Сама судьба ведет тебя к Мерлину, – возразила Нининсина. – Не упрямься, ты же знаешь, что мы с доном Раймундо не желаем тебе зла… Ты ведь не хочешь, чтобы вдруг самым неожиданным образом сказались остатки алых чар? Или чтобы чародеи, наславшие их на тебя и установившие астральный канал воздействия, повторили свой опыт? Нужно принять меры для собственной защиты.

– А мне не придется провести остаток жизни, скрываясь от алых магов где-то в иных мирах? – Маргарита задала этот вопрос уже для проформы, понимая, что готова сдаться.

Но нельзя же было согласиться вот так сразу…

– Не волнуйся, – отозвался Роман. – Я постараюсь побыстрее разыскать этих любителей алого цвета и внушить им мысль, что о твоей безопасности есть кому позаботиться.

– И почему ты так много со мной возишься?

– У меня в жизни было немало проблем, вызванных моим невниманием к людям, поэтому я стараюсь по возможности просто быть неравнодушным. Ты ведь не находишь ничего странного в том, что я считаю себя обязанным привести в норму душевный покой моей ученицы?

Конечно, ничего странного в этом не было. Но, задавая свой вопрос, Маргарита рассчитывала в ответ услышать что-нибудь более романтическое… О любви, например.

Уснуть в эту сумасшедшую ночь Маргарита так и не смогла. Слишком много всего случилось (и еще больше ожидало ее в ближайшее время), чтобы теперь спокойно свернуться комочком под теплым одеялом и закрыть глаза.

В полутьме она вглядывалась в лицо Романа, словно хотела задержать эту картинку в своей памяти навсегда, и думала о том, как не хочется расставаться… За те полгода, что они были вместе, эта была первая серьезная разлука, к тому же непредсказуемо долгая. Нет, Роману, конечно, приходилось пару-тропку раз оставлять ее, уезжая на гастроли. Но ведь одно дело съездить на три дня в Киев, а другое – удалиться куда-то в иные миры… Тем более удалялась на этот раз Маргарита. Совсем недавно у нее было ощущение, что жизнь наконец стала спокойной и благополучной – и вот вдруг все пошло прахом. От хрупкого благополучия не осталось и следа, а впереди были лишь нелегкие испытания…

Маргоше было так тоскливо от навалившихся тяжелых предчувствий, что слезы сами собой навернулись па глаза.

Роман, который вроде бы крепко спал, тут же приподнял голову.

– Почему ты плачешь, душа моя? – ласково спросил он. – Все плохое уже позади…

– Неправда! Мне так грустно! Я не хочу расставаться с тобой, не хочу отправляться неведомо куда и не хочу, чтобы мне подбрасывали мерзкие красные бантики! Почему со мной вечно происходят какие-то кошмарные вещи, ломающие мою жизнь?

– Ну что ты! – Роман ласково обнял ее за плечи. – Разве это называется «кошмарные вещи»? Это всего лишь мелкие неприятности. Тебе следует научиться справляться с ними, дорогая, нельзя же всю жизнь прятать голову под крыло! Так ты никогда не сможешь стать сильной колдуньей, моя прекрасная донна!

– Значит, вы с тетей Ниной затеяли мое путешествие исключительно из педагогических соображений? Решили закалять мой характер? И ты вот так, равнодушно, кинешь меня навстречу всем опасностям и неприятностям и будешь со стороны наблюдать, смогу ли я с ними справиться?

– Нет, не равнодушно! Я всегда приду тебе на помощь и в этом мире, и в любом другом! Не бойся, сделай шаг к новой жизни…

Да, похоже, от этого неведомого Камелота отвертеться ей не удастся… Одно должно утешать – Роман придет ей на помощь, если, конечно, успеет вовремя, с его-то везением! Ладно, что толку вот так терзать его, вымаливая несбыточные или полунесбыточные обещания!

Глупо было надеяться, что она сможет долго наслаждаться спокойной жизнью, раз уж довелось стать ведьмой! И все же… Все же Роман принял предложение отправить Маргариту в Камелот с какой-то подозрительной готовностью. Вдруг он мечтает от нее избавиться?

М-да, пожалуй, об этом лучше не думать. А то до такого можно додуматься!

– Знаешь что? Раз уж мы не спим, давай разожжем камин и посидим рядышком у огня, – предложила она. – В неведомых мирах, куда вы меня спроваживаете, мне будет о чем вспомнить…

– У меня есть более интересное предложение, – ответил Роман, сгребая Маргариту в крепкие объятия. – Я, кажется, знаю, о чем ты там будешь вспоминать…

Что и говорить, целоваться арагонские гранды умели – им были ведомы какие-то средневековые хитрости, к несчастью, почти утраченные к нынешним временам. Во всяком случае, современные мужчины благородному дону сильно проигрывали но этой части…

– Вообще-то, если тебе так хочется, можно заняться этим и у камина, – прошептал Роман, когда они наконец оторвались друг от друга.

– Можно. По на самом деле камин тут вовсе и не обязателен, – ответила Маргарита, которой уже удалось отвлечься от грустных мыслей.

ГЛАВА 3

Эрик Витольдович Буртининкас (считавшийся в те относительно недавние времена, когда и паспортах еще фигурировала графа «национальность», литовцем) был похож па обычного пенсионера из итээров – ничем не примечательного, побитого жизнью, в меру ворчливого, но при этом вполне интеллигентного старичка с чувством собственного достоинства.

Вот только год рождения во всех его документах имел обыкновение каким-то загадочным и даже мистическим образом от случая к случаю меняться. Соответственно, сами собой менялись и документы, отражающие жизненный путь почтенного пенсионера. Когда-то считалось, что Э.В.Буртининкас был рожден в 1895-м году и являлся ветераном Первой мировой войны. Потом он оказывался рожденным в роковом 1905-м и мог претендовать лишь на лавры героя Гражданской, да и то воевавшего в шестнадцатилетнем возрасте (что, впрочем, не было редкостью) и лишь в финальных ее битвах. По прошествии времени выяснялось, что па самом деле товарищ Буртининкас родился в 1917-м, к началу Гражданской войны не достиг еще годовалого возраста и в Красную армию быть призвал никак не мог по причине малолетства и проживания в независимой Литве. Далее год рождения Буртининкаса менялся на 1925-й, 1933-й и, наконец, на 1939-й… Это почему-то никого не удивляло, даже работников собеса, что само по себе казалось чудом.

И только узкий круг друзей одинокого пенсионера знал, что ничего чудесного в этом нет, кроме того факта, что в действительности старик Буртининкас был гномом, и не просто гномом, а цвергом – самой мудрой и хитрой разновидностью этого древнего племени, и родился он не в 1939-м, и не в 1895-м, и даже не в 1795-м, а в совершенно незапамятные времена, затерянные где-то в глубине веков. Ветераном разнообразных войн он мог считаться по праву – воевать ему на протяжении последних тысячелетий нрнходнлось немало, правда, не всегда на той стороне, к которой позже он себя приписывал.

Ныне ради приработка к скромной пепсин Эрик Витольдович трудился в качестве техника-смотрителя собственного дома, шестнадцатиэтажной блочной башни на севере Москвы. Ясно было, что на такой должности ему приходилось блистать разнообразными талантами и выступать то в роли слесаря, то в роли электрика, то в роли плотника. Начальство было очень довольно: рукодельный старик Буртининкас был просто находкой, к тому же с недавнего времени считалось весьма рациональным привлекать на службу в коммунальное хозяйство представителей этнических меньшинств. Они почему-то больше старались па своих производственных участках. Хотя выходцев из Прибалтики было среди коммунальщиков как раз немного.

Жильцы тоже одобряли деятельность техника-смотрителя Буртининкаса. «Паш Эрик Витольдович па все руки мастер, – говорили жильцы. – За его спиной – как за каменной стеной. И водопровод починить, и люстру навесить, и дверь поменять – никаких проблем. Не дай бог, уйдет он из нашего РЭУ, мы еще наплачемся!»

Сходные чувства испытывали и члены магического сообщества Москвы: и шапку-невидимку изготовить, и волшебную палочку отладить, и друидическое охраняющее заклятие на дверь дома поставить – все господин Буртининкас умел. Действительно, никаких проблем – на все руки мастер!

Дружба со стариком Буртининкасом волею судеб досталась Mapгоше в наследство от покойной бабушки вместе с магической силой, тайными знаниями и атрибутами колдовства. Бабушка даже торжественно провозгласила старого Буртининкаса своим душеприказчиком и возложила па него обязанность следить, чтобы никто не посмел отнять у ее внучки и преемницы волшебное наследство. И Эрик Витольдович стал для Маргариты кем-то вроде заботливого дедушки, выполняя волю старом колдуньи.

Маргоша сперва не могла попять, что именно заставляет цверга тратить на нее, начинающую ведьму, неопытную, легкомысленную и не слишком умелую, столько душевных сил, пока он не рассказал о самом заветной тайне своей жизни.

Когда-то он страстно и безответно любил красавицу баронессу Лизелотту фон Хорн, особу весьма искушенную в магических делах и поставившую свой дар на службу людям. Инквизитор мессир Реми, погубивший множество светлых магов (черный чародей Реми в те времена был полон энергии, не терпел конкурентов и все силы бросал па их уничтожение) лишил Лизелотту могущества и приговорил несчастную к сожжению на костре. Цверг не сумел спасти Лизелотту: увы, он был не в силах тягаться со столь могучим чародеем, как Николя Реми, – но он увез прямо из-под носа у злодея ее детей, оставшихся беззащитными. Да еще и заклятие наложил, сделав их неуязвимыми для черного мага. А ведь Лизелотта поклялась, что ее потомки сумеют отомстить мессиру Реми, поэтому черный маг жаждал крови ее отпрысков.

Мудрый гном вместе с маленькими осиротевшими фон Хорнами затерялся в глухом лесном уголке Балтии (там к нему и прилепилась кличка Буртининкас, что на языке литов означало «колдун») и, по его собственному выражению, сумел «поставить детей на ноги»…

Со временем – лет через триста – четыреста – некоторые потомки остзейских баронов фон Хорнов перебрались в Санкт-Петербург, возникшую но воле царя Петра на балтийских берегах столицу Российской империи, обжились и пустил и там корни. В России их древнее родовое имя быстро модифицировалось из фон Хорнов в фон Горенов, потом где-то затерялась архаичная частичка «фон», и уже в XX веке, с началом Первой мировой войны, семейство Горенов сочло за лучшее окончательно отказаться от немецкой фамилии и стать Горынскими.

Теперь, когда минул еще один век без малого, единственным прямым потомком Лизелотты фон Хорн являлась молодая москвичка Маргарита Горынская, до недавнего времени даже не подозревавшая ни о древности своего рода, ни о присущих представителям этого рода эксклюзивных магических способностях.

Зато старый цверг, много веков назад усыновивший маленьких фон Хорнов, с интересом следил за судьбами их внуков, правнуков и праправнуков, считая их почти родней… Вот и Маргоша была для него как внучка, ведь она так напоминала свою прапрапра… прабабушку, прекрасную баронессу.

В ответ на требовательный звонок Маргариты дверь квартиры старика Буртининкаса распахнулась сразу и сама собой.

За дверью никто не стоял, да и в глубине квартиры хозяина видно не было. Но Маргоша уже привыкла к таким штучкам – цверг натренировал собственную дверь без долгих разговоров впускать в дом «своих», круг которых, впрочем, был весьма ограничен, а против всех незваных гостей действовала древняя друидическая защита «чертополох».

Изображение куста чертополоха, искусно вырезанное по дереву и сопровождаемое латинским девизом «Nemo me impune lacessit»[2], украшало вход в дом. Соседи, не слишком искушенные в магических делах, а равно и в мертвых языках, полагали, что это художество старика Буртининкаса – дань каким-то литовским обычаям…

– Дядя Эрик, вы дома? – прокричала Маргарита куда-то в глубину не слишком просторной квартирки, и цверг, как обычно, совершенно ниоткуда возник рядом с нею в прихожей.

– Маргарита! Солнышко мое! Зашла навестить старика! – обрадовался он, и Маргоше стало немножко стыдно.

Действительно, не мешало бы навещать Эрика Витольдовича почаще, он ведь так одинок… А она если и приходит, то только по делу. Вот и сегодня приехала к старому цвергу только потому, что ей обещали путешествие в иные миры.

– А тети Нины еще нет? – Маргоша покрутила головой по сторонам, чтобы скрыть неловкость. – Она обещала, что будет ждать меня тут, у вас.

– Да, Нининсина пыталась мне что-то сообщить, но, честно говоря, астральная связь никогда не была ее сильной стороной… Я так и не понял, о чем толкует старая перечница.

Эрик Витольдович, как и большинство гномов, был ворчлив, грубоват и любил резать коллегам но магическому цеху, да и всем прочим живым существам, «правду-матку» в глаза, но Маргоша уже успела к нему привыкнуть и хорошо знала, что он гораздо добрее, чем хочет казаться.

– Дядя Эрик, вы старый ворчун. Но я все равно вас люблю.

Она потянулась, чтобы его поцеловать, но поскольку цверг был очень маленького роста и недоставал Маргарите даже до плеча, она угодила губами прямо в его лысину.

Буртининкас, не избалованный лаской, все равно расцвел.

– Ах, как давно меня не целовали молодые красавицы! Ладно, ты ведь, наверное, пришла по делу. Нининсина с возрастом стала очень бестолковой, но ты-то хоть мне объясни, что там у вас случилось. Надеюсь, мы можем обойтись без фальшивых нот в разговоре? Ты что предпочитаешь – кофе или чай? Ах да, вспомнил – зеленый чай, и к нему мед и сухофрукты. Вы, молодые, гораздо внимательнее относитесь к своему здоровью, чем мы в свое время… Но вот проживите-ка еще с наше!

За столом Эрик Витольдович вернулся к расспросам, и пришлось подробно рассказать и об исчезнувшем и вновь обретенном пентакле, и об алых ленточках, и об обряде, проведенном доном Раймундо, и о неожиданном выводе о необходимости срочного путешествия в иные миры, который Нининсина и благородный идальго сделали из происходивших событий.

– Что ж, дитя мое, я так и понял, что ты собираешься к старине Мерлину. В принципе, торопиться туда не следовало бы, но раз уж обстоятельства подталкивают… Может быть, тебе там и понравится, как знать. Место это, во всяком случае, не из скучных. И потом, там ведь необязательно задерживаться надолго…

Маргарита уловила нотки сомнения, прозвучавшие в его голосе, и ее снова охватила тревога.

– Дядя Эрик, я не уверена, что нескучное место будет одновременно и безопасным. Не может так оказаться, что там меня подстерегают еще большие опасности, чем в нашем мире? Здесь я все-таки в привычной обстановке и среди друзей.

– А ты уверена, что здесь ты среди друзей? – поинтересовался старый цверг каким-то чужим и зловещим тоном, и вдруг его усталое морщинистое лицо стало сползать с головы, как кусок ткани, а из-под него выглянуло нечто ужасное – мерзкая ухмыляющаяся харя, покрытая зеленой лоснящейся чешуей.

– Мамочка! – пискнула Маргоша и сползла со стула, на котором сидела…

ГЛАВА 4

Когда Маргарита пришла в себя, оказалось, что она лежит на диване и кто-то брызгает ей в лицо холодной водой.

Это был Эрик Витольдович.

Маргоша снова закричала от ужаса и вжалась в спинку дивана, ожидая, что из-за привычного обличия старого цверга вновь выглянет страшный оборотень.

– Ну-ну, девочка моя, что ты, что ты? Не бойся, я просто пошутил – наверное, неудачно. Прости, я не думал, что ты так испугаешься. Ну посуди сама, ведь твой пентакль не подает сигналов тревоги, значит, все в порядке.

Пентакль и вправду вел себя совершенно спокойно. Обычно в случае приближения опасности он начинал нагреваться и пульсировать, и Маргоша в самом прямом, буквальном смысле кожей чуяла беду. Но, может быть, после зловредных штучек с алыми ленточками ее магическая зашита просто-напросто барахлит? Тоже вполне логичное объяснение.

– Дядя Эрик?

Маргарита не только внимательно вгляделась в лицо цверга, но и пощупала его щеку (обычная чисто выбритая щека – последние лет двести старик предпочитал обходиться без бороды, хотя бороды издавна считались необходимым атрибутом всех гномов).

Нет, все-таки это был самый настоящий старик Буртининкас, без подделки…

– А… а эта… – Маргоша хотела было сказать «мерзкая рожа», но воздержалась и подобрала более корректное выражение: – Это ужасное лицо зеленого цвета откуда взялось?

– Ах, это… Обычные чары личины. Я просто хотел немного пошутить и, как обычно, попал впросак. Юмор никогда не был моей сильной стороной, деточка… Впрочем, раз уж ты собралась в иные миры, я тебя, так сказать «на дорожку», поучу, как воспользоваться этими чарами. Может быть, пригодится… Да, а где же наша Нининсина? Ты говорила, что она тоже собиралась сегодня прибыть ко мне? Очень может быть, что старушка что-нибудь перепутала, она стала такой рассеянной в последнее время. Сейчас мы с ней свяжемся. Заодно я тебе покажу свое новое изобретение.

Эрик Витольдович подвел Маргошу к обычному компьютерному столику, на котором стояло нечто невообразимое. В том смысле, что сочетание предметов, расположенных па столике, было необычным: системный блок казался вполне стандартным, и клавиатура на выдвижной доске тоже, и даже мышка не представляла из себя ничего особенного, а вот подключены все эти атрибуты были не к монитору, а к большому хрустальному шару.

Такой шар найдется в хозяйстве у каждого мага, балующегося ясновидением. Но только старому цвергу, испытывающему вечный интерес к техническим новинкам, пришло в голову создать симбиоз высоких технологий и архаичной магии.

– Недурно, правда? – похвалился Эрик Витольдович. – Контрастность изображения пока слабовата, – но я над этим работаю.

Он набрал на клавиатуре пароль и несколько замысловатых команд, после чего хрустальный шар налился золотым светом и в центре его появилось изображение Нининсины.

– Иду-иду, – без всяких предисловий закричала она, видимо почувствовав, что цвергу удалось установить с пей астральный контакт и он слышит каждое ее слово. Нечего меня торопить. Я просто задержалась у пациента. И ты, старый сморчок, не вздумай снова намекать на мои склероз. Я со своей ясностью рассудка еще тебе сто очков вперед дам…

Шар затуманился, и вместо лица Нининсины в нем запрыгала надпись: «Объект недоступен», но ее голос по-прежнему звучал где-то рядом. Маргарита обернулась и увидела Нининсину, стоявшую в дверях комнаты.

– Опять пришлось ускоренно трансфигурироваться, – ворчала старая целительница. – Да что у меня за жизнь теперь? Буквально ни дня без трансфигурации, и это в моем более чем почтенном возрасте! Я вам не девочка тысячелетняя, чтобы скакать взад-вперед по пространственным коридорам!

Маргоша почему-то вспомнила классические интерпретации пьесы «Горе от ума» – актрисы, игравшие старуху Хлестову, обычно с такой же интонацией брюзжали со сцены: «Таскаться по балам мне, право, не под силу. Когда-нибудь я с бала – да в могилу!»

А Нининсина уже отвлеклась от ворчания и вспомнила о плане переброски Маргоши в иные миры.

– Ну так что, дорогая моя, ты собралась в дорогу?

– В общем, да. Хотя я точно не знаю, что из вещей полагается собирать в иные миры. У меня с собой стандартный набор для туристической поездки: купальник, на случаи, если там будет какой-нибудь пляж, нарядное платье и туфли на каблуках, если придется пойти на вечернику или в театр, джинсы и свитер – тоже необходимые предметы в любом путешествии, удобные кроссовки…

Тетя Нина и цверг переглянулись.

– Какая же ты, в сущности, еще дурочка! – мягко сказала Нининсина. Купальник, джинсы, туфли на каблуках… Ты же отправляешься в совершенно иное пространство! И там у тебя будет такой гардероб, который ты даже вообразить себе не можешь! А джинсы там никто не носит, такой атрибут в других мирах просто неизвестен! Так что из всего собранного я тебе советую взять лишь предметы личной гигиены. Да и то с условием, что пользоваться ты ими будешь, не привлекая чужого внимания. Все же вот так, вдруг, остаться без привычного крема или шампуня нелегко, это я понимаю. Но что тебе действительно может пригодиться, так это набор магических атрибутов ведьмы. Твой колдовской котел, метелка, волшебная палочка, посох, головной обруч, украшенный серебряным месяцем, кинжал атаме, «Книга теней»… Где это все? Тебе наверняка придется колдовать, а у тебя под рукой не будет самого необходимого.

– Тетя Нина! Ну как же я запихну столько крупных предметов в дорожную сумку? Ну ладно еще кинжал или книгу… Но котел и посох в сумку просто не влезут!

– Ну до чего у нас ограниченная молодежь растет, – вздохнула Нининсина, став похожей уже не на графиню Хлестову, а па активистку коммунистического митинга. – Вот в наше время все маги обладали повышенной гибкостью мышления. Тебе давно пора отказаться от ординарного восприятия мира, дорогая моя! Тем более в твоем юном возрасте так легко перестраиваться и учиться всему новому.

Маргоша только вздохнула: она вообще-то не планировала заниматься магией и не собиралась развивать в себе повышенную гибкость мышления – обстоятельства так сложились. А теперь все вокруг постоянно от нее чего-то требуют! Если так пойдет и дальше, члены магического сообщества воспитают в своей новой коллеге жуткие комплексы…

А изживать их придется не кому иному, как самой Маргарите. Она и без того всю сознательную жизнь только тем и занималась, что боролась с комплексами. И кстати, юной особой ее могут считать лишь тетя Нина, прожившая несколько тысячелетий, да старый цверг, хорошо помнившим еще времена великого Одина. Сама Маргарита считает себя уже вполне взрослым и зрелым человеком. Конечно, с тех пор как к ней пришли магические знания и сила, выглядит она необыкновенно молодо, но сама-то Маргоша прекрасно знает, что возраст ее уже ближе к тридцати, чем к двадцати… Не так и мало!

А Нининсина между тем проводила очередной урок магического ликбеза.

– Ты ведь в детстве читала книжку про Мэри Поппинс? Вспомни ее знаменитую ковровую сумку. Едва появившись в доме Майкла и Джейн, она обосновалась там с полным комфортом, вытащив из собственной сумочки все, что было необходимо, включая раскладную кровать с постельными принадлежностями. Ты полагаешь, что кровать, пусть даже и раскладную, проще упаковать в дамскую сумку, чем какой-то котел?

Нининсина повела рукой, и все магические предметы, хранившиеся в тайной комнате старой бабушкиной квартиры, появились рядом с Маргошей на столе.

– Ну – удовлетворенно кивнула Нининсина, – вот тебе ковровая сумка от «Поппинс и К°». Можешь упаковать свои вещички.

– Подожди, Нина, – прервал ее цверг. – Я полагаю, в подобном путешествии девочке удобнее будет обходиться вообще без багажа. Я тут приготовил одну штучку, реализующую принцип «Все свое ношу с собой»…

И он жестом фокусника извлек откуда-то, чуть ли не из воздуха, толстую золотую цепь с крепким замком. Подобные украшения чрезвычайно любили новые русские на ранних этапах пути к настоящему богатству… Но об этом Маргарита даже не заикнулась – старый цверг, среди прочих достоинств обладавший незаурядным ювелирным мастерством, формировал свои трудовые навыки во времена, когда на земле царили древние скандинавские боги, а те как раз тоже предпочитали крупные формы как в драгоценных украшениях, так и во многом другом…